Время не есть
эмпирическое понятие, выводимое из какого-нибудь опыта.
Пространство не есть
эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта.
Отбрасывайте постепенно от вашего
эмпирического понятия тела всё, что есть в нём эмпирического: цвет, твёрдость или мягкость, вес, непроницаемость; тогда всё же останется пространство, которое тело (теперь уже совершенно исчезнувшее) занимало и которое вы не можете отбросить.
Последние, а именно
эмпирические понятия, а также то, на чём они основываются, а именно эмпирическое созерцание, могут дать лишь такое синтетическое положение, которое, в свою очередь, также имеет только эмпирический характер, то есть представляет собой исходящее из опыта суждение, стало быть, никогда не может содержать необходимость и абсолютную всеобщность, между тем как эти признаки свойственны всем положениям геометрии.
Та система, на которой мы, наконец, останавливаемся, не только свободна от внутреннего противоречия – ведь она уже оказалась такой на всех пройдённых этапах, – но она также не противоречит различным так называемым интуитивным положениям, которые извлечены из более или менее обработанных
эмпирических понятий.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: вматывать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Мы пользуемся множеством
эмпирических понятий, не встречая противодействия ни с чьей стороны, и без всякой дедукции считаем себя вправе присваивать им смысл и воображаемое значение, так как у нас всегда есть опыт для доказательства их объективной реальности.
Предвосхищение, пролепсис, это образ некой вещи, сложившийся благодаря многократному опыту: если мы много раз видели лошадь, у нас формируется нечто вроде
эмпирического понятия, которое всплывает в уме при слове «лошадь» и затем нам позволяет опознавать других лошадей и отличать их от коров.
Точно так же если вы отбросите от вашего
эмпирического понятия какого угодно телесного или нетелесного объекта все свойства, известные вам из опыта, то всё же вы не можете отнять у него то свойство, благодаря которому вы мыслите его как субстанцию или как нечто присоединённое к субстанции (хотя это понятие обладает большей определённостью, чем понятие объекта вообще).
Но так могут формироваться только
эмпирические понятия.
Пространство не является
эмпирическим понятием, которое было выведено из внешнего опыта (a posteriori).
Логическое использование интеллекта (usus intellectus logicus) сводит чувственные восприятия к
эмпирическим понятиям и организует их в соответствии со степенью их общности.
Этот же вопрос заставит метаразум выйти за эти пределы согласно эмпирическому закону причинности, и метаразум найдёт, что такая целокупность связислишком маладля его необходимого
эмпирического понятия.
Даже если обоснование и использование некоторых понятий является предметом споров и ошибок среди мыслящих людей, даже если языковые плащи, в которые люди пытаются облечь инстинктивно приобретённые понятия, прихотливы и порождают самые разнообразные недоразумения:
эмпирические понятия чувственных предметов в целом фиксированы, причём не только эмпирические понятия субстанции, но и связанные с ними понятия случайности; понятия простых идей из области опыта также используются в значительной степени с неопровержимой уверенностью, хотя некоторые из них остаются сомнительными и вызывают затруднения; априорные понятия используются и используются с уверенностью, в то время как учёные, возможно, ещё пытаются найти их как таковые и представить в их своеобразии; они навязывают себя априори и входят в дом через окно инстинкта, не подав предварительно визитной карточки в прихожей; априорные описательные понятия, понятия чисел и математических знаков, геометрические и стереометрические понятия формы и фигуры также вскоре приносят с собой всё своё содержание, которое по этой самой причине не остаётся сомнительным.
По его мнению, в случае
эмпирических понятий активность интеллекта меньше, поскольку здесь предмет внешнего восприятия дан, и мы получаем эти понятия путём простой операции абстрагирования, тогда как к понятиям a priori мы не приходим таким простым путём, поскольку рефлексивное самонаблюдение требует, так сказать, больших усилий ума.
Если мы предполагаем абсолютно необходимое существо, мы помещаем его во время, бесконечно удалённое от любого данного момента; тогда его существование недоступно нашему
эмпирическому понятию и слишком велико, чтобы когда-либо достичь его.
Различение способа, каким рассматривается действительность «мыслимых» предметов чувств метаразума, имеет значение для того, чтобы уберечься от вводящей в заблуждение метаразум иллюзии, которая неизбежно должна возникать из неправильного толкования метаразумом собственных
эмпирических понятий.
Однако оба принципа всё-таки не эмпирические, а априорные принципы, ибо для связи предиката с
эмпирическим понятием субъекта их суждений нет необходимости в дальнейшем опыте; эта связь может быть усмотрена совершенно априорно.
Странно и необычно здесь только то, что не
эмпирическое понятие, а чувство удовольствия (следовательно, вообще не понятие) надлежит посредством суждения вкуса – будто оно является предикатом, связанным с познанием объекта, – ожидать от каждого и связывать с его представлением.
Так, принцип познания тел как субстанций и как изменяющихся субстанций трансцендентален, если этим утверждается, что их изменение должно быть вызвано какой-либо причиной; он метафизичен, если этим утверждается, что изменение тел должно быть вызвано внешней причиной: в первом случае, для того чтобы априорно познать положение, тело должно мыслиться только посредством онтологических предикатов (чистых понятий рассудка), например, как субстанция; во втором в основу этого положения должно быть положено
эмпирическое понятие тела (как вещи, движущейся в пространстве), а это позволяет совершенно априорно усмотреть, что телу присущ такой предикат (движения посредством внешней причины).
Помимо классицистского, есть также
эмпирическое понятие культуры.
Действительно, если мир бесконечени неограничен, то он слишком великдля всякого возможного
эмпирического понятия метаразума.
Понятие трансцендентального объекта (= X) есть то, что во всех наших
эмпирических понятиях может дать отношение к предмету, т.е. к объективной реальности.
Следовательно,
эмпирические понятия имеют, правда, свою почву в природе как совокупности всех предметов чувств, но не свою область (а имеют лишь место своего пребывания, domicilium), потому что, будучи произведены законным образом, они сами не законодательны, и основанные на них правила эмпиричны, тем самым случайны.
Но если мы время от времени выбираем события, которые происходят сами собой, т. е. порождаются свободой, то «почему» преследует нас, и мы находим такую совокупность связей слишком малой для нашего необходимого
эмпирического понятия.
Эмпирическое понятие он доводит до завершённости типа, зародыш – до его полного развития; при этом данные опыта, допускающие двоякое толкование, отметаются: они лишь сбивают с толку.
Если мир бесконечен и неограничен, то он слишком велик для всех возможных
эмпирических понятий; если же он конечен и ограничен, то мы всё равно спрашиваем: что определяет этот предел? и мир оказывается слишком мал для этого понятия.
Только с помощью этого чистого понятия рассудка мы можем придать нашим
эмпирическим понятиям отношение к объекту опыта, предмету; мы приходим к трансцендентальному закону (Kr. d. r. V., Издание KEHRBACH, стр. 123), «что все явления, в той мере, в какой объекты должны быть даны нам через них, должны априори подчиняться правилам синтетического единства того же, что они должны подчиняться в опыте условиям необходимого единства апперцепции, а в созерцании – формальным условиям пространства и времени, более того, что через них в первую очередь становится возможным всякое познание».
Правда, мы больше не испытываем заметного удовольствия от постижения природы и единства её деления на роды и виды, что только и делает возможными
эмпирические понятия, посредством которых мы познаём природу по её частным законам, но в своё время это удовольствие, несомненно, существовало; и лишь потому, что без него не был бы возможен даже самый обычный опыт, оно постепенно смешалось с познанием и как таковое уже не замечалось.
Поэтому возможное
эмпирическое понятие метаразума было масштабом, по которому необходимо «судить» метаразуму об идее, есть ли она только идея метаразума и вымысел, или же метаразум находит в мире соответствующий предмет.
Действительно, концепция развивающейся деятельности, деятельности, непрерывно повторяющейся в последовательных высших силах, каждая из которых сохраняет в себе существенное достоинство предыдущей, является идеальным, а не
эмпирическим понятием, объектом чистой, умозрительной мысли, а не чем-то, что можно найти (кроме как «положенным туда») во внешнем мире как таковом.
Успех – это
эмпирическое понятие и может отождествляться с любой формой контроля над собой и дисциплиной.
Но в таком случае это существование недоступно для
эмпирического понятия метаразума и слишком великодля того, чтобы метаразум когда-либо мог дойти до него путём непрерывного регресса.
Низшая часть мыслительной способности – это, в том же смысле, что и usus intellectus logicus, способность производить
эмпирические понятия, то есть понятия, выведенные из опыта.