Цитаты со словом «сага»
Библия представляет собой свод законов для выработки групповой морали с готовыми инструкциями для геноцида, порабощения соседних групп и мировой гегемонии. Но Библия не является злом только по причине ставящихся задач или даже только из-за прославления убийства, жестокости и насилия. Многие древние тексты повинны в том же — «Илиада», исландские
саги, мифы древней Сирии, надписи древних индейцев майя и другие. Однако нам не пытаются продать «Илиаду» в качестве канона нравственности. В этом-то и проблема. Библию продают и покупают как руководство, по которому люди должны жить. И это, несомненно, главный мировой бестселлер всех времён. Но старания сделать Библию универсальным пособием по нравственности невозможны, потому что устно передаваемых мифов может поворачивается на 180 градусов через ряд поколений...
Похожие цитаты:
История русской революции — это сказание о граде Китеже, переделанное в рассказ об острове Сахалине.
Вся древняя история не более чем вымысел, с которым все согласны.
В Америке мифы и легенды практически неубиваемы.
В нормальной женской биографии до тридцати лет — хронология, после — мифология.
Роман — это история настоящего, в то время как история — это роман минувшего.
Герои подобно произведениям искусства кажутся более великими через пространство веков.
Когда очевидцы молчат, рождаются легенды.
История — это роман, который был, роман — это история, которая могла бы быть.
История мира — это биография великих людей.
Истории нужны легенды, отчаянные подвиги и благородные примеры, пламенные речи, храбрые герои и великие победы, победители забывают предательство и трусость, лицемерие и кровь, правда остается правдой, а ложь становится историей.
История того, что есть, — это история того, что было и того, что будет.
Зло и добро попарны, учит закон исторический — если герой легендарный, значит, и враг мифический.
История — это роман, в который верят, роман же — история, в которую не верят.
Классические произведения живы до сих пор не художественностью и вымыслом, а правдивым изображением эпохи. Художественность, как и любовь, — приправа для основной идеи произведения.
Мы, славяне, — нация поэтов. Глубже — мы племя поэтов.
Драма — это поэзия поведения, роман приключений — поэзия обстоятельств.
История цивилизаций может описана в терминах истории городов.
По большей части моя музыка автобиографична, но ни одна из песен не есть вся я. Каждая — только кусочек.
И вот как пишется история!
Летопись моей жизни — это, по существу, перечень друзей.
Антропологический тип из могильников с чудскими украшениями отличается от «словенского» большей шириной лица и некоторой уплощенностью (С.64)
Подлинная история писателя содержится в его книгах, а не в фактах биографии.
Любовь выдумали трубадуры в XI веке.
Проза занимает место в литературе только благодаря содержащейся в ней поэзии.
Легенды входят в историю не потому, что похожи одна на другую, а потому, что отличаются друг от друга. Мастером становится художник, который делает чужие легенды понятными нам.
Мне очень нравятся автобиографичные песни.
В самом раннем детстве должны быть уже заложены геройские чувства, настраивающие душу на подвига любви и благородства. И разве история представляет мало примеров героев?
Поэты всегда приходят своевременно — понимают наши внуки через несколько десятилетий, веков… когда уже имеем перед собой лишь произведения и портрет поэта… легенду о нем.
«Апокалиптизм» моих песен связан со вполне рациональным видением того, что в постиндустриальной цивилизации история народов с их архетипами кончается, уступая место некой статичной длительности одномерного «общества спектакля».
Фантастика — подлинный язык эпохи Освенцима, Олдермастона и Эниветока.
Мужественные подвиги достовернее слов.
Робинзон не воспитал тысячи Робинзонов, а открыл что-то от Робинзона во всяком настоящем мальчишке: каждая литература, каждое великое сочинение порождает в самой жизни соответствующие события.
Я вижу в себе самом не книгу, свидетельство, документ, но историю нашего времени — историю всякого времени.
Афорист — это человек, который радуется как ребенок, придумав фразу, которая, по всей вероятности, была древним народным присловьем у финикийцев.
С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... научную фантастику, основанную на настоящем.
Чтобы вынести историю собственной жизни, каждый добавляет к ней немножко легенд.
Обычно у нас признают писателя после смерти. Мертвого почитать легко. Он уже не соперник. Можно даже назваться его другом, рассказывать каким он был тружеником и делать прибыль на его так и не изданных произведениях.
Знаменитый род умирает и прекращается в нас, как только мы наследуем одно имя, не унаследовав прославивших его доблестей.
Описывать прошлое — меньший риск, чем описывать настоящее, ибо в этом случае писатель отвечает только за точную передачу заимствованного им у других.
Никакой век не в состоянии написать своей собственной истории.
Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.
Я считаю, что Виктор Цой, в первую очередь, это поэт, причём поэт фантастический по точности, по попаданию в дух времени.
Любовь к себе — это начало романа, который длится всю жизнь. («Заветы молодому поколению»)
К историческому повествованию должно присовокупить лишь такие рассуждения, до которых здравомыслящий читатель не может дойти своим умом.
Прислушайся внимательно ко всем народным песням; это целая сокровищница прекраснейших мелодий, они откроют тебе глаза на характер различных народов.