Античность

Анти́чность (от лат. antiquitas «древность») — термин, означающий греко-римскую древность — цивилизацию Древней Греции и Древнего Рима во всём многообразии её исторических форм. Этот термин был принят в начале XVIII века во французском языке и обозначал особый вид искусства. Появление множества исследований в области истории искусств привело к сужению понятия до рамок греко-римской древности. В дореволюционном употреблении в России использовался термин «классическая древность».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Вестготская Испания выдвинула одного из крупнейших просветителей раннего Средневековья – Исидора Севильского, за которым закрепилась слава первого средневекового энциклопедиста. Его главное произведение – «Этимологии» в 20 книгах – свод того, что сохранилось от античного знания. Не надо думать, однако, что усвоение античного наследия осуществлялось беспрепятственно и в широких масштабах. Преемственность в культуре того времени не была и не могла быть полной преемственностью достижений классической античности. Борьба шла за то, чтобы сберечь лишь незначительную уцелевшую часть культурных ценностей и знаний предшествующей эпохи. Но и это было чрезвычайно важно для становления культуры, ибо сохраненное составило важную часть ее фундамента и таило в себе возможности творческого развития, которые и были реализованы позднее. В конце VI – начале VII вв. против идей допущения языческой мудрости в мир христианской духовности резко выступил папа Григорий I, осуждавший суетное мирское знание. Его позиция на несколько веков восторжествовала в духовной жизни Европы, да и впоследствии находила приверженцев среди деятелей церкви до конца Средневековья. С именем папы Григория связано развитие агиографической литературы, как нельзя лучше отвечавшей запросам массового сознания людей раннего средневековья. Жития святых надолго становятся излюбленным жанром в эти столетия социальных потрясений, голода, бедствий и войн. Святой становится новым героем человека, стремящимся к чуду, измученным страшной реальностью.

В. Н. Казакова, История средних веков, 2009

Окончательное образование дружины у германцев Венскус связывал с явлением, названным им «галльско-западногерманской "революцией"», то есть появлением в I в. до н. э. – I в. н. э. вождей нового типа – «военных князей» (Heerkönige), распадением старых племенных общностей и началом масштабных людских перемещений, которые в конце концов вылились в Великое переселение народов и образование новых германских народностей. И именно дружинам он придавал решающее значение в укреплении власти Heerkönige. Правда, в описании этой «революции» и других социально-политических и этнических процессов в первой половине I тысячелетия н. э., Венскус уже реже употреблял термин Gefolgschaft и писал более неопределённо об «объединениях с этосом, происходящим из сферы дружинных отношений (Verbände, die mit dem aus dem Bereich des Gefolgschaftswesens stammenden Ethos erfüllt waren)»[90]. Историк, таким образом, фактически признал, что не было некоего одного «института германской дружины», а были разные явления, которые можно только более или менее условно собрать под зонтиком одного «Sammelbegrief». В ходе социально-политических и этнических пертурбаций, пережитых германскими народами в эпоху поздней античности, эти «объединения» сыграли решающую роль в становлении новых форм власти и господства. «В какой бы значительной степени отношение между господином (Herrn) и знатными дружинниками ни было основано на добровольности и взаимных обязательствах, действие его вовне несло власть (nach au?en wirkte es machtvoll)», – писал историк и тут же добавлял: «эта властная составляющая, разумеется, была сильнее выражена там, где в дружинах преобладали слуги и воины-чужаки (Dienstmannen-und Reckentum)»[91].

П.С. Стефанович, Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X–XI веках, 2012

В конце концов получается, что культурная составляющая размывает сам феномен этничности. В частности, применительно к Средним векам не получается выделить один или господствующий тип этнических общностей (или, как сейчас часто говорят, «этний»). Преобладало восходящее к античности географическое, то есть привязанное к территориям обозначение «народов». В свою очередь территории получали названия по именам населяющих их племен или мифологических персонажей (Европа). В Италии жили италики, но это слово не было названием народа. Принадлежность итальянцев определялась их происхождением из того или иного города или местности2. Местность рождает людей, как флору и фауну. Раздробленность Европы, а с другой стороны, наличие надэтнических общностей: католический мир, империя, порождали локальный патриотизм. Пример другого, уже ренессансного патриотизма можно почерпнуть у Петрарки, стоявшего у истоков современной периодизации истории3. Петрарка, как и Данте, называет себя италиком, но особо подчеркивает свое римское гражданство, вспоминая при этом и апостола Павла4. Любопытно, что Петрарка, который провел многие годы в Авиньоне, критикует некоего француза (галла), хулящего Италию. Поводом для этого (1373 г.) послужило недовольство французских кардиналов при папской курии отсутствием там бургундского вина5. Надо полагать, что такой итальянско-римский патриотизм послужил формированию будущих представлений об итальянской нации6.

Коллектив авторов, Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время, 2015

Тем не менее на уровне генетической памяти, как принято в таких случаях выражаться, сохранились воспоминания и о благодатном Севере, и о Золотом веке, и о справедливом царстве титанов и их предводителе Кроне, и о полярных корнях практически всего пантеона эллинских богов. Именно это, а также некоторые другие причины привели к формированию нордической традиции уже в античную эпоху. Так считает, к примеру, петербургский профессор Н.С. Широкова, опубликовавшая исключительно содержательную и охватывающую многие проблемы книгу «Культура кельтов и нордическая традиция античности» (СПб., 2000). Хотя главное внимание здесь и уделено древнекельтской истории, однако многое из того, что относится к кельтам (особенно на ранних этапах их истории и тем более применительно к нордической традиции), можно экстраполировать и на другие индоевропейские протоэтносы.

Валерий Демин, Русь нордическая, 2005

До середины XX века основным источником сведений об инках оставались так называемые хроники – труды, написанные в XVI—XVII веках и рассказывающие об истории, хозяйстве, обычаях, верованиях обитателей Перу. Их авторами были как испанцы, так и потомки индейской знати. Значение перуанских хроник невозможно переоценить и сейчас. Вместе с тем хроники не содержат ответ на все возникающие вопросы и в целом дают несколько более искаженную картину жизни инков, чем аналогичные работы по истории и культуре ацтеков. Традиции древнемексиканского общества начала XVI века оказались понятнее европейцам, чем андские. Религиозные и календарно-астрономические представления, государственные и политические институты, экономическая организация, а главное, распространенный в Мексике способ накопления и передачи информации, т. е. письменность, не отличались принципиально от известных европейцам либо по собственному опыту, либо благодаря общению с другими народами Старого Света или сведениям, дошедшим от античности. Представители прежней ацтекской знати в свою очередь сравнительно легко перешли на латиницу и рассказали в своих сочинениях о жизни и истории разрушенного конкистадорами государства.

Юрий Берёзкин, Империя инков, 2014

Первое крупное отличие европейской истории от украинской (южнорусской) состоит уже в том, что началась она на много столетий раньше. Европейская история совершенно четко делится на историю античной (средиземноморской) цивилизации, закончившуюся с падением Западной Римской империи в 476-г., и на историю собственно европейской цивилизации, началом которой можно считать утверждение варварских королевств в VI–VII-вв. и возникновение на рубеже VIII–IX-вв. империи Карла Великого. Очевидно, что сравнение европейской истории с украинской возможно как раз с этого времени. Ведь в эпоху античности не существовало ни украинской, ни русской государственности, как и народности, то есть не было ни Руси, ни Украины как субъектов мировой истории.

А. С. Смирнов, Проект Новороссия. История русской окраины, 2015

Первое крупное отличие европейской истории от украинской (южнорусской) состоит уже в том, что началась она на много столетий раньше. Европейская история совершенно четко делится на историю античной (средиземноморской) цивилизации, закончившуюся с падением Западной Римской империи в 476 г., и на историю собственно европейской цивилизации, началом которой можно считать утверждение варварских королевств в VI–VII вв. и возникновение на рубеже VIII–IX вв. империи Карла Великого. Очевидно, что сравнение европейской истории с украинской возможно как раз с этого времени. Ведь в эпоху античности не существовало ни украинской, ни русской государственности, как и народности, то есть не было ни Руси, ни Украины как субъектов мировой истории.

А. С. Смирнов, История южной Руси, 2008

Всемирная история должна полностью охватывать отдельные процессы во времени и пространстве и тем самым освещать направление и значение исторического процесса. Исследования свидетельствуют о том, что переход от архаического, традиционного общества к обществу античной Греции вполне закономерен. Так, В.И. Никифоров приходит к следующему выводу: «Античная цивилизация периода расцвета резко отличается от древневосточной, но выросла она без всякого разрыва из общественных отношений, удивительно похожих на древневосточные»133. Несмотря на то, что античная и древневосточные цивилизации – проявления рабовладельческой общественно-экономической формации, между ними существуют определенные различия в общественной жизни: «Несомненно, политическая и идеологическая надстройка греко-римского общества отличается от древневосточной: нигде, кроме Греции и Рима, мы не видим такого развития демократических идей и институтов. Разница только в надстройке: принципиально важно, что свободные граждане в Греции и Риме были избавлены от угрозы превращения в рабов; именно это послужило базой той высокой степени гражданского сознания, духовной культуры, которая была достигнута античностью»134. Не случайно, что именно в античной Греции традиционное мифологическое мышление сменилось рационально-теоретическим.

В. С. Поликарпов, Красный дракон. Китай между Америкой и Россией. От Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина, 2016

Однако характерно, что противопоставления города и деревни в греческой античности еще не возникло. В обществах многих других эпох город и деревня воспринимаются как антагонистические, противоположные друг другу начала. Город выступает как средоточие деятельности торгово-ремесленной части населения, где вырабатывается специфический городской образ жизни, а крестьянство обитает исключительно в сельской местности. Такая ситуация сложилась в эпоху средневековья и существует, в общем, по сей день. В античной Греции было иначе: противопоставления города и деревни не наблюдалось, они воспринимались не как противопоставленные элементы, а как необходимые части единого целого. Применительно к полисному миру древней Эллады приходится говорить о самых настоящих аграрных городах.

И. Е. Суриков, Полис, логос, космос: мир глазами эллина. Категории древнегреческой культуры, 2012

Напомним, что, выделяя в истории мировой культуры шесть «больших, эпохальных обращений к античности», Д.С.Лихачев на первом по времени месте поместил именно «Каролингский ренессанс». Высказаны и другие периодизации «возрождений» (или, точнее говоря, «относительного усиления культурных процессов»). К примеру, В.И.Уколова объединяет «каролингское и оттоново возрождения», противопоставляя оба двум более ранним германским, «остготскому и вестготскому возрождениям» VI – начала VII столетий[31]. Однако эпохе Карла Великого отводится в таких схемах, как правило, почетное место.

Д. Л. Спивак, Метафизика Петербурга. Немецкий дух, 2003

Коль скоро об этом зашла речь, автору представляется необходимым сделать небольшое отступление и хотя бы в двух словах сформулировать свое отношение к эллинистическим полисам, дабы в его позиции были расставлены все точки над i. Часто подчеркивают, что полисные формы жизни оказались весьма живучими, что они продолжали свое существование и в период эллинизма, и позже, вплоть до конца античности. В целом ряде отношений это, бесспорно, так. Но можно ли считать полноценными полисами те полисы, которые находились на территории эллинистических монархий и подчинялись власти их царей? Мы в этом не уверены – именно потому, что они уже не являлись политически суверенными. Общинами они, разумеется, были, но не были уже государствами. И, во всяком случае, sub specie архаического и классического полиса эти эллинистические полисы – вопиющее отклонение от нормы.

Коллектив авторов, Античный полис. Курс лекций, 2010

Еврейская диаспора как фактор, влияющий на другие цивилизации, возникла в античности. С тех пор она проявила себя в громадном диапазоне: в Византии, Западной Европе, исламском мире, Латинской Америке и т. д. (даже в Китае). Мы отобрали в нашем изложении те эпизоды, которые, хотя бы косвенно, оказали влияние на нашу страну. Здесь мы дадим сводку взглядов историков на один такой эпизод, который с нашей историей несомненно был связан. А вот насколько существенно – лишь затронул историю Древней Руси или был в свое время одним из ключевых ее моментов – об этом историки спорят. Речь идет о Хазарском каганате в эпоху от VII до X в. от Р.Х. Л. Н. Гумилев называет сложившуюся тогда историческую ситуацию «зигзагом истории». Действительно, она не имеет аналогов в истории, как-то выбивается из общей картины. Но ведь она может и повториться, а тогда «зигзаг» превратится в «закономерность».

И. Р. Шафаревич, 3000-летняя загадка. Тайная история еврейства, 2011

Еврейская диаспора как фактор, влияющий на другие цивилизации, возникла в античности. С тех пор она проявила себя в громадном диапазоне: в Византии, Западной Европе, исламском мире, Латинской Америке и т. д. (даже в Китае). Мы отобрали в нашем изложении те эпизоды, которые, хотя бы косвенно, оказали влияние на нашу страну. Здесь мы дадим сводку взглядов историков на один такой эпизод, который с нашей историей несомненно был связан. А вот насколько существенно – лишь затронул историю Древней Руси или был в свое время одним из ключевых ее моментов – об этом историки спорят. Речь идет о Хазарском каганате в эпоху от VII до X в. от Р.Х. Л. Н. Гумилев называет сложившуюся тогда историческую ситуацию «зигзагом истории». Действительно, она не имеет аналогов в истории, как-то выбивается из общей картины. Но ведь она может и повториться, а тогда «зигзаг» превратится в «закономерность».

И. Р. Шафаревич, Трехтысячелетняя загадка. История еврейского вопроса, 2013

Первый раз этот механизм дал сбой при столкновении европейцев с мусульманским миром[9]. Чтобы понять ислам, Запад не мог найти подсказки ни в античных текстах, ни в Библии – мусульмане в них не упоминались. Отсюда и попытки привлечь для осмысления восточной темы уже знакомые понятия – «варвары», «иудеи». Возникает и обоснованное Бедой Достопочтенным определение мусульман как агарян, потомков библейского Исмаила[10]. Начиная с П. Альваруса и Евлогия получили распространение эсхатологические мотивы в изображении восточных народов, основанные главным образом на Книге пророка Даниила. Недостаток информации вызвал в Европе всплеск интереса к греческому интеллектуальному наследию: греки, как более близкие к Востоку, могли помочь постичь его[11]. Из Античности было заимствовано описанное Э. Саидом самоощущение европейцев как «особого человечества на особой земле», со всех сторон окруженной варварами (прежде всего это противопоставление относилось к азиатским соседям)[12].

Коллектив авторов, Изобретение империи: языки и практики, 2011

Реконструкция «скифского мифа» имеет отнюдь не праздный интерес для современной культуры. Потребность в этом понимании именно «иного», которое не воспринималось бы как «чужое» и «чуждое», а, значит, ненужное и даже враждебное, как никогда актуальна для этой культуры. Отсюда – интерес европейской культуры XX в. к «третьему миру» и архаическому мифу, во многом сменивший традиционный с эпохи Возрождения интерес к античности: этот интерес был явлен и объяснен одним из пророков современной европейской культуры – Клодом Леви-Стросом. Для русской (и шире – восточнославянской) культуры, по словам Д. С. Лихачева, был свойствен интерес к «своей античности» – древней Киевской Руси; специфика этой древнерусской «античности», однако, и заключалась в том, что она была и остается «своей»; отношение к «чужому», «иному» – одна из самых сложных культурных проблем нынешней России. Между тем, у России была «иная» античность – античность в подлинном культурно-историческом смысле этого понятия. Эллины и скифы в Северном Причерноморье дали первый исторический образец понимания «иного» – культурного взаимопонимания, тот образец, который обогатил мировую культуру шедеврами скифского звериного стиля и греческой торевтики. В этом отношении античная эпоха и на юге Восточной Европы дает определенные основания для исторического оптимизма.

Д. С. Раевский, Мир скифской культуры, -1

Эпоха архаики (VIII–VI вв. до н. э.) занимает совершенно особое, уникальное место в истории античности. Судя по всему, она была временем наиболее динамичного и интенсивного развития древнегреческой цивилизации. Эллада, как бы пробудившись от продолжавшегося около трех столетий сна так называемых «темных веков» (XI–IX вв. до н. э.), вызванного крушением ахейской цивилизации II тыс. до н. э., общим застоем и упадком в экономической, политической, культурной сферах, пережила невиданный всплеск творческой активности. В результате появилось на свет то, что принято называть «греческим чудом».

И. Е. Суриков, Аристократия и демос: политическая элита архаических и классических Афин, 2009

Следует сказать о том, что культура и цивилизация – это разные вещи. В культуру входят произведения искусства, литературные произведения, религия и научные знания. Цивилизации – это, в первую очередь, наличие городов-полисов и государства, а также весь образ жизни и менталитет народа, проживающего в этих городах-государствах. Основой античной культуры был полис и его жители с такими понятиями, как гражданские права и обязанности гражданина. Культура полиса была рассчитана на широкие массы населения, а не только на элиту общества. В этом состоит главное отличие античной культуры от культуры стран Древнего Востока. Именно античная культура, в первую очередь греческая, дала миру такие вещи, как театр, философию, историческую науку и художественную литературу. Первой культурой античности можно считать греческую, которая к V в. до н. э. стала самой развитой системой Древнего Мира. Три важнейших особенности придают ей исключительный характер: полнота, разнообразие и известная законченность составных частей культуры (литература, искусство и философия), ее большая гуманистическая направленность. Каковы же были условия и причины такого невиданного подъема или, как говорят ученые, «греческого чуда»?

В. С. Калмыков, Политико-правовые и социокультурные традиции Античности, 2016

А в другом гёльдерлиновском тексте – гимне «У истоков Дуная» говорится: «С Востока Слово пришло к нам…» (перевод В. Микушевича). Откуда же пришло Слово? Где и когда впервые родились поэзия, литература? Долгое время (практически до начала XIX в.) древнейшими образцами художественной словесности считали произведения древнегреческой литературы. И поныне Древность ассоциируется в массовом сознании с греками и римлянами, а слово «античный» навсегда связано с культурой Древней Греции и Древнего Рима. Однако наряду с западноевропейской (греко-римской) античностью существовала (и существует) восточная античность. Параллельно с греческой и римской культурами развивались египетская, ассиро-вавилонская, финикийская, древнеиранская (персидская), древнееврейская, древнеиндийская, древнекитайская культуры, и многие из них оказали не меньшее, чем античная культура, влияние на современную цивилизацию. Но время возникновения и живого функционирования этих культур различно, как различны, при всех чертах типологического сходства, их миросозерцание и внутренние закономерности развития.

Г. В. Синило, История мировой литературы. Древний Ближний Восток, 2014

Несомненно, большинство современных европейцев без колебаний отдали бы предпочтение британской либеральной модели империи перед царским режимом. Хотя для этого есть веские причины, не стоит забывать и о недостатках, присущих либеральной империи. Приведем всего один пример: и Гвиччардини, и Юм отмечают, что намного предпочтительней быть подданным князя, нежели республики, из числа граждан которого твоя община исключена. Они пришли к этому выводу после изучения античности и эпохи городов-государств в Италии. Однако, этот вывод никогда не имел такого широкого подтверждения, как в колониях белых поселенцев. Это были самые демократические системы для своего времени. Но в том, что касается коренного населения и всех людей небелой расы, они были на уровне самых грубых и несправедливых систем, систематически экспроприировали землю у местного населения, лишали его большинства гражданских прав и, нередко, не только не препятствовали, но и одобряли этнические чистки и массовые убийства26. Для коренного населения традиционные бюрократические или аристократические империи были, в общем, намного предпочтительнее. В этом, возможно, содержится предупреждение. В той мере, в которой мы сегодня взаимозависимы в глобализованном мире, электорат «первого мира» имеет власть над развитием событий в Северной Америке и Европе. Если продолжить параллель с колониями белых поселенцев, демократия в «первом мире» не является гарантией того, что интересы зависимых в «третьем мире» будут учитываться.

Сборник статей, Российская империя в сравнительной перспективе, 2004

Переходя от Южной к Центральной и Северной Аравии, мы обнаруживаем совсем иную историю, основанную на гораздо более скудных сведениях. Мы видели, что ассирийские, библейские и персидские источники время от времени упоминают кочевые народы центра и севера. Южные аравийцы, по всей видимости, тоже селились на севере, вероятно с целью торговли. Наши первые подробные сведения датируются периодом Античности, когда благодаря эллинистическому влиянию из Сирии и периодическому использованию западноаравийских торговых путей образовался ряд полуоседлых приграничных государств в Сирии и пустынных землях Северной Аравии.

Бернард Льюис, Арабы в мировой истории. С доисламских времен до распада колониальной системы, 2002

Культура формирования городских цветовых пространств Античности начала складываться в I тысячелетии до н. э. под влиянием двух центров – сначала греческого, затем – римского. Вследствие отделения ремесла от земледелия и роста товарно-денежных отношений на присредиземноморских землях Эллады и Малой Азии появились греческие города-государства – полисы, жизнь в которых усилила социальные связи и зависимости.

Ю. А. Грибер, Цветовое поле города в истории европейской культуры, 2012

В эпоху Средневековья, когда государственная власть была поставлена непосредственно под патронат Господа Бога (сразу вспоминается библейское «нет власти аще не от Бога»), ни о каком теоретическом осмыслении государственности речи не было, ибо сам по себе «божий промысел», как, впрочем, и «дьявольские козни», могли объяснить все что угодно. Поэтому проблемы развития сложных государств, как, впрочем, и государства вообще, попали в поле зрения исследователей только в Новое время. Первоначально к ним обратились, решая злободневные вопросы текущей политики. Молодому североамериканскому государству требовалось разрешить ряд сложных организационных проблем конституционного характера. Пришлось обратиться к историческому опыту. «Отцы-основатели» США пытались обосновать свои взгляды примерами из античности (которая пользовалась незыблемым авторитетом в глазах образованных людей того времени). В ход пошли рассуждения о структуре и о взаимоотношениях внутри разного рода союзных организаций древности – от Дельфийской амфиктионии до Ахейского союза[8].

Т. П. Евсеенко, От общины к сложной государственности в античном Средниземноморье, 2005

События V века оказались решающими для будущего Европы. Их главным результатом стал захват западной половины Римской империи, от Британии до Северной Африки, германскими народами. Но теперь германцы, осуществившие этот захват, были, с одним или двумя исключениями, вовсе не теми народами, которые были известны Риму в дни Цезаря и Тацита. Теперь это были не западные, а восточные германцы. Основными племенами восточных германцев были готы, вандалы, гепиды, бургунды и ломбарды (лангобарды). Среди них были также ругии, герулы, бастарны и скиры. Большинство исследователей считают, что они пришли на побережье Восточной Германии из Скандинавии, и это подтверждается названиями. Студенты, изучающие германскую Античность, легко идентифицируют готов со скандинавскими гаутами (гётами). Ругии, обосновавшиеся в Померании, связываются с норвежской областью (фюльке) Ругаланн. Также предполагается, что шведский (датский. – Ред.) Борнхольм был Бургундархолмом, то есть островом, где жили бургунды. Из этих восточногерманских племен большинство медленно передвигалось через Европу в южном направлении – к Черному морю и Дунаю. Это происходило в III и IV веках. Восточногерманские варвары находились в основном на стадии, когда постоянные навыки работы представляются отталкивающими и позорными. Они думали, что лень заключается не в уклонении от честного труда, а, говоря словами Тацита, в приобретении потом того, что можно получить кровью. Хотя этот процесс не отражен в наших исторических хрониках, представляется в высшей степени вероятным, что оборонительные войны, которые вел император Марк Аврелий в третьей четверти II века против германцев к северу от Дуная, были вызваны давлением восточногерманских племен. Они из-за роста населения были вынуждены пойти на своих соседей.

Д. Б. Бьюри, Варвары и Рим. Крушение империи, 1928

Далее Мауро Орбини описывает победы славян в сражениях в Италии, Далмации, Тюрингии, в Моравии, в Каринтии или Норике. Официальная история подтверждает, что в античности территория Каринтии (в долине реки Дравы) составляла древнеримскую провинцию Норик, заселенную славянами. Славянские племена расселились на восточных склонах Альп и в верхнем течении Муры, Дравы и Савы в конце VI-начале VII века. Уже под 595 годом в «Истории лангобардов» Павла Диакона упоминается Славянская провинция. Славянское население этого региона практически сразу же попало под власть Аварского каганата. Позднее эти земли входили в состав раннефеодального славянского государстваСамо, а после его распада – в Карантанию, одно из древнейших славянских государств, возникшее в начале VII века на территории Каринтии, Штирии и Словении. Государство просуществовало около трёхсот лет, пока не было включено в состав Каролингской империи. Славянское население Карантании (хорутане) является родоначальником современных словенцев. Мауро Орбини продолжает: «Удивительно, что слава народа славянского ныне не так ясна, как должно ей славиться по всей вселенной. Ежели бы сей народ так достаточен был людьми учеными и книжными, как доволен военными, то б не един другой народ во вселенной был в пример имени славянскому. Славянский народ раззорил Персиду, владел Азиею и Африкою, покорил себе Грецию, Македонию, Иллирическую землю, завладел Моравиею, Шлёнскою землёю, Чешскою, Польскою, и берегами моря Балтийского, прошел в Италию, раззорил Рим, учинив данниками цесарей римских, чего во всем свете иной народ не чинивал».

Г. Н. Марков, От Гипербореи к Руси. Нетрадиционная история славян, 2014

Таким образом, беспокойство за судьбы своего народа и страны, прежде всего осознанное представителями образованных кругов итальянского общества, оказывается тем субъективным фактором, который породил течение гуманизма. Итальянскому обществу не хватало объединяющей идеи, которая могла бы дать людям понимание общей цели, сплотить вокруг высоких идеалов и сделать из них жизнедеятельную нацию, способную защитить себя, если придет такое время, а не погибнуть как скот вокруг опустевшей кормушки. Выбор таких объединяющих идей был невелик. Идея «светлого будущего» в образах райского блаженства была прерогативой церкви. Поэтому незанятой оставалась только «идея «светлого прошлого», и два великих итальянца Петрарка и Боккаччо начинают возрождать перед взорами своих соотечественников величественные картины античности, которые в их восприятии были картинами истории предков итальянцев. Данная мысль не вполне совпадает с привычной нам социально-классовой трактовкой возникновения гуманизма как феномена, развившегося на фоне «ломки феодальных и возникновения раннекапиталистических отношений, усиления авторитета буржуазных прослоек общества».

Л. П. Грот, Призвание варягов. Норманнская лжетеория и правда о князе Рюрике, 2012

На самом деле идея о том, что современники Ганнибала жили и думали точно так же, как спутники Дидоны, возникла потому, что до нас дошло очень мало сведений и предметов, связанных с Карфагеном. Все авторы Античности, за исключением Аристотеля, проявляли интерес к Карфагену только в одном вопросе – в его отношениях с греками и римлянами. Освещая эту тему, они попутно приводили немногочисленные сведения о законах и обычаях карфагенян. Картина, собранная по частям, имеет множество пропусков, и современные авторы, естественно, попытались заполнить эти лакуны своими домыслами, полагая, что утверждения, справедливые для одного периода, подходят и для другого, если не имеется доказательств обратного.

Коллет Пикар, Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели, 1968

Древний Рим – не просто самая могущественная из цивилизаций античности, это целая эпоха мировой истории и культуры, длившаяся с восьмого века до нашей эры по пятый век эры нашей. Это величайшее государство, в период наивысшего могущества охватывавшее территории от севера Англии до севера Африки, от Гибралтара до Персидского залива, получило название по главному своему городу – Риму. Когда-то небольшое поселение изгоев и отщепенцев, основанное легендарным полубогом Ромулом на берегу реки Тибр, Рим со временем превратился в самое блистательное творение рук человека античности и, по праву получив титул «Вечного города», стал сердцем огромной империи. Именно там, в столице мира, стоит искать квинтэссенцию римской культуры, ради чего, собственно, и написана эта книга. Поэтому на протяжении всего повествования мы так и не сможем далеко отойти от стен Вечного города.

Д. А. Лазарчук, Мифы и предания Древнего Рима, 2014

Далее следует прояснить еще один вопрос: действительно ли речь кельтов времен античности родственна живым языкам, которые в филологии принято называть кельтскими? Убедительнее всего об этом свидетельствуют труды античных авторов, где приводятся имена вождей, названия племен и отдельные слова, принадлежавшие кельтам. Этот пласт лингвистического материала находится в полном соответствии с кельтской ветвью индоевропейской семьи языков, и есть множество примеров тому, что записанные в глубокой древности слова сохранились в средневековых и современных языках кельтской группы.

Теренс Пауэлл, Кельты. Воины и маги, 1958

Само употребление слова «античность», согласно европейской культурной традиции, к греко-римскому обществу, не совсем правомерно, поскольку литературы Древнего Египта, Вавилонии гораздо древнее, и связано с тем, что народы Европы были непосредственными культурными и экономическими преемниками рабовладельческой культуры Древней Греции и Древнего Рима.

Е. М. Масленникова, Фреймовое представление семантики поэтического текста, 2014

Понятие «античность» (от лат. antiguus – древний) вводится в эпоху Возрождения итальянскими гуманистами для определения грекоримской культуры, древнейшей из известных им в то время. Культурное наследие античных государств Средиземноморья оказало огромное влияние на все народы Европы, их политические, юридические, художественные, философские, религиозные взгляды. Античная цивилизация (I тыс. до н. э. – V в. н. э.) представляла собой шаг вперед по сравнению с древневосточными. Хронологически история культуры древней Греции делится на пять основных этапов: крито-микенская культура (III–II тыс. до н. э.), гомеровский этап (XI–IX вв. до н. э.), архаический период (VIII–VI вв. до н. э.), классическая Греция (V в. до н. э. – три четверти IV в. до н. э.), эллинизм (IV–I вв. до н. э.).

Ю. В. Посвятенко, Культурология, 2012

О гиперборейцах писали многие античные авторы. Одни подвергали сомнению само существование гиперборейцев ввиду отсутствия достоверных фактов. Так, отец истории Геродот, хотя и четко помещает их на крайнем Севере на берегах «последнего моря», опасается домысливать что-либо к известным ему фактам, связанным с регулярным принесением даров в храм Аполлона на острове Делос посланцами гиперборейцев. Напротив, другой гигант античности Плиний Старший пишет о гиперборейцах как о реальном древнем народе, живущем у Полярного круга, имеющем древние традиции и генетически связанном с эллинами, а также с культурой и религией всего античного мира – через культ Аполлона.

В. Н. Демин, Загадки Гипербореи, -1

Мадарский барельеф высечен на западной стороне скалы, на высоте 23 м; он изображает группу, состоявшую из всадника, собаки и льва. Под конем – пронзенный копьем лев, а сзади коня – бегущая собака. Вся группа дана в движении; особенно хорошо передан стремительный бег собаки. Все фигуры, особенно лошадь, воспроизведены довольно реалистически. Несколько странно, что всадник несоразмерно мал по отношению к лошади. Весь барельеф в целом, особенно фигура лошади, сильно пострадал от времени. Анализируя это чрезвычайно редкое произведение монументального искусства, болгарские ученые полагают, что «…создатель этого барельефа жил и творил в переходную эпоху. Она характеризуется отмиранием реалистической скульптуры античности и появлением черт новой плоскостной и декоративной передачи художественного образа. Ваятель пытался реалистически изобразить фигуры, не владея уже, однако, приемами античной школы. Он хотел сочетать новую средневековую концепцию пластического изображения с традиционными средствами. На передний план выступает новый, средневековый дух всей композиции… В жестах всадника, в позах фигур чувствуется искусственность и нарочитость…».[48]

Н. В. Регинская, Св. Георгий Победоносец – небесный покровитель России в изобразительном искусстве Европы и России, 2010

Нашему читателю известна социальная сторона античности, что древнегреческие государства были рабовладельческими демократиями, или деспотиями.

И. А. Ефремов, Таис Афинская, 1971

К низшим духам относили как природных духов – демонов, чертей, водяных, леших, русалок; так и домашних духов – шуликунов, домовых, кикимор, банников и др. В русской глубинке очень долго сохранялся обычай бросать венки, деньги, еду в реки и колодцы или оставлять все это на камнях или у дуба. Все это отголоски давних обычаев – жертвоприношения духам – лешим и водяным нимфам или водяным берегиням, на них уже в конце языческого периода перешло заимствованное из Античности название «русалка». На Руси русалками стали называть преждевременно ушедших из жизни девушек и молодых женщин[61].

О. А. Плотникова, Боги и герои Древней Руси, 2016