Ар брют

Ар брют, или ар-брют (фр. Art brut — грубое искусство, здесь — необработанное, неогранённое искусство), — направление в изобразительном искусстве середины ХХ века. Понятие ар брют было введено французским художником Ж. Дюбюффе (1901—1985) в 1945 году для обозначения собранной им коллекции картин, исполненных душевнобольными, детьми, внеевропейскими «дикарями» и примитивистами. Жан Дюбюффе, помимо личного воплощения концепции ар брют, выставлял работы упомянутых выше социальных групп. В 1945 году в письме к своему другу, художнику Рене Обержонуа, он впервые употребил в отношении картин из психдиспансера термин «ар-брют» — art brut, «грубое искусство». Он был твердо убежден, что именно такое искусство есть максимально честное и лишено налета стереотипов. Их работы несут в высшей степени спонтанный характер и практически не зависят от культурных шаблонов. В частности, ар брют не считается с конвенциями правдоподобия, живописной перспективы и условных масштабов, не признает разграничения реального и фантастического, иерархии материалов и т. д.

В качестве эквивалента в англоязычной литературе используется термин искусство аутсайдеров, англ. outsider art (см. также Категория:Маргиналы в искусстве), который ввел в 1972 году искусствовед Роджер Кардинал. Близкие явления — маргинальное искусство, наивное искусство, визионерское или интуитивное искусство, фольк-искусство, новый вымысел (фр. Neuve Invention), примитивизм.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Иного рода абстракция – ассамбляжи и коллажи Юрия Анненкова 1940-х годов. После второй мировой войны Юрий Анненков, активно занимавшийся живописью в 1920-х и середине 1930-х, а затем почти на десятилетие практически отказавшийся от станковизма, возвращается к станковым живописным и графическим формам. Композиции художника становятся все более сложными, но при этом весьма условными; подчас в них отсутствует не только сюжетная, но и логичная пространственная мотивировка. В этот период можно говорить и о появлении у Анненкова беспредметных и абстрактных работ. Они создавались художником, как правило, в смешанной технике и представляли собой коллажи и ассамбляжи. Для последних Анненков охотно использовал лоскуты ткани, металлические детали, гвозди и прочие «нехудожественные» материалы, укрепляемые на некоей основе. Образуя абстрактные формы и разнообразные геометрические «первоэлементы», они как бы парили в свободном пространстве холста, доски или бумажного листа – вполне в духе имевших довольно широкую известность в Париже творческих тенденций, связанных с геометрической абстракцией, например, выставок салонов «Новые реальности» и, в частности, группы «Пространство» («Коллаж», 1940-е, ABA gallery, New York; цикл из нескольких беспредметных абстрактных «Коллажей», 1940-е, частное собрание за рубежом[9]). Впитывая впечатления от новых художественных направлений, Анненков не ограничивал себя лишь двухмерными станковыми формами. В эти годы он нередко акцентировал фактурность, осязательность «материальной части» своих композиций, как будто нарочито отрешенных от культурных аллюзий и тайных смыслов, что оказывалось близко другой актуальной художественной практике, например, «ар брют» Жана Дюбюффе или так называемому «нео-Дада» («Ассамбляж», 1960-е, Национальный Музей современного искусства – Центр имени Жоржа Помпиду, Париж и др.).

Коллектив авторов, Художественная культура русского зарубежья. 1917–1939. Сборник статей, 2008

Таким «внутренним пейзажем» являются его большие полотна из серии «Театры памяти», где человеческие фигурки, набросанные в манере ар брют, взяты в некие капсулы, «воздушные пузыри», плавающие в пучине абстракции. Они как будто блуждают в лесной чаще или всплывают из глубоководья, продираются сквозь густые переплетения, нагромождения обломков, едва уклоняясь от их толчков. Человечки окликают друг друга, спорят, насмехаются, бахвалятся, а то дрожат от страха («Переплетающиеся видения», 1976, частное собрание; «Неопределенные ситуации», 1977, частное собрание). В «Дешифровщике» (1977, Сент-Этьен, Музей современного искусства) поместившийся в самом центре персонаж как будто пытается «дешифровать» (то есть понять, а значит – увидеть) надвигающиеся на него со всех сторон отрывочные формы – следы, знаки природной и человеческой деятельности. Заключенный в вытянутый прямоугольник, он как будто выхвачен из невнятного хаоса неким проявляющим оптическим устройством.

Коллектив авторов, Художественная аура. Истоки, восприятие, мифология, 2011