Инкорпорация (лингвистика)

Инкорпорация (позднелат. incorporatio — включение в свой состав, от лат. in — в и corpus — тело, единое целое) — объединение в одно морфологическое целое двух и более семантем, представляющих собой подвижные компоненты с обособленными лексическими значениями; количество и порядок этих компонентов каждый раз обусловлены содержанием высказывания, а отношения между ними соответствуют отношениям синтаксическим.

Например, в чукотском языке с помощью инкорпорации выражаются отношения, соответствующие атрибутивным (га-нэран-тор-мэлгар-ма «с двумя новыми ружьями»), обстоятельственным (мыт-винвы-эквэт-ыркын «тайно отправляемся»), объектным (мыт-купрэ-гынрит-ыр-кын «сети охраняем»), а также объектным, осложнённым атрибутивными (мыт-тур-купрэ-гынрит-ыркын «новые сети охраняем»). Такой инкорпоративный комплекс не сводим ни к слову (отличается лексико-семантической расчленённостью), ни к словосочетанию (морфологическая цельность). Инкорпорация представлена в языках наряду с агглютинацией, причём они тесно связаны между собой и взаимообусловлены.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Как указывает Н.А.Николина, в современном языке активно применяются дефисные комплексы – сращения (своеобразный аналог инкорпорации, так как они функционируют как слово-предложение). При этом, отмечает она, использование термина сращение достаточно условно: слияние слов (частей предложения) порождает некий семантический комплекс, который только приближается к слову как к лексико-грамматическому единству [Николина 2009: 122].

И. Ю. Пашкеева, Сложные слова в англоязычных художественных текстах и их перевод на русский язык, 2014

В большинстве работ в качестве форм систематизации фигурируют кодификация и инкорпорация.

Коллектив авторов, Юрист в организации: учебное пособие, 2009

Таким образом, кодификация и инкорпорация по своей сущности явления разные. Как справедливо отмечает С. С. Алексеев, «кодификация, в строгом понимании, не является формой систематизации действующих актов: это вид правотворчества, в ходе которого достигаются цели систематизации»[203]. Безусловно, кодификация играет важнейшую роль в систематизации законодательства, но систематизация не сводится только к кодификации и помимо кодификации предполагает инкорпорацию и другие формы упорядочения действующих нормативных актов, включая справочно-информационную работу[204] и т. д. Своеобразной подготовительной стадией систематизации законодательства является также ревизия нормативных актов[205], смысл которой состоит в том, чтобы в официальном порядке признать утратившими силу и измененными те акты, сфера действия которых перекрыта новым законодательством. Очевидно, что ревизия напрямую не имеет отношения к унификации. Кодификация также не сводится только к унификации, поскольку в процессе кодификации осуществляются и дифференциация, и другие изменения, зачастую не связанные с унификацией. В связи с этим представляется, что отождествлять систематизацию законодательства и процесс унификации было бы ошибочным.

Л. Л. Кругликов, Унификация в уголовном праве, 2008

Наряду с «Русской Правдой» существует «Церковный устав Ярославов», согласно которому регулируется семейный, религиозный и нравственный порядок. С инкорпорацией христианства происходят не только разделение власти религиозной и светской, но и различение и соотношение понятий греха и преступления. Всякое преступление – грех, но не всякий грех является преступлением. Наряду с государством как социальным институтом контроля поведения формируется и церковь как социальный институт, направленный на выработку самоконтроля поведения и создание персоналистической личности европейского типа. На комбинации понятий греха и преступления строится церковный Судебник Ярослава, начало создания которого было положено Уставом князя Владимира Киевского, его отца. «Грех – нравствен ная несправедливость или неправда, нарушение божественного закона; преступления – неправда противообщественная – нарушение закона человеческого», – так объясняет основные принципы составления Судебника Ярослава В. О. Ключевский.[279] Соответственно дела, которые подсудны церкви, были подразделены на три категории: 1) дела только греховные, без элемента преступления: волхование, чародейство, браки в близких степенях родства (инцест), развод по взаимному соглашению супругов; 2) дела греховно-преступные: об «умыкании» девиц, об оскорблении женской чести словом или делом, о самовольном разводе мужа с женой по воле первого без вины последней, о нарушении супружеской верности; 3) дела «духовные», касающиеся лиц духовного звания.

Н. А. Исаев, Сексуальные преступления как объект криминологии, 2007