Леди

Леди (англ. lady, от староанглийского hlǣfdige — «та, кто месит хлеб», аналогично лорд — «хранитель хлеба») — английское слово со значением «госпожа», «хозяйка»; в англоязычном мире — вежливое обозначение женщины (особенно из высших слоёв общества), а также британский аристократический титул, употребляемый с именем.

Соответствует обозначениям мужчин: «джентльмен» (стандартное обращение к слушателям — «леди и джентльмены»), «лорд», «сэр».

Наименование Our Lady («наша Госпожа», «Владычица») означает Богородицу (аналогично Lord — «Господь Бог»).

Наименование «леди» как часть полного имени в Великобритании используют:

• с основной частью титула, например, «леди Маунтбаттен» — женщины, являющиеся в своём праве пэрами Великобритании (наряду с более точными и официальными титулами: «графиня», «маркиза», «виконтесса», «баронесса»; герцогини обычно не называются «леди», а только полным титулом);
• с основной частью титула, например, «леди Эссекс» — жёны лиц, имеющих право на полноценный титул «лорд» (пэров Великобритании; наряду с более точными титулами по мужу: «графиня» и т. п.)
• с личным именем и фамилией, например, «леди Диана Спенсер» — незамужние дочери герцогов, маркизов и графов;
• с фамилией или именем мужа, например, «леди (Рэндольф) Черчилль» — жёны лиц, имеющих право на личный титул «лорд» (в определённых случаях — сыновья пэров Великобритании; см. подробнее статью титул);

с фамилией, например, «леди Маккартни» — жёны лиц, имеющих право на титул «сэр» (рыцарей и баронетов).Вдовы, не вступившие в повторный брак, сохраняют те же титулы, что при жизни мужей (возможно прибавление слова Dowager — «вдовствующая»). Разведённые жёны, не вступившие в повторный брак, используют титул без определённого артикля the (Lady Smith — бывшая жена лорда Smith).

Для жён республиканских глав государств используется (не во всех странах официальное) обозначение «первая леди» (англ. the First Lady).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Для полноты образа матери «великого сына британского народа» добавим еще одну цитату вышеназванного признанного специалиста по английской истории: «Между тем, невзирая на возраст, который, впрочем, нисколько не отразился на ее внешности, и не считаясь с мнением сына, леди Рэндольф затеяла очередную безнадежную авантюру. В 1900 году она вышла замуж за своего любовника Джорджа Корнуэллиса-Веста, лейтенанта шотландской гвардии, который был моложе ее на двадцать лет. В 1913 году он развелся с леди Рэндольф, предпочтя ей актрису миссис Патрик Кэмпбелл. Дженни не стала отчаиваться и в 1919 году вышла замуж в третий раз. Ее избранник, высокопоставленный чиновник Монтэгю Порч, служил в английских колониях. Общество этого невзрачного человека было не лишено приятности. Однако разница в возрасте сделала леди Рандольф, которая была старше мужа на двадцать три года, посмешищем в глазах порядочных людей».

Ольга Грейгъ, Черчилль-Мальборо. Гнездо шпионов, 2012

После развода состояние Дианы насчитывало 23 миллиона долларов. За ней сохранили титул принцессы, равные с принцем Чарльзом права на воспитание детей, резиденцию в Кенсингтоне и кабинеты во дворце Сент-Джеймс. Единственное, что она потеряла, так это право стать королевой и именоваться Ее Королевским Величеством, тем не менее это отнюдь не расстраивало Диану. Популярность леди Ди после развода достигла максимума, а к Чарльзу стали относиться как к человеку, который предал самую обаятельную женщину Британии.

Наталья Иванова, Супружеские измены

Всплывали различные имена в качестве возможных невест, но чаще всего говорили о леди Розмари Левесон-Гауэр. Признанная красавица, портрет которой написал художник Джон Сингер Серджент, дочь герцога Сазерленда, впервые встретила принца летом 1917 в Кале, где она работала в качестве медсестры Красного креста в госпитале под руководством своей матери Милисенты, герцогини Сазерленд. Принц прибыл с официальным визитом с королем и королевой и был сфотографирован с опущенной головой за беседой с аристократической медсестрой. В газете Illustrated London News ее описали «щедрой, веселой и доброй, готовой к любого рода активностям, особенно экспедициям на открытом воздухе», казалось, леди Розмари стала его утешением сразу после того, как его бросила леди Порша Кадоган.

Эндрю Мортон, Шпион трех господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и герцога Виндзорского

Во времена Боадицеи претендентом на руку этой принцессы и соперником Карактакуса был Хогин-Могин из округа Быков. Это был человек огромного роста, убитый Светонием в той битве, которая положила конец британским вольностям. От него по прямой линии произошли князья Понтидвдлма: Могин с золотой арфой (см. «Мабиногион» леди Шарлотты Гэст), Богин – Меродакап-Могин (изверг – сын Могина) и длинный ряд бардов и героев, прославленных и в Уэльсе и в Арморике. Независимые князья Могины долго сопротивлялись жестоким королям Англии, но в конце концов Гэм Могин покорился принцу Генри, сыну Генриха IV, и под именем сэра Дэвида Гэма де Могинса отличился в битве при Азенкуре. От него произошел нынешний баронет. (И далее поколение следует за поколением, пока не доходит до) Томаса Могинса, первого баронета Понтидвдлм-Кастла, в течение двадцати трех лет члена парламента от этого города, имевшего потомство: Элюред Могинс Смит, нынешний баронет, женатый на Мэриэн, дочери покойного генерала П. Флека, из Бал-лифлека, в королевстве Ирландии, из рода графов Флек, Священной Римской империи. Сэр Элюред имеет потомство: Элюред Ршрадок, родился в 1819 году, Мэриэн – в 1811, Бланш Аделайза, Эмили Дориа, Аделаида Орлеан, Катинька Ростопчина, Патрик Флек скончался в 1809 году.

Уильям Мейкпис Теккерей, Книга снобов, написанная одним из них

Отец поэта, родившийся в Плимуте 7 февраля 1756 года, посещал Вестминстерскую школу и французскую военную академию, где изучил язык и вошел во вкус «приятного времяпровождения и мотовства», став притчей во языцех. Некоторое время он служил в британской армии в Америке по назначению гвардии. Но к 1778 году он, по-видимому, отказался от чина капитан-лейтенанта и вернулся в Лондон, чтобы вести жизнь светского человека. В том же году красивый капитан сбежал с утонченной изящной леди Кармартен, женой мистера Фрэнесиса, маркиза, а впоследствии пятого герцога Лидса. Она была единственной дочерью покойного графа Холдернесса, который оставил ей поместье, приносящее 4000 фунтов в год, очень соблазнительный доход, поскольку доходы капитана, а также терпение его семьи порядком истощились. После того как леди Кармартен развелась с маркизом, они поженились и уехали во Францию, чтобы избежать скандала и встреч с кредиторами капитана.

Лесли Марчанд, Лорд Байрон. Заложник страсти

Пока Уинстон, красивый щекастый малыш с рыжими кудряшками, осваивался и знакомился с ближайшим окружением, он замечал, что в их новом лондонском доме на Чарлз-стрит сменилось много лиц и что его родители в нем редкие гости. И в самом деле, светская жизнь была главным смыслом существования Рэндолфа и его молодой супруги. Им было на кого равняться: герцоги Мальборо всегда славились показной роскошью приемов и чрезмерной широтой круга знакомств; с окончания колледжа и университета – непременно Итона и Оксфорда – вплоть до вступления в должности – часто почетные, пожалованные королем и премьер-министром, – герцоги Мальборо из Бленхейма все время оказывались в эпицентре светского вихря, где вращались старые лорды, местная знать, отпрыски хороших фамилий, депутаты, министры, финансисты, офицеры и дипломаты. Со времен вступления на трон королевы Анны до правления Георга III и королевы Виктории герцоги Мальборо всегда были persona gratissima[6] при дворе, и монархи даже иногда сами были не прочь нанести визит в замок Бленхейм. Нетрудно понять, откуда возникла почти врожденная склонность лорда и леди Спенсер Черчилль к светским развлечениям… За океаном была та же картина, что и в королевстве: и в белые, и в черные полосы своей жизни Леонард Джером неизменно устраивал роскошные приемы, стоившие до 70 000 долларов (очень дорогих долларов того времени) за вечер; на них можно было встретить все сливки мира искусств, политики и финансов. А позже его дочь Дженни наслаждалась блеском приемов и балов, устраиваемых в Париже французским императором[7].

Франсуа Керсоди, Уинстон Черчилль: Власть воображения, 2000

Принимают ли женщин? И да, и нет. На протяжении веков существовали и рыцари ордена Подвязки, и дамы этого ордена. Первой дамой стала супруга основателя ордена, Эдуарда III – королева Филиппа. Была ею и «Прекрасная дева Кента», та самая, чья подвязка, по легенде, стала поводом для основания ордена. И они, и множество других английских леди на протяжении нескольких веков носили этот почетный титул – однако при этом они не были полноценными членами ордена и не числились среди двадцати четырех рыцарей. В 1488 году дамой ордена Подвязки стала Маргарет Бофор, мать первого короля из династии Тюдоров, Генриха VII. После ее смерти женщин не принимали в орден на протяжении почти четырехсот лет. И только в 1901 году Эдуард VII возобновил традицию, и вновь, как некогда его предок Эдуард III, избрал даму ордена – свою супругу Александру. С тех пор и вплоть до недавнего времени этот титул присваивали только королевам, и первым исключением стала герцогиня Норфолкская в 1990 году. Однако еще в 1987 году, по решению нынешнего главы ордена, Елизаветы II, женщины получили право становиться такими же полноценными членами ордена подвязки, как и мужчины. Так что герцогиня стала не просто первой дамой ордена и при этом не членом королевской семьи, но и первой женщиной среди двадцати четырех рыцарей!

М. В. Скуратовская, Сокровища британской монархии. Скипетры, мечи и перстни в жизни английского двора, 2014

Благодаря стараниям отца Георг получил достойное образование. Он владел французским, немецким, итальянским языками, играл на виолончели, обладал красивым голосом и приятной наружностью. Но для будущего правителя развитие нравственных качеств имеет не меньшую, а зачастую и большую значимость, чем наличие у него умственных способностей и природных дарований. Про юного наследника английского престола говорили, что он неравнодушен к спиртным напиткам. Воронцову предложили подтвердить или опровергнуть эти сведения. Встречаясь с наследником во дворце «на разных гуляниях», посол видел его трезвым. А на одном из обедов «у леди Пейон» Семен Романович специально проследил, сколько тот пил, и в результате пришел к выводу, что «всех менее». И если в нем есть пороки, то виной всему «отец, мать и Французы» [10].

О. Ю. Захарова, Жизнь и дипломатическая деятельность графа С. Р. Воронцова, 2013

В последние годы женщины-историки отмечают, что вклад представительниц рабочего класса в Американскую революцию по большей части игнорируется в отличие от вклада светских дам, жен лидеров (Долли Мэдисон, Марты Вашингтон, Абигейл Адамс). Маргарет Корбин по прозвищу Грязнуля Кейт, Дебора Сэмпсон Гарнет и Молли Питчер[47] были грубоватыми женщинами из нижних сословий, чьи образы приукрашены историками, сделавшими из них леди. Притом что простые американки участвовали в сражениях в последние годы войны, жили в армейских лагерях, помогали чем могли и воевали, их представляли позднее как шлюх, а Марте Вашингтон в учебниках истории уделялось особое внимание за то, что она посетила своего мужа во время зимовки в Вэлли-Фордж.

Говард Зинн, Американская империя. С 1492 года до наших дней, 2014

Судя по тому, что «Аббатство Даунтон» первоначально имело статус мини-сериала – и именно в этом качестве получило свои первые награды, – создатели не предполагали, что расскажут длинную историю. Однако популярность сериала привела к тому, что за первым сезоном последовали второй, затем третий… только шестой было решено сделать заключительным. За тринадцать лет, прошедших после гибели «Титаника» и всех последующих событий первого сезона, многое стало иным. Некоторые герои исчезли с экрана (порой при драматических обстоятельствах), другие появились и вошли в основной состав персонажей. События, которые раньше казались невозможными (например, экскурсии по Даунтону для праздных зевак; шесть пенсов за билет и лекцию), ныне уже в порядке вещей. В заключительном сезоне леди Мэри занимается свиноводством, ее новый супруг торгует подержанными машинами, леди Эдит издает журнал, а лакей вдовствующей графини Грэнтэм по совместительству работает колумнистом этого журнала.

Р. Э. Арбитман, Серийные любимцы.105 современных сериалов, на которые не жаль потратить время, 2016

Пример леди Рондо показателен. Безусловную сторонницу Анны Иоанновны Елизавета превратила в свою союзницу и подругу. И та не только не выдала секрет цесаревны императрице, но и в процитированном письме, отправленном в Англию «не с обыкновенным курьером», а с кем-то из друзей, не проболталась, какие «умные» и «основательные» предметы обе обсуждали. Кстати, темы аналогичных бесед с императрицей тайну не составляли. Сойдясь на ниве рукоделия в покоях жены Бирона, мадам Рондо и Анна Иоанновна судачили о многом, в том числе «об Англии и, в особенности, обо всем, что касается королевы», Каролины Бранденбург-Ансбахской, супруги короля Великобритании Георга II. Полагаю, во дворце у Красного канала гостеприимная хозяйка расспрашивала госпожу резидентшу тоже «об Англии и, в особенности, обо всем, что касается» премьер-министра страны, первого лорда Казначейства Роберта Уолпола и того, как британцы дошли до жизни такой, что королевством правят не главы Ганноверской династии, а простые эсквайры.

К. А. Писаренко, Елизавета Петровна. Наследница петровских времен, 2013

Позднее королева Елизавета стала символом национального величия – ведь именно при ней Англия сместила с ведущих позиций в мировой политике прежнего лидера – Испанию, при ней произошел небывалый расцвет искусства и литературы: недаром Уильяма Шекспира, Кристофера Марло, Бена Джонсона и других называют «елизаветинцами». Лишенная недостатков, сильная и прозорливая правительница, великая королева Елизавета Тюдор стала, пожалуй, одним из главных мифов английской историографии. И в то же время существует другой миф, развиваемый в первую очередь в литературе: Елизавета предстает вовсе не той «железной леди», которой ее рисуют историографы, а скорее женщиной со всеми свойственными ее полу – по мнению писателей – проблемами и слабостями. Она то предстает жестокой завистницей, отправившей свою родственницу, королеву Марию Стюарт, на плаху только потому, что та была красивее и моложе, то изображается легкомысленной кокеткой, коллекционирующей разбитые мужские сердца, сделавшей флирт единственным способом общения с собственными придворными. Одни описывают ее страсть к нарядам, другие вспоминают про связь престарелой королевы и молодого красавца Эссекса.

В. Я. Вульф, Власть женщин. От Клеопатры до принцессы Дианы, 2014

1943 год был переломным и для Эвиты, и для страны. Для нее – потому что очередной покровитель бросил ее беременной, и врач, проводивший подпольный аборт, так ее искромсал, что она едва не погибла. Пока она приходила в себя, все ее контракты закончились, и из больницы она вышла безработная, нищая и больная. А для страны этот год был переломным, потому что в июле произошел военный переворот. Идеологом и душой заговора был полковник Хуан Доминго Перон, занявший поначалу в новом правительстве пост главы Секретариата труда. Переворот изменил страну – но он спас Эву: в нее влюбился полковник Анибал Франсиско Имберт, новый директор почты и телеграфа. В его подчинении находились все радиостанции Аргентины – так что неудивительно, что уже в сентябре Эве достался контракт на исполнение главных ролей в радиопостановке «Героини в истории». Это был цикл передач об известнейших женщинах: королеве Елизавете, Жозефине, Екатерине II, леди Гамильтон, Саре Бернар и других, которые отныне заговорили на всю Аргентину хрипловатым голосом Эвы Дуарте. Поначалу слушать эти передачи было тяжеловато – простонародный выговор Эвы совершенно не сочетался с высоким стилем реплик ее героинь, но постепенно она выправляла свое произношение. К концу цикла она была уже признанной звездой аргентинского радио, и владелец «Радио Бельграно» Хаим Янкелевич пригласил ее вести ежедневную передачу на социальные темы «Пять минут для народа».

С. А. Чеботарь, «Звезды», покорившие миллионы сердец, 2013

По возвращении в Англию мистер Кроули написал брошюру о солоде – как человек честолюбивый, он любил быть на виду у публики – и горячо высказывался за освобождение негров. По этому случаю он был удостоен дружбы мистера Уилберфорса[97], политикой которого восторгался, и вступил в знаменитую переписку с преподобным Сайласом Хорнблоуэром об обращении в христианство ашантиев. Он ездил в Лондон если не на парламентские сессии, то, по крайней мере, на происходившие в мае религиозные собрания. В своем графстве он был судьей и неустанным ревнителем христианского просвещения, разнося и проповедуя его среди тех, кто, по его мнению, особенно в нем нуждался. Ходили слухи, что он питает нежные чувства к леди Джейн Шипшенкс, третьей дочери лорда Саутдауна, сестра которой, леди Эмили, написала такие восхитительные брошюры, как «Истинный компас моряка» и «Торговка яблоками Финчлейской общины».

У. М. Теккерей, Ярмарка тщеславия, 1848

Но насколько правдивы описания сатириков? В том, что такие женщины, которых вывели Ювенал и Марциал, в Риме существовали, не может быть никаких сомнений. Однако думать, будто все они были такими, совершенно неправильно – это все равно что представлять себе английское общество конца XIX века по пьесам Оскара Уайльда или это же общество 20–30-х годов XX века по романам Олдоса Хаксли и Ивлин Во. Леди Брэкнел, миссис Уимбуш и леди Метролэнд вряд ли помогут нам составить верное представление о том, как жили и какими были английские женщины в первой половине прошлого века. Тут надо обратиться к писателям с менее язвительным складом ума, каким был Голсуорси; и хотя герои Голсуорси тоже склонны к сумасшествию, его больше интересует характер нормальных людей, вроде тех, которые описывал в конце I века н. э. молодой Плиний.

Д. П. Бэлсдон, Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий, -1

Леди Рассел, будучи дамой степенного возраста и столь же степенного характера, и, кроме того, чрезвычайно хорошо обеспеченной, и не должна была задумываться о повторном замужестве, поэтому нет необходимости оправдывать её перед публикой, которая, кстати, скорее склонна выказывать необъяснимое неудовольствие, когда женщина ВЫХОДИТ снова замуж, чем когда НЕ ВЫХОДИТ. Что же касается сэра Уолтера, то его продолжающееся вдовство требует объяснений. Да будет известно в связи с этим, что сэр Уолтер как хороший отец (столкнувшийся, впрочем, с 1–2 разочарованиями личного характера, последовавшими за весьма неразумными предложениями руки и сердца) гордился своей готовностью оставаться вдовцом ради дочерей. Для одной из дочерей, старшей, он действительно пожертвовал бы чем угодно, но подходящих обстоятельств так и не представилось. В 16 лет Элизабет уже унаследовала, насколько возможно, права и положение своей матери. Будучи очень красивой, она всегда имела огромное влияние на отца, и они прекрасно ладили друг с другом. Двух других дочерей сэр Уолтер ценил значительно меньше. Мэри приобрела некоторую искусственную значимость, став миссис Чарльз Масгроув, Энн же, чей утонченный ум и мягкий характер по достоинству оценили бы те, кто действительно разбирается в людях, не пользовалась ни у отца, ни у сестры ни малейшим уважением: её слово не имело никакого веса, ей всегда приходилось поступаться своими интересами ради интересов других – ведь она всего лишь Энн!

Джейн Остин, Доводы рассудка, 1817

«Против леди Элторп оказались сразу несколько факторов, – считает биограф Дианы Гордон Ханикум. – Во-первых, мнение высшего света и ее матери. Во-вторых, Норфолк, где дети провели бо́льшую часть своей жизни и который считался гораздо лучшим местом для их дальнейшего воспитания, нежели Лондон. Самым же главным было происхождение Джонни. Обычно опекунство передается матери, за исключением случаев умственного расстройства, пристрастия к наркотикам и менее благородного происхождения. В том, что касается происхождения, у виконта Элторпа было явное преимущество»24.

Д. Л. Медведев, Диана. Несостоявшаяся сказка, 2010

Есть в книгах и другие записи, интересные тем, что они весьма подробно рассказывают о том, как люди путешествовали в те времена: «И за счет леди графини Уорвикской отправились водным путем из Руана в Париж. Путешествие началось в субботу 1 декабря, все плыли по реке в течение семи дней и, таким образом, прибыли в Париж в ночь с пятницы на субботу – с мадам Тэлбот, двумя девицами, тремя дворянами, одним слугой, мадам Годард с одной девицей, двумя йоменами, одним пажом, четырьмя королевскими офицерами, один дворянин кардинала с одним йоменом и двумя оружейниками, в одно время с пятьюдесятью четырьмя другими гостями». «И наняли одну баржу в Руане для перевозки припасов и продовольствия лорда, а именно пшеницы, овса, рыбы и дров и других предметов до Парижа, куда лорд направлялся на коронацию короля… и к пятнадцати баржам наняли еще одну для лорда герцога Бедфорда, для леди Уорвик с леди Тэлбот и девицами леди и с многими королевскими офицерами от Руана до Парижа на коронацию короля с платой 10 шиллингов мостовой пошлины… и передано из рук лорда и леди хозяину баржи за труды перехода от Руана через Париж – 8 фунтов 5 шиллингов – до Турнуа.

Эварт Окшотт, Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения, -1

В новом Сент-Джеймсском дворце происходили настоящие сатурналии, в которых участвовали разом леди Кастлмейн, Фрэнсис Стюарт, Нелли Гвини, другие королевские наложницы и, конечно, сам Карл, который при этом пел, аккомпанируя себе на гитаре. К огорчению дипломатов, контроль над увлечениями короля стал вовсе невозможным. Карл волочился за каждой юбкой. Его называли не иначе как «старина Роули», это была кличка одного из лучших жеребцов в королевской конюшне. Сам король скорее был даже польщен прозвищем, по крайней мере когда он ночью с силой ломился в дверь очередной фрейлины, в ответ на негодующий вопрос, кто он такой, неизменно отвечал:

Е. Б. Черняк, Пять столетий тайной войны, 2018

В случае, если Елизавета умрет, не оставив наследников, Генрих VIII, исключивший из завещания всю линию Стюартов, потомков своей старшей сестры Маргариты Тюдор, вышедшей за короля Шотландии Якова IV, распорядился передать корону потомкам своей младшей сестры, Мэри Брэндон, герцогини Суффолк: леди Джейн, Кэтрин и Мэри Грей. В 1553 г., после того как Джейн Грей казнили за попытку узурпировать власть, Кэтрин Грей стала протестантской наследницей Елизаветы; иностранные принцы и представители английской знати наперебой домогались ее руки, надеясь на политически выгодную партию. Именно к ней обратился Филипп, поскольку Испания искала противовес Марии Стюарт и ее французским родственникам.

Анна Уайтлок, В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора, 2013

А в июле 1536 года, за два месяца до того, как Елизавете исполнилось три года, был принят новый акт о престолонаследии, узаконивавший статус Марии и Елизаветы как незаконнорожденных. Елизавету лишили звания принцессы, впредь ее надлежало именовать «дочь короля, леди Елизавета». Такой же титул был присвоен и Марии.

Б. Т. Грибанов, Елизавета I, королева Англии, -1

Со всех сторон влюбленных настраивали против тайных браков. Прежде чем сделать свой свободный выбор, им настоятельно рекомендовалось спросить совета у родителей. Ведь леди «встретив кавалера на балу или на другом общественном мероприятии, видит все в розовых красках», и ей крайне необходим «совет и внимательное отношение к ее чувствам», которые может обеспечить только мать. Родители отвечали за то, чтобы определить характер и положение воздыхателя, желательно еще до того, как молодые люди успеют влюбиться. Если влюбленным не исполнилось 21 года, родители имели законные основания запретить им вступать брак. Вдобавок к юридическим ограничениям ранние браки осуждало общество, ведь «в 9 случаях из 10 в более взрослом возрасте девушка выбрала бы другого жениха».

Екатерина Коути, Женщины Викторианской Англии. От идеала до порока, 2013

Виктория называет Конроя в своем дневнике «чудовищем» и «дьяволом во плоти». Когда в 1839 году, уже будучи королевой, она обнаружила, что фрейлина ее матери Флора Гастингс, судя по всему, на сносях, первым, кого она обвинила, был Джон Конрой. 32-летняя незамужняя леди Флора прошла медицинский осмотр и доказала, что она девица – выпуклость живота была следствием брюшной водянки (Ascites), от которой она и скончалась в том же году. Репутации королевы был нанесен сильнейший удар, публика бросала в ее карету тухлые яйца; скандал послужил одним из поводов отставки премьер-министра лорда Мельбурна.

Владимир Абаринов, Проклятие дома Виндзоров, 2014

А вот для О’Бирнов все обернулось куда хуже. Шон и Ева воспитывали приемного сына по имени Морис, родившегося в знатной семье Фицджеральд. Когда Морис уже стал юношей, леди Фицджеральд заявила, что настоящим отцом Мориса является Шон О’Бирн; именно поэтому мальчика отдали Шону на воспитание. Видя ярость и унижение Евы, Морис сбегает в Дублин. Там, в самом сердце английского Пейла, живет друг их семьи, и он советует Морису стереть все следы ирландского происхождения. Таким образом Морис Фицджеральд, чья родословная включает принцев О’Бирн, благородных Уолшей, храброго Конала и множество поколений вождей, становится Морисом Смитом.

Эдвард Резерфорд, Дублин, 2006

Впрочем, на отдельных сайтах[1] можно найти и более обширную информацию о родословной леди Ди, причем среди ее древних родичей присутствуют: Рюрик Новгородский; Игорь Киевский; Святослав Киевский; князь Киевский Владимир Великий; дочь князя Владимира, жена польского короля Болеслава Храброго Мария Добронега; а также многие и многие знаменитые представители знатных герцогских и графских фамилий Баварии, Богемии, Австрии и Англии, будто бы составивших одно сильно разветвленное родословное древо. В подобный расклад легко вписывается новомодная теория о том, что миром правят представители одних и тех же семей, причем отдельные исследователи видят в этом всепланетарный заговор, масонский план и даже… заговор рептилий[2].

Софья Бенуа, Леди Диана. Принцесса людских сердец, 2014

Благородство и великодушие были наследственными чертами в роду Уэверли. С тактом и деликатностью, достойными героя рыцарского романа, сэр Эверард отказался от своих притязаний на руку леди Эмили. Перед отъездом из замка Блэндвилл он даже ловко выманил у отца согласие на ее союз с избранником. Какими доводами он при этом пользовался, нельзя в точности установить, так как сэр Эверард никогда не славился способностью убеждать; но сразу же после этих переговоров молодой офицер стал повышаться в чинах с быстротой, значительно превосходящей все то, чего добиваются одними заслугами, не подкрепленными протекцией, хотя со стороны казалось, что больше ему не на что рассчитывать.

Вальтер Скотт, Уэверли, или Шестьдесят лет назад, 1814

Отцом Анны был вельможа короля Генриха VIII, сэр Томас Болейн, граф Уилтширский и Ормондский, человек не слишком знатный, но сумевший сделать стремительную карьеру при дворе. Мать Анны, леди Елизавета Болейн (урожденная Ховард), дочь Томаса Ховарда, герцога Норфолкского, напротив, происходила из очень старинного рода.

С. Ю. Нечаев, Легендарные фаворитки. «Ночные королевы» Европы, 2014

Безусловно, Эмма была необыкновенно красива. В этот период ее увидел путешествующий по Италии Гёте. «Леди очень хороша собой», – записал он в дневнике о супруге английского посла.

В. В. Шигин, Герой Трафальгара. Судьба адмирала Нельсона, 2015

Из родословной семьи Потоцких: «Йозеф Витте после смерти своего отца сделался комендантом Каменца-Подольского, но к этому времени амбиции Софьи вышли уже далеко за рамки этого города и статуса первой леди Подолья. Она окунулась в вихрь политических интриг, стала доверенным лицом Екатерины II, а чуть позднее разделила ложе с фаворитом императрицы князем Потемкиным. Силой и уговорами де Витте заставил жену вернуться в Каменец. Но прекрасная комендантша недолго гостила в собственном доме. Её новым увлечением стал граф Феликс-Станислав Потоцкий, к которому она убежала в Варшаву. В ответ на требование Витте графу Потоцкому немедленно вернуть жену, Софья возвратилась в Каменец с намерением откупиться от мужа. Она переписала на его имя свои белорусские имения, подаренные Екатериной, а также вручила более полумиллиона золотых, выданных ей влюбленным графом. Витте согласился дать ей свободу».

В. В. Шигин, Штирлиц XIX века. Тайный сыск генерала де Витта (Собрание сочинений), 2011

Стоит отметить, что знатные родители в XV в. были полностью избавлены от всех житейских неприятностей, связанных с повседневным уходом за младенцем. Даже будущих наследников престола полностью вверяли попечению кормилиц и многочисленных нянек. Леди никогда не кормили детей грудью, и нам неизвестно о том, чтобы Сесилия Йорк отступала от этого правила – подобный поступок был совершенно несовместим с ее высоким положением, его сочли бы какой-то непристойной выходкой. Не менее странным показалось бы намерение герцогини самой поухаживать за ребенком. Роль знатной матери была чисто декоративной. В течение нескольких недель после родов герцогиня Сесилия, по обычаю, возлежала на пышно убранной постели в родильном покое. Красиво спеленатого младенца ей приносили всего на несколько минут в день. Мать говорила приличествующие случаю слова, придворные дамы умиленно вздыхали, церемония заканчивалась, и маленький Ричард снова оказывался в своей колыбели в детской комнате.

Е. Д. Браун, Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз, 2016

Затем последовал молебен в придворной церкви и обмен кольцами, которые обрученным подавала сама государыня. Принц Антон Ульрих вошел в зал, где происходила церемония, одетый в белый с золотом атласный костюм, его длинные белокурые волосы были завиты и распущены по плечам. Леди Рондо, стоявшей рядом со своим мужем, пришла в голову странная мысль, которой она и поделилась в письме к своей приятельнице в Англию: «Я невольно подумала, что он выглядит, как жертва». Удивительно, как случайная, казалось бы, фраза о жертвенном барашке стала мрачным пророчеством. Ведь Антон Ульрих действительно был принесен в жертву династическим интересам русского двора. Но в тот момент всем казалось, что жертвой была невеста. Она дала согласие на брак и «при этих словах, – продолжает леди Рондо, – обняла свою тетушку за шею и залилась слезами. Какое-то время Ее величество крепилась, но потом и сама расплакалась. Так продолжалось несколько минут, пока, наконец, посол не стал успокаивать императрицу, а обер-гофмаршал – принцессу». После обмена кольцами первой подошла поздравлять невесту цесаревна Елизавета Петровна. Реки слез потекли вновь. Все это больше походило на похороны, чем на обручение.

Е. В. Анисимов, Иван VI Антонович, 2017