Самопожертвование

Самопожертвование — готовность пожертвовать чем-то своим для счастья другого; крайняя форма альтруизма.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Практика и теоретический контекст употребления понятия духовность подсказывают, что ее социальным ядром является выход отдельного человека за пределы индивидуальной жизни, ориентация на общее благо. Это альтруизм, принцип служения, дара, противостоящие эгоизму, принципу полезности и эквивалентного обмена. «В Нехлюдове, как и во всех людях, было два человека. Один – духовный, ищущий блага себе только такого, которое бы было благо и других людей, и другой – животный человек, ищущий блага только себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всего мира)».[4] Духовность, особенно в своей моральной ипостаси, подчиняет интересы личности интересам общества, судьбу отдельного индивида потребностям сохранения человека как родового существа. Через нее выражается совместность бытия людей, право на существование в этом мире Другого. «Быть – считал М. М. Бахтин – значит общаться. Абсолютная смерть /небытие/ есть неуслышанность, непризнанность, невспомянутость. Быть – значит быть для другого и через него для себя».[5] Принцип служения пронизывает, держит на себе содержательные проявления духовности: любовь, дружбу, верность, патриотизм и т. п. Все они, как следование любым идеалам, предполагают альтруистичность поведения, способность к самопожертвованию. Это «моральная моральность», о которой писал И. Кант, обосновывая ригористическую концепцию нравственности. Когда ее критикуют за утопизм и отрыв от реальной жизни, то забывают, что хотя в ней отражен один аспект существования – в чистом виде данный подход действительно односторонен, – без него прожить нельзя. Человек не может быть только эгоистом, если, конечно, он сохраняет в себе противоречие /«два человека»/, то есть является личностью.

Владимир Кутырёв, Человеческое и иное: борьба миров, 2014

Все перечисленные положения ошибочны. Цель этой книги – развеять иллюзии. Основываясь на теории и примерах из жизни, мы попытаемся доказать полную несостоятельность альтруизма. Мы разоблачим всех его поборников, начиная от либералов с их призывами к самопожертвованию ради «обездоленных» и кончая консерваторами, стоящими на страже сложившихся в обществе традиций. Ведь ни у тех, ни у других нет достаточно веских аргументов в пользу альтруизма. Книга изобилует яркими примерами, наглядно демонстрирующими, что постоянно возникающие в нашем социуме проблемы – следствие не столько отсутствия альтруизма, сколько повсеместного его насаждения. В этой работе я предлагаю альтернативу альтруизму ― честную и разумную этическую установку, способную обеспечить баланс интересов разных людей. В основе моих рассуждений лежат этические принципы Айн Рэнд, сформулированные в ее теории разумного эгоизма.

Питер Шварц, В защиту эгоизма. Почему не стоит жертвовать собой ради других, 2015

Сторонники гражданственного капитализма в первую очередь старались определить, какие общие институты – как частные, так и общественные – способны, с одной стороны, воспитывать из людей настоящих граждан, а с другой – сократить ущерб в тех случаях, когда поведение индивида не соответствует идеалу. Люди способны на великое самопожертвование, многие из них готовы положить жизнь ради блага других, но они способны также и на страшные злодеяния. Сторонников гражданственного капитализма можно назвать идеалистами, но их концепции учитывают и несовершенство человеческой натуры. Как отмечал профессор Альфред Маршалл, «прогресс зависит в основном от того, насколько самые мощные, а не только самые высокие побуждения человеческой природы можно использовать во благо общества»[40].

Дэвид Грин, Возвращение в гражданское общество. Социальное обеспечение без участия государства, 1993

Как и в вопросе о здоровом правосознании вообще, конфликт между духовностью и инстинктом человека Ильин переносит на чувство духовного достоинства, подтверждая тем самым главенство этой аксиомы в своих построениях о правосознании. Двойственная натура человека проявляет себя: животный страх и естественный эгоизм так же присущи человеку, как порывы героизма и самопожертвования. Человек может поддаться давлению, уступить насилию, струсить. Но оценку происходящего навязать человеку нельзя, чувство собственного достоинства окажется неизменно протестующим, оно неизменно и строго отличает добро от зла.

Игорь Зернов, Иван Ильин. Монархия и будущее России

Большое значение в исследовании особенностей альтруистических стремлений и действий и их роли в функционировании социальных общностей придавал в своей социологической концепции выдающийся русско-американский социолог Питирим Александрович Сорокин. Он призывал «к внимательному изучению механизма социальной жизни и тех побуждений, которые заставляют индивидов более или менее гармонично жить друг с другом и исполнять добросовестно лежащую на каждом из них обязанность». Важнейшее проявление таких именно побуждений он усматривал «в многочисленных индивидуальных актах самопожертвования и альтруизма», которые совершаются людьми добровольно и становятся «внутренним, органичным потребным долгом»[58].

Е. М. Бабосов, Человекомерность социальных систем, 2015

Ценностная ориентация личности – базисная устойчивая направленность «Я» на те или иные явления как высшую ценность. Согласно Э. Шпрангеру, ценность имеет три значения. Во-первых, – это, ценностная сущность, то есть: «… качественно определенный род ценностей, такой как экономическая ценность вообще, религиозная ценность вообще» [217, с. 243]. Во-вторых, – это, ценностный предмет: «… осуществление ценности на некотором реальном предмете» [там же, с. 243]. В-третьих, – это: «… осуществление ценности на реальном психологическом субъекте как ценностное переживание или акт оценки» [там же, с. 243]. Субъективная ценность является результатом оценки «Я» объекта как позитивного или негативного. Высшая позитивная ценность то, что оценивается наиболее высоко, предпочитается максимально и к чему стремится «Я», а высшая негативная ценность, то, что оценивается крайне низко, максимально отвергается и избегается «Я». О ценностной ориентации можно судить прямо по идеалам человека, и косвенно, по тому, как он представляет добродетели и пороки, иерархию душевных качеств и человеческое развитие, его конечный высший уровень. Для бестиального типа свойственна устойчивая направленность на инстинкты жизни и смерти как высшую ценность; религиозного – на веру в сверхъестественный мир как высшую ценность; рационального – на разум как высшую ценность. Христианин, как правило, высшим уровнем человеческой психики и добродетели считает веру в Бога, буддист – просветление сознания, рационалист – вербально-логическое мышление, звероподобная личность – способность и склонность следовать инстинктам жизни и смерти. Христианин подражает Христу, как образцу служения Богу, самопожертвования и любви к другим людям; рационалист – Сократу и Галилею, которые с помощью разума не только познали истину, но и преодолели страх смерти; бестиальная личность – военным героям и знаменитым завоевателям Аттиле и Ганнибалу и знаменитым покорителям женщин Дон Жуану и Казанове.

Н. С. Курек, Бестиальная, религиозная и рациональная личность, 2016

Следующая интерпретация понятия «мораль» была дана представителями эволюционной этики. Смысл морали, по их мнению, заключается в обеспечении биологически целесообразной деятельности, а органический мир включается в сферу нравственных отношений. Так, П. А. Кропоткин рассматривал принцип общительности (или «закон взаимопомощи» в животном мире) как исходное начало появления таких моральных норм, как чувство долга, сострадание, уважение к соплеменнику и даже самопожертвование.

С. Г. Давыдов, Этика. Шпаргалка, -1

Конечно, попытка сравнения аффектов по поводу жертвы, свойственных архаике и современности, несколько рискованна, так как предполагает экспликацию социальных эмоций на основе анализа практик. В любом случае, тело жертвоприношения – не факт, а акт культуры, пропущенный через огромное количество фильтров и оформленный различными системами кодов. Прежде всего, симптомом сильного смещения акцентов, безусловно, является то, что свойственная архаике добровольность жертвы и оказываемый ей в связи с этим почет совершенно не укладываются в современную (пост)гуманистическую логику. В некоторых архаических культурах жертва буквально возвышается до статуса правителя со всеми вытекающими отсюда ритуальными почестями для самой жертвы и/или для ее семьи. Такого рода добровольное согласие, безусловно, имеет иную природу, нежели более привычное героическое самопожертвование во имя идеи или спасения жизни людей.

Сборник статей, Террор и культура, 2016

1) стимулирование тенденции к подражанию, вызывающей сплочение единомышленников и развитие энтузиазма, отметающих колебания. Руководитель (внушающий) не должен обнаруживать признаков сомнения, нерешительности или готовности следовать воле аудитории, так как он может потерять силу воздействия. Энтузиазм масс поднимается вверх вплоть до самопожертвования. Отвлекающие или успокаивающие мотивы подавляются;

Н. А. Мельникова, Социальная психология, -1

Такой, новый субъект ждал и получал от своих лидеров совершенно иные значения реальности. Типаж этих людей – закоренелые идеалисты, люди, жаждущие верить в лучший мир и способности духа изменить повседневную унылую и безнадежную действительность. Для них характерна жажда качественно иной жизни – яркой, вечного становления, всегда новой и интересной в противовес "текучке" повседневности. Для этого типажа характерна высокая деятельностная активность, самопожертвование, энтузиазм, фанатизм – особенно для харизматиков-идеалистов (Иисус Христос, апостолы), буквально заряжавших своей пассионарной энергией свой "электорат". И впоследствии этот типаж сообществ и соответствующих ему авторов (маргиналы, гонимые, страдальцы) предельных легитимаций их картин мира неоднократно воспроизводится в истории в виде многообразнейших сект и идеологических сообществ. Это – такой же инвариант человеческого развития, как и другие социально-исторические субъекты (этносы, конфессии, культурные общности).

В. И. Красиков, Библия как реальность. Предельные значения библейских картин мира, -1

Новая книга «ТРАКТАТ О ЛЮБВИ. Духовные таинства» современного русского мыслителя Виктора Николаевича Тростникова видится весьма ценной тем, что в очень современной манере рассказывает о соотношениях телесного и духовного понимания любви. Можно сказать, здесь представлена квинтэссенция дискурса о любви, продолжающегося на всём протяжении христианской эпохи. Раньше, в трактовке Платона, любовь приобретала две основные сущности – «страсть» и «самопожертвование» (бескорыстное «агапэ»), обе они имели источником эстетическое чувство. Но, размышляя в контексте христианской этической культуры, важно подчеркнуть, что в своей земной человеческой любви личность по сути остаётся всё-таки равнозначной себе или группе людей, пусть даже в благости. А на дорогах к высшему пониманию любви личность способна приблизиться к познанию Бога. Погружение в воду, как некий пересмотр мира вещного и переход в новое состояние, а именно – крещение, – тоже находит своё место в этой концепции. Хорошо, что в книге Тростникова непростые размышления совсем не страдают сухой богословской «научностью» и не грешат ханжеством в отношении к плотской любви.

В. Н. Тростников, Трактат о любви. Духовные таинства, 2007

Энтузиазм масс поднимается вверх вплоть до самопожертвования. Даже в крайних случаях индивидуальная воля не может увлечь человека так близко к границам опасности, как слепое влечение к подражанию.

Н. А. Мельникова, Социальная психология: конспект лекций, -1

В природе человека присутствуют как созидательные, так и разрушительные силы. Нужно помнить об этом и способствовать развитию первых, а от последних стараться избавиться. Готовность к самопожертвованию, желание делиться с другими – это драгоценные качества. Пытливый ум, тяга к знаниям – это также очень важные черты характера, их нужно использовать для познания Высшей Реальности, которая может проявляться самым различным образом. Такое знание можно обрести лишь тогда, когда, благодаря милости Бога, очищено сознание. Священные дни, подобные Шиваратри, отмечаются для того чтобы человек осознал свой важнейший долг – заставлять чувства поститься, а интеллект бодрствовать и, таким образом, избавиться от порочных наклонностей. Это день, когда Шива спас человечество от гибели, выпив смертельный яд, угрожавший уничтожить весь мир.

Шри Сатья Саи Баба Бхагаван, Власть над самим собой как источник силы и могущества, 2011

Принцип альтруизма близок гуманизму и заключается в бескорыстной любви и заботе о благе другого человека, в готовности к самопожертвованию. Альтруизм противоположен эгоизму, ориентированному только на себя, в ущерб всем остальным.

Н. Г. Шредер, Профессиональная этика и этикет, 2009

В мире сосуществуют и подпитывают друг друга как идеи о самопожертвовании во имя человечества и великой идеи, так и подробности из жизни преуспевающих и утопающих в роскоши миллиардеров. Но сущность социального идеала и тайна материального богатства как квинтэссенции американской мечты и успеха остаются раскрытыми не полностью. В истории России были разные подходы к вопросу о приоритете духовного или материального, общественных или частных интересов. В конечном итоге чаще утилитарные интересы приносились в жертву духовному идеалу.

С. А. Емельянов, Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом, 2009

К аналогичным взглядам и позициям приходит в ходе своих размышлений и научной деятельности Мухаммед Абдо. Если у аль-Афгани реформаторский рационализм с его критической направленностью был наиболее широким проявлением самокритики, то у Мухаммеда Абдо он проявился более глубоко. Взгляды аль-Афгани в этой области дошли до своего логического конца, но не на пути непосредственной политики, а в сфере просветительского реформирования. Позиции Абдо отличаются более приглушенным критицизмом; точнее говоря, он не поднимал проблем, занимавших аль-Афгани. Мы не найдем у него тем восточного и мусульманского менталитета, национально-патриотической проблематики, вопросов силы и политики, трусости и порока, готовности к самопожертвованию и действию. Вместо этого он выделяет тематику разума и рационального подхода, ислама и науки, образования и просвещения, правовой реформы, возрождения культурного наследия. В этих темах находит отражение специфика самокритичного подхода у Абдо. Например, она проявилась в его ответах на публикации журнала «Аль-Джамиат», где ислам подвергался критике в сопоставлении с христианством. Впоследствии эти ответы вошли в знаменитую книгу Абдо «Ислам и христианство: между наукой и цивилизацией».

М. М. Аль-Джанаби, Философия современной мусульманской реформации, 2014

Познание лиц и энергий возможно только внутри личных отношений, личной деятельности, путем опытного вселенского участия и причастности к личным энергиям и к их действиям, несущим на себе след «инаковости» личности. Через энергии совершается участие в «другом» как превосхождение самого себя, как любовное самопожертвование в единстве эроса. Эрос есть завершение личного познания и личного действия. Церковь познает Бога через личное отношение к своему Жениху – Христу, возлюбленному нашему. Это отношение позволяет жить среди энергий Святого Духа, открывающих любящую волю Отца. Церковь познает мир – совокупность свершений божественной личной энергии – как динамично совершаемое и осуществляемое призывание Богом человека к общению[24].

Христос Яннарас, Истина и единство Церкви, 1997

Мораторий может стать периодом краж и видений, временем путешествий или работы, временем потерянной «юности» или академической жизни, временем самопожертвования или веселых шуток. Большую часть юношеской преступности Эриксон рассматривает как попытку создания психосоциального моратория.

Эрик Эриксон, Трагедия личности, -1