Юдоль

Юдо́ль (реже удоль, от ст.‑слав. ѫдолъ, ѫдоль) — устаревший синоним долины; в настоящее время используется как поэтический и религиозный символ, обозначающий тяготы жизненного пути, с его заботами и сложностями.

Обычно используется с эпитетом: «земная юдоль», «сия юдоль», «юдоль плача», «печальная юдоль».

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Зато поблизости, совсем рядом, как будто существует отдушина «нездешнего» – безбрежная вселенная грез, по истине волшебное инакобытие, где личность мнит себя – но для себя совершенно достоверно – вышедшей за пределы земного, спасшейся от здешней «юдоли», сподобившейся благодати. Бодлер далеко не первый во Франции строитель воз душных замков как прибежища измаявшихся умов. Но он, как и Нерваль, среди первых вкладывал в сновидчество смысл, приближающийся к откровению «благой вести». Для него греза знаменует собой прорыв в другое, спасительное измерение жизни. Ради этого он не страшится прибегать подчас к нездоровым возбудителям и воплощает ее в словесном «колдовании», когда разнопорядковые жизненные подробности могут податливо сопрягаться по законам чаемо го, а не действительного. В такие счастливые миги бодрствования-грезы он точно зрит «новое небо и новую землю» – более настоящие, чем само настоящее. «Земное, – готов он тогда заключить, – существует в весьма малой степени… Неподдельно действительное – в мечтаниях».

Самарий Великовский, В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков, 2011

Однажды Красиньский сказал, что «история есть собрание всех деяний духа человеческого, из которого следует то, что Бог мыслит на небесах, а люди должны думать, понимать и совершать поступки в юдоли земной» [Krasinski, 1973, 62–63]. Эту мысль он воплотил в последней части «He-Божественной Комедии», где Бог судит историю, и на этом суде погибают оба главных героя – Хенрык и Панкраций. Над их историческими судьбами возносится крест, появляется сам Иисус.

Людмила Софронова, Культура сквозь призму поэтики

Всему этому, всему, что ни есть благое и спасительное, научает нас слово Божие. И потому Сам Господь повелевает, все пророки и апостолы, все святые отцы увещевают, заповедывают, умоляют пребывать постоянно в слове Божием, которое источник всех благ, которое – жизнь, которое – свет на земле, в этой юдоли плача, глада, тмы, смерти. И свет во тме светится, и тма его не объят[63]. Водимый лучом этого света выходит странник земной на пажить спасительную, духовную, отсюда предначинает жизнь вечную. Примите, братия, слова мои, которые не что иное, как отголосок учения всех святых. Так пустынный дикий вертеп – жилище гадов и всякой нечистоты – повторяет эхом своим вдохновенные звуки Божественных песнопений.

Святитель Игнатий (Брянчанинов), Собрание творений. Том II. Аскетические опыты. Книга вторая, 1886

О, чем нам воздать Ему за все, что Он нам дарует? Когда избавимся мы от сего тела смерти? Когда утолим жажду из потока щедрот дома Божия, во свете Его увидим свет? Когда явится Христос, жизнь наша, и мы будем с Ним во славе? Когда узрим Господа Бога на земле живущих – благую награду, мужа мира, утешителя страждущих, первенца из мертвых, радость воскресения, мужа, пребывающего одесную Бога, Которого засвидетельствовал Отец? Ибо Он Сын Божий, избранный из многих тысяч. Будем внимать Ему, устремимся за Ним, возжаждем Его. Да исполняются очи наши желанием, пока не переселимся из этой юдоли слез и не упокоимся на лоне Авраамовом.

Жан Леклерк, Любовь к словесности и жажда Бога, 1957