Третье. Сборник рассказов

Ando Mitich, 2023

Пишу о вас родненьких. О тех, кто меня окружает… Имя вам – легион! Все ваши проблемы – это мои рассказы. В каждом из них вы узнаете себя. В каждом из них – ваша жизнь, которую я описываю на страницах своих сборников. Смотрите на свою жизнь иронично, и не пытайтесь понять моего главного героя. Он такой же беспокойный, как и вы… Ищет, где лучше, но постоянно попадает в разные жизненные коллизии.Третье также об этом!

Религия бетонной крошки

В тускло — сером небе, начинает сердито заявлять о себе мрачный диск Луны. Поздний вечер. Мы уютно сидим с Виктором Михалычем на трубе центрального отопления. В ногах у нас стоит початая бутылка беленькой, три пластиковых стаканчика и открытая банка маринованных огурцов. Нашу скудную вечеринку венчает тело Леонида, которое лежит параллельно трубе и перпендикулярно нашим задним точкам.

Ещё минут 5 назад Лёня сидел с нами и вносил ясные политические перспективы в наши диалоги, касаемо ближайшего будущего, но последняя порция славного напитка — его обесточила, и он, повинуясь законам физики принял горизонтальное положение прямо за нашими спинами.

Виктор Михалыч, как будто не заметил, что нас стало на одного меньше и весь свой спич обратил исключительно только в мою сторону. В руке у него мелькал огонёк Явы, и он, закусывая маринованным огурцом, рассуждал далее:

— Ну вот смотри, работаем мы сейчас все вместе, на вредном производстве. Совместное предприятие с иностранными инвесторами. Называется он как? Верно! "Русско — Парижский бетон". Рецепт этой забористой смеси от нас, конечно, скрывают, но в целом работать можно.

Если план допустим мы не выполнили в этом месяце, то дышим исключительно асбестовой пылью и фиксируем астматический приступ у каждого второго работника. Плюс в зарплате заметна бюджетная брешь и финансовая пропасть, по сравнению с прошлым месяцем.

А в прошлом триместре у нас что было? Верно, план был перевыполнен! Там тебе и премия черенками от лопат была, и талоны с бесплатным питанием в столовой, и в конце концов эти собаки, вместо асбестовой пыли пустили в цеха парфюмерный шипр из самой Франции.

Помнишь, вся наша бригада как благоухала, и даже сигареты пропахли этой дрянью.

Витя покрутил в руках погасший бычок, с омерзением его выкинул, сплюнул и зачем — то пнул беззащитного Леонида.

Наш товарищ застонал и перевернулся на живот. Рубашка на его спине задралась неестественным способом, и нашим взорам предстала голая спина Лёни, разукрашенная чёрными точками. Следы недавнего лечения его асбестового кашля — банками, которые ему любезно ставила тётя Нина. Соседка по коммунальной квартире, и заодно его возлюбленная. Огня видимо она не жалела, и пятна от банок на спине были адски чёрными, как будто нашего друга пытали и только вчера выпустили из подвалов инквизиции.

Витя заботливо прикрыл спину друга куском тряпки и продолжил:

— Наша жизнь, мой юный друг, состоит из одних непонятных нюансов. Вот допустим я!

Никогда я не хотел стать ни космонавтом, ни летчиком, ни даже пожарным. Не было таких стремлений. Пару приводов в милицию, учёт в ДКМ, стройбат, драка на свадьбе и похороны тёщи. Вот, пожалуй, и всё, что я помню. Ах да! Алименты вот ещё до сих пор плачу, но это скорее не нюанс, а нонсенс.

И вот когда жизнь прожита, я стал задумываться, а что, собственно, я здесь делаю, на матушке земле?

Для каких собственно таких дел я рождён? Лопатой махать на производстве, отделяя крупную отечественную бетонную крошку от мелкой французской? Вряд ли! Сидеть с тобой здесь на трубе и пить эту мерзкую жидкость?

Витя схватил бутылку беленькой, вскочил и осмотрелся. Не найдя ничего нужного, он опять зачем-то пнул пьяного Леонида и сел обратно на трубу. Разлил по стаканчикам. Выпили и закусили.

Виктор Михалыч с остервенением хрустел огурцом и косился на небо:

— Вот говорят — Космос и НЛО. Лунный проект Аполло 13 и Армстронг. Чёрные дыры и бумажная карта звёздного неба в нашей подсобке. Аутодафе Коперника и безумие Перельмана. К чему всё это? Когда наша жизнь это всего лишь стыковка твоей задницы и отрезка этой трубы!

Зачем там есть что-то, — Витя указал пальцем на небо, — если после работы, наглотавшись асбестовой пыли, мы втроём каждый день приземляемся на эту"орбиту"? На кусок этой трубы. Каждый вечер наши космические жопы, состыкуются с тем, у чего нет ни конца ни края.

Ты знаешь откуда и куда эта труба идёт?

Я отрицательно покачал головой, и внимательно осмотрел жопку маринованного огурца."Интересно, стоит ли сказать Вите о том, что жопа есть и у нас, и у огурцов?"…

Витя посмотрел на меня с ненавистью, очевидно уловив ход моих мыслей:

— Ты пойми, эта труба — это символ нашей эпохи. И неважно что это за труба такая, на которой мы сидим, или она от центрального отопления или от"Северного потока — 4"или может быть вообще это сточная канализационная труба. Важно, что это Труба существует и мы с ней сейчас соприкасаемся своими телами. Это и есть таинство нашей жизни. Космонавт ты, или лётчик, или пожарный, или в край работаешь лопатой с французским парфюмированным бетоном — неважно! Ты часть вселенной и конкретно твоя задница сейчас это часть всемирной истории и сила Сибири одновременно! Понимаешь?

Витя смотрел на меня удивлённо.

Складывалось впечатление, что он забыл уже, что я единственный его собеседник и возможно он последние пять минут обращался к ночному небу и звёздам.

Он опять налил, и мы выпили. Лёня в наших ногах стонал, лёжа параллельно трубе; ему снилась тётя Нина и банки. Витя, смял в кулаке пластиковый стаканчик, начал подниматься сам, и поднимать, отряхивая Леонида.

Жестом показал мне, чтобы я тоже собирался. Я взял его лопату, и мы все втроём двинулись к новостройкам на Никольской улице.

Витя был необычайно возбуждён, постоянно тормошил Леонида и напоминал мне, чтобы я не потерял его шанцевый инструмент с черенком из канадского клёна. Это был подарок руководства завода — Виктору Михалычу, за отсутствие у того, больничных листов и хронической астмы.

Мы втроём подошли к огромному зданию, внизу которого светились буквы незамысловатой вывески: «Арт — Кафе — Бильярд»

Рядом видны были столики летнего кафе и огромные вазоны с бегонией.

Витя прислонил к моему плечу Леонида, забрал у меня лопату и приказал ждать.

Далее он быстрыми шагами подошёл к зданию, с ловкостью орангутанга приставил летний столик прямо под вывеску этой кафешки, взобрался на него и стал работать, как архитектор вселенной — высекая свою простую мысль в этих сложных светящихся буквах.

Он замахнулся лопатой и сперва разрубил надвое, в слове БИЛЬЯРД вторую букву. От чего она заискрила, погасла и щедро одарила асфальт пластиковыми фрагментами. Далее, ту же участь постиг и мягкий знак. Витя восторженно кричал, и до нас доносились обрывки фраз: космос Перельмана, Аутодофе европейского потока, еись оно всё конём и др.

После уничтожения этих двух букв, Виктор Михайлович лихо спрыгнул с летнего столика, передвинул его правее и ловко опять вскочил на него. Незамедлительно, с обезьяньей лёгкостью, он двумя взмахами лопаты разрубил две последние буквы в слове БИЛЬЯРД.

Мы с Лёней моментально протрезвели.

Это было гениально!

Человек, который никогда не хотел быть кем-то, сию секунду стал в наших глазах — великим человеком! Он стал указующим перстом, и лучом света для нас.

Унылое, как бетон: Арт Кафе Бильярд, в одночасье стало культовым местом, которое показывают во всех новостях и пишут в соцсетях.

Арт — Кафе — БЛЯ…

Витя был бесподобен, даже когда менты крутили ему руки, и отнимали у него его орудие труда из канадских запасников. Мы стояли с Леонидом поодаль, смотрели на остатки вывески и молча наблюдали за этим великолепным перфомансом.

Витя захотел изменить мир, и он сделал это. Без раздумий, без иносказаний и рукоплесканий. Он был сейчас абсолютно свободен, несмотря на то что сидел в автозаке. А мы?…

А, Мы пока всё ещё оставались заложниками французской бетонной крошки, и отечественной асбестовой пыли.

— А ведь у меня тоже есть лопата, — произнёс заворожённый Лёня и посмотрел загадочно на меня.

Я посмотрел на своего коллегу, и ответил ему шёпотом:

— И у меня…