Объятые пламенем

Anne Dar, 2018

Тайны прошлого, о которых Таша предпочитала забыть, находят её с чёткой целью уничтожить. Однако больше прошлого ей угрожает только её настоящее, о чём она подсознательно начинает догадываться, но слишком поздно – она уже связалась с маниакально настроенным человеком. Он не просто опасен и не просто внушает страх – он способен обратить любое своё слово в реальность… Дариан разрывает договорённость с Ташей – теперь их будет связывать контракт, условия которого слишком жестки. Напряжение растёт с каждым прожитым днём, однако не успевает взорваться – прошлое Таши глушит ударную волну настоящего, но… Этого недостаточно, чтобы предотвратить взрыв. Содержит нецензурную брань.

Глава 15.

Остановившись на крыльце своего дома, я повернулась лицом к гаражу Миши, в котором несколькими секундами ранее скрылась Пандора. Обычно я не выкуриваю больше одной сигареты в неделю, иногда даже не докуриваю то, что начала, но в последнее время я слишком много переживала, да и разговоры Пандоры во время нашей прогулки заставили меня всерьёз напрячься, поэтому я без сомнений нащупала в кармане куртки упаковку сигарет и лежащую рядом зажигалку.

Закурив, я выпустила тонкую струйку дыма в сумеречное, затянутое облаками небо.

Я курила молча, делая слишком глубокие затяжки и слишком медлительные выдохи, словно неосознанно пыталась опустошить свои лёгкие до последнего грамма чистого воздуха. Когда от сигареты уже почти ничего не осталось, я ещё раз взглянула на осеннее небо и вдруг увидела небольшую дыру в разорвавшихся низких облаках. В этой дыре мерцала маленькая, едва уловимая звёздочка. Из-за воцарившейся над Британскими островами сезонной облачности, я, Нат и Коко давно уже не наблюдали за вечерним или ночным небом, возможно поэтому сейчас я замерла. Наверное пыталась насладиться той одной единственной звездой, ненадолго ставшей доступной только для меня.

“Любимый Джереми”, — неожиданно начала я внутренний монолог-обращение к старшему брату. Такое периодически случалось со мной, когда у меня на душе становилось особенно тяжело или необоснованно тошно. — “Как бы ты поступил на моём месте? Видишь ли ты, что произошло?.. Выживи ты, а не я, ты бы не допустил подобного… Ты бы не допустил этого всего… Передавай там маме привет. Уверена, что вы вместе. Люблю вас”.

Затушив окурок в мутной пепельнице на подоконнике у входа, я выпустила остатки дыма из лёгких, смешав его с паром изо рта, и уткнулась носом в старый клетчатый шарф. С каждым днём становилось всё холоднее…

В понедельник мы с Дарианом не пересеклись — он был занят делами в Лондоне, а я изо всех сил помогала Ирме с идеями для буккроссинга. Во вторник ситуация повторилась, правда я ушла на час раньше, может быть благодаря этому мы в итоге и не встретились.

Во вторник, сразу после работы, я направилась к МакГратам — у Рейчал, старшей дочери Пени, был пятый день рождения. На сей раз на праздник было приглашено много, даже слишком много детей, которые сбивались в кучки и создавали в пространстве вокруг себя такой шум, что в итоге я не выдержала и получаса этой ультразвуковой пытки. Незаметно ретировавшись на второй этаж, я зашла в распахнутую настежь спальню Рейчел и, бухнувшись на кровать своей племянницы и свесив ноги на пол, замерла. Справа от меня, на стене горел ночной светильник в виде улыбающегося полумесяца, а на потолке над головой отливали зелёным светом фосфорные звёзды. Эти звёзды я помогала развешивать Руперту два года назад. Простудившись и приехав к старшей сестре из общежития с ночёвкой на целую неделю, я стояла посреди комнаты и подавала в большущие руки Руперта по одной маленькой звезде, пока он, громадный и тяжёлый атлет, взобравшись на хрупкую стремянку, приклеивал детские украшения к потолку. В тот вечер Пени, пребывавшая на девятом месяце беременности, вместе с Рейчел находилась в гостях у родителей Руперта. Мы с МакГратом тогда всего за каких-то пару часов весь потолок утыкали этими звёздами, что привело Пени в неподдельный восторг, даже больший, чем восторг Рейчел… За прошедшие два года некоторые звёзды, закреплённые недостаточно крепко, упали с нашего мнимого небосвода, ещё одна, самая крупная, вот-вот должна была свалиться, но всё ещё продолжала держаться острым краем за своё небо…

И всё равно, не смотря на массовый звездопад, млечный путь не потерял своего блеска, своей красоты…

Я, со сложенными на животе руками, около десяти минут без малейшего движения пролежала на кровати своей теперь уже пятилетней племянницы, вглядываясь в созданное при моём участии звёздное небо, когда в комнату вошла Пени. Сначала она не заметила меня, но, подняв с пола плюшевого зайца, всё-таки обратила на моё присутствие внимание.

“Что ты здесь делаешь?”, — сев на край (необычайно крепкой) детской кровати и сунув розового зайца под мои сложенные на животе руки, начала общение Пени.

“Лежу и думаю”, — расцепив пальцы, начала жестикулировать я.

“О чём думаешь?”

Я замерла, пытаясь сформулировать правильный ответ.

“Обо всём”, — в итоге выдала я.

“Обо всём думать невозможно — голова может треснуть”, — по-детски заулыбалась Пени, и я, заулыбавшись в ответ, толкнула её в бок.

“Представляешь — ты родила Рейчел пять лет назад. С ума можно сойти”.

“Она уже такая большая. Хотелось бы, чтобы она напоминала чем-то нас в детстве, но что-то мне подсказывает, что она копирует детство Руперта”.

“О-о-о да-а-а… Эти перерезанные шнурки на всех ботинках — мы такого не вытворяли”.

“Да, ты с братьями проворачивала дела покрупнее”, — захихикала Пени. — “Помнишь, как Хьюи вырезал на спине футболки Джереми два огромных сердца? Ты ещё тогда вырезала на его же штанах круги”.

“Так мы ему ответили на то, что он безжалостно окатил нас водой из шланга Генри”, — заулыбалась я. — “Дети — это большая головная боль в миниатюрной расфасовке”.

“Ничего подобного”, — весело возмутилась Пени. — “Как только станешь матерью, поймёшь, что это огромное счастье”.

Я хотела сказать, что не собираюсь становиться “настолько” счастливой, но вместо этого вдруг по привычке, то ли чтобы насладиться ответом, то ли просто на всякий случай, спросила: “Ты счастлива?”.

“Очень счастлива”, — снова улыбнулась сестра. — “Как бы стать счастливой и тебе?”.

Я хотела сказать ей, что я вполне счастлива, но вместо этого просто перевела взгляд на фосфорные звёзды. Одна, самая большая, не выдержала моего тяжёлого взгляда и, сорвавшись, врезалась в центр моего солнечного сплетения, между ушами плюшевого зайца. Я не успела загадать желание…

Среда. На детском дне рождения я неожиданно для себя выпила больше, чем на дне рождения Пени, отчего теперь моя голова откровенно раскалывалась. На лепке из глины я чувствовала себя отвратительно, но сейчас, сидя за столом слева от сидящей во главе стола Ирмы, я постепенно успокаивалась, морщась от яркого света подвесной лампы, светящей в центр белоснежной скатерти. Не то чтобы я много выпила на самом празднике, просто после праздника, вернувшись домой, я трижды не отказалась от двойного виски, который Нат привёз из США её старший брат Джим, а это значило, что я смешала два двойных виски с тремя бокалами красного сухого… И о чём я только думала? Во всяком случае, теперь мне думать в принципе было сложно. Этим утром Кристоферу пришлось забирать меня из дома, что означало, что отвезти меня назад теперь тоже должен он, но так как обычно Крис не покидает своего рабочего места раньше девяти часов, мне, очевидно, светило сегодня страдать в компании Ирмы целый лишний час. От одной только мысли об этом моя голова начинала болеть ещё больше.

В момент, когда девчонка в очередной раз спрашивала меня о цвете какого-то платья из онлайн-каталога нового европейского бренда вечерних нарядов, в столовую вошёл Дариан.

— Розовый, — откинувшись на спинку своего стула, одной рукой обнимая себя под грудью, а пальцами второй потирая висок, коротко ответила я.

— Это невероятно! — мгновенно возмутилась Ирма. — Ещё минуту назад ты называла синий цвет! Я уже даже сумочку подобрала.

Остановившись между мной и Ирмой, Дариан усилил свет над столом, что сразу же заставило меня невольно поморщиться.

— О-о-о… — протянул он, заметив мою реакцию на свет. — Кому-то вчера было очень хорошо, из-за чего теперь немного плохо?

— У племянницы Таши вчера был день рождения, — тяжело выдохнула Ирма, вновь уставившись в экран своего лэптопа. — И Таша, как примерная тётя, пила и курила кальян, — начала дорисовывать картину густыми красками девчонка.

— Кальян — пустое баловство, — упершись головой в руки, поставленные локтями на стол, выдавила я.

— Любишь что-нибудь покрепче? — хитро прищурилась Ирма. — Травку?

— Прекрати нести чушь, — уставшим тоном отозвалась я.

— Вот видишь, Дариан? Я ведь тебе говорю, что она груба со мной. А ты, между прочим, ей деньги платишь за то, чтобы она со мной регулярно общалась, — вскинув голову на брата, вставшего за её спиной и опирающегося руками в её стул, начала жаловаться Ирма. — А потом ты удивляешься, почему я у тебя такая грубая. Это всё замашки Таши. Я всё перенимаю у того, с кем регулярно общаюсь.

— Таша, тебе и вправду стоит быть помягче, — заметил Дариан.

— Правда? — сдвинула брови я. — Может быть мне к вам ещё и в мягко-розовом платье приходить?

— Вот видишь, — уже с головой уйдя в каталог онлайн-магазина, пробубнила себе под нос Ирма. — Она и тебе хамит.

— Вообще-то, я твой начальник, — в точку подметил Дариан, и всё равно промахнулся. У меня сегодня было настолько отвратительное состояние вперемешку с нерасположенным к прениям всяческого рода настроением, что мне в самый раз можно было выкинуть какую-нибудь непозволительно роскошную для себя глупость. Что я, собственно, в следующую секунду после заявления Дариана и сделала.

— Отлично. Тогда я увольняюсь, — хлопнув ладонями по столу, уверенно заявила я, даже не стараясь контролировать своё нарастающее раздражение. — Передашь мои расчётные через Кристофера, — добавила я, после чего сразу же попыталась подняться со своего стула, но Дариан опустил меня назад одним резким прикосновением к моему правому плечу.

— Ладно-ладно, не горячись, — усмехнулся он. — Хочешь грубить — груби, хочешь ходить в мягко-розовом платье — ходи.

Вцепившись в меня улыбающимся взглядом, Дариан говорил со мной словно через призму веселья, но я отчётливо видела в его глазах огоньки раздражения. Или это была злость?…

— Да пусть увольняется, тебе-то что? — удивлённо вскинула голову в сторону брата Ирма, не имеющая возможности даже представить, что именно означало бы для Дариана моё увольнение. Разрыв контракта. С двух сторон.

— Ты не обижайся на то, что я сказала про твоё увольнение, — уже спустя полчаса стоя со мной на кухне, виноватым тоном и опустив глаза начала Ирма, при этом ополаскивая ярко-красное яблоко. — Я уже и вправду к тебе привыкла, и мне не хотелось бы притераться к новому человеку…

— Ирма, отстань, — морщась от стука о деревянную доску ножа, которым я сама же нарезала дольки яблок, отстранённо выдавила я. — Мне плевать.

По мгновенно изменившемуся выражению лица Ирмы я поняла, что этот мой ответ порадовал её не меньше, чем разочаровал. Неужели и вправду привязалась?.. А я думала, что она умнее.

Забрав нарезку из яблок, груш, бананов и манго, Ирма ретировалась в гостиную, где мы собирались начать пересматривать последнюю часть “Пиратов Карибского моря”. Я же начала вымывать нож и доску для нарезки, и уже протирала столешницу, когда на кухне возник Дариан.

— Держи, — протянул мне стакан с подозрительной шипучкой он. — Подействует через минут двадцать. Помогает от головной боли, — красноречиво постучал указательным пальцем по своему виску он.

— Спасибо, — взяв стакан из его рук, прищурилась я, и уже спустя пару секунд залпом выпила лекарство.

— Тебе не следует пить.

— Может быть прекратишь уже указывать на то, что мне следует делать, а что нет? — твёрдо поинтересовалась я.

— Таша, я не собираюсь тебя перевоспитывать, — невозмутимо скрестил руки на груди собеседник.

— Правда? Тогда чем ты занимаешься?

— Я пытаюсь тебя уберечь.

— От чего?.. Или для чего? — значительно повела бровью я.

— От тебя. Для себя. Не думаю, что ты не в курсе того, что я эгоист, так что для тебя не станет открытием и то, что всё, что я делаю для тебя, как с первого взгляда тебе может ошибочно показаться, на самом деле я делаю исключительно для себя. Если я не хочу, чтобы на тебе были синяки и царапины, тогда только потому, что хочу наслаждаться твоим здоровым телом. То же касается и алкоголя, и табака…

— Ты бросаешься из стороны в сторону, Дариан, — с неприкрытым подозрением прищурилась я. — Сначала навязываешь мне какие-то серьёзные отношения, затем сообщаешь, что на самом деле тебе на меня плевать.

— Мне на тебя не плевать, потому что я не из тех, кто наплевательски относится к тому, что ему принадлежит.

— Хах! — восторженно-раздражённо взмахнула руками я. — Теперь у тебя хватает наглости заявлять, что я тебе ещё, оказывается, принадлежу, — старалась не сильно громко говорить я, чтобы Ирма случайно не услышала нашего разговора, хотя телевизор в гостиной уже и гремел с такой силой, что она даже извержения вулкана бы не услышала, случись он сейчас в соседней комнате. — Ты ещё возомни себе, будто я какой-нибудь камень из твоей ювелирной коллекции, которой ты так самоуверенно приторговываешь во всей Европе!

— Ты!.. — сделав неожиданно резкий шаг вперёд и схватив меня рукой за подбородок, вдруг твёрдо и с ярко выраженным раздражением выпалил Дариан. Я сразу же вырвала своё лицо из его хватки, но он подтолкнул меня к кухонному шкафу и, как только я уперлась в него спиной, вновь схватил меня за подбородок, на сей раз с неприкрытой злостью. — Ты камень, Таша, — начал буквально выдавливать из себя слова он, то ли как и я боясь привлечь к нашей “возне” внимание Ирмы, то ли просто пытаясь подавить закипающую внутри злость. — Ты самый настоящий булыжник, который буквально требует огранки. Я не один день правлю ювелирным миром, солнышко. Это моя сфера. Я расколю твою каменную корку, выну из неё ценное нутро и ограню его до идеальной формы, получив которую ты сможешь сиять только в одной-единственной оправе — той, которую я для тебя уже приготовил.

— Только не говори, что ты и есть эта оправа, — с иронией выпалила я.

— Только не говори, что я тебя не предупреждал, — заглянув мне прямо в глаза, провёл своим горячим большим пальцем по моей нижней губе Дариан, после чего великодушно выпустил мой подбородок из своей хватки. — Возьми яблоко, милая, и присоеденись к Ирме первой.

Сказав это, он сделал величественный шаг назад. Я же, со злостью схватив со столешницы яблоко, ни сказав ни слова (настолько я была разозлена, что даже кричащие мысли не могла преобразовать в звучащие предложения) направилась в гостиную.

Ирма, увидев, как я низвергаюсь всем своим телом на диван, уставилась на меня удивлённым взглядом.

— Таша, ты ведь собственноручно нарезала две тарелки яблок, зачем тебе ещё и целое?

Посмотрев на яблоко в своих руках, я замерла, ощутив где-то глубоко в своей грудной клетке быстро поднимающийся и неизбежно нарастающий ком ужаса.

— Яблок мало не бывает, — зайдя в комнату, самодовольно-уверенным тоном произнёс Дариан, после чего встретился своим улыбающимся взглядом с моим испуганно-растерянным. — Правда, Таша?