Мой Любимый Герцог

Bianca Blythe

Романтика эпохи Регентства. Еще не бывало на свете преступника настолько неуловимого, как тот человек, что распространяет фальшивые монеты по всему Озерному краю, и Лукас намерен найти их источник. Встретив человека, пытающегося проникнуть в одно из имений Озерного края, он ожидает найти кого-то из шайки фальшивомонетчиков. Но вместо него он встречает леди Джульетту, которой он обязуется помочь, несмотря на все тяготы, которым ее притягательное присутствие обременяет его. Леди Джульетта счастлива. Очень счастлива. В конце концов, она помолвлена, пусть даже ей редко доводится видеть своего суженого. Ну и что, что он раз за разом откладывает их свадьбу? И кому есть дело до этих слухов, что вертятся вокруг него? И только когда ее жених не появляется на очередном балу несмотря на приглашение, Джульетта решает взять дело в свои руки и найти самой найти правду. Лукас, герцог Аинсвортский, чрезвычайно скучен. По крайней мере, он хочет, чтобы его считали таким. Он старается вступить в разговор речами о пространных растениях, по ходу цитирую по-латыни и вертя свои очки. Но по ночам он избавляется от этой маски и направляется в погоню за преступниками. Еще не бывало на свете преступника настолько неуловимого, как тот человек, что распространяет фальшивые монеты по всему Озерному краю, и Лукас намерен найти их источник. Встретив человека, пытающегося проникнуть в одно из имений Озерного края, он ожидает найти кого-то из шайки фальшивомонетчиков. Но вместо него он встречает леди Джульетту, которой он обязуется помочь, несмотря на все тяготы, которым ее притягательное присутствие обременяет его.

...

(таблица)

...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Улица зашумела, и карета неуклюже вильнула по середине дороги перед тем, как вконец остановиться. Бархатная подушка упала к Джульетте на колени. И хотя это было не в ее характере, она нахмурилась.

Помонские банты на платье Женевьевы задрались кверху в манере, не присущей своду правил ”Сватовство для Одиноких Дам”. Также не присуще (но уже самой Женевьеве) было состояние ее рта, широко открыв который она поспешно оправлялась.

«Вот ведь чепуха!».

С самого начала Женевьеве не хотелось отправляться в этот вояж, и эта остановка едва ли успокоила ее, но она все же поехала, чтобы Джульетте не пришлось выходить в свет в одиночку.

К счастью, лампа еще освещала интерьер кареты, и Джульетта приникла к двери.

Может быть кучер заметил герцога? Может, ее нареченный сам остановил карету взмахом руки? Джульетта уже было успокоилась, лелея эти мысли, как вдруг ей на ум пришло опасение: а может, кучер увидел обезображенную карету, и сейчас судорожно размышлял, как ему следует сказать Джульетте о том, что ее суженного теперь можно собрать по кусочкам? Свежий ветерок пронесся по карете девушек, как будто пытаясь остудить пыл одной из них. Но сейчас даже ураган не смог бы остановить Джульетту, чья кисть уже легла на ручку двери.

— Что ты делаешь? — спросила Женевьева.

— Наверное, кучер заметил герцога Шервудского, — схватилась Джульетта за наилучшую из возможностей.

— В таком случае он предупредит нас, — заговорила Женевьева, — И после, скорее всего, мы продолжим наш путь, что будет несколько затруднительно с открытой дверью.

Джульетта помедлила немного перед тем, как вернуться на свое место. Снаружи доносились голоса. Казалось, само сиденье вдруг стало жестким и неудобным, несмотря на множество лежащих на нем подушек. И хотя кисти их наволочек предназначались больше для красоты, чем для удобства, Джульетта вряд ли могла винить их за трепет в ее сердце.

— Кроме того, откуда герцогу знать, что ты здесь, — добавила Женевьева, — Он может подумать, что кто-то пытается выдать себя за вас.

— Он… он увидит знак нашей любви, — неуверенно ответила Джульетта.

— Может быть, — кивнула Женевьева, — А может и нет. Ты не думала, что Тимоти мог остановиться по другому поводу?

— Например? — насупилась Джульетта.

Тень легла на лицо задумывавшейся Женевьевы, но вскоре оно снова посветлело.

— Например, он мог услышать интересный щебет, и сейчас старается вспомнить, какая птичка так поет; или может одна из лошадей решила ненадолго задремать, и сейчас он объясняет ей, что скоро они попадут в место, где ее выпрягут из экипажа, и которое больше подходит для отдыха (к тому же там есть вода и сено).

Джульетта задумалась.

— В любом случае, он вот-вот должен поехать, — добавила Женевьева.

Вероятно, в ее словах была доля истины, хотя Джульетте было сложно видеть в своей двоюродной сестре образец логики, так как их общая подруга Маргарита была чрезвычайно одарена в естественно-математических науках.

— Вообще, не странно ли, что кучер остановился именно здесь? — спросила Джульетта.

— Посреди дороги? — погрузилась Женевьева в раздумья; сейчас она выглядела мрачнее, чем тогда, когда Джульетта предложила ей взять карету и отправиться в погоню за своим обворожительным (пусть и временно отсутствующим) нареченным.

— Может, кучер решил устроить себе… перекур?

— Что породило бы вопрос: а где он взял табак? — поразмыслила Женевьева, — К тому же я никогда не замечала за Тимоти интерес к трубкам. Он не такой.

Несомненно, наблюдения ее двоюродной сестры были верны.

Снаружи доносились обрывки слов. Что бы Тимоти там не делал, он точно говорил, и это был разговор не из тех, что включает в себя беззаботные смешки и приятные шепотки. Это был разговор на повышенных тонах.

Пусть Джульетта и не обладала наблюдательностью своей родственницы, Тимоти казался ей простоватым пареньком, который вряд ли стал устраивать сеанс чревовещания посреди дороги.

— Может, кучер с какой-то другой кареты попросил нашего о помощи? — сказала Джульетта, и в этот раз ее голос зазвучал еще неувереннее, в то время как ее сердце вело себя еще неспокойнее.

— Не стоила нам приезжать сюда, — жалобно сказала Женевьева.

Джульетта смолкла.

Она уже давно сама пришла к этому решению, как будто это было единственным решением для этой задачи. В логике ее двоюродной сестры не было ни одной ошибки. В другой ситуации это бы успокоило ее, но сейчас интеллект Женевьевы вызывали неприятные позывы в ее желудке.

Джульетта действительно поторопилась уехать. Ей казалось, что не соберись она сейчас, на следующее утро она уже будет готова выдумывать оправдания для своего жениха. Выдумывала ли подобные оправдания ее мать? Когда ей впервые пришло в голову, что что-то не так?

Джульетта поежилась.

Она напомнила себе, что здесь, верно, просто прохладно. Но она никогда не дрожала от холода. Она заметила отсутствие у себя этой реакции, общей для всех людей, еще в детстве.

Не было ничего удивительного или зловещего в ее дрожи этой прохладной Кумберлендской ночью. Кроме того, что разговор снаружи еще продолжался.

Она пыталась вслушиваться в доносившиеся до нее звуки.

Что-то в духе «выходите из кареты», и что-то похожее на «не делай глупостей».

Джульетте и не думала, что экипаж могли остановить бандиты. Да, они действительно наводнили ночные дороги, но это не значит, что под ними была каждая дорога, и тем более, что они рискнули бы напасть на их экипаж. Если бы это была математическая задачка, то при подсчете вероятности налета на их карету вышел бы ноль.

Может, Тимоти был шутником у себя на деревне, и человек, с которым тот говорил, не мог дождаться, пока очередной из его носовых платков магическим образом исчезнет.

Однако Джульетте подобная развязка показалась весьма слабой, и несмотря на все ее усилия ее разум вернулся к мыслям о разбойниках. Несомненно, такой упадок ее ментальных сил заставил бы даже самую любезную гувернантку или учительницу закатить глаза.

Наверное, что-то еще происходило.

Что-то ужасное.

Сперва карета закачалась. Она грузно просела по правому борту перед тем, как дверь хлопнула. Затем ее колеса вдруг покатились назад, туда, откуда они приехали. Джульетта подскочила к двери, но в ту же секунду экипаж накренился вперед и поехал обратно, как будто приняв себя за только что выстрелившую пушку или многолетние исследование, оплачиваемое из государственной казны.

Женевьева закричала, и Джульетта последовала ее примеру. Лошади же просто заржали, но Джульетта была уверена, что, имей бы они человеческие голосовые связки, они бы тоже кричали.

— Так и должно быть? — спросила Джульетта, пока экипаж продолжал в дикой качке скакать по лужам, камням и прочим опасностям.

— Нет!

Женевьева потянулась к своему ридикюлю, и оборочки с бантиками ее платьями снова полетели вверх, как будто ее платье собиралось взлететь. Самой Джульетте показалось ненужным думать о своем внешнем виде, хотя ее прическа наверняка были в ужасном состоянии, ее локоны выпрямились так, что даже горничная с многолетним опытом обращения с горячими щипцами пришла бы в замешательство.

Ее двоюродная сестра, напротив, была сосредоточена, пытаясь открыть ее ридикюль, застежка которого никак не хотела поддаваться, чему нисколько не помогало то обстоятельство, что в этот момент карета скакала по пересеченной местности.

Вокруг кричали голоса. По обеим сторонам кареты был слышен конский галоп. Что это за лошади, и почему они бегут за каретой?

Джульетта не доводилось слышать, чтобы жители Кумберленда были такими сорвиголовами. Они всегда казались ей как будто излучающими спокойствие; они представлялись ей людьми, свежими утрами бродящими по округе и восклицающими о ее красоте, забывая порой про крутые склоны, потоки дождя и скользкие перепутья.

— Получилось! — крикнула Женевьева, триумфально маша раскрытой сумочкой, на что Джульетта только моргнула.

Экипаж продолжал нестись вперед, и лошади (и в упряжке, и вне ее) все так же мчались. И кучер, казалось, не обращал внимания на то, что все они двигались обратно, туда, откуда он сам привел карету еще час назад. В таком темпе они грозились долететь до дома родителей Женевьевы всего за полчаса.

Неожиданно та вынула из своего ридикюля… пистолет.

— Женевьева? — только и выпорхнуло из Джульеттиного рта.

Ей никогда не доводилось так близко видеть настоящее оружие — ее опыт общения с ним ограничивался иллюстрированными книгами и частными коллекциями старых скрипучих домов.

Однако это действительно был пистолет, в чем Джульетта ни разу не засомневалась, пусть даже у него и была жемчужная ручка, блеск которой напоминал девушке об изысканном вкусе ее двоюродной сестры (особенно в отношении чепчиков и мантий).

— Что ты делаешь? — взвизгнула Джульетта?

— Очевидно, — радостно ответила Женевьева.

— Женевьева! Тебе нельзя носить такие вещи! — воскликнула Джульетта.

— Я просто берегусь, — только и сказала девушка с пистолетом перед тем, как вновь погрузиться в свой ридикюль, откуда тотчас же появилась маленькая коробочка.

— Ты можешь кого-нибудь ранить!

— Так и задумано. Осталось только зарядить его, — ответила Женевьева, открыв крышечку.

«О небеса!». Джульетта не могла позволить своей горячо любимой подруге случайно застрелить кучера или случайного прохожего, решившего спросить у них дорогу, поэтому она кинулась на нее так быстро, что Женевьева едва пискнула.

— Отдай это мне! — завизжала Джульетта.

— Так ведь ты не умеешь стрелять! — запротестовала Женевьева, — Он понадобится нам, чтобы защитить себя!

— Чепуха! — перехватила Джульетта блестящую рукоятку.

Карета остановилась. Снаружи раздались шаги, идущие без разбору по шелестящим листьям и хрустящим веткам. Дверь открылась, и Джульетта махнула головой в ее сторону.

Перед ней предстал мужчина.

Мужчина в маске.

Джульетта усомнилась в том, что Тимоти взял в привычку носить маски.

Глаза незнакомца округлились, будто бы он не ожидал увидеть пассажиров в карете. Пусть отец Женевьевы и был богат, но все-таки отправлять одного кучера с пустой каретой было слишком даже для него.

— Приветствую, — протянул человек в маске бархатным тенором.

Тимоти, невзирая на его прекрасный характер и обширные знания о лошадях и экипажах, никогда не звучал так успокаивающе. Этот голос больше подходил одному из джентльменов, что сейчас потягивают бренди из хрустальной посуды на балу в доме Женевьевы.

Та бросила раздраженный взгляд в сторону своей сестры, и Джульетта вспомнила, что держит пистолет.

— Вы очень храбры, — продолжал незнакомец, и хотя девушка не видела его рта, она была уверена, что он улыбался.

Она забавляла его.

Забавляла ее выражением величайшей свирепости из всех, что она могла добиться.

А ведь ей не часто удавалось направить на кого-то пистолет.

— Не стоит вам быть здесь, — упрекнула она его, не опуская ствола оружия.