Ты в моем фокусе

Crazyoptimistka, 2021

Двенадцать лет. Именно столько прошло после нашего разрыва. Я думала, что все забыто. Я считала, что мы сможем спокойно пройти мимо друг друга, если вдруг такое все-таки случится. Возможно, даже сделать вид, что незнакомы. Да, так было бы лучше… Но через столько лет судьба снова сталкивает нас лбами. Без единого шанса на спокойный расклад. Мы изменились. Стали старше. Жестче. Но мы ничего не забыли. Между нами до сих пор искрит, но вряд ли это можно назвать любовью. Содержит нецензурную брань.

3.

Щелк. Затвор закрылся, запечатлевая каменное лицо Дэна. Который так же, как и я, вряд ли когда-либо надеялся увидеться вновь.

Еще один щелчок затвора мне понадобился для того, чтобы убедиться в реальности происходящего. Черт. Он действительно здесь. Движется прямо на меня в своем идеально сшитом по фигуре костюме. А ведь раньше я таяла от его взгляда, словно дешевое мороженное на солнце. Но мне сейчас хотелось скрыться. Из некогда любящих глаз, чьи морщинки я знала наизусть, шел холод. Я даже зачем-то отступаю на шаг назад, хотя могла этого не делать. Мы далеко друг от друга. В прямом и переносном смысле этого слова.

Одного только профессионализма слишком мало. Я это понимаю по тому, как меня сносит мощным потоком воспоминаний. Из последних сил хватаюсь за камеру, за голос ведущей, за образ невесты в свадебном платье. Но это не помогает. И вот, мне снова семнадцать. Я назло отцу устраиваюсь работать посудомойщицей в кафе. Решение принято спонтанно, после очередной ссоры с родителями. Которые уверены, что я сдуюсь после первого же дня игры в свою самостоятельность.

И да, это мой реально первый рабочий день в новой для меня роли. Мне страшно до одури, потому что я ни хрена не понимаю. Нет, как мыть посуду я в курсе. Чисто гипотетически. Не то, чтобы я считала себя белоручкой, но когда у тебя в подчинении целый штат сотрудников, то надобность делать все самой отпадает. А тут я вдруг поменялась с ними местами. И ладно бы здесь была бы вспомогательная техника. Но нет. Смотрю то на гору грязной посуды в огромной мойке из нержавеющей стали. То на губку в руках второй женщины.

Кажется, ее зовут Наташа. Ей за пятьдесят, у нее тучная фигура и ужасный варикоз на ногах. А еще она бухает, пока этого никто не видит. Точнее, она думает, что никто не видит. Но я прямо сейчас наблюдаю за тем, как она сливает остатки со всех шотов и бокалов в одну кружку, а затем залпом выпивает. Я не знаю, как ее не тошнит от этой адской смеси, но меня в этот момент ноги сами разворачивают к ней спиной. Слышу смачную отрыжку и передергиваю плечами.

— Ну, че встала? У нас сейчас банкет будет на двадцать человек, посуда сама себя не подготовит.

Поджимаю губы и осматриваю небольшое помещение в поисках перчаток. Не буду же я гробить свой свежий маникюр…

— Слышь, фифа, за ногти забудь, — будто читая мои мысли, хмыкает Наташа. — Привыкай к тому, что от воды нихера на них не держится. Собственно, как и кожа на пальцах от горячей воды.

После этих слов, она противно хохочет, тыча мне в лицо свои пухлые ладони. Вид у них мерзкий. Кожа действительно местами, особенно у ногтей, облезшая. Ногти стали прозрачными и кое-где виднеются остатки красного лака.

— Мой совет для начинающих, так сказать. Посуда в перчатках скользит и бьется. А за ее бой ты платишь из своего кармана, ясно? Мыло бодяжь с водой, так на дольше хватает. — Женщина делает глоток из своей чашки, — экономия должна быть экономной. И даже не вздумай отсюда чего-нибудь стырить. Нас после смены досматривает охрана.

— Я и не думала. — Делаю первые шаги к мойке, как в меня летит вылинявший фартук. — Зачем мне он?

— А тебе самой свои шмотки не жалко? — Наташа достает пачку сигарет из кармана штанов. — Жир с тарелок летит дальше, чем ты думаешь. Так что в следующий раз, возьми что-то другое из одежды.

— Ясно, — киваю головой и начинаю завязывать кусок этой тряпки под названием фартук вокруг талии.

— Так что? — задает мне вопрос женщина.

— Что «что»?

— Какими судьбами? Проспорила?

— Нет.

— Бабки должна за что-то?

— Нет.

— Ааа, понятно. Была у нас тут звезда на подобии тебя, нюхала все, что можно было. Ты, небось, тоже на траве сидишь или че покруче? — Наташа шевелит бровями вверх-вниз. — Сразу скажу, бабла ты тут на это не поднимешь.

— Я не из этих. — Закатываю рукава и включаю воду, показывая всем видом, что разговор с этой дамочкой не вызывает у меня никакой радости.

— Ну да, ну да, все мы не из «этих». Но ты-то тут стоишь, значит что-то в твоей ванильной жизни не так. Хочешь тут продержаться подольше?

— Снова советы, которых я не просила?

— Будь проще девочка и оставляй свои понты вот там, — она машет рукой в сторону двери, — по ту сторону. Может где-то ты и мажорка, но здесь… обычная посудомойщица.

Игнорирую эти слова, потому что сказаны они уже заплетающимся языком. Чувствую, что даже поставленный срок в месяц работы на этом месте будет для меня адом. Хотя… ад начался прямо в этот же вечер. Ведь Наташу окончательно развезло уже через два часа нашей работы. Она так и уснула, присев на скамейку и облокотившись об край мойки. А я осталась одна на разрыве. Спасибо тем официантам, которые терпеливо ожидали, пока я перетру то тарелки, то наполирую стаканы. И еще спасибо за то, что подсказывали, где какая посуда находится. К концу вечера мне было абсолютно наплевать, как на меня смотрят. Я была вспотевшая, уставшая и обозленная на саму себя. Но я сама виновата в сложившейся ситуации. Не стоило так горячо протестовать и бить себя в грудь, что я сильная. Оказывается, в семнадцать лет можно очень сильно переоценить свои возможности.

Безразлично наблюдаю за тем, как охранник выворачивает мой рюкзак. Еще более безразличней кошусь на сонную Наташу. Я и еще какой-то мальчик, который тоже только устроился на работу в помощники официанта, еле смогли растолкать эту ужасно храпящую бабу. Нам вызывают такси и, пока оно едет, я наконец-то выдыхаю, когда прикрываю глаза и откидываю голову назад. Позади за спиной, открытая дверь, ведущая к первому бару. Там толпятся пацаны — официанты, собираясь на какой-то движ после рабочего вечера. Еще там же сидит администратор и один из начальников. В какой-то момент, все затихают и я отчетливо слышу:

— Красивая девчонка.

Но у меня нет абсолютно никакого желания флиртовать и, тем более, терпеть подкаты. Однако стоит мне обернуться лицом к говорившему, как все слова застревают в горле. Я вижу Его. И сердце ускоряет бег, заставляя кровь прилить к щекам. Как хорошо, что на дворе ночь и мой предательский румянец никому не видно. Отворачиваюсь обратно и молюсь, чтобы такси приехало быстрее. И да, я позорно сбегаю. Но не от них. На их глазах, я с высоко поднятой головой, неспешно подхожу к авто и ныряю в салон. А внутри… Я бегу сама от себя, до боли прикусывая щеку изнутри.

Не смей, Ковальчук.

Слишком поздно. Я пропала в том омуте глаз. Дороги назад больше не было.