Радость жизни с каждым вдохом. От рождения до совершеннолетия

Cтефан Завьялов

В произведении идет рассказ от первого лица о жизни обычного человека с момента его рождения и до шестнадцатилетнего возраста. В произведении делается попытка переосмысления всего жизненного пути главного персонажа на основании всего того, что удается извлечь из памяти и на основании этого определить, насколько человек зависит от своих корней и быта, могло ли что-то произойти иначе или все закономерно, и каждый человек идет по отмеренному ему жизненному пути.

18

Летом, когда мне исполнилось восемь лет, и я должен был идти в школу, меня вновь ждал принеприятнейший сюрприз со стороны моих родителей. Меня отправляли снова в санаторий на три месяца, но уже под Киев. Мне было сказано, что уже не только раз в неделю ко мне никто не сможет приехать, но и через две и три. Родители постараются меня проведать месяца через полтора и приедут на два три дня. Для меня это было весьма печально.

Дело в том, что я состоял на учете в тубдиспансере. И вроде бы у меня в организме была, какая-то палочка или какой-то очаг. Мне, впрочем, как и всем детям делали прививку в руку, ее называли пуговкой. Место прививки нельзя было мочить и чесать. Через три дня врач осматривал прививки. У кого был только след от прививки в виде дырочки — тот был здоров. У кого было покраснение на руке, то тут уж брали линейку и мерили размер этого покраснения. У меня это красное пятно было размером с пятак и все говорили, что это плохо. Маме предлагали меня пролечить в санатории и меня лечили по всем рекомендациям врачей.

В Киев мы поехали втроем — мама, папа и я, как говорится вся моя семья. Мама на работе договорилась со знакомой, чтобы мы в Киеве пожили несколько дней у ее дочки. Останавливаться в гостинице нам было не по средствам, а хотелось, какого-то культурного досуга, раз уж представилась такая возможность.

Билеты на поезд мы покупали в предварительной кассе у себя в городке. Два места у нас было в одном вагоне и одно место в другом. Когда мы сели в поезд, я был с мамой, а отец в другом вагоне, оказалось что на наши места билеты имеют и другие пассажиры. И эти пассажиры, имели больше прав на наши места. Проводница нашла где-то одно место, и я вместе с мамой ехал на этом одном месте. Вернее я ночью спал, а мама сидела рядом.

Вот мы и приехали в Киев и стоим на железнодорожном вокзале, смотрим на город и пытаемся сориентироваться, куда и чем нам ехать. У меня тогда была вредная привычка. Я открывал рот и старался растянуть его как можно шире, это длилось несколько секунд, периодичность была, наверное, минут двадцать — тридцать. Я это делал, потому что чувствовал какую-то скованность на лице, и это мне помогало избавиться от неприятного ощущения. Отец мне сказал, что по Киеву расставлены камеры, на которые меня снимут с раздирающимся ртом и вечером покажут по телевизору по всей стране. Я испугался, начал оглядываться по сторонам и старался больше так не делать.

Остановились мы в многоэтажном доме. В этом доме было этажей шестнадцать, мы были, где-то на девятом этаже. С балкона смотреть на город было страшно. Таких домов рядом было несколько, вдоль их проходила городская дорога, довольно оживленная. Перед домом перейти дорогу, на мой взгляд, было просто невозможно. Под дорогой был подземный переход. За дорогой находился парк, засаженный деревьями, там был водоем, и стояли качели — карусели. Помню, какое удивительно-приятное ощущение я испытал, когда мы вошли в подземный переход в шумном городе и вышли из него в парке, ниже уровня дороги, где уже было слышно лишь щебетание птиц.

Мы гостили в принявшей нас семье два — три дня. Один день мы потратили на то, что сходить в музей Великой Отечественной войны. Этот музей открылся совсем недавно и был очень помпезный и патриотический. Некоторые моменты из музейных экспозиций запечатлелись в моей памяти очень сильно. Особенное впечатление величественности всего этого производила венчающая музей многометровая скульптура Родины — матери.

Долго ли коротко ли, но в один из дней мы приехали трамваем до конечной остановки «Пуща — водица» и в лесу нашли детский санаторий республиканского значения. В памяти запечатлелась картина соснового леса, до этого я в лесу никогда не бывал. Как меня оформляли, и как я прощался с родителями, почему-то не помню. Вспоминаю, как медсестра привела меня, до глубины души расстроенного, в комнату, где было человек восемь детей, все они спали, так как был тихий час. Она подвела меня к пустой кровати и тихонько сказала, чтобы я ложился и поспал. Я всегда очень сильно расстраивался, когда меня где-то оставляли одного, тем более на три месяца. Так я попал на три месяца в Киев, столицу Украины.