Бульдозер. Желание

Helga Duran, 2023

Даже если вам немного за тридцать и на горизонте ни одного принца, выход есть! Шантаж, угрозы, принуждение! Если ты ещё и властная начальница в мужском коллективе, а у вас появился новенький, то это вообще джекпот!Мужики бежали от меня и бежали… Я хотела узнать секреты семейного счастья у своего "опытного" подчиненного, но этот упрямец стойко уворачивался от моего каблука. А может быть, я просто встретила наконец мужчину сильнее себя?

7. Богдан

Чем дольше я смотрел на этот Бульдозер, тем глубже проваливалось мое мужественное храброе сердце. Почему «Бульдозер», вопросов не возникало. Это погоняло было прямо по Овечкиной пошито. Перла, сучка, не хуже трактора. У такой не забалуешь!

У нее дети, наверное, круглые отличники, свекровь носа не показывает, а муж кровать за собой заправляет, если ночью поссать встает. По-любому они спят по отдельности. Страшно с такой бабенцией в одну койку ложиться. Разве ж уснешь? На соседней оно поспокойнее будет. А лучше в соседнем доме.

Елена Павловна уже вышла от сторожа и теперь плыла в нашу сторону. В одной руке совковая лопата, в другой бумаги какие-то.

— Ты, Богдан Алексеевич, главное с ней не спорь, — тихонько бубнил мне в спину Виктор, спрятавшись за меня, как будто это как-то могло его спасти. — Маши каской и говори, что все сделаем!

— На, Москвиченок, держи! — сунула мне лопату Овечкина, когда мы с прорабом поравнялись с ней. — Нашлась пропажа!

Я обхватил рукой черенок, покрытый сухим слоем цемента, пропустив мимо ушей Москвиченка. Хотел спросить, не нашелся ли часом еще и кирпич, но мы двинулись дальше.

Елена Павловна вошла в дом первая, следом Виктор, а в конце семенил я с лопатой, пытаясь не вымазать об нее свой костюм.

— Серёга, битум тебе в сапог! — зычно заорала женщина на все пустое здание. — Тащи сюда свою задницу!

Кого она звала, я хер его знает, но Серёга этот незамедлительно появился из-за угла.

— Здрасти, Елена Павловна! — расшаркался перед ней с улыбочкой взрослый мужик в рабочем комбинезоне. Нас с Виктором, как будто тут и не было. Мы так-то тоже начальство, между прочим!

— Здравствуй, Серёженька! — уже мягче поздоровалась с ним Начальница Всея Руси. — Давай сюда всех козлов своих горных, альпинистов недоделанных! Вместе с экипировкой! Живее, ёшкин кот!

Серёга исчез так же внезапно, как и появился. Овечкина повернулась к нам с Виктором, мазнула взглядом по прорабу, а затем вцепилась взглядом в меня.

Мне стало неуютно. Затошнило немного. От страха? Или потому что я не завтракал?

Я хотел свалить отсюда немедленно, сию секунду! Прямо в Москву, можно даже с лопатой. Она ничего не говорила, просто разглядывала меня, чуть вскинув подбородок, как будто бы решала, что лучше — повесить меня или голову отрубить. А если повесить, то за какое место.

Вернулся Серега в сопровождении трех бравых молодцев, и Елена Павловна переключилась на них, позволив мне немного отдышаться.

Парни построились и испуганно смотрели на Овечкину.

Женщина расстегнула пуговки на плаще, сунула в его карман бумажки, которые были у нее, и пошла к ним, заложив руки за спину.

— Здравствуйте, ребята!

— Здравствуйте, Елена Павловна! — хором, как на плацу, пролаяли парни.

— Руки показываем! — гаркнула она на парней, и те послушно выставили руки перед собой. — Артёмка, Артёмка! — покачала головой Елена Павловна, остановившись напротив довольно высокого паренька, смущенно опустившего глаза в пол. — Ты еще и без перчаток был? — Парень не ответил, продолжая пялиться себе под ноги, а мне стало понятно, что художник пойман с поличным. — А почему Ирка сука? — задала Овечкина совершенно неожиданный вопрос.

— Так это… — подал голос парень, и его лицо стало в цвет краски, что он использовал в своем признании. — Не дает!

Все, кто находился в помещении, заржали, как кони, даже Елена Павловна рассмеялась. Ее лицо приятно преобразилось, но всего лишь на мгновение. Она моментально собралась, распрямила плечи, снова став серьезной и грозной.

— Так ты проси, Артемка, лучше, а не стены разрисовывай! — продолжила Овечкина свой монолог. — Ну, и что с тобой прикажешь делать? — устало спросила она.

— Я все ототру, Елена Павловна! — взмолился парень.

— Мы поможем! — заверили Овечкину коллеги Артемки.

Овечкина покачала головой, но, к моему удивлению, над Артемкой сжалилась.

— Выполняйте! — приказала она.

Парни ушли. Елена Павловна еще о чем-то пошушукалась с Серегой, отведя его в сторонку. Я не слышал, о чем они говорили, но видел, что Овечкина то и дело улыбается.

— Это кто? — шепотом спросил я у Виктора.

— Бригадир, — так же шепотом ответил мне прораб.

Если Елена Павловна знала по именам всех рабочих и даже сторожа, я к своему стыду, не знал бригадира даже в лицо. Ничего удивительного, если я на объекте впервые. И если бы Ирка дала Артёмке, меня и сегодня здесь бы не было.

— В общем так, Москвиченок… — подвела итог Овечкина. — Проследишь, чтобы орлы отмыли стену, особенно «суку»! Сфоткаешь, что получилось! А потом, жду тебя в своем кабинете!

— Зачем? — за каким-то хером спросил я. Меня мое новое прозвище, вот совершенно не устраивало!

— Будем знакомиться ближе! И кирпич искать! — криво и кровожадно ухмыльнулась женщина. — Оба камаза!

8. Богдан

Слава богу, Бульдозер уехал! Чтобы убедиться в этом лично и на сто процентов, я стоял в оконном проеме и наблюдал с пятого этажа, как ее машина выезжает с территории стройки.

Уф! Можно выдохнуть!

— Богдан Алексеевич, ты есть хочешь? — окликнул меня Виктор.

— Не откажусь! — оживился я. — Зови меня, Богдан. Какой уж я Алексеевич…

Я думал, что мы с Виктором пойдем куда-нибудь до ближайшей шаурмячки, но он позвал меня за собой на третий этаж.

Не один я обрадовался отъезду Елены Павловны. Рабочие, все, кто был на объекте в данный момент, тут же «накрыли поляну» на стопке из поддонов. Тут и пирожки тебе и сало копченое…

— Айдате, Богдан Алекссевич, не побрезгуйте! — пригласил меня Серега бригадир.

Боже, так жрать захотелось, что аж в животе заурчало, но неловко было перед людьми. Как будто начальство их только что нагнуло, а теперь еще и объедать собралось.

— Спасибо, я… — замялся я, сглатывая слюну.

— Да, вы хоть кофе попейте, — засуетилась возле меня миловидная девушка в измазанном побелкой комбинезоне.

Она протянула мне железную кружку с горячим напитком, а в другую руку впихнула вареное яйцо.

Хрен с ним, сдался я, принимая угощение, хоть познакомлюсь со всеми, как полагается. Этот странный завтрак сблизил меня с рабочим классом, ближе некуда. С трудом, но все же, я постарался запомнить всех поименно. Выяснилось хотя бы кто такая Ирка. Это та самая, что кофеёк мне налила.

Красивая! Я бы ради такой тоже на стену залез!

Я слушал в полуха, как между собой перебрасываются шутками рабочие, а сам думал о своей жене, которая всегда мне с собой на работу обед собирала. Не важно, в офисе я торчал или на стройке, с удовольствием съедал то, что мне заботливо завернули дома.

Щас, поди, своему молоденькому так же вкусняшки с собой заворачивает. Я даже не знаю, кем ее новый ебарь работает. Не поинтересовался. А надо было. Не чужие люди мы с Наташей, вроде.

Вот так не замечаешь простых бытовых моментов, кажущихся тебе незначительными. А потом этого так тебе не хватает.

Не ценил я жену. Не любил ее так, как она этого заслуживает. Не заботился. Жил с ней, как у Христа за пазухой, а это вроде как она должна была быть ЗАмужем.

Хоть бы ее этот новый ее ценил… Я ему ноги оторву, если Наташку или Вероничку дочку обидит! Так разве я узнаю об этом? Я же им даже не звоню…

После плотного завтрака, все приступили к работе, и я тоже. Сидел, ждал, пока стену отмоют, думая о том, что скоро в контору ехать на ковер к Овечкиной. Так не охота было, кто бы только знал! Что она ко мне со своими кирпичами прицепилась? Ума не приложу. Как будто они дома у меня лежат. Я не брал, где я их найду?

Жалко, что гаситься на стройке нельзя было весь день. Мне даже понравилось. Все лучше, чем бумажки перекладывать с места на место. Разнообразие.

После того, как «пиздец» был устранен, я как-то немного даже осмелел. Что я так разволновался? Ну, показала дамочка, кто тут главный, ну, построила всех — работа у нее такая. Сейчас тоже, поди, успокоилась уже. Я что-то растерялся. Надо собраться и высказать ей за «Москвиченка». Мне такое погоняло на хрен не упало! Я ей что, сопляк какой-то? Я опытный специалист! Взрослый мужик! Я с собой, любимым, так разговаривать не позволю! Я ей не прошлый зам — не чепушила!

Фотографирую результаты работы Артемки, как мне было велено, и прощаюсь со всеми.

— Ты это, Богдан… — тихонько, чуть ли не на ушко, сказал мне прораб, провожая до ворот. — Кирпич больше не бери без спроса. Мало у нас его.

— Чего? — морщусь я. — Не брал я ничего! Ты чего, Виктор Александрович?

— Не брал и не брал, — пожал плечами мужик.

— Да ты с чего взял-то, что это я? — не успокаивался я.

Задело меня это обвинение беспонтовое. Он все это время на меня думал? Во дает!

— Ну, как же? Накладные-то ты подписывал?

— Я?

— Ну, да! И печать имеется! — заверил меня прораб.

— Да быть того не может! А ну, где эти самые накладные? Показывай! Сейчас все выясним!

— Так это самое… их Елена Павловна забрала с собой.

Пиздец! Да что ж такое-то?