Механик

LaaiA

Судьба подарила мне интересный путь, благодаря которому я научился смотреть на мир глубже. Ценить, что имею, а главное – находить достоинства в недостатках. Потому что эти недостатки могут стать самой большой силой, что мы имеем. Каждое событие моей жизни сделало меня тем, кем я стал. Что бы ни происходило, нельзя предавать себя. Нельзя становиться кем-то другим в ущерб зову души. Каждый из нас уникален по-своему, и это необходимо хранить как самое ценное сокровище. Быть собой.

© LaaiA, 2022

ISBN 978-5-0053-5311-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

В мире магии не иметь магических способностей — это как быть дубом в хвойном лесу. Казалось бы, тоже дерево, но изгой. Один среди чужих. Но я смог познать себя и свои возможности. Я научился смотреть на мир глубже, видеть то, что другие не замечают. Ценить, что имею, а главное — находить достоинства в недостатках. Потому что эти недостатки могут стать самой большой силой, что мы имеем. Все пазлы соединились, и сейчас я понимаю — каждое событие моей жизни сделало меня тем, кем я стал. Но осознать это я смог только спустя время.

С детства я слушал о подвигах боевых магов-хранителей, что оберегают наш седьмой мир, планету Пирамида, от захватчиков из шести других миров. И ясно почему. Использование магии ведёт к потере сил, а восстановить энергию можно двумя способами: медленно, с помощью отдыха или быстрым способом, отобрать у другого мага. Особенно остерегались рубинианцев. Они самые воинственные из всех, тратят колоссальные энергетические ресурсы и восстанавливаются за счёт других, во всяком случае, так поговаривали.

Я мечтал стать одним из Хранителей Пирамиды, как мои родители. Их уважают и чтят при Понтиаре, нашем правителе. Отец является не просто главой боевых магов королевской гвардии, он правая рука короля. Именно он решает все дипломатические вопросы между Пирамидой и остальными мирами.

С детства мне рассказывали о том, что у каждого мага проявлен один из семи элементов сакральной магии. Семь планет имеют покровителей среди Богов. Богиней Пирамиды является Шерида — Светоносная. И людей, которые обладают умением управлять световыми потоками, очень уважают. Их считают детьми Шериды.

Мои родители очень хотели детей, но Боги не благословляли их. Мама ежедневно молила Богиню подарить ей дитя. И когда она совсем отчаялась, то узнала, что беременна, мной. Я стал её чудом. До моего пятилетнего возраста мама заботилась обо мне. Её отстранили от службы. Это являлось обязательным, так как матери должны были непременно воспитывать своих чад до пяти лет. Именно в этом возрасте у детей проявляются магические способности.

Годы пролетели незаметно. Мой дар так и не пробудился. К сожалению, магии во мне не оказалось совершенно, вот ни грамма. Мама не расстроилась, а вот отец… он посчитал меня позором рода Лодеско. Однажды я случайно подслушал разговор, который перевернул мой мир.

— Никогда ещё не было такого, чтобы в нашем роду появился на свет бездарный человек. Николас — пустышка! — сетовал отец и говорил это с разочарованием, будто я теперь для него никто.

— Любимый, он наш сын. Неважно, есть дар или нет, мы всё равно его любим. Фирин, он же твоя копия: от каштановой макушки до волевого подбородка. Посмотришь, наш Николас ещё удивит тебя! — защищала мама.

Они и не заметили пятилетнего мальца, поскуливающего под дверью тихо, чтобы никто не услышал. Слова отца лезвием полоснули по душе. Медленно и болезненно. Я не оправдал его надежд. Страшно, когда ты становишься никем для близких.

Маму вновь призвали на службу, и я остался один. Брошенный родными. Меня передали на попечение новой гувернантке, Алисе, маминой двоюродной сестре. Радости материнства ей познать не посчастливилось, но она помогала с детишками своей родне. Алиса оказалась милой женщиной пятидесяти пяти лет, доброй и честной. Немного чопорная, она привила мне любовь к порядку.

Родителей я ни разу не видел за одиннадцать лет. Алиса говорила, что они очень заняты. Мол, время сейчас неспокойное, и на Пирамиду стали всё чаще нападать маги мира Рубин — первого, самого агрессивного из магических миров. Его жителей заслуженно называли демонами. Рубин находился под покровительством Ротрада — Бога огня, рогатого великана с тысячей острых клыков и множеством глаз по всему багровому лицу. По крайней мере таковым его изображали скульптуры и книжные иллюстрации. Этот мир считался главенствующим над всеми, хотя магам остальных миров данное обстоятельство не нравилось, унижая их достоинство и значимость. Но что поделать. Их заставили даже энергетическую плату ежегодно вносить на подпитку мира Рубин, чтобы не развязывать войны. И дань росла всё больше.

Уже никто и не помнит историю создания миров, но Алиса рассказывала, что когда-то все семь были целостной системой, взаимодействовали, обменивались опытом и новыми технологиями. Но что случилось? Почему мы сторонимся друг друга, и кто предопределил главенствующим Рубин? Никто не ведал, не помнил…

Алиса взялась за моё обучение и пыталась пробудить хоть искорку магии, пусть даже бытовой. Но зря старалась. Зато она разглядела мои порывы к разным приспособлениям и механизмам. Она стаскивала все поломанные предметы в мою комнату. Я разбирал их на запчасти и создавал нечто новое и к тому же востребованное в хозяйстве.

— Это, конечно, не магия, но, Нико, у тебя талант! Я ещё не встречала подобных способностей к механизмам! В столице, конечно, есть умельцы, но все создают посредством магии и только отчасти руками. А ты, малыш, уникальный! Вот приедут родители, и мы им похвастаем! — приговаривала она и чмокала в ухо, а потом обнимала до удушья.

Её любовь была искренней и чистой! Она видела во мне не просто племянника, а сына. Алиса стала для меня родной. Родителей же словно стёрли из моей жизни. Единственным напоминанием были подарки от мамы — книги по магии. Только зачем они мне? Она все ещё надеется?

Иногда на пригорке среди хвойного леса нашей усадьбы я уединялся под огромным дубом. Мама посадила его, когда я родился. А дед Мараш, наш садовник, применил магию, и дуб превратился за считаные годы в великана. Это дерево стало частичкой меня самого. Здесь мы с мамой проводили время в играх и разговорах. Здесь она призналась, что я её самое драгоценное сокровище и подарок Богини Шериды. Мне часто снилось это место, возвращая в детство, как и сейчас.

Я пробудился от шороха в моей спальне, неохотно прощаясь с обрывками сновидений. Едва расклеив глаза, уставился на филейную часть Алисы. Она кряхтела и тихо охала под моим рабочим столом. Стол, кстати, я смастерил сам из горелой сосны, в которую год назад попала молния у въездных ворот усадьбы Лодеско. Над столом висел стенд с самодельными инструментами, а ещё маленький топор и молоток, подаренный Марашем. Чем богаты, тому и рады. Сколько я писал отцу привезти из столицы хоть какой-нибудь инструмент. Он даже не соизволил ответить ни на одну просьбу. Мать делала это за него. Мол, папа сетует, что его сын не какой-то подмастерье, чтобы руки в мазуте марать. А вместо дури в голове нужно начать думать о будущем. Родители заняли меня обучением семи языкам магических миров. Король сочувствовал Лодеско, ведь для правителя мой отец был не просто главой хранителей столицы Файтон, но и другом. Понтиар пообещал устроить меня послом при дворе после обучения в королевской военной академии. Мама как-то написала о предложении короля: «С такими родителями у него наверняка и острый ум отца, и дипломатичность матери! Поэтому факультет Менталистики подойдёт идеально!»

Решили за меня. В скором времени я должен буду уехать учиться в Файтон. Экономика миров, отношения между ними, история сакральной магии, кроме, конечно, магических навыков Менталистов. Но пока… я дома, в своей тёплой постели. Птичий гомон за окном, лучи золотых спутников нашего солнца щекочут мой веснушчатый нос и блуждают в гнезде всклокоченных каштановых волос. Алиса наконец вылезла из-под стола, победно держа в руках что-то… ключ! Я вскочил с кровати и протёр глаза. Не померещилось ли?

— Это гаечный ключ?! — воскликнул я так, что бедная женщина чуть не упала обратно под стол.

Алиса обернулась и схватилась за сердце.

— Шерида Светоносная! Да кто же так пугает-то поутру?! Нико! Ты хочешь, чтобы моё сердце остановилось? Я ведь не механическая, разобрать и собрать заново не сможешь! Если уж сломаюсь, то навеки… — пожаловалась женщина, успокаивая сбившееся дыхание.

— Прости, Алиса! — мои глаза горели.

Конечно, было стыдно, что я так испугал тётю, но блеск ключа меня очаровал.

Гувернантка довольно усмехнулась и протянула то, что крепко сжимала в руках. А потом подхватила разорванный пакет, из которого, видимо, и выпал инструмент.

— С днём рождения, малыш! Только папе не говори, откуда у тебя инструмент! А то он меня отругает… — с грустью попросила Алиса и, вздохнув, пригладила мои взъерошенные волосы.

Я по привычке вытер руки о майку, будто с утра они могли быть грязными. Ведь, ковыряясь в горе деталей и чиня вещи, руки пачкались. Мой передник, пошитый Алисой, был измазан так, что и дегтярное мыло не брало въевшийся мазут.

Затаив дыхание, я принял подарок и бережно развернул. В свёртке оказался кожаный рулон. Разложив его на столе, я потёр нос от волнения.

— Инструменты! — прошептал я, будто не верил глазам. — Настоящие!

Там и долото, и стамески, и какие-то щипцы — всех названий я не знал. Но, судя по виду, они мне точно пригодятся.

— Ага, — довольно хмыкнула няня, заглядывая через моё худощавое плечо. Ведь в мире магии такой инструмент достать нелегко.

— Я ж теперь смогу такое! Такое!

В моей голове появлялись идеи, одна за другой.

«С инструментами я создам более сложные и более интересные штуки. Отец наверняка будет мною гордиться! Я докажу ему. Необязательно быть магом, чтобы тебя уважали!» — улыбаясь своим мыслям, я заметил странный взгляд Алисы.

— Я что, сказал это вслух? — сглотнул я и прокашлялся. А потом растянул улыбку и обнял тётю. — Спасибо тебе! Ты лучшая!

— Мой мальчик… — она прижала меня к пышной груди. От неё пахло сдобой, цветочным мылом и парным молоком. Живот грозно рыкнул. День рождения, подарки — это здорово, но вот позавтракать — это святое. Алиса резко отстранилась и закудахтала о еде.

— Ой, Нико, я же твои любимые булочки с корицей испекла! — женщина выскочила из комнаты, будто её плетью подгоняли.

Добрая она. И знает обо мне больше, чем отец и мать. Я натянул широкие зелёные брюки. Вот же. Совсем забыл, что вчера карман оторвался. На бедре красовалась дыра. Я схватил со стола хефтер, купленный у местного барахольщика. Он ручался, что этой штуковиной пользуются в канцелярии, бумаги скрепляют. А продал за полцены не потому, что я уже успел стать его постоянным скупщиком, а потому что скрепок на сей дивный инструмент у него не оказалось. Только парочка, и те жизнь покорёжила. Ну да ладно.

«Да ты парень смышлёный, найдёшь, чем заменить», — сказал тогда торгаш.

Хороший, кажется, старикашка. Хотя я совсем зелёный и в людях не разбираюсь. Алиса говорит, слишком доверяю. Однако не все порядочные, и намерения у люда разнятся.

Хефтер оказался незаменимой штуковиной. Скрепки я сделал из остатков металлических кусков брони. Пришлось резать их специальным приспособлением. Надеюсь, отец не заметит, что я воспользовался его точильным камнем. Он и не догадывается, что эта каменюка не только оружие вострит, но и мягкий металл, как масло, режет. Магия, она такая. Я мог только мечтать, что однажды она во мне тоже проснётся. Просто спит, зараза, беспробудным сном. Что же, подождём. А пока мне есть чем заняться.

Хефтером я прихватил дыру в штанине, аккуратно повесил на доску инструмент и только тогда сорвался с места и стремглав побежал на кухню. Прямо так: в майке, заштопанных брюках и босиком. Сегодня можно. Сегодня мой день рождения. Я бежал по лестнице, перескакивая несколько ступеней за раз. За последний год сильно вытянулся, по словам тёти. Теперь ступени казались мелкими, и семенить по каждой не было желания. Ураганом пересёк холл со статуей Шериды. Такие постаменты были обязательны в каждом доме, насколько мне известно. Но наша Шерида мне казалась слишком надменной, даже цветы в волосах не смягчали её черты. А я думаю, Богиня совсем не такая. Она добрая, подарила меня матери и отцу, пусть даже бракованного.

Алиса и ещё две кухарки о чём-то живо переговаривались. На кухню вошёл садовник Мараш. Увидев меня, он обтёр руки о сюртук и достал зелёный свёрток из кармашка.

— Молодой хозяин, с праздником тебя! Шестнадцать лет — это дата серьёзная! Надеюсь, тебе понравится мой скромный подарок? — Мараш улыбнулся щербатой улыбкой, а мне не терпелось посмотреть, что же он подарил в этом году.

Его дары скромные, но от чистого сердца. То семена диковинных растений раздобудет, то мёд остролиста, то чудодейственную мазь из цветов папороти. Старик смотрел хитро, с любопытством. Я поторопился распаковать свёрток. Подарок был завёрнут в лист лопуха. Тоже нужная вещь. Из него повариха Варя чудный суп сварит. На ладонь выпал небольшой овальный камень цвета вина. Я отложил лопух и поднял глаза на садовника.

— Дедушка Мараш, это что?

— Это, хозяин, рубин. Камень такой. Говорят, он от злых чар оберегает. Ты хоть и не маг, но от их нападок, возможно, мой подарок тебя защитит. Ты, малыш, оправу для него смастери и носи при себе, — серьёзно проговорил Мараш.

— Что, правда? А где ты его отыскал? В город за ним ездил?

Камень был аккуратный, гладкий, и в солнечных лучах можно было рассмотреть красоту самоцвета изнутри. Как будто застывшая кровь. Тёмно-красный, почти чёрный. Садовник хрипло засмеялся.

— Нет, что ты. Я в саду его нашёл, в розовых корнях. Сама Богиня дар сей тебе преподнесла, не меньше! — Мараш поцеловал пальцы и прикоснулся благоговейно к морщинистому лбу. Вся прислуга повторила за ним. Из уважения к Богине я тоже сделал сей жест.

— Спасибо тебе! — искренне поблагодарил я старого садовника.

Он проработал в усадьбе всю жизнь, ещё дедушке моему прислуживал. Отец вырос на его глазах, а теперь и я. Повезло же мне находиться в окружении людей верных, добрых и любящих. Они были моей семьёй. Настоящей семьёй. С ними я делил радость и печаль. Они первые оценивали мои изобретения и тащили всё на починку. Даже вилы дедушка Мараш нёс мне, хотя и сам мог заточить. Но он знал, что от этого я буду чувствовать свою востребованность.

Из-за спины Алисы выглянула Динара. Я звал её просто Дина. Тётя привела семилетнюю девочку в наш дом, когда мама пригласила Алису в гувернантки. Она объяснила, что нашла малышку на улице. Та сбежала из приюта. А возвращать ребёнка туда — судьба, что и врагу не пожелаешь. Лодеско согласились взять девочку к нам горничной.

За одиннадцать лет Дина стала моим лучшим другом, практически сестрой. С этой рыжей бестией мы были чем-то похожи. Возможно, веснушками и упрямым характером. Она старше меня всего на два года и, к слову, владела магией огня. Правда, не слишком сильной. Дар развивать нужно, учиться. Зато те книги, что были в нашей библиотеке, она назубок знала. И с интересом помогала мне с механизмами, заклинаниями вдыхала в них жизнь. А если шкодили, то получали одинаково, несмотря на то что я Лодеско. Да мне и не было обидно. Раз напроказничали, значит, заслужили. Нужно отвечать за свои поступки.

Каждый день рождения подруга дарила что-то необычное: то огниво наколдовала, полезную вещь для того кто не обладает магией; то самовоспламеняющуюся свечу, только она хоть и толстенная была, но сгорела ещё до Новогодия; то хлопушки, что искрами разлетаются, когда их подбрасываешь (слышал, в столице такие фейерверками называют), и на праздники ими всё небо озаряется. Интересно, что на этот раз меня ждёт?

Дина подошла и положила бумажный свёрток на стол. Я вопросительно посмотрел на подругу, а она покраснела. Веснушки стали ещё заметнее.

— Ну, раскрывай скорее, чего застыл? — она всегда дерзила, когда нервничала.

Я развернул бумагу и высыпал содержимое на руку. Что это?

— Стекло? — непонимающе уставился на Дину. Чувствую, что необычное оно. Аккуратные гладенькие осколки, будто капельки цветного дождя, искрились на ладошке.

Дина покраснела и протянула руку.

— Не нравится, верни! — в зелёных глазах проступили слезы.

— Погоди! Я не говорил, что не нравится! Просто не понимаю, что за стекло такое?

Дед Мараш заглянул в мою ладонь и хмыкнул.

— Ишь ты. Сама сделала? — уважительным тоном оценил Мараш.

Алиса и Варя тоже заинтересованно наклонились. Только я ничего не понял.

— Сама! Из песка, что под его дубом. Он белый, чистенький, я только добавила немного красок из толчёных самоцветов, — обиженно шмыгнула носом девчонка.

До меня начало доходить. Это она наверняка из книжек узнала. А песок использовала тот, что в дорогом для меня месте находится.

— Эти стёклышки из песка? Но как? — осторожно спросил я.

— Магия огня. Я просто переплавила песок новым заклинанием. Оно у меня пока слабенько получается, потому и стёклышки маленькие вышли… — буркнула Дина и потрясла протянутой рукой. — Так что? Отдаёшь?

— Нет! Размечталась! Это же твоё первое стекло с помощью магии огня! Да ещё из песка под моим дубом. Ни за что не отдам! — я сжал подарок.

Дина с довольной улыбкой вытерла влажные глаза.

— Спасибо тебе! Ты настоящий маг! Вот вырастешь и станешь хранителем Файтона! Будем героями с тобой вместе! — воодушевлённо проговорил я, завернул подарок обратно в бумагу и положил его в уцелевший карман брюк.

Весело улыбаясь, Алиса поздравила Дину с удачной попыткой в магии и усадила нас за стол у окна. Поставила перед носом тарелку с любимыми булочками и молоко с мёдом.

Больше всего в доме я люблю кухню… Да, я будто тростинка, как выражается Алиса, но покушать — это за милую душу. Повариха Варя кормила всех на убой. Завтраки были самыми радостными. Я обожаю трапезничать, глядя в окно. Омлет со свежеиспечённым хлебом или пирожки с творогом. А яблочный пирог с корицей — это же чудо! Летний пейзаж за окном в виде круглого, как блюдце, озера и сосновых истуканов на дальнем берегу. Наш с мамой дуб. Так и всматривался я в пейзаж, а куда-то в поднебесье уходили голубые шпили гор, подпирая собой небо. Будто заворачиваясь, кренились в нашу сторону. Завораживает и страшит одновременно. Зимой, когда за окном вьюга, я усаживался у печи, Варя укутывала меня вязаным пледом и поила ромашковым чаем с имбирным печеньем. Однако все знали, что предпочтение моё было отдано булочкам с корицей. Потому что мама пекла их для меня, когда ещё была дома. Её не хватало.

Я жевал булочки, часто моргал и посапывал. Дина посматривала на меня, но молчала. Где-то в груди сжималась пружина и больно давила на сердце. Мама. Я одиннадцать лет не чувствовал её запаха, не слышал ласкового «люблю тебя, малыш». Не она дула на разбитую коленку, не хвалила за починенные вещи, за мастерски сделанные часы, которые можно закрепить прямо на руке и ходить с ними куда угодно. Не хватало её любви. Я смотрел сквозь гору булочек, сквозь прозрачное кухонное окно, сквозь пейзаж, что сейчас не радовал, а вызывал ностальгическую боль. Стеклянный взгляд застилали слёзы. Она, наверное, даже не вспоминает обо мне… Да зачем ей бездарный сын? Я жевал булочку и думал о ней.

«Мама, вы с отцом ещё будете мною гордиться! Обещаю, я стану героем, как вы!»

Тишина вокруг насторожила. За спиной послышался шорох и тихий хлопок о пол. Я медленно обернулся, будто выбираясь из затянувшегося сна. В дверях стояла она. Рядом огромная вещевая сумка. Мама? Я забыл её запах, голос, но лицо… её образ являлся мне во снах. Светлые, золотистые волосы, тонкое, подобно эльфийскому, лицо, глубокие синие глаза, в которых можно утонуть. Такая молодая, красивая, она стояла с раскинутыми для объятий руками. Я переместил взгляд и непонимающе моргнул. Её живот будто воздухом накачали.

— Мам? — недоверчиво прищурился. Может, я ещё сплю?

— Здравствуй, дорогой! С днём рождения! А у меня для тебя подарочек! — одной рукой она нежно погладила живот. — Сестричка!

Я, наконец, осознал, что мама действительно вернулась. Хотя новость о сестре до меня ещё только доходила. Огромный ком стал в горле. Я несмело подошёл и обнял её. Последний раз я едва доставал ей до груди. Сейчас, обнимая, мама положила мне голову на плечо. Я вырос и уже не был тем сопливым мальчонкой, который плакал, прощаясь с ней одиннадцать лет назад.

— Прости меня… — прошептала она.

Я погладил её по спине.

— Я понимаю. Отец…

Она не ответила. Да я и так знал. Отец до сих пор не мог принять позора, что я пустышка. Но запрещать маме видеться со мной — это было жестоко. Ненавидел ли я его за это? Нет. Его действие только подстегнуло меня учиться, совершенствовать навыки механика. А ещё я стал ценить то, что имею, тех, кто любил меня не за таланты или статус. Они просто любили таким, какой я есть.

Моя ситцевая рубашка промокла. Промокла от её слез. Пока я старался надышаться её лавандовым запахом, она заговорила.

— Ну, как вы тут без нас? — голос дрожал.

Её пальцы пробежали по моей каштановой копне.

— Да всё отлично, Афелия. В доме порядок, как видите, в саду тоже, а Нико растёт умным и талантливым мальчиком, — Алиса сделала паузу и продолжила. — Смотрю, у нас скоро пополнение? Значит, девочка? И как назовёте? — радостно спросила няня.

— Римая! Фирин отправил меня домой. Так как придворный лекарь говорит, что роды лучше проходят в домашней обстановке. Вы же справитесь с ролью акушерки, уж не первый раз? — усмехнулась мама.

— Вы сомневаетесь? — пошутила Алиса. — А Фирин разве не приедет?

Мама занервничала. Сердце ускорило ритм.

Она присела на скамейку и, облокотившись о стену с плетённым из цветных жгутов ковриком, потёрла лоб.

— В этом году Рубин поднял энергетическую дань в три раза. Понтиар возмутился и отказался платить. Те разозлились и объявили войну.

Когда она произнесла это слово, голос матери вздрогнул. Нет, она не из трусливых, она же боевой маг. И не смерти боялась мама, смерть лишь дверь в новую жизнь. Она знала, что война несёт за собой: разрушения, боль, слёзы, потери. Сколько отцов и матерей не вернутся к детям, скольких война оставит без крова, сколько страха вызывает только мысль о потере близких. По спине ледяной лавиной пронёсся озноб. Варя и Алиса прикрыли рукой губы, заглушая возгласы ужаса. Дедушка Мараш присел на табурет у двери. Только я так и стоял перед расстроенной мамой, не зная, что в таких случаях говорить. Отец был генералом королевской гвардии магов. Он первым вступит в бой. Но я знал и то, что он сильный маг воды, как и мама. Просто так его не одолеть. Папины героические подвиги в отражении вражеских нападок знал почти каждый житель Пирамиды. Его достижения проторили мне дорогу к славе. Но, увы, я не пойду по его стопам. У меня свой путь героя.

— Мама, все будет хорошо! — подбодрил я. — Думаю, Понтиар не просто так принял это решение. Он правитель и знает то, чего не знаем мы.

Она кивнула. Только сейчас я заметил круги под глазами. Мама наверняка плакала, и отправил её отец подальше от столицы из-за ребёнка под сердцем. Мама обняла меня, и теперь по волосам гладил её я. Такое неземное, приятное чувство заботы. Вот это подарок ко дню рождения! Только новость о войне испортила момент счастья.

— Я люблю тебя! И не дам в обиду! — уверил я.

По истории нашего мира я слышал лишь об одной войне. Предводителем армии Файтона был маг, который как и мой отец, обладал даром управления стихией воды. Алиса рассказывала, что тогда всё небо озарялось разрядами молний, которые достигали земли. Многие поселения сгорели, даже леса Элленианских и Вейрийских эльфов пострадали.

Сейчас я решил, что наш дом смогу защитить, а дедушка Мараш поможет мне, ведь без магии будет сложнее. Как говорится, вместе мы сильнее.

Мама ожидала, что военные действия развернутся со дня на день. У меня теперь были инструменты, я знал, что делать. Из старого ангара с дедушкой Марашем мы притянули стальные полуметровые прутья. Год назад я выменял их на раритетную печатную машинку, что грудой металлолома старела в чулане под лестницей. Алиса сказала, что она нам и в рабочем состоянии не пригодится, а вот торговцу Пако в самый раз.

Из прутьев я смастерил конструкцию, похожую на зонт, покрыв острие жидким серебром. Принялся за остальные. Троса у меня, конечно же, не было, да ещё и такой длины. Я всё думал, чем бы заменить?

— Хозяин, лиана сгодится? — на плече старика висел моток зелёной растительности.

Я радостно хлопнул в ладоши.

— Отлично! И где ты её раздобыл?

— Вырастил, — улыбнулся Мараш. — Только немного. Хватит?

— Маловато… Может, магией растянем? — неуверенно спросил я.

— Магией? Думаю, можно! — согласился Мараш.

Уже два дня прошло. Мама наблюдала, как мы с Марашем возимся и стараемся. Шпили установлены, проводники в виде лиан, пропитанных солевым раствором, развешаны и заземлены. Я бросил концы в озеро. Мы готовы. Останется только посредством магии поднять шпили чуть выше самой высокой точки крыши во время военных действий. И тогда молнии нам не страшны.

Я посмотрел на дуб в самом центре приусадебного сада. Слишком дорог он для меня. Рядом с ним тоже поставил шпиль и соединил всё одной лианой.

Вечерами мы с мамой чаёвничали. Но не в гостиной, а на кухне, с прислугой. Мама скучала по простоте жизни. По её словам, высокомерное городское общество раздражало. Хотелось уюта и тепла.

Мы, как прежде, проводили время вместе. Гуляли, смеялись. Пекли булочки с корицей. Нам было хорошо, мне было… Я наслаждался. Мы часто приходили к нашему дубу. Вот и сейчас я лежал, зажмурившись от удовольствия, под кроной. Задумался. Дуб в хвойном лесу. Он тоже дерево. Все маги — люди, пусть я и не маг, но я же человек! И я не боюсь быть изгоем.

Свист и гулкий бабах встряхнули.

— Началось! — резко подскочив, воскликнула мама и схватилась за живот.

По её ногам потекла вода.

— Мама? — я, недоумевая, смотрел на песок, который увлажнился.

— Воды отошли. Николас, твоя сестрёнка решила родиться не совсем вовремя… Помоги мне!

Мама вскрикнула и наклонилась, будто ударили под дых.

— Мама! — я, нырнув ей под руку, дал опереться на себя.

Из дома к нам мчались гувернантка и молоденькая служанка.

— Алиса, воды отошли. Римая просится на свет… — горько усмехнулась мама.

Небо затянуло грозовыми тучами. Вокруг резко потемнело. Мараш мчался из конюшни со всех ног.

— Хозяйка, скорее в дом. Нико, говори, что делать!

— Ты знаешь. Поднимай шпили чуть выше крыши и закрепи их. Как долго сможешь удерживать? — пока я говорил с садовником, Алиса увела маму в дом.

— Сколько понадобится, столько и продержим! Ты не волнуйся, хозяин, я только с виду стар, а силы магические не стареют, и душа у меня…

Я улыбнулся. Люблю деда Мараша! Всегда он на моей стороне был. И верит в меня в отличие от моего отца.

Свист. Розово-фиолетовые вспышки над облаками. Сетка из молний озарила всё небо. То тут, то там стали опускаться разряды на землю.

— Пора, Мараш! Давай! — закричал я.

В доме послышался крик. Это была мама. Я как ошпаренный бросился в дом. Дина меня схватила за шкирку прямо перед дверью в мамину спальню.

— Пусти! — огрызнулся я.

— Куда прёшь? Афелия рожает. Тебе туда нельзя! — ругала подруга.

Снова приглушённый крик. Дверь распахнулась. Краем глаза я увидел большую деревянную лохань. В ней по грудь в воде сидела мама. Белая рубашка промокла, дубовая ветка в зубах. Она крепко сжимала борт лохани, так что костяшки на пальцах побелели.

— Ну-ка посторонись, мужчинам здесь быть не положено! — вскинулась незлобно Алиса.

Позади торопливо неслась Варя с горой полотенец.

— Нико, не мешай. Поди лучше делом займись. Воды нагрей. Динара тебе поможет!

Варя пихнула ногой дверь в покои матери — и снова крик. Но не такой громкий. Мама поняла, что я у двери и, видимо, сдержалась, чтобы не пугать меня. На улице шум усиливался. Гроза разыгралась не на шутку. Дина толкнула меня в плечо.

— Пошли. Не стой! — скомандовала она.

Я почти скатился с лестницы, когда очередной гром сотряс стены дома. Вспышка молнии проникла ослепительным светом во все окна, которые были не заперты ставнями.

Дина отшатнулась.

— А зачем воду греть? — не понял я.

Подхватил два чистых деревянных ведра, стоящих у печи, и поставил одно из них под кран.

— Ну да, почём тебе знать? Для сестрёнки твоей и матери. Омыть после родов нужно. Ладно, уши-то не развешивай, воду неси.

Дина выхватила вёдра из моих рук и разлила по кастрюлям. Подбросила в печь угля, подвязала юбки. Я едва сдержал смех, так нелепо это выглядело. На гусыню смахивала, только шею бы подлиннее, и точно гусыня.

— Не ухмыляйся, думаешь, в платье удобно по лестницам гонять? Нисколечко, скажу я тебе! Вот попробуешь, тогда и тяни лыбу! — обидчиво пробубнила девушка.

Её слова стёрли мою улыбку. Раздался такой грохот, что уши заложило, а потом треск падающего дерева совсем рядом. Я выглянул в окно. На лиану, протянутую к моему дубу, упало горящее дерево. Дедушка Мараш стоял промокший от проливного дождя прямо так, без плаща. Я бросился на улицу.

— Куда! — послышалось вдогонку.

Но я уже мчался к Марашу.

— Что случилось?! — перекрикивая дождь, я пытался прояснить ситуацию.

Да тут и так всё было очевидно. Два шпиля, между которых была натянута лиана, накренились.

— Молния в дерево попала! — крикнул Мараш в ответ и мотнул головой в сторону дуба. — Без защиты он теперь! Что делать будем?

Я схватился за мокрую голову. По вискам стекали струйки ледяной воды. Небо озарялось световыми вспышками, битва была в разгаре. Наши не сдавали позиций. Крепко держали оборону. Думаю и отпор давали мощный.

Упавшее дерево поглотил огонь. Оно свистело и потрескивало, издавая предсмертные стоны. Запах озона и сосновой горящей смолы смешались. Дуб. Что же делать? Так. Сейчас лиана перегорит, и я смогу забросить её концы в озеро. Но успею ли? Лиана почти перегорела, я уже был готов сорваться к ней, как вдруг яркая вспышка столбом опустилась на дуб.

— Не-е-ет!!! — заорал я так, что даже голос сорвал. Горло саднило, а я шептал. — Нет, нет… Пожалуйста. Дождь, затуши…

Но дуб горел, расколовшись на две части. Безжалостный огонь срывал пожухлый от жара лист, обгладывал ветви, вгрызался в податливую древесину. Дуб возвышался двуглавым факелом на холме. Я двинулся к нему, но что я мог? Без магии я никто… Не с ведром воды же бежать тушить исполинских размеров дерево. Ноги подкосились, я упал на колени, вцепился в землю. Грязь просочилась меж пальцев, грустно чавкая. Будто всхлипывала вместе со мной. Но нет. Подобно немой рыбе, открывая рот, рыдал здесь только я. Голосовые связки издавали лишь сиплый хрип. Мараш не двигался с места. Он держал свою оборону. Вспышки в небе прекратились, как и дождь, который до сего момента безжалостно хлестал меня с упоением. Мол, мало? На тебе ещё! Может, магия проснётся? Ведь бывает, что в случае аффекта дар пробуждается? Но не в моём случае… Проклятая молния сожгла мои воспоминания. Дотла, не щадя, не милуя. Дуб пылал уже не так ярко. В тишине потрескивания огня и отголосках уходящей грозы раздался детский крик. Это Римая оповестила всех о своём появлении. Я горько улыбнулся.

Мараш подошёл и похлопал меня по спине.

— Нико, не плачь. Посадим новое дерево. Я помогу, чтобы выросло быстрее, — пытался приободрить он.

— Это будет другое дерево. Другие воспоминания, не мои, — прошептал я.

Медленно встав, я поплёлся в дом. Ботинки увязли в грязи где-то по дороге. Ну, и к демонам Рубина их. На кухню я прошлёпал босиком. Дина стояла в оцепенении, беззвучно глотая слезы. Мараш вошёл следом, качая головой. Он весь продрог и попросил чайку для согреву.

— Нико… — окликнула Дина.

Я отмахнулся и поднялся в свою комнату. Тучи на небе разошлись, но уже наступил вечер, и в комнате царил полумрак.

Я сел на стул не раздеваясь и, сложив руки перед собой на стол, уронил на них голову. Плечи дрожали. Мне было до боли обидно. Я ведь так здорово придумал с этими громоотводами, однако не предвидел, что на лиану может упасть дерево. Мой дуб. Его больше нет. Ну и пусть. Изгой среди хвойного леса исчез. Может, это знак? И мне тоже стоит исчезнуть? Я ведь не смог защитить свои воспоминания. Чего я тогда стою? Может, отец прав? Пустышка, она и есть пустышка…

В дверь постучали.

— Нико, малыш, — заглянула в тёмную комнату Алиса.

Я даже не пошевелился.

— Ты спишь? — неуверенно спросила тётя и прошла ко мне. — Мараш рассказал, что в дуб молния попала. Мне очень жаль, я ведь знаю, как он был для тебя дорог.

— Алиса… — прошептал я. — Зачем Шерида подарила мне жизнь? Я ведь никчёмная пустышка. Без дара, совершенно бесполезный!

Женщина взволнованно вздохнула.

— Нико, ты очень талантлив! А дар твой проявится позже… Ты защитил дом от молний, такие чудесные громоотводы соорудил.

— Недостаточно хорошие! — буркнул я и закашлялся. Горло огнём пекло.

— Отличные! Но только Боги знают, зачем так произошло. А ты для Афелии подарок драгоценный! Ты её сокровище…

— Да уж. Подарок, о котором она на одиннадцать лет напрочь позабыла… — сейчас во мне кипела обида. То ли на маму, то ли на себя. Я не обижался на отца. Что с него взять, он и не притворялся, что любит меня. — Отца я понимаю… Ему нужен достойный наследник. Иначе кто он тогда в обществе магов? А получил меня… пустышку.

— Не изводи себя! Ты неправ! Видел же, как Афелия была счастлива тебя вновь видеть! — Алиса погладила меня по голове. — Пойдём. Римая такая хорошенькая. Хочешь её увидеть? Она так на тебя похожа, маленького. Только сперва поди искупайся, согрейся, а то продрог под ледяным дождём.

Сюсюкала женщина, а у меня кошки на душе скребли.

— Надеюсь, она будет одарённой в отличие от меня…

Тётя поперхнулась и застыла.

Я поднялся со стула и медленно направился к выходу.

— Т-ты пока будешь в ванной, я тут приберусь?

Тётя осторожно хлопнула в ладоши, и в комнате зажглись свечи.

«Магия… чем я для тебя плох?» — с горестью подумал я. Но судя по тому, как притихла Алиса, прошептал вслух.

Вода смыла не только грязь и дождевую воду с моего тела, но и отчасти притупила боль, что связывала сердце тугими узлами.

Переодевшись в чистое, я прошёл в покои мамы. Лохань уже вынесли. На широкой кровати лежала мама с моей сестрёнкой на руках. Римая оказалась красной и сморщенной, как изюминка. Цвета глаз не увидеть, потому что она дремала, посапывая курносым, как у новорождённого зайчонка, носиком. Зато каштановые кудряхи и густые чёрные ресницы делали её образ невероятно милым. Я сел на кровать и с умилением посмотрел на неё. Такая маленькая, хрупкая, беззащитная. Мама взяла меня за руку.

— Николас, ты такой молодец! Смог оградить наш дом от молний. Мне очень жаль, что дуб сгорел. Дина рассказала. Но не печалься, мы новый посадим.

Я ничего не ответил. Устал. Да и мама была совершенно обессилена. Молча поцеловал её в щёку и направился к двери. Боковым зрением заметил голубой свиток на письменном столике. Сургучная печать точно королевская. Интересно, это магическое послание от отца?