Стальная волчица

Nasty Rey, 2021

Друзья называют меня Волком, враги – Стальной волчицей. Вот уже второй год, я живу с матерью, отчимом и двумя братьями в самом престижном районе Англии, словно сыр в масле. Но все меняется в одночасье. Один подарок, один нелепый поступок и вот я вынуждена отработать долг и узнать тайну похлеще моего прошлого.

Глава 5. Признание.

Темное небо, озаряемое одними звездами, переливается радугой. Фейверки вздымаются в пучину небосвода, пытаясь достать светило-луну.

Пикет выходит удачным. Множество гостей благодарят блонде за её радушие. Все пьют бодрящие напитки, слушают заливистые аккорды «Сонного круга», не скупясь на критику и обсуждение поистине величайших талантов 3026 года, нашего времени, часть купается в бассейне и орет во все горло.

К всеобщему удивлению, и собственному ужасу, в центре внимания оказываюсь.

Когда Эдвард, переодетый бродягой певцом является на балл маскарад, народ не реагирует. Обворожительная кроха в костюме чокнутой Харли Квинзель интересует гораздо больше. Музыка смолкает. Все взирают на прекрасную незнакомку с кинжалом за пазухой (хорошо еще отговорила стилиста молот всучить, не то, что топор) и только Виолетта с пуншем продолжает бубнить.

Юноша подходит ближе. Я рада, что маска скрывает лицо. Чудом ведь уговорила Бри дать ее мне. Если бы он видел, как хочу дать деру, наверняка расстроился бы.

Почему меня начинает беспокоить мнение парня? Всего один вечер, не мог сотворить такое. Может, подсыпали, что в чаек? А ради чего? Родители Эдварда явно не в восторге от избранницы, пусть и липовой.

Через секунду я замечаю их с Лукасом. Они приглашены на бал в честь очередного успешно выигранного дела адвоката, ровна также как мама с мужем. Братья остались дома, пришлось вызвать няню. Зато выражение Станислава Борисовича на камеру снимать надо было, когда Бри сообщила о моем новом статусе. Да у него челюсть отвисла! Дурнушка Сара Ви, дочь прокурора и полицейская ищейка, со смазливым личиком, смогла завоевать такого жениха! От заявления, я сама чуть не села на пол, посреди трофейной комнаты.

Пары расступаются, пропуская «быка» и его спутницу в центр залы.

–Ты так красива…то есть, латекс тебе идет — едва успев скрыть мечтающую улыбку, произносит Эдвард. В его глазах молниеносно угасает огонек ненависти.

К этому моменту, мы станцевали несколько быстрых танцев. Ноги горят ясным пламенем, в горле пересохло, кажется, будто на теле нет живого места. Держась за руки, мы останавливаем изрядно разошедшуюся толпу. Звучит вальс. Многие покидают танцпол, давая нашей паре фору. Некоторые включают запись, среди них мама. Бри ободряюще кивает, дескать «дерзай». В голове пульсирует: танцевать с Эдвардом вальс, совсем не тоже самое, что просто играть пару.

От папы я знаю, что в высшем свете этот танец прозвали танцем «лебедей». Почему лебедей без понятия, но суть одна, пара танцующая его навсегда вместе. Бред полный, однако, я склона поверить. Мама то вон с муженьком своим после этого расписалась. Мамины подружки подобным образом закадрили своих мужей. Друзья отчима, так обзавелись женами. А родители Бри, тоже признались в чувствах, танцуя вальс. В конечном итоге, сколько пар так или иначе вынужденных проделывать это, стали семьей.

Сердце останавливается, когда губы аполлона целуют ладонь. Словно в трансе, я двигаюсь в такт музыке, не смея смотреть на юношу. Его рука опускается все ниже и ниже. Я начинаю злиться, жалеть, что отказалась взять молот.

Нож будет эффективен, если заточен, а так безделушка. Голыми руками его не одолеть, а на легкие удары он не реагирует. Что за фокус? Кого он из себя строит?

Музыка смолкает, сменяясь мелодией самбо. Атлет отпускает меня. Я с радостью отвисаю ему поклон, сбегая в сад.

Снова ливень. На сей раз с ледяными кусочками. Град. В такую погоду садится за руль не самая адекватная затея, но выбора у меня нет. От дома блондинки до нового места жительства часа три ходу. На улице кромешная тьма. Фонари выключились от перенапряжения. Видны осколки. Значит, пару ламп разбило. Дорогу развезло.

Вернутся и переждать? Нет, ни за какие коврижки! Мама точно набросится с расспросами, что, мол, это было? Станислав тоже проходу не даст. Еще бы, такая выгодная партия получается, а я как полная остолопка сбегаю от парня мечты. Не удивлюсь, если в свете последних событий решит стать опекуном. Перспективные горизонты открываются, еще вчерашняя оборванка, сегодня королева бала. Прям как в старые добрые злодейские денечки.

–Постой, не так быстро — кричит силуэт.

–Чего тебе?

Слишком резко, слишком мрачно, слишком зло.

–Я не хотел.

–Не хотел чего? Чтобы на нас строили планы? Чтобы родители поменяли мнение? Не хотел, чтобы считали идиотом? Не хотел, сделки? Или есть еще что?!

–Давай отвезу.

–Только попробуй — рявкаю, принимая позу коси-вадза — бросок с участием бедра.

Рука сама тянется к ключам. К поясу. К ножу. Он отстраняется, пристально изучая меня. Парень явно в ауте от моих познаний самообороны.

Град обдает меня с ног до головы. Плевать! Мотоцикл припаркован всего в паре метров от забора, дойду, не растаю. Только идти надо очень быстро, пока погода не разошлась. Может, я даже успею добраться, прежде чем ледяные камни наберут мощь.

Эдвард догоняет. Ему не составляет усилий поравняться со мной. Наверное, тренировки сказываются на всем, включая выносливость.

Я едва сдерживаю ругательства. Не хочу быть должной, и так должна. Ускоряюсь, он не отстает. Мотоцикл уже на горизонте, отлично.

Вдруг осознаю, он держит меня, я больше не двигаюсь. Ключей тоже нет, они в его ладони.

Когда он успел? Как я умудрилась не почувствовать?

–У Барона научился.

Я пялюсь в попытке понять шутит или серьезно. Эдвард видит замешательство. Ему явно доставляет удовольствие мучить меня.

Он что садист? Не похож, вроде.

–Умеешь?

–Нет — играя желваками, отвечает парень.

Мне страшно, когда он смеется, строя из себя героя. Я не могу допустить этого.

Хватаю связку, но спотыкаюсь. Он ловит. Его лилово-голубые зрачки чудом порозовели. Он даже прикрыл их, вдыхая тончайший запах духов от «Илоны». К щекам подступил румянец. Точеный носик зарылся в коралловых локонах, а руки обняли мою талию.

–Ты что спятил? Это не смешно! Отдай ключи!

–Расслабься. Я пошутил.

–Очень смешно — буркаю от досады.

Ключи по-прежнему не в моей власти. Слишком высоко держит, при всем желание не достану. Что я для него при его та росте: метр восемьдесят, букашка.

–Ты что не понимаешь, чем это грозит? — спрашиваю как ума лишенного.

Вместо ответа, он просто берет и поднимает меня, усаживая на седалище. Поворачивает ключ зажигания, садится сзади, слегка обнимая. Не одевает «новенький» шлем, просто вертит пару минут, отбрасывая как мусор. Поднимает поручень, жмет газ. Мотоцикл подчиняется сразу. Такого еще не бывало!

Сосредотачиваюсь на безлюдной дороге. Шарахает от мысли, что не одна. Будь одна, могла бы лететь со скоростью света. Узнай мать о нарушение запрета, надолго лишусь байка.

На миг отвлекаюсь, даря оскал. Эдвард улыбается в ответ, указывая на дорогу. Будто чует, если ослабить контроль, я разгонюсь до предела. Греческое изваяние это не устраивает. Я чувствую, как крепче сжимаются ладони, опоясывая талию. Чувствую дрожь. Дрожь парня, который выглядит не прошибаемым!

Он боится. Но чего? Что я потеряю управления или в принципе езды на такой скорости? Конечно, не его машина, с максимально допустимым значением двести километров в час. После мота я напрочь, отказалась садиться за руль улиток. По сравнению с предельными тысяча трестами шестьюдесятью семи километрами, двести в час смехотворны.

Наконец освещённые улицы с парой тройкой людей. Видно не одни мы решили прогуляться под таким шквалом небесных сосулек. Это радует. По пути нам машут. Некоторые знают меня по отцу, некоторые по маме, а некоторые и вовсе по уличной жизни. Я киваю им, не различая. Эдварда изрядно подташнивает, того гляди блеванет.

Торможу. Позади, возникает другой байкер, он ошарашен. Это Сем Фор из пятого дома. Раньше его семья жила с нами на одной улице. Мы были соседями, пока они не переехали. А когда потребовалась помощь были единственными, кто обогрел. Столкнувшись с ним вчера ночью, чуть не расцеловала. Рада была узнать, что он мой сосед. Снова, как в детстве.

–Ну и скорость! — отмечает он с восхищением.

–Быстрее быть надо — говорю с издевкой, незапланированному хвостику.

–Да за тобой не один байкер не успеет.

Эдвард согласно кивает. Похоже, у него голова закружилась. Он едва стоит, но пожимает руку парня. Однако не доверяет, я вижу.

Следующие пару минут мы трое идем молча. Сем прощается с нами, (его дом первый, мой следующий за ним) опасливо глядя на моего компаньона.

Раньше я всегда одна ездила, запрещала садиться рядом. Порой придумывала нелепые отмазки. Бывало и так, что ввязывалась в бойню, лишь бы избежать пассажиров. Как можно осудить Сема за чрезмерное любопытство. Тем более в мотоспорт затащил он. Разумеется, для него это ново. Ново не только для него, для меня в новинку. Спорю на монету, парень растрезвонит об этом всей округе.

–Ты как? — провожая мускулистую тень, спрашиваю Эдварда. Он молча идет следом.

–Никогда такого не испытывал — пищит восхищенно.

Мне нравится, я расплываюсь в алой улыбке. Мы подходим к многоэтажному дому в самом престижном районе Паркс. Повсюду светятся камеры. Горит свет в окнах. Дверь открывается. Еще раз смотрю на юношу, увязавшегося за мной, в слабой надежде галлюцинации.

Он шагает следом, придерживая дверь, запускает внутрь.

Разыгрывает хорошего парня? Возможно. А может, просто воспитан так.

Вызываю лифт. Консьержка приветливо улыбается спутнику, почему то меня задевает.

«Эдвард ведь не раз бывал в доме, где его семья имеет хоромы. Получается, они знакомы» — от этой мысли становится легче.

Двери закрываются, мы одни. Заперты вместе. Воспоминание, вчерашнего вечера накрывают с головой. Какая-то часть меня хочет снести двери, оказаться на свободе, в окружение людей. Вот это номер!

–Как ты выдерживаешь?

Отрываюсь от разглядывания кнопок. Кидаю сумку на пол. Поправляю куртку, что в порыве стащила. Интересно, чья она? Надеюсь, бирка сохранилась, и я смогу ее вернуть законному владельцу. Смотрю нерешительно прямо в глаза парню.

–Мне нравится.

–Это же пытка!

–Не скажи — пожимая плечами, возражаю — Обожаю рассекать по просторам, особенно в полях. Каждый раз новые ощущения. Один зажим газа, увеличение скорости многократно! Такое чувство, что я одна во всем мире. Весь мир принадлежит мне. Возникает ощущение, что я способно на все!

–Помогает забыться? — нарушая идиллию, спрашивает парень.

–Помогает вспомнить, кто я есть и кем была — отвечаю сухо непринуждённо.

Повисает пауза, неловкая пауза.

Треск.

Лифт застрял.

–Что будем делать? — спрашиваю, будто в нем мое спасение.

Смехотворно. Всегда есть выход, главное найти. Если вспомнить шахту, то там была лестница, ведущая к выходу. Если таверну, то окно. Дом — запасной выход. Хоромы, ставшие местом прописки, имеют, то есть имели выход в виде небольшого кухонного лифта: садишься на скамейку и едешь вниз, прямиком в ресторан. Осталось только найти отверстие, сквозь которое выбраться.

Инстинктивно поднимаю голову вверх.

Люк! Вот и выход. Но не могу же я его бросить? Ох, наверное, прав был папка, назвав волчицей. Только волку может прийти в голову спасать охотника.

–Видишь ту крышку? Это наш шанс выбраться.

–Весело — мрачно бурчит — Может, специалиста дождемся? — отрываясь от телефона, вопрошает с мольбой.

С минуту смотрю на него, потом на люк. Разум побеждает, я остаюсь. К тому же высота порядочная, не получится вовремя убраться, вместе с ящиком полетим вниз. Плюс при всем росте и силе парня, я не смогу достать крышку. А ведь ее еще толкнуть надо, чтоб открыть. Вот и водись с волейболистом после всего этого. Одни проблемы, честно слово.

–И как будем убивать время? — говорю я толи утвердительно толи вопросительно.

–Есть идея, но она тебе не слишком понравится — сообщает смущенно.

–Спасибо, что предупредил — в голосе сарказм.

–Можно взглянуть? — указывая на правое плечо, спрашивает с надеждой.

Нет, нет и еще раз нет! Почему рука в гусиной коже? Я сняла куртку, и, конечно же, задела топ. Невероятно, просто!

–Откуда?

Блин, так он заметил. Вот почему состроил такую мину, хотел убедиться, что не привиделось. Нет, его точно надо сдать для опытов. А, может меня проще? Судя по всему, он имеет надо мной больше контроля, чем мне показалось. Это не радует. Бесит. Может выместить на нем все накипевшее. Остановит? «Поддастся» — заключает голосок разума.

Я сдаюсь на волю парня. Пусть делает со мной, что хочет. Какая теперь разница, может это последние часы нашей жизни. Лифт ведь застрял не просто так, да еще пробки вырубило. Если бы не фонарик, случайно оказавшейся в штанах Эдварда, так бы и сидели, в темноте, пытаясь, разглядеть друг дружку. Впрочем, я его итак вижу. Глаза давно к темноте привыкли.

–Авария, в которой погиб отец, оставила шрам. Шрам напоминание, о том, что не смогла его спасти. А ведь могла! За долю секунд до столкновения, за рулем была. Я должна была быть на его месте! Но он вытряхнул меня. Я даже не успела опомниться, как грузовик раздавил джип! Шансов выжить не было. Врачи, приехавшие на вызов, сразу констатировали смерть.

Веришь или нет, я смотрела на них, фактически не видя. Надеялась, что это всего лишь сон. Дурной сон, который вот-вот кончится, надо только заставить себя проснутся. Но не выходит, как не стараюсь. Все тот же грузовик и груда метала под его основанием. Очевидцы дают показания, меня полиция не трогает, вручает на попечение врачей.

Они восхищаются им, а меня душит ненависть. Ненависть к самой себе.

Я больше ничего не чувствую, словно мир потерял краски. Врач замечает кровь. Он просит повернуться, я автоматически подчиняюсь. Раздается слабый вопль. До меня не сразу доходит, что сама кричу. Врач вытаскивает осколок. Я смотрю на окровавленное стекло, затем на сиреневый джип, не в силах поверить. Машина сплошная лепешка. На несколько ярдов все усыпано ее частями. Кругом битое стекло.

Остатки джипа вспыхивают, так быстро, что меня мутит. Я смотрю на искры, кто-то зовет. Это друг папы, пытается оттащить подальше, чтоб не задело пламя.

Поворачиваюсь, санитары несут носилки. Белая простыня в мгновение ока побагровела. Не вынесла тяжести жидкости, свалилась наземь. Всего секунду я вижу тело отца-оно сплошное мясо!

Меня бьёт дрожь, ноги сами подгибаются. Я падаю на пол, обхватываясь руками. Хвост предательски распускается. В глазах слезы. Во рту кровь, снова прикусила губу.

Эдвард опускается рядом. Кладет руки на мои колени, говоря «я здесь, все нормально». Сдавленное дыхание все, что я чувствую.

Лифт тронулся. Двери раскрываются. Мы приехали.

–Не уходи — машинально хватая руку парня, прошу я. Он кивает, нажимая «стоп».

–Плачь, пока не устанешь. Кстати, волк загляденье! Невероятно тонкая работа.

–Снова шутишь?

–Извини. Не в тему — виновато склоняя голову, подшучивает парень. Я улыбаюсь — Готова идти? — уточняет пораженный моим эмоциональным контролем.

–Да. Только мне тебя кормить нечем — поддаваясь не ясному порыву дразню.

Смеемся, покидая лифт. Смеёмся, идя по узкому коридору. Смеемся, пока не понимаем, пришли.

Моя сумка неестественным образом смотрится вполне уместной на его плече. Не смотря на образ бродяги музыканта, Эдвард выглядит как настоящий принц. Принц во взгляде, которого искрят те же демонические огни. Принц, который не подчиняется законом дома. Принц, который не любит правила. Принц, который предпочитает одиночество. Принц, избегающий брата. Принц, за которым выстраивается очередь из девичьих сердец. Принц, ненавидящий высший свет. Принц, не распространяющийся о себе и семействе Бейнов.

Он так похож на меня, понимаю внезапно.

Ключ поворачивается.

Стандартная прихожая приветствует нас искрами частоты. Запах средства для мытья полов еще не выветрился окончательно. По ногам бежит слабый холодок. В глубине шкафчика мирно посапывает кот.

–Впервые вижу скамейку, пылесос, горшки для цветов, книги! Где ты все это достала?!

–Ну…

–Не могу поверить, ты навела уборку?

–Ну, да. А что такого?

–Последний раз такая чистая квартира была при те…бабушке — замечает юноша, протяжно вздыхая.

Моя очередь сказать «я рядом», но в горле ком. Не привыкла все же быть сентиментальной. Вон в лифте и то не смогла как следует всплакнуть. Слишком укоренилось прозвище Стальной волк, а волки, как известно, не ревут. Вот Виолетте, другое дело. Будь она на моем месте, из кожи вылезла бы, чтоб успокоить. Бри аналогично, утешила бы, да вдобавок фирменный малиновый коктейль взбила. Боб и Тед придумали бы безобидный розыгрыш. Лукас, думаю, обнял бы брата. Только не в моем стиле мишура эта. Как же сказать «спасибо» и «все в порядке»?

–Есть идея, коли ты за мной увязался, давай закажем пиццу. Отметим наше так сказать, знакомство — до сих пор шутливо предлагаю, опираясь на дверной косяк входа в гостиную. Эдвард пристально рассматривает детали интерьера. Пытается понять были ли они здесь раньше.

–Звучит не плохо. Только мы вроде как давно знакомы — замечает он, рассматривая старинные часы с кукушкой.

Знал бы, сколько трудов стоило их отмыть, валялся бы с приступом. В одном он прав, предложение звучит, дюже странно, все-таки столько времени ходим на совместные пары. Да и сидели рядом неоднократно. Только за все время два слова, наверное, сказали. Может чуть больше, но сомневаюсь. И как тогда быть, что праздновать? Начало успешной сделки? Сделки стоящей мне мучений. Первый день беседы? Тогда уж второй. Спасение девчонки? Глупо. Неуместно. Совместную поездку? Тоже не логично. Ерунда какая-то получается, как куб не поверни. Похоже, Эдвард тоже не может найти причину. Вон как переминается.

–Отметим первое свидание?! — щелкая пальцами, верещит атлет.

Если бы не скорость реакции, на него бы и улетела. С координацией всегда была проблема. Что еще хуже, он вполне серьезно. Для него это точно шанс поближе познакомится. А вот меня, спросить забыли. Если подумать, и не спрашивали. Бри же дала согласие. Знай, подруга, что за этим стоит…минуточку, так вот почему не было расспросов. Выходит Бри и «паркский бык» в сговоре. Буль-буль, кораблики приплыли.

Ладно, подруга с тобой еще обсудим, а вот с ним явно надо решать. Решать что? Решать, как его выпроводить? Как расторгнуть договор? Как не прибить в порыве гнева?

Отличная идея, подарить браслет якобы не подходящий змеюке, пригласить на именины, а потом вытащить на улицу для разговора. Вазу переставить не проблема, для Бри совершенная не проблема, ее отсутствия никто не заметит за пару минут. Барон тоже не выдаст, блондинка многократно посещает дом Бейнов. Остается Лукас, но и с ним просто. Бри отвлечет, а там гляди как по маслу все. Остается только в нужное время вернуться домой, и приманить пса. Платье же не просто так кинул под лапы мохнатого кабеля. А с дождем им явно несказанно фортунило. Да и пес в долгу не остался, охотно подыграл. И как только не поняла сразу? Вот почему в комнате стоял запах лаванды, лапы-то у пса не первой свежести были, пятна на одеяле это не рисунок. Поздно же я спохватилась!

Теперь и сине-желтое пятно на скуле под левым глазом не выглядит таким неправильным. Родители (если родители) жестоко обошлись, но их понять можно. Рискованную, однако, игру ты затеял. Но почему я благодарна? В порядке вещей разозлится, накричать, сказать, так не делают. Почему не могу? По сути, он использует меня. Использует не стесняясь. Даже сейчас обходя квартиру, хочет узнать, как можно больше. Вопрос: зачем?

Что с тобой Сара Ви? Где Волчица? Где твое настоящее я? Очнись! Он ведь играет с тобой, играет как охотник с жертвой. Защищайся! — приказывает сознание. Не могу. Не могу я его вышвырнуть, знаю какого болтаться ночью по безлюдному городу. Отвезти обратно? Не согласится, к гадалке не ходи, с него одной поездки хватит. Но ведь я должна играть на публику, а не когда одни. Что ж делать? Не оставлять же его здесь до утра? У тебя есть выбор? — язвит разум. Нет-отвечаю тяжко.

–На учебу идем вместе, в кабинеты раздельно — оповещаю, направляясь в сторону холодильника. Пиццу заказать не вышло. На дворе двенадцать, большинство жителей Паркс уже спит. Одна надежда на мороженое. Не густо, но, а чего еще ожидать. Не буду же я грабить прилавки киосков на нижнем этаже. Ресторан дорогой, а столовка доверья не внушает, народа многовато, особенно ночью. Купила бы днем, да вот незадача, бал-маскарад случился. Вот и осталось из съестного мороженое, чудом уцелевшее в таком слое пыли!

–То есть я могу остаться? — он почти не верит.

–Спать где будешь, на диване или…

–…где скажешь — отвечает беззаботно — Холодильник пуст — констатирует, заглядывая внутрь.

Гениально, парень, а то я без тебя не знаю! Ваниль его не устраивает, понимаешь. Поживи с мое на улице, и тебе покажется раем не только кусок вкусного льда, но и сама жизнь. Привереда. «Но такой изящный» мелькает на задворках сознания. О чем я только думаю?!

–Слушай, я понимаю, не терпелось увидеть новое пристанище. Взяла ключ без спроса, оставив разбираться с гостями. Мне ведь сочинять пришлось, почему моя девушка покинула вечер в честь парня. Это не смешно!

Я не могу удержаться. Пока он говорит, его тело принимает странные позы, лицо мины. Мимика ему не дается. Играть роли не его. Попутно растер ванильные усы. Испачкал лоб. И возмущается при этом. Ну как тут устоять? Скажи спасибо, что со стула не падаю.

–Прекрати! — заливаясь румянцем, молит юноша, я не прекращаю. Он продолжает, пытаясь, стать серьезным — Пока вещи собрала, пока кота из приюта вытащила. Я все понимаю. Но почему нельзя нажать на кнопку в том углу и заказать пир? — интересуется спортсмен. Быстро прибавляя — Еда ведь за мой счет.

— «Еда за его счет» круто! Только кто мне об этом сказал?! — разглядывая ванильные белоснежные усы, возмущаюсь, передразнивая.

Эдвард падает. Падает со стула, опрокидывая себе на голову стакан мороженого. Смех становится громче. Он буравит взглядом, но скоро присоединяется.

До поздней ночи не смыкаем глаз. Говорим обо всем: о доме, о родителях, о Бритни и в целом о семье Стеф. Вспоминаем папу. Эдвард рассказывает истории, когда папка становился для него волшебником. В такие моменты не сдерживаю восхищения и ставлю мысленные галки для уточнения. Потом повествует о первом дне рождение в Манчестере, когда ему и Лукасу подарили один на двоих паровоз. Я прыскаю от смеха, вспоминая братьев: Агнара и Влада. Рассказываю о напряженных отношениях с мамой. Каюсь, как презираю ее муженька. Эдвард покатывается, когда я называю этого болвана «поросёнком в соусе». После чего слушаем любимую рок песню.