Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок

Problem Gost

«Панкейковый город, вокруг которого сплошной песок» — книга, повествующая историю города Аммос, находящегося, в самом сердце безграничной пустыни, чьи бескрайние и вроде необитаемые широты — мираж для неопытных глаз. Внутри бетонных колец, наложенных друг на друга — создаётся рассадник для политических интриг, творческой деятельности банд, становления новых убийц, считающих себя творцами и исполнителями законов. Но даже в такой тьме есть место дружбе и любви, но сможет ли она победить?

СПУСТЯ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ…

НИК МАДЕЙРА

З.№100

20.03.2109г.

На часах: 04⁵³

Моё пребывание в Аммосе близится к пятилетке, в ходе которой, я клялся множество раз, будучи в разных состояниях, что буду писать в дневнике помногу, а главное — КАЖДЫЙ БОЖИЙ ДЕНЬ!

Но каждый раз, что-то шло не так, и в какой-то момент я сбивался и не писал днями, неделями, а то и месяцами. И ДАЖЕ КВАРТАЛАМИ!

В юбилейную, трёхзначную дату мне бы хотелось писать о чём-то хорошем, но как-то не находится поводов… Если не брать в счёт моего сына!

Жуан-Витор — моя единственная радость. По словам учителей, мой сын — лучший ученик начальных классов альма-матер имени Гермеса. Но. Как бы я ни старался — мой сын столкнулся с расизмом в его сторону, ведь он единственный обладатель тёмной кожи в своём классе и его часто поддевают на тему цвета его кожи. Жуан-Витор крепчает не по месяцам и даже не дням, я бы сказал, с каждым часом, его тело крепчает, растёт, мне кажется, из него вырастет великий, если не советник, то воин уж точно!

— —

Говоря о плохом, то начну с наиболее мягкого. Я планирую расстаться с Таис. Моя жена всё меньше посвящает себя семье и всё больше налегает на свой клуб игровых автоматов. Ладно, она избегает меня, отказывается спать со мной, я готов это стерпеть, но… Пренебрегать встречами с сыном… Жуан-Витор пожаловался мне, что мама ни разу не приходила на назначенные ею же встречи и Жуан-Витор одиноко просиживал часами у изогнутых арок. Он думает, что она его не любит, я хотел бы приободрить его, но теперь и сам так думаю.

— —

Две недели назад мы нашли Мадьяра в пустыне. Поисками руководил LED, позже к нему присоединился и Норрингтон, переживший тяжёлое потрясение от поражения Альянса и заключения унизительного для них перемирия со Спартой. Состояние Мадьяра можно охарактеризовать как — крайне тяжёлое. Врачи не знают, сможет ли он оправиться, они считают чудом, что он просто не погиб в пустыне. Его разум — разбит и неизвестно, возможно ли собрать его по кусочкам. Он пребывает в «хрустальном доме¹⁵» и шепчет одну и ту же фразу в своей комнате:

— Прошу, спаси и останови меня. — и так по кругу.

Его пришлось привязать к кровати, потому что он не единожды в состоянии припадков пытался покончить с собой.

— —

Зелёные драконы. Скверные парни. Черви. Клыки Койотов. Хитрые лисы. Красные знамёна. Скоро к ним прибавиться и Русь (я так думаю). Что объединяет все эти названия? Я скажу — все они настроены против власти! Грядёт революция и борьба за власть, и я рискую попасть под этот смерч, которые раскатает меня, если я не стану другим, таким же, как они…

— —

Преступность процветает! Аммос стал плодородной почвой для этих каст — только столичные ярусы и центральные: парк и трасса являются безопасными зонами в которых нет преступности — в остальном… Слышны смех, раздор, крики, выстрелы, пожары и… Так… Далее…

— —

Нам удалось урегулировать валютный вопрос. Более 70% процентов населения перешли на кредиты, по непонятной мне причине. Возможно добыча металлов в других городах и землях — застопорилась, а старой электроники, из которой делают кредиты — пруд пруди…

ФЕДЕРИКО МАДЕЙРА

Федерико почти-что вслепую пересобрал свой ранец и костюм, от последнего он оставил только самое необходимое, преобразовав оставшиеся детали в дробовик, который поможет ему выжить в пустыне, когда он выберется из пасти червя. Он потерял границу времени и даже приблизительно не мог знать, сколько уже прибывает в пасти огромного существа. Выжить ему помогли пайки, которые он хранил в наспинном отсеке. Работать и выживать ему приходилось в крайне тяжёлых условиях. Федерико был рядом с пищеварительной системой червя и мог слышать и даже видеть переваривающие соки, которые фонтаном поступали в желудок. Он устроился в скромной выемке, куда попал, когда жуткие дети червя отпустили его из своих объятий. Федерико даже не подозревал, что маленькие черви свободно ползают внутри своего родителя и, попадая в рот. Родитель не убивает жертву, а оставляет её для своих детёнышей. Так Федерико и смог выжить. Пожертвовать другими. Совесть мучала его, но и умирать ему не хотелось. В конце сбора ранца, он соединил два кабеля, включив питание, ранец гулким откликом дал понять Мадейре, что он готов к работе.

Нацепив на себя рюкзак, Мадейра бросил пару гранат в тёмное жерло червя, чтобы тот раскрыл свою пасть и дал ему вылететь. Перегруппировавшись в воздухе, Мадейра, включив фонари, располагавшиеся по краям шлема, полетел вверх, быстро обогнув трахею и перейдя в ротовую полость, он витал между рядами острых зубьев и свисавших червей поменьше. Взрыв скорчил большого червя от боли, как Федерико и надеялся, существо раскрыло свою пасть, через которую он вылетел, но ранец, опять дал сбой и Федерико под углом влетел в песок и через несколько кувырков приземлился окончательно.

РИЧАРД НОРРИНГТОН

Ричард чувствовал себя беспокойно, пока шёл по депрессивно-мрачным коридорам хрустального дома, всматриваясь в цифры дверей с кожаной отделкой. Найдя нужное число, Ричард долго не решался войти, несколько раз даже возвращался к началу головного корпуса, но спустя час с лишним, открыл дверь и, подставив стул сел напротив кровати. Мадьяр сидел в смирительной рубашке, приставив губы к трубочке, которая вела к пластиковой бутылке, на которой было написано: «Вишнёвый Джем», чёрным маркером по белому скотчу.

— Привет, Винце. Мне сказали, что…

— Проиграли? — спросил он.

Ричард ужаснулся лица своего ученика, которое до этого было скрыто бутылкой с джемом. Небритая, небрежная щетина, запавшие глаза и впавшие щёки.

— Проиграли и ударили по рукам. — ответил ему Ричард.

— Я не смог, учитель.

— То, что произошло с тобой, могло случиться с каждым.

— Потеряться в пустыне. С каждым, а как же. — он помотал головой, отвернувшись от учителя.

— Не отворачивайся. — попросил Норрингтон.

— Я знаю наперёд, что вы скажете мне. — Мадьяр развернул к нему свою голову, с которой текли слёзы. — Скажите, ничего страшного, нужно пересобрать себя заново и с новыми силами встать и выйти из этих стен, но взамен, да учитель, я скажу — я устал, я не могу и я сломлен. Вам не понять, через что мне пришлось пройти.

Норрингтон молча покивал.

— Ты прав, мне не понять того, что ты испытал в пустыне, но я знаю, что такое, когда про тебя забывают, когда ты бежишь от своих страхов по бескрайней территории, округа которой не отличается ничем! Я знаю, что сделал Пиранья Хиггинс и догадываюсь, что, а точнее кого ты видел. Я бы хотел сказать, что врачи помогут тебе излечиться, но это не так. Вещество далеко засело и его не вывести, даже переливание не поможет. Если тебе кто и поможет — то только ты сам. — Ричард поднялся со стула и отодвинул его в предназначенный для него край, обклеенный красным скотчем. — Было приятно тебя увидеть, фельдмаршал Аммоса.

— Как Алан? — спросил Мадьяр.

— Всё также, он наша мессия и подаёт надежды, но у него кажется, возникают проблемы в общении со сверстниками. Он робок, злится, когда его дразнят по этому поводу и часто дерётся. Ему тяжело. Ему тяжело освоиться в новой для себя среде. Юный Алан привык, что круг его общения минимален, и говорит больше 1—2 слов, только: мне, сестре, мачехе и до недавних пор — тебе.

— Прям как я.

— Да, но надеюсь, что он лучше справится с этим, и таки сможет перебороть себя. — Ричард закрыл за собой дверь.

Он ещё долго простоял спиной к двери, иногда дотрагиваясь до своего старевшего лица.

— Сыворотка выходит. — сказал он себе. — Время сочтено, Ричард. Скоро и тебе нужна будет замена, старик.

ТУМАС ЛИНГРЕН

Пропажа Наталии спутала Тумасу все карты, и его побег был перенесён на неопределённый срок, ещё к тому же какие-то парни с запонками койотов стали наседать, потихоньку убирая всех сподручных, которых он обрёл сидя в тюрьме. Но эта ситуация помогла Тумасу обрести ещё одного друга — Льюиса Гастмана. Выглядел он как истинный вояка, покорёженный временем. Его оценку подтвердил кто-то из охраны, вычитав из его досье, что во время третьей мировой, он был морпехом береговых служб соединённых штатов. Гастман знал Тумаса и его репутацию и потому не хотел иметь с ним ничего общего, но койоты сблизили их. Эти ребята угрожали лишить жизни и Гастмана. Тумас узнал, что бывший морпех прирезал кого-то из важных шишек по ту сторону, которую почитали койоты.

— Садовника, он украл у меня пятьсот кредитов. — позже рассказал Гастман, когда его поселили по левую сторону от Лингрена, в камеру, где раньше сидел глухонемой еврей, которого Тумас нарочно отравил, подкупив повара.

— Серьёзно? Я думал, что на садовников всем срать, особенно если они ещё и чёрные. — высказался Тумас, лёжа на каменном полу, но подложив себе матрас с кровати.

— Так оно и есть, но садовник прислуживал не какому-то богатею, а сопляку второй руки из зелёных драконов, систему которых, так сильно почитают койоты. Даже обидно как-то.

— Чё за драконы? — спросил у него Тумас.

— Образовались недавно, преимущественно состоят из ускоглазых и желтолицых, крышуют небольшие заведения, мелкая шушера. Не понимаю, что они в них нашли. — сказал Гастман.

— А ты сам за кого?

— Я сам по себе. Когда мир покатился по пизде, пошёл работать детективом, потом был офисным клерком, пока один негр не решил пролезть в мой дом… Чтоб его…

— Льюис, слушай, мои информаторы нашептали, что ты когда-то активно стрелял из автомата.

— И что с того?

— Я по выходу отсюда, планирую разворошить весь город. Слышал, за стенами всё не так радужно. Хочу так сказать, наладить там всё, чтоб всё как надо работало, ну ты понимаешь…

— Нет, не понимаю, Лингрен. Ты простой бандит, вылезший из своего палаточного посёлка, что ты можешь мне предложить, кроме запятнанной чести?

— Кредиты. Море кредитов. Столько, что ты сможешь купаться в них, и они будут тебя приятно покалывать, а твой живот будет тяжёл от шампанского и устриц.

— Здесь не водятся устрицы.

— Ну, хорошо, заменишь устриц, на что твоей душе угодно! — протараторил Тумас. — Слушай, Льюис, я заправлял бандой, да даже не бандой, а простой шайкой угонщиков и воров, для моих целей — мне нужны рукастые ребята вроде тебя, которые способны думать и делать, без вопросов и которых не будет мучить чувство совести. Ты мочил русских, англичан, франциков и косовцев.

— Скандинавы и макаронники тоже были. — добавил он.

— Ну вот! А я о чём тебе талдычу! О том же! — поддержал Тумас. — Мы с тобой можем много дел наворотить! Что ты будешь делать с судимостью как выйдешь? Тебя даже клерком или механиком не возьмут! Мне кажется, оформят тебя как раба или уборщика! В пансионат! Для дряхлых умирающих поколений бабуличек и дедуличек! А если думать дальше, то глядишь и того хуже, попадёшь в руки червей и станешь подопытным для их примочек, ну или в Русь — сразу на расстрел. — запугивал его Тумас.

Гастмана стал жертвой будущего, о котором он принуждал себя не думать, разбираясь с тем, что ждёт его здесь и сейчас, за решёткой среди отбросов.

— Ты подумай, времени у тебя много. Сколько дали?

— Пятёрку. Если буду паинькой, то годик убавят, но койоты не дадут мне дышать.

— Тут ты прав, они и мне перекрывают кислород. Я тут одной заразой заразился. Ты не подумай, я не заразен, и это ерунда! Если лечиться, конечно — последнюю мысль, он решил не озвучивать. — Но эти твари, койоты похитили одну девку, через которую я получал лекарства. Если не сбегу на этой неделе — то быть мне удобрением.

— И как ты хочешь сбежать?

— Расскажу, если согласишься бежать со мной. План сильно зависит от твоего решения, Льюис. На твоём месте — я бы согласился.

— Каковы шансы? — поддался Гастман, чувствуя поступающий к горлу ком и запотевание ладоней.

— Лучше сдохнуть при побеге, чем мотать пятилетку под гнётом острозубых. — невнятно ответил Тумас. — У тебя ровно день, Льюис. Слышишь? Ровно день — не более!

Тумас заткнул дырку в стене и, вернувшись на кровать, с улыбкой, под действием последней ампулы морфия, быстро заснул, размышляя о том, как будет мучать Мадьяра и как город переменится при нём. Публичные дома на каждом углу. Патроны как главная валюта, которую он как-нибудь достанет. Поменяет машины на нормальные, которые будут работать на бензине и на которых будет не стыдно возить и трахать девчонок. Алкоголь станет главным продуктом. Люди будут носить нормальную, яркую одежду, а не серые, половые тряпки. Нормальные пушки, а не эти арбалеты и луки. Ну и название самого города нужно будет поменять, например, на «Бурбон-Сити» или «Бухло-Таун»…

— Блять! Как же хочется примерить нормальную одежду, которая не будет натирать соски и член! Выпить чего-нибудь крепкого, да присунуть в узкую дырёху. — это то, чего желал Тумас на первых парах после освобождения.

ЯН ЛАГЕ

Ян спокойно завтракал в лисьей норе, поедая омлет с курицей и сыром, когда к нему пришли Артуро и Кики.

— Как Тумас? — спросил он, оторвавшись от еды.

— Скверно, брат. — промолвил Артуро. — Кальб сказал, что если мы не вытащим его на этой неделе, то ты станешь главным скверным парнем.

— А что этот, Гастман? Он с нами?

— Думает. — ответил Артуро, сев напротив.

Кики тоже хотел присесть, но Ян поднёс нож к его паху и Кики отошёл на два шага.

— Чё ты кидаешься то сразу? Сказал бы, что не хочешь. Я как будто домогаюсь до тебя. — произнёс Кики, закатывая глаза.

— Для простого водилы, ты слишком много на себя берёшь. — ответил ему Ян, запихнув в рот новый кусок и тщательно прожевав, вновь вернулся к Артуро. — Артуро, отправь Ороша и Кирая забрать канат, о котором я тебе рассказывал и пусть к кондитеру заглянут — он наверняка уже выполнил заказ.

— Будет сделано, Ян. — принял Охеда. — Я ещё нужен? — поинтересовался он, надеясь, что нужды в нём нет, и он может отправиться пропустить пару рюмок.

— Нужен. — огорчил его Ян. — Мы вечером поедем за настоящим оружием, и ты мне там пригодишься, вдруг что, песчаникам нельзя доверять.

— Томми ганы?

— Томми ганы. — подтвердил Ян.

— Ахуеть! — Артуро закрыл глаза, представляя как идёт с автоматом на вооружённых арбалетами и растянулся в улыбке и приятной дрожи.

— Мы вступаем в игру, Артуро. — серьёзным тоном сказал Ян.

— Теперь я вижу. — не менее серьёзно ответил Артур.

СОФИ ВОС

Софи знала о том, что Ян планирует освободить Тумаса в эту неделю и не сказать, что она была рада этому.

— Привет! — махнул ей LED.

Оттолкнувшись от стенки, он пихнул зажигалку в карман и по пути затушил сигарету о пол.

— По будет недоволен. — ответила она ему.

LED выпятил нижнюю губу.

— А если мы ему не скажем? — предложил LED, улыбаясь и строя глазки.

— Допустим. — ответила она. — Кстати привет!

LED почтительно махнул головой.

— Как тебя зовут? — спросил он, держась к ней совсем близко.

— Софи.

— А меня LED.

— LED? — она оттолкнула его голову, идущую к её шее. — Я знаю, кто ты и знаю, что это лишь псевдоним. Если хочешь познакомиться — скажи, как тебя зовут на самом деле!

LED внимательно оглядел девушку, почесал переносицу, хмыкнул, и освежив горло слюной, произнёс:

— Виталий. Так меня назвал человек, которому я был подарен. — нехотя признался он.

— Ты был подарком? — прониклась Софи.

— Да, мальчик из пробирки. Не слишком-то благородно, да? — его лицо скатилось от грусти.

— Прости.

— Нет, ничего, ты не виновата. Мне следовало выдумать что-то повеселее. — он коснулся её руки и будто обжёгшись, отдёрнул её.

Софи удивилась, ей казалось, что LED, только и думает, как прикоснуться к ней и не отпускать.

— И что бы ты выдумал?

— Кхм. — хмыкнул он. — Эм, ну, мама моя была разливалой в баре и залетела от посетителя или какого-нибудь барона, например и я был рождён на пивной бочке. — рассказал он, не прекращая посмеиваться над собой.

— Вышло не сильно веселее.

— Ты права. — согласился он.

— Ты же герой, Виталий? Почему на тебе нет костюма? Майка, косуха… — девушка дотронулась до его одежды, эти касания чуть не повалили LED`а наземь.

LED недовольно цыкнул.

— Надоело быть героем, хочу побыть человеком. — он почесал небольшие заросли на лице.

— Разве ты не успел побыть человеком за 3-то века, а?

— Ни-и-ко-гда не надоест. — протянул он, состроив лисий взгляд. — А тебе не надоело играть?

У Софи перекрыло дыхание, и она отпорхнула от LED`а, ударившись о стену, но решила попытаться вырулить ситуацию.

— Ты о чём? — спросила она у спокойно наблюдавшего за ней LED`а.

— Ну как, разве не ты любимая подстилка Лингрена? — улыбнулся он левым краем рта.

— Софи! Где ты? — послышался голос По, блуждавшего по красным коридорам дома.

— Я здесь, По! — откликнулась Софи, предательски смотря на LED`а.

— Ещё увидимся. — он подался к ней и поцеловал её ладонь.

Этот поцелуй ощущался хуже ожога.

— Вот ты где! — По возвёл руки и быстро припал к ней.

— Я выдала себя. — случайно сказала она.

— В чём? — удивился По.

— Ни в чём, ляпнула, что первое пришло в голову. — отговорилась она.

— Ну, хорошо. — смутно смотря согласился По. — Пойдём? — спросил он, приставив к её руке свою.

— Куда? — побелела Софи.

— На свидание. — во второй раз удивился По. — С тобой что-то случилось? — он провёл своим большим пальцем у её левого глаза.

— Нет-нет! — она аккуратно придержала на пару секунд его палец, а потом убрала его от своего лица. — Всё хорошо. — ответила она и нежно поцеловала По в губы.

ТАИС МАДЕЙРА

Таис хлопала вместе со всеми, в обществе почитателей кубинского танца — бачаты.

— Спасибо вам, мисс Мадейра. — самая частая фраза, которую Таис получала в свой адрес от посетителей её нового клуба.

— Amor verdadero¹⁶. — вслух произнёс Норрингтон.

— Я приказала охране не пускать тебя! — взбесилась Таис, сжимая кулаки.

— Да, мне объяснили, но я не был бы собой, если бы меня это не остановило. — ответил он и запихнув руки в карманы штанов, грузно расхаживал по опустелому залу. — Так ты переживаешь наш разрыв? — спросил он, ходя вокруг неё кругами.

— Не твоё дело! — огрызнулась Таис и попыталась ударить Норрингтона, но он быстро отступил.

— Я разговаривал с Ником. Он хочет лишить тебя сына. — напомнил он то, что она и так знала.

— Ты первый бывший, который обо мне так заботится.

— Таис, моя должность не позволит нам построить общего будущего! Прошу пойми! Со мной ты не найдёшь счастья! Со мной тебе будет угрожать опасность! — кричал Норрингтон, пытаясь достучаться до обидевшейся Таис. — Я знаю, что сделал тебе больно! Но отказываться от жизни и становиться распутной и безответственной девицей, моя Таис так бы не поступила!

— Твоя Таис мертва! — Таис поддержала крик Норрингтона. — Проваливай к чёрту, ублюдок! Я ждала тебя! Жаждала тебя! Без тебя мне и весь мир не был нужен! С тобой всё казалось преодолимым! Я ненавижу тебя, Ричард Норрингтон! Из-за тебя моя жизнь превратилась в ад! Я схожу с ума от боли! Из-за тебя! Ты бросил меня! Бросил и уехал! Уже во второй раз! Но главное даже не это! Ты обещал быть со мной! Обещал, что дашь мне выбирать вместе с тобой! Но ты ушёл дважды — не давая мне выбора! — Таис сорвала голос от крика.

— Ты права. — признал ошеломлённый до глубины души Норрингтон.

— Иди нахуй! Проваливай! Я больше не хочу тебя видеть! Всё кончено! Твоё присутствие в моей жизни — всё только портит! — хрипела Таис, лупя его до тех пор, пока он не выскочил из танцевального зала.

Девушка упала на пол, придавшись слезам и полу-слышимым крикам и хрипам, голова жутко болела. Таис сходила с ума от боли, разделяя её в гордом одиночестве…

Норрингтон всё слышал. Он долго сидел у лавочки возле зала, уткнувшись в выставленные к лицу руки. Он продолжил сидеть даже после того, как свет в зале потушился и Таис, сменившая чёрные легинсы и топ на серьёзную одежду, прошла мимо него как будто он был для неё совсем чужим человеком.

ЖУАН-ВИТОР МАДЕЙРА

Жуан-Витор лежал на диване в кабинете отца, почитывая книжку. Дверь открылась, и в ней появился рыжий, ухоженный мужчина с телячьей бородкой, которого отец назвал фельдмаршалом.

— Фельдмаршал? — повторил Жуан-Витор и застыл.

— Да. — произнёс Мадьяр и оцепенел, глядя на ребёнка.

— Как ваше состояние, фельдмаршал? Может хотите чай или кофе? Может воду? — Ник зашевелился у стойки с чайниками и посудой.

— Нет, благодарю. Я к вам от шерифа. Он сказал, что у вас я могу получить все досье о преступлениях за последний год. — сказал Мадьяр.

— Да, да. Эти все дела у меня. Я их запаковал для удобной переноски. — Ник суетливо начал рыться в нижних отсеках полки с папками и наконец, выдвинул одну из них, переплетённую верёвкой и замотанной сверху лифчиком, чтобы было удобно нести в руке.

— Не та! Прошу простить.

— Ничего, я не тороплюсь, советник.

— Как стыдно! Ой, как стыдно! — приговаривал Ник, шарясь в папках.

— Что читаешь? — Мадьяр присел рядом с Жуан-Витором.

Жуан-Витор стеснялся такого высокопоставленного человека. Фельдмаршалы были для него как эталоны человека, личности, лучшими среди людей, глубокоуважаемыми.

— Платон! Законы? — поразился Мадьяр. — Я в твоём возрасте читал про Кота-Да-Винчи. Книжка для детей такая.

— Нашёл! — Ник ещё раз перепроверил папки, хотя уже перепроверял их до этого. — Да! Точно они! Они самые! — восклицал он, аккуратно раскрывая папки, чтобы не помять их.

— Благодарю, советник. — Мадьяр поклонился в благодарность. — До свидания и хорошего дня, вам двоим!

— Взаимно. — ответил Ник.

— До свидания. — неуверенно промямлил Жуан-Витор.

Мадьяр аккуратно открыл дверь ногой, ловко вытянув ногу, а потом закрыл её, уже локтем.

— Ты светишься отец! — отвлёкшись от книги, сказал Жуан-Витор глядя на отца.

— Да. — согласился отец. — Этот человек очень важен для всего города и его возвращение — огромный праздник, мой сын! Надеюсь, он поможет нам в глобализации между властью и народом. — Он повернулся к окну, смотря на едущие по воздуху машины. — Город бурлит новыми и более серьёзными опасностями. Надеюсь они не съедят этого одинокого в поле воина. — отец сказал эти слова тихо, но Жуан-Витор их услышал, хоть и не понял их истинного смысла.

БАРОН БАЛОГ

Барон пялился на гудящий пропеллер, крутящийся по белому потолку. Выпивка и сладости закончились, а идти за новыми ему не хотелось. Он переживал что-то вроде депрессии из-за бессмысленности его жизни. Смысл, который казался ему — не принадлежал ему. Он был навеян советом. Он второй месяц кряду спрашивал себя, чего он хочет от жизни, где его место, но за половину зимы и начало весны он не продвинулся к ответам на эти два вопроса, ни на процент. В номере было так душно, что пропотел не только он, но и его постельное бельё, к которому он прилип.

Барон уже не содрогался, когда его металлическая почтовая накладка раскрывалась, и к нему в комнату падало новое письмо. Ветер из приоткрытого окна раскидал их по разным углам, парочку даже занесло ему в ноги, но он скинул их на пол. Ел он мало и чаще всего какую-нибудь стряпню, которой наполнил холодильник, а воду в пластмассовых бутылках, он расставил по краям кровати, стеклотару он обычно швырял об стену, первое время ему нравилось, как она разбивается. Ещё, он слушал одну и ту же пластинку с понурой композицией, крутящейся по кругу. В звуковой партии не было слов, только звуки, которые были столь обыденными, что голова Барона не шла кругом от боли и ей не надоедала её однообразность.

НАТАЛИЯ БЬОНДИ

Наталия ползла к грязной миске с водой, пока на неё сидя на стуле, смотрел побивший её Стефан.

— За что ты так со мной? — спросила Наталия, смотря на него измученным взглядом

— Не спрашивай того, чего не хочешь знать. — ответил он потерявшей всякий человеческий облик девушке.

— Все чувства были лишь игрой? — продолжила она.

— Нет. По неведомой мне причине, тебя помиловали и то время, что мы были вместе, я не нарочно привязался к тебе. — говорил он, деря кожу под ногтями.

— Раз ты привязался, то тогда почему ты так поступаешь!? — крича, спрашивала Наталия, ртом, из которого не прекращая, шла кровь.

Стефану было тяжело усидеть на месте, он будто бы и сам хотел прекратить её муки.

— Это не мне решать, Наталия.

— А кому!? Скажи мне хоть что-нибудь!? — она, прикрыв телом миску, неожиданно для Стефана, запулила её, но не попала.

Стефан смотрел на неё, выпучив глаза и дыша ртом от нараставшего гнева.

— Прошу, не бей… Я так устала… Сжалься… Просто погладь, мне так не хватает ласки. — просила Наталия, сквозь слёзы.

Стефан еле как сопротивлялся этим красным, измученным, помутнённым глазам.

— Если бы я мог, то давно убил бы тебя, правда, но… Не могу этого сделать без одобрения. — настаивал Стефан, не двигаясь с места.

— Так скажи этому ублюдку — пусть кончает со мной! Я достаточно намучилась! Посмотри на меня! Я разве похожа на человека?! Осталось во мне хоть что-то человеческое!? Скажи Стефан!? — она набросилась на него. — Скажи мне, Стефан! Я похожа на человека!? — её грязные зубы испугали Стефана, и тот испустил лёгкий крик и на который откликнулись два охранника. Ударами дубинок, они прижали Наталию к противоположному углу её камеры, третий помог Стефану подняться. — Убейте меня! Убейте! — кричала Наталия, в надежде, что её муки прекратятся.

ХЭРОЛЬД КЕРР

Хэрольд, в конце концов, узнал о неверности Наталии. Он недолго рвал себе волосы на голове и уже четвёртый месяц встречал каждый восход солнца с короткостриженой блондинкой — Риммой Адриановой. Эта мелодичная девушка с эмфатическим взглядом и выпуклыми щёчками, любила носить парики, заплетая на них разного рода хвосты и косички, порой и банты. Простая студентка, отличница, с которой он встретился, когда от скуки решил сходить на пары. Между ними сразу возникла особая связь. Они пропустили этап дружбы, и сразу перешли к отношениям. Римма знала, откуда Хэрольд, почему он здесь и кем он является и это не помешало ей полюбить его.

Обычно эта парочка очень долго нежилась в постели. Римма забиралась на Хэрольда, её упругие и миниатюрные груди упирались в его мужскую грудь. Она всегда просыпалась раньше и начинала с поцелуев, с самого низу, доходя до его лица, и нежно покусывала его губы до тех пор, пока Хэрольд не проснётся, а когда он просыпался, их день начинался с утренних кувырканий.

— Успеете нанежиться! — выкрикнула ворвавшаяся девушка с лицевым протезом. — Хэрольд! Отец зовёт. — она швырнула ему рубашку.

— Сестра… — только и сказал он, натягивая рубашку и при этом, успевая целовать Римму.

Хэрольд зашёл в зал, где сидел отец с его сестрой и двумя братьями.

— А вот и он! — провозгласил хвастун Торвалль.

— Доброе утро. — сказал спокойный Фроде.

Сестра Элла шуточно ударила его по ребру, а Франко, его отец, попросил сесть рядом.

— Доброе утро! — потягиваясь и зевая, сказала Римма.

— Доброе. — поддержали все.

— Отец. — начал Хэрольд.

— Сын. — отец пожал руку сына. — Ты уверен, что мы должны спасать её?

— Да, отец. Ваши семьи заключили союз. Наш брак должен объединить червей. Никто не заставляет меня с ней жить, а уж тем более спать. Просто пройти несчастный брачный обычай.

— Такой уж несчастный? — ревностно спросила Римма.

— Не переживай так, студентка. Мой братец полностью принадлежит тебе! У него слюни текли при виде Наталии, но когда он узнал, что эта сучка изменяла ему с тюремным преподавателем музыки, вся любовь отпала. — заступилась Элла.

— Надеюсь. — смущённо промолвила Римма.

— Какой план, отец?

— Твоих братьев взяли на работу, на испытательный срок, но нам и этого хватит. — начал отец, скрепив руки между собой. — Их уже ознакомили с тюремной картой, и им удастся оставить для нас лазейку в виде сброшенного каната.

— Пойдёт. — отозвалась Элла.

— Тебе вроде не давали выбирать.

— Опять ты за своё. — Фроде нервно буркнул на Торвалля.

После сделанного замечания Торвалль спародировал брата, вытянув губы и скруглив глаза.

— Прекратите. — вежливо попросил отец. — По верёвке мы попадём в тюрьму и окажемся в уборной, где Фроде и Торвалль оставят для нас свои электрошокерные кастеты.

— А они чем будут орудовать? — спросил Хэрольд.

— Неужто ты переживаешь за нас, братец? — слащаво спросил Торвалль.

— Разве что за Фроде. — съязвил Хэрольд.

— Спасибо. — поблагодарил Фроде. — У нас будут дубинки, не переживай.

— Хорошо, брат.

— Наталию держать в заброшенном психблоке. — продолжил отец. — Камера нам неизвестна, поэтому придётся проверить все! Фроде и Торвалль выпустят нескольких заключённых, которые бросят на себя всё внимание. Как найдём Наталию — сбежим через пожарную лестницу в медблоке, решётка откроется, когда активируют срочную эвакуацию для стороннего персонала. Все подробности расписаны здесь. — отец раздал всем по листку. — Ознакамливайтесь. — отец встал, потерев колени. — Римма, будешь яичницу? — спросил он, у прижавшейся к стенке девушки.

— Да, мистер Керр. — застенчиво произнесла она.

— Тогда прошу на кухню.

ВИНЦЕ МАДЬЯР

Мадьяр выжидал Пиранью у чёрного выхода, с которого он всегда выходил из своего клуба.

Пиранья вывалился из клуба в два часа ночи, перебирая ногами, Мадьяра удивило отсутствие ступы. Походка Пираньи выдавала, что одна из ног не его родная, но держался он неплохо.

— Отличная нога. — отметил Мадьяр, выйдя из тени выброшенных тканей шатра.

— Мадьяр!

— Что ты сделал со мной!? — Мадьяр пришпорил Пиранью к стенке.

— Ты живой… — лицо Пираньи расплылось от шока. — Неужто винцо говёное… Это мне всё кажется, малышка Дени, я пойду тусоваться с тобой, мы будем играть в нашем шатре до утра…

— Что ты несёшь!?

— Ты танцевала на барной стойке, виляя задом, я сразу подметил, что он стоящий…

— Пиранья! — взревел Мадьяр и залепил ему кулаком в глаз, размозжа его в сливу.

Пиранья скатился по стенке, а Мадьяр отошёл, энергично вдыхая и выдыхая ртом, в надежде получить как можно больше свежего воздуха, который освежит его помутнённый в пылу гнева, разум. Но вместо очищения, Мадьяр поплыл вглубь своих воспоминаний.

— Ты высокий — пользуйся этим! Цепляйся за мячи, скидывай их своему напарнику по атаке, а он должен вбегать в штрафную и завершать момент или откликайся на дальние забросы, а там, либо выкатывать под вингера или решать момент самостоятельно. — объяснял Мадьяр, своему 15-летнему игроку в бело-чёрной форме.

Он видел прошлое, держась на расстоянии, издалека, картинка была настолько расплывчата, что он видел только размытые цвета.

— Я думал, что достоин большего уважения, Пиранья Хиггинс! — Мадьяр выпятил руку держащую пистолет с дулом, смотревшим в грудь Пиранье.

Пиранья отступил.

— Тебе дорога жизнь, Хиггинс? — спросил Мадьяр. — Не отвечай, знаю что дорога. Поэтому будь так любезен и расскажи мне, кто затевал зло против меня и дал тебе этот яд.

— Да у тебя крыша едет! — воскликнул Пиранья.

— Я пропадаю, но слышу отменно! На твоём месте, я бы начал говорить по делу. — Мадьяр выстрелил в соединительную часть между обрубком левой руки и лезвием.

— Сучий потрох! — Пиранья стал тщательно осматривать протез.

— Говори!

— Хэрольд Керр! Жених Наталии Бьонди! Червь!

— Информативно. Благодарю за сотрудничество, мистер Хиггинс. — Мадьяр убрал пистолет в кобуру, и Пиранья решил воспользоваться этим.

Мадьяр выгибаясь и отступая, избежал крестовых взмахов Пираньи, не вступая с ним в бой.

— Ты ответишь за своё неуважение ко мне, сопляк! Ты мой слуга! — говорил Пиранья.

— Ты отравил меня, Пиранья. — спокойно ответил Мадьяр. — Ты, конечно, можешь поговорить со своим братом, но только скажи ему, что ты отравил меня!

Пиранья по новой атаковал Мадьяра, но теперь Винце оборонялся вынув шпагу.

— Ты слабак, Пиранья! Не смог разобраться со мной по-мужски, один на один!

— Заткнись!

Лезвия сплотились.

— Ты ничтожество! — Мадьяр насмехался над ним. — Педик и урод, тебе бы в цирке выступать!

— Пошёл ты! — Пиранья оказался сильнее Мадьяра и смог оттолкнуть его благодаря пружине в новой ноге.

Мадьяр сбился с ног, Пиранья еще, когда тот падал, одарил его рваной раной лезвием пропитанным смесями масел и ядовитых смол. Мадьяр ползком стал удаляться от Пираньи, жалобно лепетая.

СОФИ ВОС

— Мне нужен кавалер на праздник к песчаникам. — заявила Софи, врываясь в комнату LED`а.

Он в это время подтягивался на перекладине, установленной посредине его единственной комнаты.

— Стучать не учили? — спросил он, продолжая подтягиваться.

— Я думала, что ты не занимаешься физическими упражнениями. — девушка сменила тему, смотря на рельефное тело LED`а.

— Если я появился неестественным для человека способом — это не значит, что мне не нужно поддерживать себя в форме. — LED спрыгнул с перекладины.

— Я знаю, что ты относишься ко мне с презрением.

— Я не презираю тебя. — он потряс указательным пальцем. — Мне не нравится, что ты подстилка Лингрена.

— Я не подстилка!

— Скверная девушка. — он подошёл к Софи и аккуратно обошёл её, сев на пуфик и уставившись в телевизор.

На плазме был сам LED, подбадривающий военных в окопах.

— Ты настолько нравишься себе?

— Нет. Смотрю новую рекламу с собой — типо призыва к службе. Альянс скоро вновь попробует закуситься со Спартой. — ответил он, взяв полотенце с фортепиано, на котором лежала стопка книг.

Только сейчас, она осмотрела его комнату из белого обожжённого дерева, наполненного: шкафами с алкоголем, пластинками, кассетами, книгами и обставленной как бы по кругу, мебелью из дуба.

— Да я погляжу ты ценитель искусства. — Софи взяла первую попавшуюся книгу. — Дмитрий Глуховский. Метро. — прочитала она. — О чём она?

LED выхватил книгу и вернул её на место.

— Она о людях, которые из-за ядерной войны вынуждены жить в метро. — ответил он украдкой.

— Так ты пойдёшь со мной? — спросила Софи.

— Ты девушка По и он обидится, если я украду тебя. — LED занёс свои губы и убрал их когда Софи чуть не поцеловала его.

Отругав себя за такую мысль, пронёсшуюся в голове, она села за фортепиано и понажимала на пару клавиш.

— Прекрати… — попросил LED.

— По на дух не переносит мистера Корнуолла.

— Мне он тоже не шибко по душе. Он как сам сатана. — LED стал шариться в гардеробе.

— Поищи смокинг.

— Отвянь.

— Если Корнуолл сам сатана, то ты тогда кто?

— Очень смешно. Я даже похлопаю. — и он похлопал, саркастично.

LED вытащил из гардероба чёрный смокинг.

— Одевай!

LED молча отложил смокинг на стул в форме перевёрнутой буквы «T» и взяв два ведра, вылил их на себя по очереди. Первое ведро было наполнено пенистой водой, а второе, ледяной, белоснежной, судя по вздохам LED`а.

— По, не так плох, как ты думаешь. По крайней мере, он уж точно лучше меня. — LED сделал серьёзное лицо и прикрыв себя дверью шкафа, стал переодеваться.

— Ты вроде тоже неплох, когда побритый.

— Это комплемент?

— Да он самый! — Софи поправила съехавшее чёрное платье с вырезом на бедре.

— Держись от таких как Тумас Лингрен и Пиранья Хиггинс подальше.

— А от тебя?

— Ещё дальше.

LED закрыл дверцу и предстал перед Софи в полной красе.

— Почему я? — спросил он наконец.

— Потому что — никого более красивого, на горизонте не маячило. — изумлённая общей красотой LED`а, Софи, вынула из своей маленькой сумочки, небольшую маску для глаз и нацепила её на LED`а.

— У него есть свои особенности. Я про По, если ты вдруг забыла. Этот парень хочет быть лучше, ради тебя.

— Что ты заладил? Он тебя попросил что ли!? — разозлись Софи.

— Нет, это я сам. — LED смутился.

— Мне описывали тебя иначе и сейчас, говоря с тобой… Я вижу, что описание врёт.

— Я ещё хуже, чем говорят. — LED взял Софи за руку и опять, едва удержался. — Идём? — спросил он у застывшей девушки.

— Да. — выдавила она из себя, чувствуя себя весьма глупо.

ВЕСЕЛИМ ДРАГАНОВ

Веселим работал над новым проектом, разменивая шестую чашку чая. Бывают у него такие дни, что работа вызывает только отвращение и совсем не хочется ей заниматься, но это проходило.

— Пап. — позвал его старший сын, Данил.

— Я тебе что говорил? — сдерживая себя, спросил Веселим.

— Не отвлекать тебя, когда ты работаешь. — сконфуженно ответил сын. — Но это касается Мартона.

— А что с ним приключилось? Утром, я, кажется, помогал ему с ветряной мельницей.

— Это я виноват. — Данил старался сохранять спокойствие.

Отец взглянул на лицо сына, бронзового оттенка, излучавшего почти блестящую красноту.

— В чём дело? — Веселим, отодвинул в сторону свой макет.

— Мама отправила нас за семенами, к мисс Сьюзен за пергаментом для письма и выпечки, но сегодня у неё был выходной и…

— Что и? — занервничал отец. — Говори, Данил. — он старался держать себя в руках, но когда дело касалось семьи, Веселим, взрывался.

— Это моя вина. Я старший и не должен был соглашаться идти на угол между двух зон. Мы пошли к песчаникам.

— Что!? — Веселим, дал сыну хорошую пощёчину. — Я что тебе говорил!? Не ходить к песчаникам! Не-хо-дить! Не ходить! — закричал он.

— Прости, я знаю-знаю, знаю что не должен был, но… Мартон заверил меня, что… Сто раз к ним проходил и знает один магазин…

— Твою… Нет… Не-е-ет… — вздыхал Веселим. — Уходи с глаз долой! Проваливай! — накричал он на сына и взмахнул рукой, чтоб тот убежал как трус.

— Мартон… Дьявол!

Веселим, знал, что Мартон, скорее всего уже мёртв, но он не мог оставить эту ситуацию на самотёк, потому решился на то, о чём пообещал себе забыть. Подпрыгнув, он зацепился за ручку на потолке, выдвигающую вешалку с ужасающим глаз костюмом.

ДЭН КОРНУОЛЛ

Толстяк с седой бородой и длинными, выкрашенными в коричневый цвет волосами, перекатывал кольцо между своими пальцами.

— Как тебя зовут, юноша?

— Мартон Драганов. — ответил он дрожащим голосом.

— Мартон? Твоего отца случаем не Веселим зовут? — смутно припоминая спросил он.

— Д-да… — боязно ответил он, с опаской смотря на стражу.

— Хороший мужик! — он выпятил большой палец. — Сделал для нас пару проектов. Ну, раз уж пошла такая свистопляска, то Мартон, ты же знаешь, что тебя ждёт?

— Д-да… С-сэр К-к-орнуолл.

— Это хорошо. — улыбнулся он, а следом стал водить языком по своим зубам, чтобы вытащить из них остатки еды. — Мартон, ты любишь футбол? — спросил он, восседая на троне.

— Д-да…

— Я тоже! — вскинул он руки и, встав с трона, откинул руку в сторону и стража отступила. — На какой позиции любишь играть?

— Правый вингер.

— А я люблю роль либеро. Слышал о такой? — он приобнял его, перекинув свою руку через плечо юноши.

— Нет, сэр. — ответил Мартон.

— Эта позиция была модной века два назад. Это последний защитник, который находился ниже двух центральных, как чистильщик. Сейчас эту роль чаще всего исполняет вратарь, но раньше, такие игроки как Беккенбауэр и Барези. — рассказал Дэн, продолжая играться с обручальным кольцом.

Дэн вывел юношу на песочное поле с воротами.

— Твоя задача — попасть в девятку вон в те ворота. — Дэн показал ему на левые ворота. — Принесите шипастого друга! — попросил он, ударив по колокольчику за игровой линией.

Им принесли обычный мяч с приделанными к нему, двумя шипами.

— И привяжите, пожалуйста, банку! — дополнил Дэн. — Если ты с первого удара разобьёшь банку — пройдёшь во второй раунд. Всё просто, юноша. — Дэн сел на жёлтое сиденье скамейки запасных, опустив спину и скрестив пальцы.

Мартон поставил мяч, сделал семь шагов назад и ещё два вправо, расставил руки и ноги дальше ширины плеч, приподнял спину и на выдохе стал сближаться с мячом.

— Где-то я это уже видел. — подумал Дэн.

Мартон разбил банку.

ТУМАС ЛИНГРЕН

— К кому вы меня ведёте? — спросил Тумас ведомый койотами, сильными ударами локтей по его спине.

Тумаса вели в комнату для свиданий и этот факт истинного пугал его, ведь для тех, кому впаяли пожизненный — свидания запрещены.

— А я успел подумать, что ты сбежал. — сказал Мадьяр, лакая из рюмки.

— А мне можно? — спроси Лингрен, когда его руки привязывали к столу.

— Ударьте его, да покрепче. — попросил Мадьяр.

— Парни… Сжаль… — не успел попросить Тумас, как ему зарядили кулаком в желудок.

У Тумаса помутнело в глазах и всё стало отдаляться.

Он пришёл в себя от удара головой об стол.

— Я думал тебе пиздец. — сказал Тумас, разглаживая опухший лоб.

— Как видишь — мысли оказались ложными. Выпьем! — Мадьяр отпил из рюмки и налил себе добавки, вытащив из-под стола бутылку.

— Не разделяй нас стекло.

— Да брось, если ты поговоришь со мной, обещаю, что тебя казнят уже в субботу. — Мадьяр с одного глотка опустошил рюмку.

— Ссанину пьёшь, да? — спросил Лингрен, вращая кисти для поиска лучшего положения.

— М? — не понял Мадьяр.

— Если бы ты не пил мочу, то морщился бы как ошпаренный!

— Сейчас убедишься! — Мадьяр неожиданно опустил стекло и плеснул немного горячительного в лицо Тумаса.

Тумас съёжился от пробежавшей остроты.

— Сучий ты… — Тумас с закрытыми глазами направил свои кулаки в сторону Мадьяра, но те угодили в поднятое стекло.

— Есть немного. Я хочу обкашлять один вопрос, касающийся Хэрольда Керра. Знаешь такого? — в помощь, Мадьяр влепил в стекло фоторобот.

— Я отвечу, если ты отменишь казнь.

— Ну ладно, сбежать всё равно не выйдет. — сказал Мадьяр и на глазах Тумаса разорвал лефкоарти с текстом, написанным поверх печати чёрной петли.

— Знаю. Женишок Бьонди. — ответил Тумас, виляя головой, надеясь облегчить боль, но только усугубил её.

— Если будешь сотрудничать — дам попить.

— Хитро. Не боишься, что я огрею тебя рюмкой? — оскалился Тумас.

— О нет! Я взял пластмассовый! — наигранно произнёс Мадьяр, величавым голосом и достал пластмассовый стакан, в который налил горький коньяк, булькающий звук которого действовал как бальзам.

Подняв стекло, он резким движением протянул стаканчик Тумасу, и тот давясь, тотчас выдул его и, держа его обеими руками, словно золотой графин.

— Легче?

— Легче. Спасибо. — последнее, Тумас с трудом оторвал от души.

— Ты можешь сказать, где бы я мог найти его? — поинтересовался Мадьяр, играясь со стаканом.

— Нет, честно.

— Поверю на слово. — констатировал Мадьяр. — Как думаешь, что мне сделать с Яном Лаге?

— Ничего. Он добропорядочный гражданин. — отвернувшись пропыхтел Тумас.

— Если называть добропорядочным того, кто закупил партию винтовок, то ты прав.

— Правда!? — Тумас сделал вид, что удивился. — Даже не знаю, зачем они ему! Не могу ума приложить.

— Будь я на твоём месте…

— Но ты не на моём месте. — перебил Тумас.

— Правда, но я всё же доскажу. Будь я на твоём месте, Тумас, я бы стал сотрудничать, потому что на кону стоит твоя жизнь, и если ты её любишь — то лучше проведёшь всю жизнь в этих стенах, чем самовольно всунешь свою голову в петлю.

— А может и всуну! — Тумас обвёл свою голову руками.

— Ну, тогда готовься.

— Ты разорвал лефкоарти!

— Это копия.

— Мудила! — проревел Тумас.

— В какой-то мере. Если сдашь Яна — порву оригинал. — игрался Мадьяр.

— Иди к чёрту! — выкрикнул Тумас.

— Ладно. Приятно было повидаться, Тумас! До встречи! Там, на петле! — он показал большим пальцем в правую от Тумаса сторону. — И я знаю, что замышляет Ян и когда он это замышляет, а ещё я знаю, что Наталия жива и то, что Хэрольд планирует её спасти и какое совпадение — в один день с Яном! Я хотел остановить эту конфронтацию, но раз ты не знаешь, где сейчас Хэрольд… — Мадьяр выпучил глаза. — Тогда я пойду бронировать лучшее место в театре!

Тумас остался во тьме, дожидаясь койотов и прибывая в смутном настроении, вжав голову в свои сложенные на столе руки, он тихо ужаснулся о мысли касающейся своего будущего, а представление себя в петле, вырвалось наружу со съеденным утром бульоном.

ФЕДЕРИКО МАДЕЙРА

Федерико с трудом и дрожью в ногах умещался на краю бетонного бордюра, собирая по деталям снайперскую винтовку. Мысли бегло мчались по его голове как машины под ним. Выше Федерико находились только продовольственные склады. Им была необходима влага, которую они могли получить только на высоте.

Изгнание из им же созданного сообщества бесцветных задело его до глубины души. Задело, что ещё вчерашняя уборщица общественных уборных, разговаривала с ним на повышенных тонах, будто он специально повёл их на мирную смерть.

— Я же помочь хотел, дура! — крикнула его душа. — Кайетан Ланг. — следом произнёс он.

Федерико не впервые предстояло лишить жизни ребёнка и это давалось ему даже легче — чем убить взрослого. Федерико считал, что у детей он ничего не отнимает. Они мало прожили — а значит, и отнимать толком у них и нечего. Многие бы запротестовали против такой точки зрения, ведь он лишает ребёнка главного — права жить! Целой жизни!

— Если ребёнок хороший, то в раю его тепло примут. — сказал он себе, закрепив винтовку на сошках, он вогнал свои ноги в вентиляционный проём из которого и вылез наружу, чтобы принять лежачее положение. — Чем же так важен этот мелкий спиногрыз? Я убивал из злости, мести, корысти, расчёта, но сейчас… Не понимаю зачем заказчик решил всё так продумывать? — Федерико отбросил мысли и сосредоточился на прицеливании.

Он глядел через крохотные щелки жалюзи, дожидаясь момента, когда ребёнка положат в постель. Федерико слышал, что этот мальчик остался на попечительстве сенатора Маевской, которая из-за него решила задержаться в Аммосе и живёт здесь уже целый год, когда остальные члены и мессия покинули город.

Трясущийся звук вытащенного оружия перенял его внимание.

— Вы арестованы, мистер Мадейра.

— Фельдмаршал Норрингтон. — быстро смекнул Федерико. — Решились на второй раунд?

— Выброси винтовку, быстро!

Федерико не послушался и ударил винтовкой в сторону звука. Стоявший на цыпочках Норрингтон, чуть не свалился вниз, уцепившись за оконную решётку крюком кошкой. Мадейра хотел срезать её, но Норрингтон поспел ударом ноги отбросить его в противоположную стену и теперь сам Федерико чуть не устремился вниз, но у него был ранец. Активировав его, он стал стрелять по Норрингтону, но тот прижался к бетонному краю и избежал трёх игл, предназначенных для него. И вытянув руку, Норрингтон выстрелил в стекло соседнего дома, активировав звуковую сигнализацию. Мадейре не оставалось ничего, как активировать ранец и улететь отсюда…

СОФИ ВОС

Софи Вос ступала по дворцу песчаников под руку с LED`ом.

— Что это за дивный материал? — спросила девушка и, отбившись от LED`а, дотянулась до него.

— Вольфрам. Здесь всё сделано из него. — ответил LED и схватил её за руку.

— Он же дорогой? Разве нет?

Шум толпы идущей вместе с ними, позволял не шептаться.

— Очень, но Корнуолл пришёл от туда, где много вольфрама содержится в матушке земле.

— Правда?

— Честное слово.

Они подошли к пропускному пункту, где охранник в пестрящем сером костюме спросил:

— Кто из вас будет проходить испытание?

— А, так вот почему… — наконец понял LED. — Я буду! — ответил он, погрозив Софи взглядом.

Охранник взял со своего столика планшет и, закрыв глаза, тыкнул наугад в листок.

— Подождите минутку. — попросил он и спрятался в будке.

— Я не хочу подыхать, Вос! — он сжал свою руку у плеча девушки.

Софи тихо пискнула и, поджав губы, терпела страшную боль.

— Если ты девушка По — это не значит, что я не проделаю в тебе дырку с первого удара, если мне не будет грозить опасность! Я гораздо дороже, чем ты! — шепнул он ей, кипя от злости.

— Виталий! Прошу! — попросила девушка.

Из её глаз начали течь слёзы, которые чуть размыли чёрную тушь.

— Никогда не называй меня так! — он достал из верхнего кармана пиджака микрофибровую тряпку и протёр глаза Софи.

Вернулся охранник и разложил кубики с парой пластмассовых стаканчиков.

— Вам нужно построить из кубиков башенки, чтобы они стояли друг на друге, но для этого нельзя использовать вторую руку и составлять их по одному — для постройки башенки используйте стаканчик! — объяснил охранник.

LED молча оглядел пластмассовый поднос блекло-красного окраса и быстро, тряся стаканом как бармен шейкерами начал сбирать лежащие в линию кубики. Перед тем, как поставить их, он тряс их ещё раз. Левую руку, он убрал за спину.

Весь процесс занял у него секунд десять, не больше.

— Прошу вас! — охранник пропустил их дальше в столовую, из которой, позже, они перейдут на трибуну, где пройдёт всё действие.

— А ты знала, что если бы я облажался, то нас бы убили? — спросил LED, наклонив свою голову к уху Софи.

— Брешешь! — встрепенулась она.

— Вовсе нет. Я так потерял одного из своих сыновей. — рассказал LED.

Его нижняя губа задрожала, сделав это предложение наполовину скомканным.

— Мне жаль. — честно ответила Софи.

— А мне похер! Пойдем, махнём по чизбургеру! — вдруг заявил LED и направился к стойке обслуживания, расталкивая всех стоявших в очереди.

— Да-да, я знаю, что вы стоите в очереди, но мне абсолютно похер! Сами идите нахуй! — говорил LED.

Этот короткий диалог ввёл Софи в замешательство.

ВЕСЕЛИМ ДРАГАНОВ

Веселим, поспел к началу боёв и испытаний. Бились только те, кто не выполнял данное на арене испытание. Он калечил током песчаников орудовавших бесполезными против его костюма дубинками. Он пробивался через тесный вольфрамовый коридор, ведущий на арену. Звуки хруста костей и суставов перебивали даже гудение толпы или она затихала сама, этого Веселим не понимал, он хотел лишь одного — спасти сына.

Он вырвался на арену, разъединив два забора из профильных труб, и оттащил за голову негрилу избивавшего его сына.

— Папа… — прохрипел сын, плюясь кровью.

Веселим, закинул сына на плечо, всё тело мальца покрылось багровыми синяками, а лицо распухло настолько, что напоминало сдувшийся мяч.

— Я первым не смог закинуть мячик в пластиковые стаканчики, стоявшие на мизерном расстоянии друг от друга. — говорил сын.

— Помолчи! — рявкнул отец. — Мы уходим! — объявил он всей арене.

— Ну уж нет. — проговорил в микрофон голос Корнуолла. — Даже у иглокожего есть свои слабые места! Мастиги¹⁷!

На арену вышли люди в тяжёлых доспехах с наэлектризованными плетями и заземлёнными плетями, которые они присоединили к специальным выдвижным щиткам, которые с рабской помощью выкатили на колёсиках. Плети мгновенно успокаивали беззащитных участников в длинных трусах.

— Сохранять спокойствие! Соревнование скоро возобновится! — говорил диктор. — Это безобидный конкурс, пошедший не по плану!

Веселиму было некуда бежать, плети снижали заряд костюма и к тому же, плети притягивали его к земле. На арене появились люди с в больших касках и свисающих костюмах, они держали шланги с водой. Веселим достойно сопротивлялся, вытягивая на себя тех, кто был слабее, но мастиги всё же перебороли его и он склонился на колени, а чуть позже и плюхнулся на песок вместе с сыном.

НИК МАДЕЙРА

З. №105

24.03.2109г.

На часах: 03⁰⁹

Я — слабохарактерный нюник и вот почему:

— Привет, братец! — услышал я с порога и чуть не заплакал от страха, едва сдержал истошный крик и вдавил себя в пол своего дома.

Федерико миновал меня как манекена, повернув или оттянув (как кому угодно) левое плечо назад, он прошёл в квартиру. Даже костюм не постеснялся сменить, зашёл так, в костюме, в котором он убивает людей. При моём сыне он открыл мой погреб с алкоголем и достал оттуда бутылку тяжёлой водки 2044 ГОДА ВЫПУСКА. Приземлившись на диван, он зубами открыл крышку и влил в себя 1/5 её части, поморщившись.

— Просрочилась что ли? — спросил он.

Я обещал себе убить этого человека, а как минимум, больше не впускать его в свою жизнь, никогда не доверять! Но когда он сам, пришёл и рассказывал моему сыну о расовом конфликте, разгоревшемся с новой силой в первой половине 21-века, я просто стоял в углу и кивал, да буркал, если был с ним не согласен.

Он спит на диване в зале, этажом ниже. Мне так сильно хочется взять ручку, которой я это пишу, и воткнуть её стержень в шею Федерико, чтоб кровь пошла почти, что не журчащей струйкой, а брызжущим фонтаном! Услышать его басистый крик, но мои взгляды… Они не позволяют мне убить спящего, так как это несправедливо — не дать ему волю защитить свою жизнь, к тому же, он мой кровный брат! Как бы я его ненавидел, я должен признать, он сделал немало хорошего и если он заслуживает смерти — то явно не такой, которую я хочу ему принести.

Меня терзают две стороны: Ангел и Демон. Демон говорит убить Федерико, пока он спит, ведь если я этого не сделаю, то когда он проснётся — я затрушу, из-за страха проиграть ему. Ангел просит не делать этого, но он не так красноречиво защищает моего брата, предлагая избавиться от него иным способом, чьими-то руками. И к тому же, ангел подметил, что Федерико понравился моему сыну и тот, при долгом общении, может привязаться к своему дяде и быть ослеплённым его влиянием, чего я не могу допустить. Как всё будет — я напишу позже, когда сделаю выбор.

РИЧАРД НОРРИНГТОН

Норрингтон вошёл в халупу Барона, когда тот накидывал на себя серую кофту, жирные волосы спадали на глаза, вокруг глаз были серо-чёрные круги, в которых цвет глаз совсем уж мерк.

— Спас? — спросил Барон у него.

Норрингтон положительно кивнул.

— Почему ты решил отречься от ордена?

— Посмотри на меня, как думаешь, служба ордену делает меня счастливым? — он прошёл мимо стоявшего недалеко от дверей Норрингтона и, откупорив дверцу холодильника, взял оттуда бутылку пива. — Столько раз заглядывал, и было пусто, а оказывается, бутылочка всё-таки затаилась.

— Барон от тебя не будет никакой пользы, если ты и дальше будешь прибывать в таком состоянии.

— Что ты хочешь узнать? — спросил Барон и завалился обратно в постель.

— Скажи хотя бы, чем так важен этот ребёнок.

— Он сын мёртвых Лангов — членов ордена. Родители у него погибли в пожаре, который разжёг какой-то… Водяной, к счастью ордена, я позаботился обо всех членах ордена, что здесь прибывают и за ними присматривает лучший из лучших, после тебя конечно — Джованни Са, если называть имя.

— Если тот ребёнок сын членов ордена, а ты, вроде как, покинул его, то не было ли логичнее — дать старшему брату советника сделать своё дело?

— Нет! Не было! — прокричал Барон, подняв корпус, а потом вновь его опустив.

— Не понимаю? — подивился Норрингтон.

— Этот мальчик — наш с тобой билет к сердцу девушки, которая имеет вес в нашем ордене — Маевской, она слегка с прибабахом и любит этого ребёнка, кхм… Не совсем как ребёнка… Она знает все имена, я могу сдать и сдам тебе всех кого знаю, но если ты хочешь полностью покончить с орденом, ты должен опекать этого мальца. — разъяснил Барон.

— Если то, что ты говоришь, правда, то защита мальчика — имеет высокую цену для будущего этой планеты. Кстати насчёт списка… — Норрингтон стал искать его глазами.

— Под пепельницей. Пепельница на кухонном гарнитуре.

Норрингтон проследовал к гарнитуру, который был в паре длинных шагов от него и сдув немного пыли, нашёл пепельницу, а за ней лист: почёрканный, не единожды смятый и скомканный, порванный по углам.

— Лучшего не было. — ответил Барон на молчание Норрингтона.

— И на том спасибо, Барон. Я исполню свою часть сделки, не сомневайся.

— Мне рассказывали, что ты человек чести, Ричард, так что, я верю. — ответил ему, отяжелевший голос Барона, который до этого, казался Норрингтону ещё совсем мальчишеским, ещё неполоманным.

Они покивали друг другу и Норрингтон, закрыв за собой дверь, спускавшись по лестнице размашистыми шагами, припрятал бумажку во внутренний карман своего нагрудника.

БАРОН БАЛОГ

— Как на вкус? — спросил Корнуолл.

Они вместе с бароном расположились на ступеньках трибуны, где пару дней назад произошло интересное действо с участием Драганова.

— Очень странно. Она будто притягивается сначала к языку, а потом впадает в глотку. — объяснил свои ощущение Барон.

— Это необычная вода наполненная химикатами. — спокойно произнёс Корнуолл

Барон, чуть не выронил стакан, единственное, что его остановило, что Корнуолл пил ту же воду, что и он.

— О! Прошу прощения, Барон. — он ударил себя по колену. — Первое предложение правдиво, но вода безопасна для человеческого организма. — изъяснился Корнуолл. — Один датчанин на грубом испанском рассказал мне, что химикаты, опавшие с неба в ручник земель, откуда я пришёл, не только не отравили воду, которая к слову припадала к уснувшему вулкану и притом бурлила, дай бог! Но химикаты охладили её и придали её… Эту особенность. В воде много маленьких искринок, если воду сильно размешать, вот так! — Корнуолл потряс стакан. — То будет видно, будто в ней очень много сосулек, благодаря им, вода леденеет и как бы прилипает, когда попадает в жаркие рты.

— Любопытно, а есть какое-то научное объяснение этому процессу?

— Есть, но я в душе не ебу. Датчанин, который рассказал мне об этом ручье, проговорил научную часть вопроса так херово, что я нихуя не понял.

— М. — Барон понимающе кивнул и со спокойной душой допил воду.

НАТАЛИЯ БЬОНДИ

— Неважно выглядишь, королева. — сказал охранник, положивший Наталии миску с водой.

— Хвастун Торвалль!? — Наталия вскочила, но Торвалль ударом дубинки прижал её обратно к полу.

Девушка всхлипнула.

— Заткнись ты! — огрызнулся он шёпотом. — Мы вытащим тебя! — объявил он. — Но сначала выслушай! Ты сейчас, вырвешь из моих рук дубинку и ударишь меня в меру реалистично. К нам вбегут двое охранников, мы должны их обезоружить, поняла?

Наталия кивнула и, выхватив дубинку, ударила Торвалля по переносице.

В камеру вбежали два койота, внимание второго перехватил Торвалль, прихватив его за ногу, с первым Наталия эффектно расправилась, почувствовав близость свободы, и вырубила второго, которого сдерживал Торвалль.

— А вы не потеряли сноровки, королева. — отряхивая себя, сказал Торвалль.

— Уходим!

ЯН ЛАГЕ

Первоначальный план Лаге с треском провалился, когда с ним связался шериф и объявил, что кто-то открыл все камеры.

— Охеда! Виланова! Кирай! И Орош за мной! Вы двое — оставайтесь снаружи! — скомандовал Лаге, когда договорил с Кальбом.

Люди с хоккейными масками откланялись и удалились в сторону, оставив пятёрку наедине.

— Что стряслось? — спросил Кирай, поправив висевшую на плече винтовку.

— Кто-то выпустил всех заключённых в Люцифере сейчас самый настоящий ад! Шериф откроет для нас ворота, с условием, что мы спасём не только Тумаса, но и его в придачу. — передал Лаге.

— Сука. — плюнул Охеда. — Ты думаешь, что охрана не уследила? — спросил он у Яна.

— Со своими фракционными войнами могли и проглядеть. — предположил Лаге. — Идём!

Пятёрка пробежалась по мосту отсекающим тюрьму от города.

— Мы у ворот, Кальб! — прокричал Лаге в рацию.

— Открываю. У вас будет минута, чтобы взобраться по цикаде.

— Цикада? Это разве не жук такой? Позволь объясниться. — недоумевающе попросил Лаге.

— Да. Цикада насекомое, а ещё так называются… Крыльцо, которое проведёт вас внутрь.

— Как оно выглядит?

— Чёрт! — выкрикнул Кальб, грохнул выстрел. — Вы увидите два крыловых подъёма! Вам придётся изловчиться, чтобы взобраться.

— А главные ворота? — вторгся Охеда.

— Не могу ничем помочь. Они закрыты. Гермозатворами. Ключ от которых есть только у главного маршала.

— Фельдмаршала?

— Д-да… Поторопитесь! Я открываю ворота!

— Блять. — Охеда ударил кулаком по каменной кладке.

Ворота с гулким звуком распахнулись перед ними.

Искать цикаду не пришлось. Цикадой являлась цилиндровая башня с двумя развилками в виде крыльев, но концы, которых были заперты упомянутыми гермозатворами.

— И как мы залезем наверх? — набегу спросил Орош.

Голова старика покраснела от пекущего солнца.

— При помощи наших мачете, ребята. Здание старое и между кладкой появились щели.

— Я не буду всовывать туда своих деток! Они же поцарапаются! — влез Виланова.

— Ну, тогда изволь получить пулю! — Лаге не в шутку выудил из кармана куртки пистолет.

— Ладно! Блять! — ответил Виланова, уже у стены. — Простите меня, детки… — со скуксившимся лицом проговорил он, остальные уже начали подъём.

— Мне тяжело, Ян. — пожаловался Охеда пыхтя.

— Это будет тебе уроком! Меньше жрать будешь!

Артуро, поднимающийся за ним, крикнул ему вслед:

— Вот сука! Вот накачаюсь! Перестану жрать хуету! Кашки-хуяшки, сочки-хуёчки буду пить! Назло тебе! И будет у меня такой пресс! Хлеще чем у булочек в форме решёток!

ТУМАС ЛИНГРЕН

Тумасу повезло меньше — его камеру пришлось отпирать шерифу, который нацепил на его голову мешок и потащил через коридоры, пока те на время опустели.

— А это ещё нахуя? — спросил Тумас у шерифа, имея в виду мешок. — Я в нём ни черта не вижу!

— Хочешь — можешь снять, только, как нас застанут койоты, вместо того, чтобы отмазать тебя и выдать за Рульи Безъязычного, я сдам им тебя живьём!

— Ладно, не злись. — буркнул Тумас, активнее зашевелив ногами.

Шериф заметил активность Тумаса и поблагодарил его за это.

— Учитывая, что ты превращаешься, я уважаю тебя за те усилия, что ты прилагаешь. — сказал шериф.

— Если бы ты смог защитить меня от кучки живых мертвецов, которых недожгли твои люди, и те начали жрать друг друга в помиральной яме…

— Это дело прошлое! В тот день, мне было нужно отлучиться в город! — оправдался Кальб.

— Ага, а как же ещё! — недовольно пробубнил Тумас. — Как думаете, как скоро я стану таким же? — спросил Тумас.

— Тебе нужно успеть к ультрафиолету до конца дня, Лингрен. Он замедлит превращение, а там, ты что-нибудь придумаешь. — наставил Шериф.

— Понял, благодарю. — кротко произнёс Тумас.

— Что ты чувствуешь?

Судя по твёрдой и звончатой поверхности, они пересекли тюремную зону, и перешли в жилую. Над ними разворачивалась битва между заключёнными и охранниками за выход на волю.

— Дрожь, першение в горле, бурление в голове, мозги словно плавятся. — вкратце обрисовал Тумас.

— Значит начинается. — шериф стал придерживать Тумаса за спину. — Я не знаю, как помочь в решении проблемы, но знаю, что есть среди нас люди, которые живут с мутацией.

Тумас высказал своё сомнение:

— Правда? Точно не обманываешь? А то я думаю, что твоя учтивость связана с тем, что ты боишься умереть после выполнения своей части.

— Это тоже, но во мне ещё осталась совесть, мистер Лингрен.

Они прошли ещё немного по той же звончатой поверхности.

— Осторожно! Ступеньки! — предупредил его шериф.

Они стали подниматься наверх. Тумас стал слышать, как между ними пробегает охрана.

— Веду безъязычного! Безъязычного да! Да-да это он самый! — отвечал шериф.

Парочка человек не постеснялась боднуть его дубинками в бока. Тумас, чтобы не выдавать себя, только мыкал, терпя боль ради свободы.

— Простите. Осталось совсем чуть-чуть. — шепнул шериф.

— Тумас! — воскликнул знакомый голос, когда они пересекли зону, кишащую охраной.

С Тумаса сдёрнули мешок, и он увидел перед собой побитую рожу Яна.

— Что с тобой? — спросил Тумас, аккуратно потрагивая вздувшиеся щёки.

— Прекрати. — попросил Ян. — Я тоже скучал. — он обнял Тумаса, прижав его к себе.

— Ахъ-я, я-я-я… — выдавил Тумас, вскинув руки, по его телу начали проходить судороги.

— Тумас! Что с тобой? — спросил Охеда.

— Вот чёрт! Он превращается! — объявил шериф.

Всё в глазах Тумаса начало блекнуть.

НИК МАДЕЙРА

З. №127

28.04.2109г.

На часах: 7⁵⁵

Новое начальное оформление выглядит лаконичнее старого. Краткая начальная форма записи и дополнение с датой и временем… Всё это вместе приносит мне эстетическое удовольствие.

— —

ТЮРЕМНЫЙ КОМЛЕКС « ЛЮЦИФЕР» 2066—2100; 2104—2109гг. (окончательно)

Фельдмаршалу Мадьяру удалось выяснить, кого винить в крахе комплекса. Виновным стал шериф — Фалько Кальб. Он допустил фатальные ошибки:

№1 — Никак не противостоял разделению охраны на кланы;

№2 — Потерял контроль за предписанными в тюремном кодексе правилами;

№3 — Принял на работу нескольких членов «Червей», которые высвободили свою королеву — Наталию Бьонди;

№4 — Впустил в тюрьму банду «Скверных парней», которые вызволили своего лидера — Тумаса Лингрена;

№5 — Вместе ответа за свои преступления — решил бежать, и был схвачен, а после казнён. (Негласным палачом выступил — канцлер Хиггинс, не дождавшийся судебного разбирательства).

— —

Касательно бежавших заключённых. От руки законспектирую оригинал документа, полученного из рук фельдмаршала Мадьяра.

Краткая характеристика самых известных бежавших заключённых:

Льюис Гастман. 25.01.2081. Бывший морпех;

Гислен «Слоновая Кость» Лафонд. 17.05.2077. Охотник за головами. До осуждения — ганфайтер;

Луис «Питчер» Пиньеро. 09.01.2089. Сумасшедший. Убил 9-ых, разбивая их головы тяжёлыми предметами;

Эрнесто «Баск» Вильянуэва. 10.10.2085. Сумасшедший. Маньяк, разделывавший своих жертв;

Ниило «Скользкие лапки» Коуки. 19.08.2088. Мошенник;

Барри «Хитрец-Барри» Оуэн. 27.09.2071. Фальшивомонетчик;

Эдгар «Сатана» Мэлоун. 22.11.1965. Земная версия «Сатаны»;

Адельмо «Земской» Фьори. 13.12.1972. Чокнутый фанатик;

Пьетро «Художник» Адамо. 29.03.1978. Художник, пишущий… Людьми;

Джайлс «Капюшон» Фелпс. 02.01.1989. Кровожадный убийца;

Анатолий «Воскреситель» Панкратов. 11.09.2073. Воскрешает и контролирует живых мертвецов? (недостаточно данных?) — пометки фельдмаршала!

…В общей сумме, по разным подсчётам, Люцифер покинуло около 400—470 заключённых; 114 — были убиты; 39 — удалось разместить во временной тюрьме, данных о которой, у меня совсем нет!

— —

Мой сын всё сильнее сближается с моим старшим братом, а я ничего с этим не делаю!

Федерико куда-то отлучается каждую ночь и отсыпается, пока Жуан-Витор учится, а потом, если моего сына нет дома, навещает его в альма-матер. Он непостижимым мне образом, выбил себе пропуск.

— Мне трудно отказать. — ответил он мне, когда я решил спросить у него об этом.

Нужно срочно что-то с этим делать, пока не стало слишком поздно…

ФЕДЕРИКО МАДЕЙРА

Федерико встал по левую сторону от двери, дожидаясь возвращения Барона.

— Он уже давно должен был вернуться! — подумал он.

Ему становилось не по себе.

— Если информатор меня обманул — я убью его! — чётко решил Федерико.

За стеной началось какое-то гудение, на котором Федерико очень долго старался не зацикливаться, пока у его шеи не просвистел снаряд пробивший стену.

— Промазал. — сказал голос Борона.

Нагнувшийся Федерико приподнял руку и выстрелил из пистолета в образовавшуюся дыру в стене. Дверь открылась, в неё влетел Барон с тростью и цилиндром на голове.

— Да вы уже не барон, а граф! — подшутил Федерико и хотел выстрелить вновь, но Барон ударил его по руке. Федерико отпрыгнул назад, а Барон, подняв к лицу трость, выкрутил небольшую часть, оголявшую небольшое лезвие. Барон с откинутой спиной попытался ткнуть Федерико меж рёбер, в уязвимое место, но он успел подставить под лезвие правую руку, а левой схватиться за трость. Барон попытался отдёрнуть её вместе с Федерико, но Мадейра активировал ранец и, поднявшись на метр, отшвырнул Барона в стену, от которой он плюхнулся на кровать. С кровати он хотел вцепиться в Мадейру, но вовремя поднятый с пола пистолет и крик Федерико, приземлили его к кровати.

— Лишить город воды!? Ты же знал, что рабы станут работать в два раза больше и получать в два раза меньше воды!

— Ты долго бездействовал, дротик. Твои мутки с женой брата и работа в больнице запудрили тебе мозги ненужной ерундой.

— Не впутывай Таис! — Федерико пригрозил Барону пистолетом.

— Не впутывать твою награду? Ты это серьёзно? Так, вычёркиваем Таис, ладно.

— Нет! — вскричал Федерико, ударив по стенке кровати.

— Ладно-ладно! — Барон вскинул руки. — Ты только не ломай мои вещи. — Чего ты хочешь?

— Того же.

— Попытался от меня избавиться — потерпел неудачу! И к кому ты пришёл? Может быть к своему другу фельдмаршалу? Нет! К своему младшему брату? Нет! Ко мне!? — он показал на себя пальцем. — Да-а-а! — улыбка расползлась по его лицу и он начал вилять перед Федерико тазом.

— Прошу, закрой рот! Я сделаю всё, что ты попросишь! Я понял, что с тобой лучше не шутить. — как бы извиняясь говорил Федерико.

— Я тебе не рядовая деваха, которую ты обрюхатил, чтобы так передо мной извиняться! — Барон стал серьёзен и встал с кровати, подойдя к Федерико совсем близко.

Федерико отшагнул от Барона.

— Я понял, что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Сначала — встань на колени!

— Что?!

— На колени! — повторил Барон прикрикнув.

Федерико замахнулся, чтобы ударить Барона пистолетом, но тот крайне ловко проскочил под рукой Федерико и заехал ему в подбородок. Мадейра был ошарашен.

— Так ты поддался?! — вдруг понял он.

— А ты как думаешь? Из Люцифера сбежало много интересных кадров, но мне нечего им предложить — они сумасшедшие, а ты обладаешь капелькой рассудка и кучей непослушания! Твои движения с бесцветными совсем тебя одурманили! Я повторяю в третий раз! Встань! На! Колени!

Федерико не решался. Несколько раз он подгибал ноги, вспрыгивал, расхаживал по комнате, но всё же, прожжённый взгляд Барона взял над ним верх!

ХЭРОЛЬД КЕРР

Хэрольд лежал глубоко под толщами песка, пока его не отрыла Наталия и не протащила в огромную разрытую яму.

— Нам нужно поговорить. — начала она.

— О чём? — незаинтересованно спросил Хэрольд.

— О нас.

— А что мы?

— Пока меня не было, ты завёл себе другую, а это… Ну как бы тебе сказать помягче…

— Я искал тебя и старался вытащить на протяжении полугода, пока не узнал, что ты имеешь связь с каким-то Стефаном. — поразил Хэрольд.

Он лёг и растянулся по дну Ямы, Наталия присела на чуть изогнутую стенку.

— Это было ошибкой, Хэрольд! Я была одинока, подвергалась издевательствам, а Стефан — был лучиком света в том царстве тьмы, как я думала. — от стыда она прикрыла глаза.

— Ты изменила мне и теперь собираешься меня упрекать? Я чист перед тобой, Наталия! Я любил тебя! Я искал тебя! Не смей обвинять меня! — почти, что жалобного говорил Хэрольд.

— Если бы ты любил — ты был бы верен мне до конца! — Наталия фыркнув, отвернула голову.

Хэрольд раздражённо выдохнул.

— Девушки… — произнёс он улыбнувшись. — Ты была любовью всей моей жизни, а для тебя я был лишь очередным дурачком посмевшим посягнуть на тебя. Ты не любила меня, Наталия и возможно, никогда не любила! — он встал. — Мы обручимся, Наталия! Даже против твоей воли! Я спас тебя и ты мне должна! Наш брак — наконец вытащит мой клан из песка, и мы сможем обрести постоянный дом!

— Это ультиматум? — спросила Наталия без удивления.

— Он самый! — воскликнул он. — Пойду, проветрюсь! — Хэрольд при помощи воздушных кубиков, размером с игральные, разверзнул песок и вылез под палящее солнце и, проиграв мелодию на дудке, запрыгнул на вынырнувший сёрф.

ТУМАС ЛИНГРЕН

Тумас очухался в лифтовой шахте, на верхушке лифта вместе с Яном и Льюисом под светом ультрафиолетовых ламп.

— Что со мной произошло? — спросил он первым делом. — Голова раскалывается.

— А ты не помнишь? — спросил Гастман, показывая укус на шее, который выглядел крайне скверно.

— Кто тебя так? — спросил Тумас.

— Ты. — ответил за него Ян и снял край своей курки и показал прокушенное плечо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

P.S. В психиатрической больнице.

16

Исп. — Настоящая любовь.

17

Греч. — Mástiga. Плеть.