Власть войны. Книга первая

Scadal, 2021

Мир и покой никогда не царили на территории Иллинской империи, внутренние конфликты всегда раздирали ее, но с приходом новой угрозы прежние распри смолкли. Ранее неизведанная сила пробудилась, порождая на свет нечто темное, нарушая привычный цикл жизни. Теперь судьбы Кастора, Сектуса и Афадора тесно переплетены между собой. Сейчас им только предстоит встать на тяжкий путь, но роль, отведённая им весьма значима. Ведь выживание всех и каждого будет зависит от их действий.

Глава 2. На волоске от смерти

Тем временем на другом конце империи, в провинции Сармедин, решалась судьба другого юноши. Скованного цепями, его вели на суд. Культ ассасинов никогда не прощал предательств. К несчастью, все доказательства были против него.

Прошлой ночью все могло пройти иначе. Контракт на убийство, что получил Сэктус, не предвещал никаких осложнений. Этот контракт также получил Анкар, младший сын Кадиуда. Сэктусу оказали великую честь сопровождать Анкара на его первом задании, ему предстояло совершить убийство с сыном самого мукадара культа ассасинов. Согласно контракту целью являлся работорговец, который имел глупость перейти дорогу не тем людям. Анкару требовалось отравить еду работорговца, а Сэктусу — подстраховать его. По его плану они должны были скрыться, ускакав на лошадях. Для этого ему понадобилось бы проникнуть в конюшню рядом с лагерем работорговца в тот период, когда Анкар окажется в шатре своей цели. Но случилось непредвиденное: в тот момент, когда они уже хотели разделиться, их окружили головорезы. План сразу вышел из-под контроля. Их обоих привели к лидеру головорезов, там же находился и работорговец. После недолгого ожидания в шатер зашел другой ассасин, но Сэктус видел его впервые, а вот по удивленному выражению лица Анкара так было не сказать. Прежде чем он что-то смог произнести, неизвестный ассасин выхватил нож Сэктуса и проткнул им грудь Анкара, а его самого вырубили. Очнулся он только в темнице, а теперь его ведут на суд.

Провинция Сармедин не была похожа на другие территории империи. Климат разительно отличался от остальных регионов, ведь Сармедин являлся самой южной провинцией. От палящего солнца спасали только кроны тропических деревьев. Русла рек, которых здесь было превеликое множество, таили в себе кучу опасностей от подводных течений, уносящих за собой несчастных, до хищных гигантов. Здесь не строили городов, лишь несколько крупных поселений и пару десятков небольших деревушек. Провинция слабо развивалась, но редкие травы, из которых делались как яды, так и лекарства, привлекали внимание торговцев и караванами закупались у местного населения. Это позволило развернуть несколько аванпостов, через которые провозились ресурсы. Само собой аванпосты привлекли внимание разбойников и ассасинов. Империя надежно защищала их, но порой натиск преступников оказывался сильнее, поэтому с местными поселениями был заключен договор. Империя соблюдает торговые отношения на выгодных Сармедину условиях при их поддержке против преступников. По этой причине ассасинам пришлось покинуть поселения, что сильно сказалось на их возможностях, им остается выполнять только редкие контракты. Чтобы выжить, культу пришлось написать кодекс, который необходимо было соблюдать под страхом жестоких наказаний вплоть до смертной казни. Страшно даже представить, какие методы могли придумать мастера своего дела. Их как раз в уме перечислял Сэктус.

Он знал, к чему все идет, в голове были мысли о медленной казни через скальпирование кожи. Сэктус лишь раз видел эту казнь, шесть лет тому назад, когда его, пятнадцатилетнего мальчишку, приняли в культ. Ему вспомнилось, что от увиденного его тут же вырвало. Также еще был ухищренный метод прокалывания внутренних органов щипами Рабантиского куста белой Артемисии. Растение выделяло вещество, которое вызывало адское жжение, жертва истошно кричала от боли, харкая кровью. Шипом протыкалась снизу вверх диафрагма, и легкие наполнялись кровью. Но это делалось в конце, чтобы насладиться хрипами и муками жертвы подольше. Добраться до диафрагмы не составляло труда, потому как длина шипов могла достигать двадцати сантиметров.

Сэктуса вел конвой из четырех человек, они шли по зарослям леса в сторону небольшого прохода в скале, который был скрыт глубоко в джунглях. Войдя в пещеру, они почти сразу уперлись в стену. Один из конвоиров потянул руку к верхнему правому углу стены, где находился небольшой уступ. Нажав на него, он открыл потайной проход, который вел во тьму пещеры. Но вскоре появились огни факелов. Стало слышно, как шумят люди впереди от конвоя. Выйдя из тоннеля, они оказались в огромном карстовом пространстве пещеры. В центре был сооружен подиум, на котором стояли старейшины культа, хранители кодекса, и сам Кадиуд. Его провели через толпу и поставили на колени перед подиумом. Старейшины что-то обсуждали с мукадаром, который держал в руках нож Сэктуса. Через несколько мгновений они кивнули Кадиуду, и тот повернулся к узнику. Он сразу же обратился к Сэктусу:

— Этим самым ножом ты убил моего сына! — слова Кадиуда эхом отозвались в каждом закоулке пещеры.

Сэктус тут же начал оправдываться:

— Мой мукадар, нас предали! Меня и Анкара схватили, прежде чем мы смогли что-то сделать. Нас связали, а после его убили на моих глазах, моим собственным ножом.

Кадиуд только отмахнулся.

— Почему мы должны тебе поверить? Тем более когда моего сына убили твоим клинком!

— Мой мукадар, я бы никогда не смог пойти на это. Культ — это моя семья! — отчаянно крикнул Сэктус.

Когда-то родителей Сэктуса убил один из ассасинов. Их имен не было в контракте, но сложилось так, что он совершил ошибку, за которую расплатился своей жизнью. Именно с убийцы снимали кожу на глазах юного Сэктуса. Когда казнь завершилась, Кадиуд предложил ему вступить в культ. Сделано это было с целью, чтобы сгладить ошибку, что совершил их собрат, а также отдать дань уважения прошлым порядкам. Ведь давным-давно культ уважали и с ним считались, а ошибка могла подорвать с годами ослабший авторитет.

Ранее культ был частью власти Сармедина, еще задолго до вторжения империи на их территорию. Жители считали почетным стать частью культа крови, который назывался Братством Ассасинов. Братство действовало в интересах провинции и подчинялось прошлой власти. Но времена изменились, и оно стало подчиняться только своим старейшинам и придерживаться кодекса, который они написали.

— Я тоже так думал, Сэктус, но я, видимо, ошибся, доверив жизнь своего сына тебе.

— Мой мукадар… — Сэктус не успел закончить, как его оборвал Кадиуд.

— Довольно! Если у тебя нет обратных доказательств, то твои дела плохи.

— Мой мукадар, нужно найти работорговца, я уверен, что он прольет свет на это дело.

— Этого не случится.

— Мой мукадар, но почему? Я не сомневаюсь, что он связан с убийцей Анкара.

Кадиуд жестом повелел принести поднос, накрытый красным покрывалом, его тут же поставили перед ним.

— Нет необходимости искать, ведь его голова уже здесь! — после этих слов он поднял покрывало, под которым лежала голова работорговца.

Сэктус явно такого не ожидал.

— Я его не убивал! Это сделал кто-то другой!

— Верно, наш брат Фазир из дома Длара, это он убил его, — Кадиуд указал на мужчину в толпе, который вышел вперед.

В незнакомце Сэктус узнал того самого ассасина, что убил Анкара, глаза его загорелись ярой ненавистью. Он было хотел накинуться на Фазира, но конвоиры не дали ему это сделать.

— Это он! Это он убил Анкара!

Кадиуд не ожидал подобной реакции.

— Хватит нести чушь и пытаться схватиться за жалкую возможность снять с себя вину.

— Но это правда! Как он мог знать, что мы будем там? Как он мог, если оставался в неведении?

Тут вмешался Фазир.

— А я и не знал о цели контракта.

— Полная чушь, не пытайся нас запутать!

Кадиуд достал письмо, которое лежало во внутреннем кармане.

— Это письмо как раз все доказывает. Фазиру удалось его перехватить у имперского гонца, но, увы, он не успел помешать тебе и спасти Анкара, — Кадиуд сделал паузу и опустил взгляд на конверт. Каждое слово о погибшем сыне причиняло ему боль. Еще никто и никогда не видел своего мукадара в таком состоянии. Кадиуд, старясь скрыть свои чувства, продолжил: — В нем сказано, что после того как ты убьешь Анкара и подорвешь дела культа ассасинов, тебя амнистируют и предоставят убежище в столице. На что ты рассчитывал, Сэктус? Ты думал, мы тебя не достанем? В столице нет такого убежища, где можно скрыться от культа!

— Письмо — подделка!

Сэктус впал в глубокое отчаяние, он понимал, что шансов почти не осталось. Фазир все просчитал и обыграл против него.

— Хватит препираться! — Кадиуд сжал письмо в руке и бросил его в Сэктуса. Приближаясь к нему, он сказал, сверля его взглядом: — Повтори это еще раз.

— Письмо — подделка, — уже не крича, но сквозь зубы, злясь как никогда, повторил Сэктус.

— Не убедил, — Кадиуд вернулся на подиум. — Когда-то мы приняли его в свои ряды, растили и обучали его всему, что знаем сами. Я доверил ему жизнь сына! — уже громче произнес Кадиуд. — Он нанес удар в самое сердце культа. Нет сомнений… приговор — смерть!

Сэктус попытался встать с колен, и снова конвоиры пресекли его сопротивление.

— Прекратите этот фарс, я не виновен! Я вас не предавал, меня подставили!

Кадиуд даже не обратил на него внимания.

— Мы приговорили убийцу его родителей к смерти через сдирание кожи, думаю, что вполне справедливо казнить его подобным способом. Я лично спущу с него кожу, лоскут за лоскутом, — старейшины поддержали это решение. — Что ж, решено, завтра на рассвете мы приведем приговор в исполнение, а теперь заприте его в темнице.

Сэктуса подняли с колен и унесли в сторону еще одного тоннеля, справа от подиума. Именно там держали заключенных, чьим судьбам не позавидуешь. Сэктус сопротивлялся из последних сил, но один из конвоиров вырубил его ударом рукояти меча по затылку. Обмякшее тело уволокли в темницу, и с этого момента его судьба была предрешена.

* * *

Кастора окружала сплошная тьма. Он чувствовал, что лежит, но не может пошевелиться. От абсолютной тишины, что давила на него, он слышал, как пульсирует в висках. Он не мог даже закричать, чтобы нарушить тишину. Юноша не понимал, сколько прошло времени, день или два, но безумие перестало его пугать, и он просто ждал своей участи.

Стало немного холодать, и вдруг, словно вспышка перед глазами, начали проноситься события его жизни. Самые значимые моменты вмиг предстали его взору. Все началось с его детства. Картинки сменялись так стремительно, но каждая из них отпечатывалась в сознании вплоть до мелочей, причиняя жуткую боль. Мозг словно закипел, пульсация в висках усилилась. Все усугублялось тем, что он по-прежнему не мог ни закричать, ни пошевелиться. Казалось, что безумие достигло своего предела, но внезапно Кастор услышал голос:

— Прекрати страдать.

Как только Кастор услышал еле уловимый шепот, боль и видения отступили.

— Кто здесь? — испуганно произнес он. Теперь, когда боль ушла, он мог говорить, но по-прежнему не мог пошевелиться.

— Покайся, — растягивая, шепнул голос.

Кастор в недоумении молчал, пытаясь понять, кто же с ним говорит, но источник голоса был словно в голове. «Неужели мое сознание помутилось?» — подумал юноша.

— Покайся.

— О чем ты, в чем мне покаяться?! — крикнул Кастор.

Боль и видения нахлынули на него с новой силой. Теперь он видел моменты из своего отрочества, где он обворовывал дома богачей, а после спускал все, играя в кости и карты. Так бы и продолжалось, если бы не Рафани. Он взял глупого мальчишку в ученики и смог слепить из него мужчину. Правда, тот не утратил пристрастие к азартным играм и временами все же подворовывал, но уже у редкостных подонков. Каждое его воровство было словно на ладони.

Боль прошла так же быстро, как и наступила.

— Покайся, — шепот был неумолим.

— Зачем ты издеваешься, демон?!

— Покайся.

— Неужели это и есть преисподняя? Хорошо, я раскаиваюсь в содеянном. Я виноват, что совершил столько ошибок. Я просто хотел выжить!

— Зачем выживать, если все предрешено? Отдайся велению рока и подчинись своей судьбе. При жизни вы получаете только предписанное, не более и не менее.

— Что это значит, о чем ты говоришь?

— Смирение есть выход. Признав судьбу, вы облегчите свою участь.

— И что, это конец? Все вот так закончится?

После небольшой паузы голос ответил:

— Все только началось.

— Что ты хочешь этим сказать? Мои муки будут продолжаться до скончания времен?

— Это вовсе не наказание.

— Я не могу тебя понять.

— Ты еще не готов, никто из вас не готов, — шепот стал немного напряженным.

Кастор почувствовал, что паралич начал отступать и тело вновь его слушается. Он тут же вскочил на ноги.

— Как это понимать?!

Яркий свет вспышкой рассеял тьму, Кастора ненадолго ослепило.

— Обернись.

Кастор подчинился и увидел неисчислимое количество тел, которые лежали в параличе.

— Что…

Не успел он спросить, как свет стал нестерпимо ярким, глаза резало настолько, что Кастор перестал что-либо видеть перед собой. Через пару секунд свет погас, погрузив все во тьму. Прошло несколько мгновений до того, как Кастор осознал, что лежит в гробу. Он попытался закричать, но вместо этого издал хрип. Перерезанное горло нарушило его речь, теперь он мог только хрипеть. Он схватился за шею и почувствовал, как из раны сочится воздух при выдохе. При вдохе возникал хрип, но уже более приглушенный.

Снаружи Кастор услышал знакомый голос, это был Рафани.

— Вы выяснили, кто это сделал с ним? — голос звучал устало, Рафани не спал с того момента, как узнал о случившемся.

— Пока нет, но это вопрос времени, мы обязательно найдем убийцу. Свидетелей найти сложно: все разбежались в страхе, думая, что это очередной обряд сектантов.

— Вы можете проверить торговый квартал, Кастор часто играл в кости на деньги, может быть, он задолжал убийце.

— Не сомневайтесь, мы прочешем его полностью.

Стражник и Рафани стали прощаться, когда Кастор начал выбивать крышку гроба, благо она поддалась без усилий. Рафани не успел как следует заколотить крышку. Видимо, стражник пришел в тот момент, когда он был этим занят, ему пришлось прерваться и выйти из мастерской.

Кастор выпрыгнул в окно, чтобы мастер не обнаружил его в таком состоянии, этого ему хотелось меньше всего. Он отбежал на пару десятков метров и услышал крик Рафани:

— Стража, стража, тела нет!

Кастор ускорился. На улице было темно и пусто, стояла поздняя ночь. Ноги сами его несли в городской сад, в единственное место, где он мог обрести покой.

* * *

Сэктус очнулся уже в клетке. Медленно потянувшись к затылку, он нащупал большую шишку от удара. Понемногу он начал приходить в чувство. Кто-то обратился к нему, это был другой заключенный.

— Я смотрю, с тобой не церемонились, — улыбнувшись, произнес парень лет двадцати.

— О, это они еще бережно со мной обошлись, самое веселье еще впереди, завтра убедишься.

— Ты, наверное, хотел сказать, сегодня?

— Ты хочешь сказать, что я пролежал без сознания всю ночь?

— А то, спал как убитый. Звучит, конечно, иронично, но весьма уместно.

— Кто ты вообще такой? За что угодил в клетку?

— Меня зовут Лемард, мне не повезло, когда я пытался обворовать местное хранилище. Я не очень ловок, как оказалось.

— И не очень умен, между прочим.

— Очень смешно. А ты за какие заслуги попал сюда? — вор уже не улыбался.

— Не твое дело.

— Приятель, зачем ты упрямишься? В клетке скучно, единственное, что скрашивает существование, это болтовня.

— И с кем же ты болтал, раз уж был один?

— Видишь, в чем прелесть, до того как ты очнулся, нас сторожил один ассасин. Он продержался час, потом не вынес моего бреда и оставил нас наедине.

— Какая прелесть! Теперь ты собираешься выносить мозг мне?

— А ты редкостный зануда.

— Заткнись, нам с тобой недолго осталось. Лучше соберись с духом, за нами уже идут.

Сэктус стал прислушиваться.

— С чего ты взял?

Послышались шаги приближающейся стражи. Через мгновение появился конвой. Сэктус проговорил себе под нос:

— Не успел очнуться, а они уже тут как тут.

Стража подошла к клетке и приказала отойти от двери.

— Шаг назад, Сэктус, и встань на колени. Вор, это и тебя тоже касается.

Оба подчинились, и их увели обратно к подиуму. Вот только теперь на нем стояли стол с тремя бокалами и ложе для пыток, с набором лезвий. Ложе было сконструировано так, чтобы вся кровь стекала по желобу и собиралась в чан, по краям виднелась льняная веревка, которой жертва привязывалась к ложу. Сэктусу стало не по себе, и он вспомнил то, что делали с убийцей его родителей. Ему разорвали рубаху, подвели к ложу и привязали льняными веревками так, что его тело максимально вытянулось. Лемарда, скованного цепями, потянули к столу с бокалами, наполненными вином. Сэктус уже знал, что ожидает вора. Он заметил, что Кадиуд поднялся на подиум и подошел к Лемарду.

— Наш культ ныне не препятствует деятельности воров, вы нам безразличны. Но ты имел наглость ворваться к нам в убежище и попытаться обворовать нас. Ты серьезно оступился. Но мы дадим тебе шанс. Перед тобой три бокала с вином. Два из них отравлены, только один бокал чист. В одном из отравленных бокалов быстродействующий яд, который убьет тебя в течение десяти секунд, не причинив боли. В другом же яд, от которого боль начнется почти мгновенно, но умрешь ты в течение нескольких дней в нашей темнице. Выбор за тобой. Если ты откажешься выбирать, мы насильно вольем в тебя все три бокала. Каков же твой выбор?

С вора сняли оковы. Лемард, долго не думая, тут же схватил бокал, что был посередине, и выпил его до дна. Кадиуд молча наблюдал. Осушив бокал, Лемард поднял руки и радостно воскликнул на всю пещеру.

— Что ж, мне пора, у меня дела. Счастливо оставаться! — он подошел к Сэктусу. — А то, что касается тебя, ворчун, удачи в следующей жизни. Я надеюсь, тебе это пон… — Лемард остановился на полуслове и беспокойно взглянул на Кадиуда.

— О, я смотрю, ты все-таки ошибся, — произнес мукадар.

— Лемард, я ведь говорил тебе, что ты не очень умен, — подметил Сэктус.

Лемард встал на одно колено и, схватившись за голову, упал замертво. Смерть наступила мгновенно. Кадиуд подошел к телу и, схватив голову за волосы, поднял ее. Капилляры в глазах вора разорвало, и глазное яблоко залило кровью. Брезгливо выпустив голову из руки, Кадиуд подошел к Сэктусу.

— Как тебе наша новая формула яда? Смерть наступает от кровоизлияния в мозг.

— Что ты хочешь от меня услышать? То, как я восхищен? — Сэктус говорил безразличным тоном.

— Нет, хочу услышать твой крик, когда я буду медленно сдирать твою кожу.

— Я не виноват, нас предали! Как же мне достучаться до тебя?

— Лимит доверия исчерпан, — Кадиуд взял одно из лезвий в руки. — Теперь готовься к боли.

Лезвие уже коснулось груди Сэктуса, как вдруг кто-то схватил Кадиуда за ногу. Это была рука Лемарда. За одно мгновение он вскочил на ноги и, схватив другое лезвие, воткнул его в правую руку Кадиуда, крик мукодара тут же наполнил пещеру. Он оттолкнул от себя мертвеца и тут же вырвал лезвие из руки, зажав рану ладонью.

— Что это за чертовщина?! Почему яд не подействовал? Стража, развяжите Сэктуса и отведите в темницу!

Два ассасина подчинились и, освободив Сэктуса, увели его.

Лемард встал на ноги и пошел в сторону Кадиуда. В его взгляде не осталось ничего от прошлого человека, теперь в глазах читался неистовый гнев, словно это зверь с окровавленными глазами.

— Дьявол, что же это такое? Уведите старейшин! — к этому моменту в теле Лемарда уже торчало множество стрел. — Это настоящее исчадие ада, прикончите уже его!

Кадиуд был поражен тем, что увидел, он просто смотрел на Лемарда, зажимая рану. Он видел, как его люди наносят удары по телу мертвеца, а он все стоял. Лемарду отрезали руку и нанесли много тяжелых ударов, которые не выдержал бы ни один человек. Кадиуд хотел вступить в бой, но в последний момент появился Фазир. Он достал секиру и отрубил голову мертвецу, тело тут же упало.

Все ассасины пребывали в шоке, никто ранее не видел такого. Они слышали о некромантах, которые могут оживлять тела умерших, но для этого нужно быть в непосредственной близости от тела, а в местных краях нет ни одного некроманта, да и времени на это нужно гораздо больше.

— Мукадар, что здесь происходит? Что это было такое?

— Я не знаю, Фазир, но как ты понял, что нужно отрубить голову?

— По отрезанной руке, она лежала неподвижно. Ответ, как убить эту тварь, пришел сам по себе.

— Не совсем.

— То есть?

— Посмотри на голову.

Фазир опустил взгляд к голове Лемарда, она была все еще жива. Он сделал шаг назад. Кто-то из людей Кадиуда подошел к голове и размозжил череп молотом.

— Вот теперь все! Чтобы победить, достаточно отрубить голову. Чтобы убить, нужно размозжить голову окончательно. А теперь отправляйся в темницу и проверь нашего заключенного.

— Хорошо, мукадар.

Фазир мог и не подчиняться Кадиуду, у него был свой мукадар, но из-за того что он находился на их территории, он сделал это. Он уже собирался идти в темницу, как кто-то из ассасинов крикнул:

— Сэктус сбежал!

— Что? Где конвоиры, которые вели его?

— Он ускользнул от них.

— Как он сумел? Неужели от обоих?

— Да, мой мукадар.

— С ними мы разберемся позже, а теперь найдите мне этого мерзавца исключительно живым. Я с ним еще не закончил. Нам предстоит разобраться, что это за происшествие с телом. И приведите мне скорее лекаря!

Сэктус бежал сквозь густые заросли. Он уже слышал, как его преследуют другие члены культа. На самом деле, он не рассчитывал, что сможет сбежать. Но суматоха, вызванная мертвецом, сыграла ему на руку, и он смог оглушить обоих ассасинов и удрать из пещеры. Сэктус знал, что расслабляться рано, нужно бежать все дальше в лес. Благо он знал его лучше многих проводников и быстро сообразил, где можно укрыться, пока все не уляжется. Надо было лишь добраться до низины и скрыться от преследователей в пещере за водопадом.

Путь его ожидал неблизкий. К тому моменту как Сектус добрался до пещеры, уже успело стемнеть. Он хотел переждать до рассвета и продолжить путь, хотя и знал, что останавливаться рискованно, но погоня выбила его из сил, да из одежды на нем были лишь штаны. Сидя в одиночестве, перед самым рассветом он услышал чьи-то шаги. Сэктус не мог поверить в то, что пещеру все-таки нашли. Судя по шуму, в нее вошел один человек. Шаги становились все сильнее, Сэктус готовился напасть на чужака, как вдруг послышался знакомый голос:

— Сэктус, ты здесь?

Этот голос он узнал бы из миллиона. Анзайя тоже была ассасином. Он тут же вышел ей навстречу. Как только она его увидела, сразу же кинулась обнимать.

— Сэктус, я знала, что ты будешь здесь.

— Анзайя, я невиновен, меня подставил Фазир!

— Я верю тебе, но на разговоры у нас нет времени. Остальные видели, в каком направлении я пошла. Если задержимся, нас обнаружат, — Анзайя достала письмо, которое было у Кадиуда на суде. — На нем печать совета империи, заговор распростерся до самых высоких чинов.

— Как оно у тебя оказалось?

— Ловкости мне не занимать, да и Кадиуда больше беспокоила его рана, а не карманы.

— Письмо может быть подделкой Фазира, чтобы начать свою игру. Именно его я видел тогда в лагере работорговцев.

— У нас нет доказательств, поэтому нам предстоит разобраться в этом деле. И я не думаю, что Фазир — это верхушка, подделать такое письмо очень сложно. Мы с ним направимся к имперскому аванпосту. И потребуем, чтобы нас доставили в столицу. Там мы сбежим от стражи и попытаемся выяснить, кто стоит за этим планом.

— Я так не думаю, я пойду сам. В письме упомянут только я, твоей жизнью рисковать я не намерен. Ты вернешься назад к остальным и направишь их в другую сторону. Потом ты вернешься назад в убежище.

— Но ты один не справишься!

— Идти вдвоем слишком рискованно, еще на аванпосте это вызовет подозрения. Не спорь со мной, у нас нет выбора, — Сэктус взял письмо.

Они направились к выходу из пещеры.

— Ближайший аванпост находится к западу отсюда, направь их дальше по низине, на юг, и я смогу пройти мимо них. У тебя почти не осталось времени, иди же!

Анзайя обняла Сэктуса и, поцеловав, пожелала удачи.

— Сэктус, не рискуй понапрасну и будь очень осторожен, — у Анзаи навернулись слезы на глазах, Сэктус смахнул их с ее лица.

— Не беспокойся, я справлюсь, а теперь иди.

Анзайя развернулась и пошла обратно к остальным, она направила всех дальше по низине, чем Сэктус и воспользовался. Он пошел на запад, в сторону аванпоста. К полудню он уже добрался, на территории аванпоста было развернуто около дюжины шатров. Его почти сразу обнаружили и задержали на подходе, а после привели к капитану Хадриану. Капитан был явно чем-то встревожен, потому, не тратя времени на пустые разговоры, сразу перешел к допросу.

— Кто вы такой? Что делаете на территории имперского аванпоста?

— Мне нужно, чтобы вы доставили меня в столицу. У меня дело первостепенной важности, я должен явиться к совету.

— Чем вы это подтвердите?

Сэктус достал письмо с печатью совета, но не дал его прочитать. Печати на письме было достаточно, чтобы оно служило доказательством.

— У меня сомнения насчет того, что столь важное письмо было отправлено проходимцу в одних штанах. Если вдруг по прибытии в Дакрин мы узнаем, что письмо поддельное, я обещаю, что лично отрублю тебе голову.

— Не беспокойся, лучше снарядите лошадей и соберите караван, мы должны выступить сегодня же.

— Об этом не может быть и речи, в ближайшие два дня мы не планируем отправлять караван в столицу.

— Тогда и у меня есть обещание.

— Какое же? — поинтересовался Хадриан.

— Если совет выяснит, что вы задержали меня на два дня, то вам недолго быть капитаном.

Взгляд капитана моментально изменился, теперь тревога сменилась гневом.

— Ты играешь с огнем.

— Поверь, это все в твоих же интересах, так что не тяни.

— Хорошо, караван отправится сегодня вечером. Но учти, я буду следить за тобой.

— Как будет угодно, а пока мне нужна одежда и еда.

— Тебя проведут к шатру, там ты сможешь поесть и одеться.

— Замечательно. В таком случае перестану тебе надоедать.

— Солдаты тебя проводят, подожди их за шатром.

Сэктус развернулся и ушел на улицу.

— Вы двое, не спускайте с него глаз! Он явно нечист на руку, в городе разберемся. Мы не можем оплошать в такой тяжелый период для империи, тем более не стоит забывать о странных событиях в столице. А теперь идите.

Солдаты кивнули и отправились вслед за Сэктусом, им предстоял долгий путь до столицы. Когда они вышли, тишину в шатре нарушил очередной голос, он доносился из-за спины капитана и был обращен к нему.

— Как вы думаете, как скоро мы утратим контроль над ситуацией?

Капитан повернулся к силуэту, который скрывался в тени, и ответил:

— Катиус, несмотря на плачевность происходящего, мы по-прежнему обязаны сохранить контроль над ситуацией. Еще рано опускать руки.

— Капитан, я начинаю думать, что мы оттягиваем неизбежное. Вся эта ситуация с мертвецами… Вряд ли кто-нибудь к этому готов.

Силуэт вышел из тени и подошел ближе к капитану. Его рост был ниже, чем у Хадриана, но цвет волос был такой же, каштановый, только у Катиуса на висках виднелась седина. В свои тридцать два года он уже начал седеть.

— И что ты предлагаешь? Бросить все и забиться где-нибудь в глуши в надежде, что нам удастся выжить? Подобные мысли следует гнать прочь, тем более если они на уме у моего советника! — сдержанно произнес Хадриан, чтобы подчеркнуть свой статус капитана. Катиус уловил это и поспешил извиниться.

— Прошу меня простить, капитан, порой советникам приходят смутные мысли, если они глубоко погружаются в измышления.

— Катиус, иди в свой шатер и готовься. До того как наступит поздняя ночь, мы должны отправиться обратно в столицу.

— Слушаюсь, мой капитан.

Советник тут же поспешил выполнять приказ, но перед самым выходом к нему обратился Хадриан:

— Запомни, если все мы опустим руки, то точно не сможем противостоять этой угрозе.

— Я все понял, мой капитан.

Советник, кивнув, удалился из шатра, оставив капитана наедине с размышлениями.