Зов предков Пушкина

natoli natoliu (2024)

Прародители, спасшиеся от гибели планеты Фаэтон, возможно, были представителями древней и продвинутой цивилизации, обладавшей исключительными знаниями и технологиями. Вероятно, им удалось выжить благодаря своим навыкам управления пространственно-временными аномалиями либо использованию межзвёздных кораблей. Эти существа могли обладать продолжительным сроком жизни и способностью приспосабливаться к разнообразным условиям существования. Их побег мог привести к колонизации различных частей галактики, где они основывали новые поселения или сливались с местными формами жизни. На Земле некоторые из этих переселенцев могли стать предками человеческих сообществ, принеся с собой свои знания и технологии, которые позже стали основой для развития древних цивилизаций. Одним из примеров может служить Александр Сергеевич Пушкин. Его предки, прибывшие с погибающего Фаэтона, смешались с людьми, передавая свои умения и навыки через поколения.

Глава 21: Как связаны предки Пушкина с фаэтами?

Предки Пушкина, согласно представленным описаниям, связаны с фаэтами через родословную линию, идущую от древних существ, обладающих сверхъестественными способностями и знаниями. Эти существа, фаэты, считаются потомками древних космических путешественников, которые прибыли на Землю из других миров или планет. В рассказанной вами истории, предки Пушкина унаследовали от фаэтов особые способности, включая дар слова, интуицию и понимание глубинных законов природы и общества.

Таким образом, связь между предками Пушкина и фаэтами заключается в том, что через кровь и генетику передается определенная мистическая сила, которая проявляется в творческих и интеллектуальных достижениях. Именно благодаря этой связи Пушкин становится уникальным писателем, способным создавать произведения, которые затрагивают не только эмоциональные струны читателей, но и раскрывают глубокие философские и духовные истины.

Эта концепция добавляет элемент мистики и волшебства в биографию Пушкина, подчеркивая его исключительность и связь с высшими силами или древними знаниями.

Баллада о поэте, брошенном во тьме

Он тот, которому дано

Всех более, и тот, с кого

Конечно, спросят. Он — луч во тьме,

И он отрада дней, но поневоле,

Был брошен, предан и убит…

А все его невидимые нити,

И судьбы поэта, судьбы властителя

Вольнодумца и сердец смутителя,

Фаэта — слова укротителя

И сердцееда дамских душ,

Основы Потрошителя.

Его душа, как пламенный костер,

Высоко взлетала над землей,

Но мир его так мудр и интересен,

Что крылья сжались в сказку песен.

В тени дворцов, где правит ложь,

Где каждый шаг — борьба за власть,

Поэт искал свой светлый путь,

Но лишь нашел, холодного преданья суть.

Его слова, как стрелы, сердце пронизали,

Раскрывая правду перед слепыми,

Но, кто боялся света солнца, и хотели тьмы

Решили, погасить огонь навек.

Шепоток предательский, стал приговором,

Друзей коварство, тишина и гнев,

И вот один он, без защиты,

На пороге вечной тьмы стоит.

И дано было, ему увидеть дальше всех,

Слышать голоса веков и ветров,

Он пал, своей ужасной ревности и страсти,

И устремленью к истинной свободе.

Теперь и глас в тиши молчит,

Лишь эхо слов его звучит.

Кто помнит имя, кто верит в строки,

Как драгоценный клад среди ночи.

Так пусть же память служит вечно,

И дух, и слог всегда, да будет свеж.

Чтоб помнили, не забывали, что сила в нас,

Есть свет в душе, который не угас.

Когда наступят темные годины,

Мы вспомним, кто светил в ночи,

Того, кто предан был, убит,

Но чьи невидимые нити нас спасли.

Как ветер в поле, он был свободен,

Но цепи стали крепче.

Его огонь, как пламя у костра,

В мгновение ока, он сгорел.

Теперь лишь пеплом стелется дорога,

Где некогда сиял огнем — он путь.

Остались только тени, слезы,

Да память и о том, кто мог бы быть.

Пустота в сердцах для тех, кто знал,

И боль в глазах, кто так любил.

Ведь больше света нет в этом мире,

Что освещает каждый миг.

Пожалуй, никто не сомневается в том, что Пушкин — гений. По крайней мере, среди тех, для кого русский язык является родным. С детства нас окружали его сказки, стихи и проза; он сформировал тот язык, на котором мы сегодня говорим, пишем и мыслим. Даже если он не единственный создатель этого языка, именно ему принадлежит ведущая роль в литературе того времени, ведь он задал её тон и направление. Его творчество стало источником множества цитат, которые вошли в наш повседневный обиход, став частью нашей речи и культуры. Мы снова и снова возвращаемся к его произведениям в любом возрасте, каждый раз открывая для себя что-то новое, близкое нашему восприятию мира.

Тем не менее, нельзя отрицать, что образ Пушкина окутан неким ореолом загадочности, который невозможно полностью объяснить или определить. Возможно, поэтому о нём написано, столько книг, уступающих по количеству лишь трудам о Шекспире — ещё одном великом мастере слова, чья личность также полна тайн. Хотя многие стихотворения позднего Пушкина можно проанализировать, его крупные работы продолжают вызывать множество вопросов. Мы чувствуем его гениальность на интуитивном уровне, но затрудняемся точно выразить, в чём она заключается. Действительно, почему"Евгений Онегин"считается таким выдающимся произведением, если воспринимать его через призму школьных уроков, где главный герой представлен как"лишний человек", а Татьяна Ларина символизирует вечную любовь?

Да, в романе есть прекрасные стихи, которые многие знают наизусть с юности: «Зима! Крестьянин, торжествуя…», «Москва! Как много в этом звуке…», «Я вам пишу, чего же боле…» и другие. Откуда у Пушкина такие знания на уровне интуиции, звучащие в его стихах и сказках? Он тот, которому дано, всех более и тот с кого, конечно, спросят, он луч во тьме пучины и он отрада дней, но поневоле, был брошен, предан и убит… А всё его невидимые нити, судьбы властителя и судьбы поэта, вольнодумца и смутителя сердец, фаэта — слова укротителя и сердцееда дамских душ.

«Нет загадки более трудной, более сложной, чем загадка Пушкина. Очень многое у Пушкина — тайна за семью замками», — сказал поэт Арсений Тарковский. Известный пушкинист Н. К. Гей писал: «Время убедительно показало, что сам феномен пушкинского творчества далеко выходит за пределы “окончательных” решений. Большие трудности возникают на уровне аналитических подходов, скажем, к “Медному всаднику”, “Борису Годунову”», даже к “Памятнику”, не говоря уже о пушкинской прозе. Казалось бы, все они исследованы “вдоль и поперек”, но вы чувствуете, что неведомое вновь отодвигается и нечто существенное, а может быть и главное, по-прежнему остается незатронутым. Объект исследования настолько труднодоступен, что общий результат здесь гораздо ниже, чем в работах о Толстом, Достоевском, Чехове… Природа пушкинских свершений остается не выявленной, “закрытой”…»