Устойчивое развитие. Как обеспечивать рост бизнеса и создавать долгосрочные ценности

А. А. Шаронов (2025)

Книга описывает комплексный подход к ESG-трансформации и внедрению повестки устойчивого развития в российских компаниях. Она дает не только всестороннее и полноценное понимание теоретических аспектов, но и набор практических инструментов для работы с разными ESG-направлениями: цепочкой создания стоимости, устойчивым маркетингом, устойчивыми финансами, устойчивым лидерством и т. д. Своим опытом делятся такие компании — лидеры рынка, как Сбер, X5 Group, РУСАЛ, СИБУР, «Норникель», ФосАгро, Unilever. Книга будет интересна топ-менеджерам и руководителям разного уровня крупного бизнеса, руководителям и управляющим собственникам среднего бизнеса, изучающим возможности реализации ESG-повестки в своих компаниях.

Глава 1. Что изменилось после 2022 года

Глобальные кризисы и вызовы — это сложные, многофакторные, долгосрочные задачи, решение которых требует значительных усилий и средств. Есть соблазнительный выход — отрицать сам факт проблемы или приписывать ее слишком могущественным для человечества силам, а в итоге не делать ничего. Например, объяснять глобальное потепление «завершением малого ледникового периода», многовековыми природными циклами или искать в нем положительные последствия вместо борьбы с выбросами парниковых газов. К сожалению, реальность не дает нам возможности переждать проблемы. Атмосфера продолжает накаляться, засуха разрушает плодородную почву, вымирают многие биологические виды.

Даже самые ярые скептики концепции устойчивого развития признают необходимость природоохранных мер. Но много ли будет пользы для планеты, если перенести вредное производство из богатой страны в бедную? Помогут ли строгие экологические законы там, где нет контроля над выбросами, а опасные отходы можно безнаказанно закапывать в лесу или сливать в реку? Возможно ли выявить нелегальные свалки или ночные выбросы там, где местные жители, которые хоть и страдают от этих нарушений больше всего, но не имеют возможности донести информацию до контрольных служб? А ведь мы живем в едином мире, где даже во вполне благополучной стране ребенок может взять в руки игрушку с ядовитой краской из-за слабого экологического контроля в далекой стране-производителе.

Глобальные кризисы требуют комплексного решения на всех уровнях. С точки зрения бизнеса это означает работу одновременно с тремя аспектами ESG — экологическим^[4], социальным и управленческим. Например, с точки зрения ESG пандемия стала испытанием на прочность социальных факторов (S) корпоративного сектора. На фоне крайней нервозности и повальных болезней сотрудников компаниям приходилось на ходу перестраивать технологические процессы, цепочки поставок, внутренние инструкции. Забота о здоровье и безопасности персонала стала важнейшей задачей менеджмента. Компании активно занялись, казалось бы, далеким от основного бизнеса делом: ремонтировали больницы, закупали медицинское оборудование, открывали пункты вакцинации.

Отметим, что назвать этот кризис полной неожиданностью нельзя. Всемирный экономический форум в отчете о глобальных рисках за 2019 год указывал среди прочих опасностей «бактерии, вирусы, паразиты или грибки, которые вызывают неконтролируемое распространение инфекционных заболеваний… приводящих к массовым смертельным исходам и экономическим сбоям»^[5]. А еще в 1987 году в докладе Всемирной комиссии по вопросам окружающей среды и развития (комиссии Брундтланд) говорилось о вполне реальной опасности глобальных эпидемий и мерах подготовки к ним.

Большая часть медицинских исследований сконцентрирована на поиске лекарств, вакцин и других технологических методов. Многие изучают болезни, распространенные в промышленно развитых странах, поскольку существенная часть общего оборота фармацевтических компаний приходится именно на лечение этих недугов. Необходимо срочно расширить исследования тропических болезней, связанных с окружающей средой, которые становятся основной проблемой здравоохранения в странах третьего мира. Эти работы должны сосредоточиться не только на новых лекарствах, но и на принятии санитарных мер по борьбе с этими недугами^[6].

События 2022 года имели, конечно, другие причины и активнее воздействовали на факторы управления (G), но последствия для бизнеса оказались похожими. Компании были вынуждены срочно перестраивать базовые схемы работы, искать новых поставщиков, жертвовать чем-то ради выживания. У многих организаций значительно сократилось количество ресурсов — финансовых, временных, человеческих.

Для российских компаний значительно изменилась мотивация заниматься ESG-повесткой. Если в начале 2022 года около 70 % респондентов называли «растущие требования инвесторов» ключевой причиной, то в 2023 году главным драйвером в России стал регулятор^[7]. Просто забыть о ESG-повестке не получилось бы ни у кого хотя бы из-за требований российского законодательства. Но иностранные инвесторы играли очень важную роль в продвижении ценностей устойчивого развития в России на корпоративном и государственном уровнях, а после 2022 года их влияние существенно ослабло.

В этих условиях те, кто и раньше считал тему устойчивого развития «не очень понятной и точно не жизненно необходимой», на время отошли от нее. Конкретные причины могли быть разными. Кто-то изначально планировал использовать «новое модное увлечение» для проведения IPO (первичного публичного размещения акций) и привлечения западных инвесторов, что теперь стало очень затруднительным. Другие решили просто переждать бурное время.

Мы видим, что исчезают компании, которые занимались ESG-тематикой исключительно для пиара или из-за следования общей моде, а кто-то даже не брезговал гринвошингом^[8]. И в конце концов останутся те, кто понимает, в чем польза от тематики ESG и устойчивого развития, кто встраивает эти ценности в корпоративную ДНК. Поэтому изменения 2022–2023 годов в некотором смысле полезны для российского рынка^[9].

Ирина Бахтина, с июля 2021-го по декабрь 2023 года директор по устойчивому развитию, РУСАЛ

Скептиков объединяет то, что они замкнулись на локальном рынке и текущих задачах. К счастью, большинство российских компаний решили не отказываться от ESG-практик^[10], хотя и внесли в них поправки из-за изменившихся условий. Прагматики намерены и дальше работать с зарубежными организациями, а ESG-повестка активно развивается по всему миру, в том числе в странах Азиатско-Тихоокеанского региона^[11]. Иными словами, стратегически для них все осталось по-прежнему.

На форумах и семинарах мы часто наблюдаем дискуссии скептиков и прагматиков на тему ESG в сегодняшних условиях.

— Зачем продолжать заниматься зеленой энергетикой или логистикой, когда западные рынки все равно закрыты? — недоумевают первые. — И зачем вообще делать что-то сверх того, что требует от нас государство?

— Но российское законодательство развивается в том же направлении, — объясняют вторые. — Если мы сегодня строим новый цех, то должны учитывать будущие требования к производству. Иначе инвестиции будут напрасными. И как вы собираетесь торговать с Азией, если там те же требования в области ESG?

Типичный представитель компании-скептика обычно аргументирует свою позицию непредсказуемостью будущего.

— Как можно планировать работу, когда все постоянно меняется? — возмущается скептик. — Мы закупали «углеродные единицы», а теперь нам говорят, что этого мало. Все рапортуют об успехах в производстве чистой энергии, а мировое потребление газа и нефти только растет. Все это мало похоже на искреннюю заботу о планете!

На первый взгляд, многие упреки скептика справедливы. Но неправ он в самом главном — в отношении к ESG-повестке как к чему-то стороннему, навязанному внешними силами, очередной помехе «нормальному бизнесу». Скептик даже может открыто называть устойчивое развитие изначально вредным для экономики изобретением неких глобальных сил. Трудно сказать, что здесь первично: нежелание меняться или подлинная вера в теорию заговора. В любом случае скептик относится к ESG как к обременению, без которого лично ему будет лучше. А что касается проблем охраны окружающей среды, «так на наш век хватит, да и некоторые ученые сомневаются в необратимом изменении климата».

В отличие от скептиков, компании-прагматики успели «распробовать» ESG как инструмент повышения эффективности. Типичный представитель такой организации своими глазами увидел, как улучшается бизнес благодаря ESG-трансформации. Он понимает, что эта якобы навязанная концепция полезна ему.

— Меняется не только внешний мир, но и наша страна. Молодое поколение действительно заботится об экологической ситуации, стремится реализовать себя, хочет гордиться своей работой, — объясняет прагматик. — Компаниям тоже нужно меняться. Уже не получится откупиться от государства «углеродными единицами», а от персонала — небольшим повышением зарплаты. Придется все делать на совесть: сокращать выбросы, развивать социальные проекты, вовлекать сотрудников. Иначе компания просто не выживет в новом мире.

С точки зрения прагматика, все текущие изменения относятся к тактике, а стратегия не изменилась. Да, европейские власти на время возобновили использование угольных электростанций, но одновременно они же приняли решение об ужесточении норм выбросов парниковых газов к 2030 году. Причем в более жестких условиях будут работать именно европейские компании и их партнеры. О какой же недобросовестной конкуренции может идти речь?

И скептик, и прагматик искренне заботятся о своих компаниях, но это топ-менеджеры, которые по-разному смотрят на мир. Скептик оценивает прежде всего ближайшую перспективу, риски потерь и старается обойтись минимальными изменениями существующей схемы работы. Раньше для него главным основанием заниматься ESG были жесткие требования иностранных партнеров, теперь — более мягкие национальных регуляторов. Но в обоих случаях для него это внешние силы, которые только мешают нормальной работе.

Формально прагматик находится в той же ситуации, но оценивает среднюю и дальнюю перспективу — этим и отличается его подход. Международные и российские ESG-драйверы для него не только источник ограничений, но и создатели новых правил игры, открывающие дополнительные возможности. Прагматик не боится перемен и стремится извлечь из них пользу: внедрять в компании передовые технологии, вовлекать персонал, заходить на перспективные рынки. Он не тратит силы на противодействие мифическим глобальным заговорщикам, а действует сообразно обстановке.

— Если мы поставляем товар на восточный рынок, то должны анализировать, какие там ожидания сегодня и будут завтра. Клиенты хотят все более низкоуглеродную продукцию — и будут хотеть, потому что устойчивое развитие — глобальный тренд, — объясняет прагматик. — Значит, нужны решения, например, для работы с водородом и углекислым газом: оборудование для перекачки, трубы, хранилища. Это растущие рынки, где можно зарабатывать.

Традиционные активно растущие зеленые технологии, такие как ВИЭ или электротранспорт, уже быстро растут в АТР, прежде всего в Китае. Южная Корея занимает десятое место по объему рынка электромобилей, большие надежды возлагаются на Индию — по прогнозам, к 2030 году она займет тут четвертое место. Значимый рост ожидается и для технологий улавливания и хранения углерода, особенно высоким будет спрос в странах Юго-Восточной Азии, которые не могут позволить себе быстрый отказ от «грязной» электроэнергии^[12].

Прагматики исходят из того, что глобальные экологические, социальные или политические проблемы разрушают внешнюю среду бизнеса. Неважно, насколько вы успешны в очередном годовом отчете, если расплатой за это станут невыносимые условия жизни.

— Бизнес работает не в вакууме, а на одной планете, в одном обществе, — объясняет типичный руководитель компании-прагматика. — Например, Всемирный банк прогнозирует^[13] к 2050 году огромную экологическую миграцию — 216 млн человек, и этот процесс уже идет. Для сравнения, последний миграционный кризис из-за событий на Ближнем Востоке оценивают в 2,5 млн. Это будет катастрофой и для государств, и для бизнеса. Разве это и не наша проблема тоже?

Более дальновидные компании не только учитывают внешние требования и тренды в области ESG, но и сами стараются делать все возможное для достижения целей устойчивого развития. Их корпоративные документы обычно ставят более жесткие ограничения по ESG-показателям, чем рамки законодательства или инвесторов.

— Идея Парижского соглашения состояла в том, чтобы не допустить повышения среднегодовой температуры более чем на полтора градуса к 2100 году, — говорит прагматик. — А мы достигнем этого рубежа к 2035-му, на 65 лет раньше. Это говорит о быстро нарастающих тяжелых последствиях, что необходимо учитывать в стратегических планах бизнеса.

События 2022 года мало повлияли на отношение многих российских компаний-прагматиков к ESG-повестке, потому что они уже интегрировали принципы устойчивого развития в свою корпоративную культуру, «изменили свою ДНК». Отметим, что немалая их часть была прочно связана с иностранными партнерами или имела западные материнские компании, из-за чего в 2022–2023 годах им приходилось делать сложный стратегический выбор, вплоть до ухода из России. Но те, кто остался, по-прежнему вдохновляют коллег своим примером и стимулируют их к ESG-трансформации.

По мере развития компании ESG становится гарантом дальнейшего роста и соответствия современным требованиям — ни один крупный международный партнер, биржа или банк не станет сотрудничать с компанией, у которой нет зеленых практик. Устойчивое развитие — это не только элемент стратегии, но и путь ведения бизнеса в современном мире^[14].

Дарья Гончарова, директор по устойчивому развитию, «Полиметалл»

В каком-то смысле такие компании уже живут в будущем, в другом обществе. Они стараются учитывать интересы не только акционеров, но и потребителей, партнеров, сотрудников. Их подход к бизнесу можно назвать «здоровым образом жизни»: они стараются прилагать усилия сегодня, чтобы жить дольше и обеспечить лучшее во всех смыслах будущее. Причем зачастую это общая позиция — ее разделяют и сотрудники, и владельцы, и руководители.

Сегодня лидеры в области устойчивого развития все чаще относят себя к «борцам» — людям, которые считают, что мир меняется в худшую сторону, но у них есть возможность изменить его, в том числе делая организацию гибче, улучшая ее ключевые показатели и обеспечивая ей долгосрочные конкурентные преимущества. Лидеры нового типа не стремятся добиться экономической эффективности любой ценой. Они видят свою задачу в привнесении большего смысла в деятельность бизнеса, не жертвуя ее финансовыми показателями, а балансируя и создавая долгосрочную ценность деятельности предприятия для всех^[15].

Скептик относится к ESG как к вынужденным тратам, своеобразному налогу внешним лоббистам, а прагматик — как к возвратным инвестициям. Заметим, что на ESG-мероприятиях их дискуссии чаще всего заканчиваются конструктивно: скептики заражаются энтузиазмом прагматиков, особенно после конкретных примеров из практики.

При всем пугающем масштабе кризисов 2020–2022 годов сложно придумать сценарий отмены или существенного отката ESG-повестки и в мире, и в России. Цели устойчивого развития ООН по-прежнему актуальны, причем времени на их достижение остается все меньше. ESG-отчетность постепенно стандартизируется и превращается в обязательную на международных рынках. А правительства, центральные банки и крупнейшие инвестиционные фонды прямо заявляют о неизменности курса. Проще говоря, стратегически не изменилось ничего.

Интерес к теме устойчивого развития точно никуда не уйдет — я бы сравнил это с финансовой отчетностью. То, как формировались такие стандарты, как US GAAP, IFRS, РСБУ, очень похоже на то, как сейчас формируются нефинансовая отчетность и аудит. Это просто станет своего рода гигиеной: те компании, которые этим не занимаются, не будут интересны инвесторам. Следование ESG-принципам станет частью ДНК любой нормальной компании, которая хочет, чтобы ее продукты покупали, хочет иметь инвестиционную привлекательность^[16].

Дмитрий Коломыцын, директор по корпоративным финансам и связям с инвесторами «Группы НЛМК»

Примечания

4

E-аспект относится к заботе об окружающей среде в целом (Environment), включая проблему изменения климата и ее последствия для человечества, а не только экологии. Но в русском языке пока не закрепился термин, который бы полностью соответствовал Environment, поэтому нередко используют наиболее близкий — «экологический аспект».

5

The Global Risks Report 2019. 14th Edition. URL: www3.weforum.org/docs/WEF_Global_Risks_Report_2019.pdf.

6

Доклад Всемирной комиссии по вопросам окружающей среды и развития ООН, 1987 год, стр. 125. URL: https://www.un.org/ru/ga/pdf/brundtland.pdf.

7

«Корпоративное управление и ESG-трансформация российских компаний», Центр устойчивого развития Школы управления «Сколково», 2023. URL: https://sk.skolkovo.ru/storage/file_storage/ce3ed02f-e360-4725-aabc-3ee3adc688de/SKOLKVO&SC_report_Corporate-Governance-and-ESG-Transformation_2022.pdf?_gl=1*1kuldf9*_ga*MjcyMDI4NzQyLjE3Mjk0MjgzMDM.*_ga_ZV5KMBPMNL*MTcyOTQyODMwMy4xLjAuMTcyOTQyODMwNC41OS4wLjA.

8

Гринвошинг (англ. Greenwashing) — недобросовестная практика, которая заставляет общественность полагать, что компания или иной субъект делает для защиты окружающей среды больше, чем это есть на самом деле.

9

«Корпоративное управление и ESG-трансформация российских компаний», Центр устойчивого развития Школы управления «Сколково», 2023.

10

Новый ESG-курс: иллюзия или реальность, Б1, ноябрь 2022 г. URL: https://b1.ru/b1-esg-survey-2022/.

11

От ворот — восточный поворот. Что сулит России ESG в странах Азиатско-Тихоокеанского региона // Коммерсант. Регенерация. Приложение № 106 от 17 июня 2022 года. URL: https://www.kommersant.ru/doc/5413077.

12

От ворот — восточный поворот. Что сулит России ESG в странах Азиатско-Тихоокеанского региона // Коммерсант. Регенерация. Приложение № 106 от 17 июня 2022 года. URL: https://www.kommersant.ru/doc/5413077.

13

«Бедные будут штурмовать границы»: чем климатическая миграция грозит России и миру // Forbes. URL: https://www.forbes.ru/society/440331-bednye-budut-sturmovat-granicy-cem-klimaticeskaa-migracia-grozit-rossii-i-miru.

14

«Корпоративное управление и ESG-трансформация российских компаний», Центр устойчивого развития Школы управления «Сколково», 2023.

15

Лидерство здорового человека // Коммерсант. Регенерация. Приложение № 106 от 16 июня 2023 года. URL: kommersant.ru/doc/6041239.

16

«Корпоративное управление и ESG-трансформация российских компаний», Центр устойчивого развития Школы управления «Сколково», 2023.