Слезы ангелов

А. Норди, 2023

В мире будущего благодаря достижениям биохакинга люди живут бесконечно долго и ничем не болеют, но расплатой за идеальное здоровье становится полная потеря чувств. Теперь эмоции – главная ценность, и чтобы их получить, состоятельные люди нанимают сенсоров – искусственно выведенных клонов с повышенной чувствительностью. В огромном и порочном Трокар-Сити серийный убийца похищает, а затем жестоко убивает девушек-сенсоров. По его следу идет Картер – агент Бюро Порядка и Контроля, помочь которому может только Джой – сенсор, по таинственной причине способная чувствовать убийцу.

Глава 3. Негодование

Когда Шимари скрылся внутри заброшенной высотки, Картер выскочил из машины и, перебежав дорогу, оказался у дверей дома. Он прошел внутрь: взгляд провалился в полумрак (выбитые окна вестибюля были заколочены досками), а в нос ударил стойкий запах мочи и гниющего мусора.

Здесь же, на первом этаже, находились ренегаты, чему Картер совсем не удивился: за время работы в Отделе по борьбе с энхансерами он повидал множество притонов, и этот заброшенный дом ничем особым от них не отличался.

Сбитые в кучки по три-четыре человека, ренегаты в грязных, заношенных одеждах, напоминавших скорее истлевшее тряпье, сидели или лежали на полу и по углам вестибюля, уставившись в пространство мутными стеклянным взглядами. Находясь под действием дешевых, синтезированных кустарным образом энхансеров, сейчас они видели перед собой не грязный вонючий вестибюль заброшенного дома, и тем более не вошедшего внутрь агента БПК, а далекие фантастические миры.

Картер оглядел ренегатов, но не увидел среди них Шимари. Скрыться отсюда он мог только по лестнице (лифты в этой дыре давно не работали) или же по коридору, который вел к квартирам первого этажа.

— Куда пошел высокий тип с лысой головой? — спросил Картер у торчка в углу — молодого парня с длинными засаленными волосами, взгляд которого показался ему чуть более осмысленным, чем у других.

Ренегату потребовалось несколько секунд, чтобы понять вопрос Картера, после чего, вылупив на него затуманенные глаза, он мотнул головой в сторону лестницы.

— Спасибо. — Картер кинул ему визитку центра помощи ренегатам: конечно, он сомневался, что торчок обратиться к специалистам, но чем черт не шутит. В практике Картера бывали редкие случаи, когда по его наводке ренегаты, в которых еще теплились остатки человеческого, приходили в центры помощи.

Картер поднимался по грязным, заплеванным ступеням, преодолевая пролет за пролетом. Сверху доносился громкий топот шагов: такой убийственный грохот могла издавать только излюбленная обувь Шимари — массивные ботинки на увесистой подошве.

Восьмой этаж, девятый, десятый…

Продолжая подъем по лестнице, Картер маневрировал между ренегатами, которые лежали или сидели на ступенях. Рядом с некоторыми из них валялись инъекторы с пустыми пластиковыми ампулами, в которых дилеры продавали энхансеры.

Вдруг один из ренегатов схватил Картера за руку.

— Куда прешь? — прорычал он.

Свет из разбитого окна упал на распухшее, перекошенное от злости лицо с налитыми кровью глазами. Судя по всему, ренегат только недавно подсел на энхансеры, а потому в его поджаренных мозгах сохранилось не только сознание, но и бурлила едва сдерживаемая агрессия, готовая прорваться наружу в любой момент. Подобные вспышки ярости были отличительной чертой большинства ренегатов.

Картер знал, как вести себя с такими ублюдками. А еще он понял, что уже несколько секунд не слышал топота, который издавали ботинки Шимари.

Он сунул дуло пистолета ренегату под нос и, приблизив лицо к его свирепой морде (ноздрей коснулось несвежее дыхание изо рта), тихо процедил:

— Мне нужен Шимари. По тебе вижу: ты в курсе, кто он такой. — Заметив огонек понимания в злых глазах, Картер продолжил: — Он пошел дальше по лестнице или на десятый этаж?

— Там ищи. — Ренегат скосил взгляд на коридор, по сторонам которого протянулись двери в квартиры: многие из них были выломаны.

Картер на мгновение замешкался, размышляя о том, нужно ли оставить этому уроду визитку центра помощи ренегатов, но передумал: по своему опыту он знал, что агрессивным отморозкам уже точно ничем не поможешь. Дальше их ждало прозябание по обоссанным углам притонов — или же пуля агента БПК, если ренегат продолжал вести себя агрессивно.

Причиной всему были чертовы энхансеры.

Продвигаясь по узкому коридору десятого этажа (здесь тоже кучковались ренегаты, а откуда-то издалека доносились приглушенные звуки рэпа), Картер думал о том, как энхансеры грубо нарушили хрупкий баланс, сложившийся в мире, в котором после Эпохи Пандемий приходилось уживаться имморталам, простым смертным и клонам-сенсорам.

Имморталы обеспечили себе долгую жизнь, расплатой за которую стало полное отсутствие чувств. Но даже тех эмоций, которые доставляли им сенсоры, имморталам не хватало: они хотели, чтобы ощущения были еще ярче, острее и насыщеннее.

И тогда появились энхансеры — искусственно синтезированные психоактивные вещества, усиливающие любые эмоции. Прежде всего среди имморталов пользовалось спросом приумножение радости, умиротворения, счастья — и любых других позитивных эмоций, без которых бесконечно долгая жизнь казалась невыносимой мукой.

Общество готово было закрывать глаза на использование энхансеров, если бы не одно «но»: вскоре выяснилось, что эти вещества стали активно использовать не только имморталы, но и простые смертные, не принимавшие Терапию.

Смертных можно было понять: нелегко жить в мире, где вечная жизнь доступна лишь тем, у кого есть достаточно денег. Терапия не покрывалась страховкой и стоила целое состояние — не каждый мог себе ее позволить. Таким людям не оставалось ничего другого, как влачить нищенское существование, болеть и стариться, наблюдая за тем, как богачи продолжают жить дальше, полные энергии и здоровья.

Впрочем, были и те немногие, кто осознанно отказывался от Терапии, даже если мог ее купить…

Простые смертные, лишенные возможности принимать Терапию, находили выход из мрачной, безрадостной реальности в употреблении энхансеров. Но если прием веществ лишь только усиливал доставленные эмоции у имморталов, то в случае простых смертных энхансеры доводили ощущения до максимального предела, выкручивая их на полную катушку.

Смертные мгновенно подсаживались на энхансеры: одной дозы в прозрачном пластиковом флаконе, введенной в вену с помощью инъектора, было достаточно для того, чтобы человек уже никогда не вернулся к прежней жизни. Энхансеры превращали его в ренегата — опасного для общества агрессивного психопата, нападавшего на обычных людей, сенсоров и, что куда более важно, на имморталов.

Картер не сомневался, что единственная причина, по которой в конечном итоге было принято решение запретить распространение энхансеров, заключалась именно в том, что ренегаты убивали имморталов ради очередной дозы вещества.

Да, имморталы не умирали от болезней или старости, но их по-прежнему можно было зарезать ножом или задушить голыми руками. Согласно статистике, именно так чаще всего ренегаты поступали со своими жертвами.

Как правило, агрессивное поведение под действием энхансеров длилось недолго: уже спустя пару месяцев с момента употребления первой дозы ренегаты постепенно превращались в апатичных, подавленных… существ.

Картер не мог подобрать другого слова для того людского отребья, что валялось сейчас перед ним в коридоре десятого этажа.

Продвигаясь все дальше, он услышал, как музыка, доносившаяся из квартиры в конце коридора, сменилась на знакомую песню — мозгодробительную, но при этом ритмичную и въедливую. Типичный рэп, синтезированный искусственным интеллектом. Нейросети постоянно штамповали такие поделки на угоду публике, но Картер узнал именно эту песню: Шимари обожал ее слушать, когда агент БПК, работая под прикрытием, зависал с ним в подпольном клубе «Диссекция», популярном среди биохакеров.

— Привычки не меняются, — ухмыльнулся Картер, доставая пистолет из наплечной кобуры, спрятанной под курткой.

Распахнув приоткрытую дверь, он проник в квартиру: по ушам ударили пронзительные звуки музыки. Картер отметил ободранные стены, замусоренный пол, вонь из ванной комнаты. Впрочем, ничего удивительного: Картер не сомневался, что все квартиры в этом доме выглядели точно так же, если не хуже.

Он пересек прихожую и оказался в комнате, в которой столпилось, на первый взгляд, человек десять, а может и больше. Судя по их бодрому, взвинченному виду — ренегаты, только недавно подсевшие на энхансеры. Некоторые из них лежали или сидели на старых продавленных диванах, другие же кучковались по углам, слушая музыку, гремевшую из больших портативных колонок на полу. Появления Картера, кажется, никто особо не заметил.

Шимари стоял ближе всех к колонкам. Смеясь, он разговаривал с одним из торчков, то и дело дергая головой в такт любимой песни.

— Шимари! — перекрикивая музыку, окликнул Картер.

Взгляды собравшихся устремились на агента БПК. Когда ренегаты, оценив его внешний вид, считали в нем чужого, их воспаленные глаза вспыхнули огоньками гнева. Один из торчков выключил колонки, и в комнате резко наступила тишина.

Картер понимал: ренегаты готовы в любой момент на него накинуться. Он обвел пистолетом торчков, а второй рукой достал из кармана куртки жетон и, подняв его над головой, продемонстрировал ренегатам.

— Агент Картер, Бюро Порядка и Контроля. Подкрепление уже снаружи, — он блефовал. — Если хоть один из вас дернется с места, я буду стрелять на поражение. — Картер посмотрел на старого знакомого и сказал тихим, нарочито спокойным голосом. — Шимари, мне нужен только ты. Остальные могут уйти.

Шимари картинно закатил глаза — и, резко сорвавшись с места, бросился в окно. Выбив стекло (странно, что в этой квартире оно еще было целым), Шимари выпал из комнаты.

Картер кинулся к окну, но путь перегородил ренегат с перекошенным от ярости лицом: оскаленные зубы, налитые кровью глаза, пена изо рта. Он попытался схватить своей клешней Картера, но тот со всей дури врезал торчку прикладом пистолета по челюсти, а второй рукой вмазал под дых — так грубо и мощно, что ублюдок с глухим всхлипом согнулся пополам. Удар локтем по затылку завершил короткий бой.

— Есть еще желающие? — резко обернувшись, Картер обвел пистолетом надвигавшихся на него ренегатов.

Вылупив на него бешеные глаза, они на мгновение замерли. Картеру хватило короткой паузы, чтобы выглянуть в разбитое окно: как он и думал, сбоку от него располагалась пожарная лестница. Внизу никого не было, и Картер посмотрел наверх, успев в последний момент заметить, как в окне на два этажа выше скрылся Шимари.

Вскочив на подоконник, Картер выбрался в окно, стараясь не пораниться об осколки стекла. Не обращая внимания на дождь, он перебрался на пожарную лестницу и, ловко вскарабкавшись по мокрым перекладинам, оказался рядом с окном на двенадцатом этаже. Стекло здесь давно было выбито, поэтому Картер без особых трудностей вначале залез на подоконник, а затем спрыгнул в комнату.

Обстановка его не удивила: обшарпанные, изрисованные граффити стены, заваленный мусором пол в пятнах грязи, полное отсутствие мебели. Квартира давно была заброшена и не обитаема.

Посреди нее стоял Шимари.

Выразительно вскинув руки, он столь же экспрессивно воскликнул:

— Картер, когда же ты оставишь меня в покое?! Мне пришлось изобразить побег, чтобы эти придурки ничего не заподозрили! — Он демонстративно показал Картеру ладонь со свежими ссадинами. — И я порезал руку! Ты хоть представляешь, во сколько мне обошлась эта кожа?!

Картер подошел ближе, убирая пистолет в кобуру.

— Ничего, заживет. — Он даже не глянул на порезы. — Шимари, все было бы гораздо проще, если бы ты от меня не скрывался. Я не смог найти тебя в обычных местах.

Шимари расплылся в широкой улыбке: татуированные, накаченные бог знает чем губы обнажили ровные ряды серебряных зубов.

— Ты не смог найти меня в обычных местах, потому что я перестал в них тусоваться. — Он подмигнул Картеру. — Как мы и договаривались, я больше не продаю энхансеры.

— Ну-ну, конечно, — ухмыльнулся Картер. — И в эту дыру ты пришел просто пообщаться со своими милыми друзьями, а не для того, чтобы толкнуть им дурь?

— Можешь меня обыскать.

Шимари развел длинными руками: полы черного пальто распахнулись, демонстрируя голый худосочный торс со множеством хаотично имплантированных под кожу шариков из нанопластика, медленно высвобождавших в кровь гормоны, противовирусные средства и прочие фармакологические субстанции, — последний писк моды среди биохакеров. Похожие шары, но только металлические, были имплантированы у Шимари под кожу голого черепа — и наверняка в другие места. Впрочем, «другие места» были спрятаны под узкими кожаными штанами, впритык сидевшими на худых ногах, которые напоминали скорее ветки дерева, чем конечности человека. Вычурный образ Шимари завершали высокие ботинки на массивной подошве, украшенные острыми стальными шипами.

— Я догадываюсь, куда ты мог засунуть себе ампулы с дурью, но проверять там не буду, даже не надейся, — осклабился Картер.

— Не взял с собой перчатки? — Шимари рассмеялся: во рту мелькнул разрезанный посередине язык. — Могу тебе одолжить.

— Завязывай со своими приколами.

Картер демонстративно нахмурился: по правде говоря, его забавляло общаться с этим чудаковатым дилером, но порой шуточки Шимари заходили слишком далеко, к тому же не стоило заводить чрезмерно близких отношений с человеком, который зарабатывал на жизнь торговлей энхансерами.

Полгода назад, когда состоялась их последняя встреча, Картер чуть не всадил пулю в голову Шимари. Тот со слезами на глазах обещал, что больше не будет продавать дурь, и умолял пощадить его — в обмен на то, что станет информатором Картера. С тех пор Шимари полностью исчез с радаров, затаился на дне, пока Картер не нашел его в этой дыре.

— За тобой должок, — сказал Картер, когда Шимари с обиженным видом запахнул пальто. — Мне нужна информация.

— О чем? — Шимари напрягся. — Что тебя интересует?

Выдержав короткую паузу, Картер сказал, глядя в раскосые глаза Шимари с ярко-розовыми радужками и змеиными зрачками:

— Слезы ангелов.

* * *

Джой едва успела шагнуть в смежную комнату, как вдруг сзади на нее набросился охранник. Одной рукой он грубо схватил ее за шею, а второй — приставил пистолет к виску.

— Ульрих, отпусти девушку, — бесцветным голосом, лишенным каких-либо эмоций, приказал Рутгер Крауз. — Она ведь сенсорка генерации QX-11.03 — абсолютно безобидная.

Одетый в пошитый на заказ костюм из дорогой ткани, самый старый иммортал в мире стоял посреди комнаты рядом с креслом-эмолайзером, с помощью которого в его нейромодуль должны были загрузиться эмоции, доставленные для него Джой.

Если бы они ему понравились.

Недовольно фыркнув, Ульрих убрал пистолет и отпустил вторую руку с шеи Джой. Она глубоко вздохнула, испуганно прижавшись к стене: захват, который применил охранник, напомнил о том, как в кошмарных снах ее душил неизвестный преследователь.

— Ты можешь идти, — обратился к охраннику Крауз и, поймав его озадаченный взгляд, добавил все тем же бесстрастным голосом: — За меня не беспокойся. В случае чего я тебя вызову.

Когда Ульрих закрыл за собой дверь, миллиардер перевел стеклянный взгляд на Джой.

— Раз уж вы столь бесцеремонно ворвались в комнату, то я предлагаю нам побеседовать. Вы наверняка хотите узнать, почему я отказался заплатить вам за выполненный заказ.

Рутгер Крауз улыбнулся, но его улыбка выглядела неестественной, как и у всех имморталов. Они наивно полагали, что поэтапное сокращение лицевых мышцы, растяжение губ и демонстрация зубов может сойти за улыбку, но простых смертных и клонов-сенсоров было не обмануть: они мгновенно считывали фальшь в жалких потугах имморталов казаться вежливыми.

— Будьте добры. — Джой едва сдерживала ярость и не стала улыбаться в ответ. — Мне правда интересно.

Крауз сделал жест рукой, приглашая пройти дальше в комнату. Только сейчас, немного успокоившись, Джой смогла оценить интерьер: в отличие от стильной, но скромно обставленной комнаты, где проходила выгрузка эмоций из нейромодулей сенсоров, помещение, в котором находился Рутгер Крауз, поражало шикарным убранством. Мягкий ковер на полу, кожаные диваны, стол с выпивкой и закусками. Огромные панорамные окна были переведены в режим блэкаут: полумрак, царивший в помещении, рассеивали своим мягким сиянием светильники на потолке. На стене напротив кожаных диванов висел огромный экран медиавизора: Джой знала, что имморталы предпочитали заранее просмотреть запись из нейромодулей сенсоров, чтобы оценить качество выполненного заказа.

Подойдя ближе к Рутгеру Краузу, Джой смогла воочию убедиться, что пятилетний курс Регенерации действительно сотворил чудеса с самым старым имморталом в мире: он выглядел под шестьдесят, хотя его истинный возраст составлял безумные сто семьдесят восемь лет — число, казавшееся Джой абсолютно нереальным. Прожитые годы выдавал только взгляд — блеклый, безжизненный и равнодушный.

Взгляд мертвеца.

— Садитесь. — Крауз указал рукой на диван, а затем отошел к столу с напитками.

Джой устроилась на диване: тело буквально растворилось в его удивительной мягкости. Рутгер Крауз уже стоял рядом, протягивая Джой хрустальный стакан с напитком. Внутри плескалась жидкость янтарного цвета — судя по запаху, что-то алкогольное.

— Виски пятидесятилетней выдержки.

— Младше, чем вы? — Джой усмехнулась.

Ирония заключалась в том, что Рутгер Крауз угощал ее дорогущим напитком, вкус которого он не мог оценить. Вернее, рецепторы его языка передавали сигналы, но мозг никак их не интерпретировал: вместо наслаждения — или, наоборот, отвращения — от выпитого напитка Рутгер Крауз, как и другие имморталы, чувствовал… пустоту.

Скорее всего, ощущения при употреблении виски пятидесятилетней выдержки Рутгеру Краузу доставлял его личный сенсор — парень с невзрачной внешностью, которого Джой видела в ролике на Трубе. Интересно, где он сейчас?

— Я пришла сюда не для того, чтобы распивать напитки вместе с заказчиком, — сказала Джой, когда пауза затянулась, и Крауз никак не отреагировал на ее колкость: впрочем, чего она хотела от иммортала? — Я по-прежнему жду объяснений, почему вы отказались заплатить за эмоции.

Пожав плечами, Крауз устроился на другом конце дивана, оставив между собой и Джой расстояние больше метра, словно она была прокаженной. Он пригубил виски.

— Я хотел угостить вас с другой целью. — Взглянув на Джой тусклыми глазами, он замолчал, но, заметив растерянность на ее лице, спокойно продолжил: — Вам наверняка захочется выпить, когда вы увидите запись, выгруженную из вашего нейромодуля.

По спине у Джой пробежал неприятный холодок, а ладони вспотели.

К чему клонит этот старый козел?

Он явно собирался обвинить ее в некачественно выполненной работы, и в таком случае, решила Джой, лучшей защитой будет нападение.

— Признаться, я немного удивлена, что заказ на эмоции, которые получает сенсорка QX-11.03 во время секса, поступил от мужчины, — она улыбнулась уголком губ. — Я ожидала увидеть в этой комнате женщину.

Издевка Джой абсолютно не смутила Крауза — да и не могла смутить, ведь «смущение» тоже было эмоцией, недоступной имморталу. Впрочем, Джой не ставила перед собой цели вывести Крауза на чувства — это было невозможно в принципе. Ей просто хотелось, чтобы он знал: иногда сенсорки QX-11.03, если их разозлить, могут быть не только пай-девочками, но и острыми на язык стервами.

— Вам, клонам-сенсорам, никогда не понять, что значит жизнь без эмоций. — Крауз сделал еще один глоток виски, изучая взглядом Джой. — Я начал принимать Терапию сто лет назад, и за долгие годы попросту забыл, как это — чувствовать. Радоваться, когда рождается сын. Злиться, когда срывается выгодный контракт. Горевать, когда обезумевший ренегат убивает твою сестру. Для меня все эти эмоции — просто слова. Они описывают чувства, которые я должен испытывать в определенных ситуациях.

— Но вы их не испытываете. — Джой покачала головой. — К чему эта лекция, господин Крауз? Вы ждете от меня жалости?

— Я просто хочу, чтобы вы простили мою слабость. — Он вновь растянул губы, обнажив белоснежные зубы: как и в прошлый раз, улыбка получилась неестественной и оттого жуткой. — За долгое время Терапии я перепробовал множество эмоций, которые по моему заказу доставляли сенсоры. Ко многим чувствам я привык, и они уже не производили на меня какого-то особого впечатления. По правде говоря, они приелись, стали блеклыми, и даже энхансеры не помогали. Но перед тем, как пять лет назад я начал курс Регенерации, мне посчастливилось попробовать эмоции, которые испытывает сенсорка QX-11.03 во время секса. Как известно, вы славитесь своей особой чувствительностью.

— Клоны моей генерации были созданы и натренированы для доставки деликатных эмоций. — Кулаки Джой сжались, и ей пришлось сделать вдох, чтобы успокоиться. — Если сенсорка QX-11.03 соглашается на секс за деньги, то не от хорошей жизни.

Ни одна мышца не дрогнула на лице Крауза, когда он ответил:

— Я бы испытал жалость, услышав это, если бы мог испытывать жалость.

Джой отвела взгляд: ей было противно смотреть на зажравшегося иммортала.

— Вам так понравились эмоции во время секса сенсорки QX-11.03, что сразу же после окончания Регенерации вы решили повторить этот опыт?

Крауз кивнул:

— К сожалению, Аджилити — мой личный сенсор, — не способен доставить такие эмоции, поэтому мне вновь пришлось прибегнуть к анонимным поискам QX-11.03. — Иммортал поместил стакан с недопитым виски на столик перед диваном. — Признаться, дело это не простое: твои «сестры» крайне неохотно выполняют заказы на секс. Если бы я мог испытывать радость, то я бы обрадовался, когда ты приняла мой заказ. И если бы я мог испытывать разочарование, то я бы жутко расстроился, когда увидел запись из твоего нейромодуля.

Джой непроизвольно заерзала на диване. Она перевела взгляд на темный экран медиавизора. Крауз, словно прочитав ее мысли, приказал своему голосовому помощнику:

— Ганс, включи воспроизведение.

Миллиардер откинулся на диване, когда на экране появилась запись со зрительных рецепторов Джой. Динамики молчали, и Крауз пояснил:

— Думаю, мы обойдемся без звука.

Джой напряглась: на экране замелькали кадры ее вчерашней встречи с Астером. Вот он проводит ее в комнату, угощает вином, целует, раздевает, снимает свою футболку…

Резкая вспышка: изображение на экране сменилось. Джой сжалась от ужаса, когда увидела длинную темную дорогу среди заброшенных бетонных зданий.

Дорога из ее кошмарного сна.

Затем — снова кадры с Астером. Он приближает свое лицо к Джой, она лежит на кровати, его ладонь тянется к ее промежности…

Вспышка — смена кадра: Джой бежит по улице, за ней гонится преследователь.

— Дальше смотреть будем? — Рутгер Крауз перевел взгляд на Джой, и воспроизведение на медиавизоре автоматически встало на паузу. — Запись секса испорчена вкраплениями сторонних воспоминаний. Компьютерный анализ выявил, что в эти моменты вы испытывали повышенный уровень стресса. «Животный страх», как выразился ассистент. Сами понимаете, не такие эмоции мне были нужны.

Джой не знала, что ответить. Обхватив себя руками, она сидела на диване, глядя на застывшее на экране изображение человека, который бежал за ней по темной дороге среди заброшенных зданий.

— Вы по-прежнему будете настаивать на оплате такого заказа? — Как будто издалека донесся голос Рутгера Крауза.

— Нет. — Джой медленно встала с дивана, надеясь, что голова не закружится. — Вы правы: запись испорчена.

Миллиардер моргнул.

— Я не стану снижать вам баллы в рейтинге. Возможно, в будущем я еще воспользуюсь вашими услугами, если вам удастся справиться с этими… техническими неполадками, назовем их так.

Джой сглотнула вязкую слюну, и ей показалось, что этот звук прозвучал слишком громко в тишине комнаты.

— Прежде, чем я уйду, мне бы хотелось кое о чем попросить.

Крауз молча смотрел на нее равнодушным взглядом. Джой не могла ориентироваться на его мимику — вернее, на полное ее отсутствие, поэтому она не знала, как он отреагирует на ее просьбу.

— Мне нужна запись из моего нейромодуля.