Неизбежное зло

Абир Мукерджи, 2017

Второй роман из детективного цикла про капитана Уиндема и сержанта Несокрушима, расследующих преступления в Калькутте начала XX века. индия, 1920 год. Капитану Сэму Уиндему и сержанту банерджи по прозвищу Несокрушим предстоит расследовать убийство сына махараджи. Сэм Уиндем наносит официальный визит в королевство Самбалпур, где находятся алмазные рудники и прекрасный Дворец Солнца. Когда убивают старшего сына и наследника махараджи, Уиндем понимает, что крошечное королевство раздирают конфликты. Убитый принц Адир был непопулярен среди религиозных групп, в то время как его брат – теперь первый в очереди на трон – кажется ни на что не способным легкомысленным щеголем. Пытаясь разгадать тайну смерти принца, Уиндем и сержант Несокрушим оказываются в настоящей паутине, опутавшей владения махараджи. жены махараджи, его наложницы, евнухи, их охраняющие, министры, британские чиновники – где-то среди них скрывается убийца, и сыщики должны найти его прежде, чем он откроет охоту на них самих.

Три

— Как, черт побери, я должен, по-вашему, объяснять это вице-королю?! — рычал лорд Таггерт, стуча кулаком по столу. — Наследный принц суверенного государства застрелен среди бела дня в присутствии двух моих офицеров, которые не только не предотвратили покушение, но еще и позволили убийце безнаказанно сбежать! — Вены на левом виске комиссара полиции готовы были лопнуть. — Я бы отстранил вас обоих, не будь ситуация столь серьезна.

Мы с Несокрушимом сидели в просторном кабинете комиссара на третьем этаже полицейского управления на Лал-базаре. Я не сводил глаз с Таггерта, Несокрушим уставился на свои ботинки. В комнате было невыносимо жарко, отчасти из-за испепеляющих реплик шефа.

Он не так уж часто впадал в ярость, но сейчас я не стал бы его укорять за это. Мы с Несокрушимом работали вместе уже больше года, и, честно говоря, сегодня был точно не наш день. Несокрушим, наверное, все еще пребывал в состоянии шока, став свидетелем гибели своего друга. Что до меня, я ощущал симптомы вроде бы начинающегося гриппа, но точно знал, что это предвестники совсем другой болезни.

Упустив убийцу, я вернулся к Майдану, но «роллс-ройс» уже уехал. За исключением следов шин на асфальте и битого стекла, ничто не напоминало о случившемся здесь происшествии. Но я все же обшарил траву вдоль дороги и отыскал две гильзы. Сунув их в карман, подозвал такси и поспешил в больницу медицинского колледжа на Колледж-стрит. Это было ближайшее медицинское учреждение и лучшее в Калькутте. Несокрушим наверняка повез принца именно туда.

Когда я добрался до места, все уже было кончено. Врачи изо всех сил пытались спасти его жизнь, но сразу после выстрела было понятно, что у принца нет шансов. Оставалось только вернуться на Лал-базар и сообщить новость комиссару.

— Расскажите еще раз, как вы его упустили.

— Я гнался за ним от Чоуринги, — вздохнул я. — По каким-то задворкам до самой Дхарматолла. Я не мог стрелять, там была толпа народу. Уже в переулках я пальнул в него пару раз.

— И промахнулись?

Ответ на этот неудобный вопрос ему уже был известен.

— Да, сэр.

Таггерт посмотрел на меня скептически.

— Ради всего святого, Уиндем! — взорвался он. — Вы четыре года прослужили в армии. Ну уж стрелять-то вы должны были научиться!

Я мог бы напомнить, что половину этого срока я провел в военной разведке под его непосредственным началом. А большую часть оставшегося времени просидел в окопе, изо всех чертовых сил прячась от немецких снарядов, которые летели отовсюду. Правда заключалась в том, что за все четыре года я вряд ли в кого-то стрелял.

Таггерт постарался взять себя в руки.

— И что произошло потом?

— Он побежал дальше по Дхарматолла-стрит, и там я потерял его в религиозной процессии — тысячи людей тащили какую-то гигантскую штуковину.

— Джаггернаут, сэр, — вставил Несокрушим.

— Что? — переспросил Таггерт.

— Процессия, на которую наткнулся капитан Уиндем, сэр. Это Ратха-ятра — явление колесницы индуистского божества Джаганната. Каждый год тысячи преданных тянут его колесницу по улицам города. Некогда англичане перепутали имя божества с его колесницей. Отсюда и произошло английское слово «джаггернаут».

— Как он выглядел? — спросил Таггерт.

— Божественный Джаганнат? — смешался Несокрушим.

— Убийца, сержант, не божество.

— Тощий, среднего роста, кожа темная, — сказал я. — Бородатый, с длинными грязными патлами, на вид не мытыми несколько месяцев. И у него были странные знаки на лбу: две полоски белого пепла, соединяющиеся на переносице, и красная линия между ними.

— Это что-то означает, сержант? — спросил Таггерт. Комиссар, как и я, давно уяснил: когда дело касается национальных особенностей, лучше спросить кого-то из местных.

— Это религиозный знак, — объяснил Несокрушим. — Такие знаки часто наносят священнослужители.

— Думаете, нападавший как-то связан с той религиозной процессией?

— Вполне вероятно, сэр, — ответил Несокрушим. — Возможно, он неспроста ринулся прямо в толпу на Дхарматолла.

— Тогда, может быть, это покушение на религиозной почве? — предположил Таггерт. Казалось, ему стало легче. — Боже, надеюсь, что так. Все что угодно, лишь бы не политические мотивы.

— Хотя, с другой стороны, его наряд мог быть маскировкой, — предостерег я.

— Но с чего бы религиозному экстремисту убивать наследного принца Самбалпура? — размышлял Несокрушим. — Насколько я знал Адира, его трудно было назвать религиозным человеком.

— Вот это вам с капитаном и предстоит выяснить, — заявил Таггерт. — И не стоит недооценивать религиозный аспект. Вице-король предпочел бы услышать, что это нападение на почве религии и не имеет никакого отношения к его драгоценным переговорам. Самбалпур приведет с собой почти дюжину других туземных княжеств, и вице-король надеется, что это подтолкнет некоторых строптивых правителей среднего уровня подписать соглашение. — Комиссар снял очки, протер их носовым платком и водрузил обратно на нос. — Тем временем вы двое должны схватить убийцу и сделать это очень быстро. Меньше всего нам нужно, чтобы все эти махараджи и набобы сбежали из города под тем предлогом, что мы не в состоянии гарантировать их безопасность. Итак, если это все, джентльмены… — произнес он, вставая из-за стола.

— Есть кое-что еще, о чем вам следует знать, сэр, — произнес я.

— О чем мне надо знать, Сэм? — устало посмотрел он на меня.

— Принц получил несколько писем, которые, по-видимому, встревожили его. Именно поэтому он хотел сегодня встретиться с сержантом Банерджи.

Комиссар мгновенно помрачнел.

— Вы видели эти письма?

— Нет, сэр. Но принц сообщил нам, что эти письма лежат в его номере в «Гранд-отеле».

— Тогда стоит отправиться туда и забрать их, верно?

— Я собирался этим заняться сразу же после беседы с вами, сэр.

— Что еще вы намерены сделать, капитан?

— Допросить человека по имени Даве — адъютанта принца, дивана Самбалпура. Кажется, между ним и принцем имелась какая-то напряженность. И еще я хочу, чтобы составили и напечатали в завтрашних газетах портрет нападавшего. Если он все еще в городе, возможно, кто-нибудь сумеет его опознать.

Таггерт помолчал, затем решительно указал на дверь:

— Отлично. Так чего вы ждете?

* * *

В противоположном конце коридора находилась комната, откуда, по слухам, открывался лучший вид на город. Изначально там планировали устроить кабинет начальства, но по причине отличного освещения комнату отдали гражданскому художнику-криминалисту, служившему в полицейском департаменте, коротышке-шотландцу по имени Уилсон.

Я постучался и вошел в его владения: панорамное окно, стены увешаны карандашными набросками, большая часть — портреты, в основном мужчин и в основном туземцев. В центре комнаты за наклонным столом сидел Уилсон. Седеющий человек с задиристым характером терьера и страстью к пиву и Библии, истово отдающийся по воскресеньям последней, а прочие вечера посвящая первому. На самом деле именно сочетание этих страстей привело его в Калькутту. После пары-тройки кружек он с радостью поведает вам историю своей жизни — как в юности из честолюбия решил выпить в кабаке «Бон Аккорд» в Глазго строй кружек, поставленных в ряд от одного конца барной стойки до другого, и в результате попал в больницу. А в больнице обрел Бога, и Бог (полагаю, Всевышний так пошутил) велел ему отправляться миссионером в Калькутту, для чего он совершенно не годился, ибо его драчливый характер никак не сочетался с миссионерским духом. В итоге Уилсон расплевался с собратьями и каким-то образом заделался художником в Бенгальской полиции.

— Нечасто встретишь вас здесь, капитан Уиндем, — усмехнулся он, вставая. — И его верный сержант Банерджи! Какой приятный сюрприз. Пришли полюбоваться видом?

— Нам нужен хороший художник, — отозвался я. — Нет такого на примете?

— Угу, очень смешно. Ну, рассказывайте, чего вам надо.

— Нам нужно набросать портрет индийского парня, и очень срочно.

— Вам повезло. Индийские парни — мой конек. А что он натворил, кстати?

— Застрелил принца, — сказал Несокрушим.

— Ого, это серьезно, — важно кивнул Уилсон. — Итак, где ваш свидетель?

— Ты на них смотришь.

Художник недоуменно приподнял бровь, а потом расхохотался:

— Вы двое? Вы были рядом, когда грохнули большую шишку?

Я кивнул.

— И позволили стрелявшему смыться? Ничего себе, Уиндем, несколько беспечное поведение, нет? И что сказал по этому поводу Таггерт?

— Он отнесся философски.

— О да, держу пари, так оно и было. Уверен, он нашел для вас подходящие философские слова. Он, когда зол, бранится, как портовый грузчик.

— А ты откуда знаешь?

— Его кабинет дальше по коридору, дружище. Я слышу! И ты еще называешь себя детективом, парень? Удивляюсь, как он не отправил вас двоих в постовые, проверять лицензии у рикша-валла. Ладно, давайте уже описывайте своего мужика. Если вам двоим нечем заняться, то у меня полно дел.

Я начал описание — борода, пепельный след на лбу.

Уилсон по ходу дела мотал головой:

— То есть вас обвел вокруг пальца жрец? Отличное шоу, джентльмены. Жаль, меня там не было, с удовольствием бы поглядел.

— Этот человек был вооружен, — наставительно произнес Несокрушим.

— Ага, как и твой босс. — И Уилсон указал на меня черным от угля пальцем.

Не прекращая болтать, он набросал портрет, поправляя глаза или волосы согласно нашим подсказкам. Наконец, решив, что рисунок меня удовлетворяет, я констатировал:

— Неплохо.

— Тогда отошлю это в газеты, — сказал Уилсон.

— И в английские, и в бенгальские, — попросил я. — И проверь, не печатают ли в городе газеты из Ориссы.

Уилсон скривился:

— Я художник, помнишь? А вы, два клоуна, вроде бы пока детективы. Вот вы и узнавайте про газеты Ориссы. А я передам это обычным клиентам.

— Спасибо. — И я повернулся к двери.

— Удачи, Уиндем, — пожелал он на прощанье. — А вам, сержант Банерджи, и впрямь пора перестать якшаться с такими, как капитан. Жаль будет узнать, что талант вроде вас вынужден инспектировать гужевые повозки.

* * *

По пути от Лал-базара в «Гранд-отель» Несокрушим молчал, лицо его вытянулось, как бар в Бенгальском клубе. Впрочем, я тоже был не в настроении разговаривать. Неспособность предотвратить убийство, разумеется, не самая приятная тема для беседы.

— Вы хорошо знали принца? — выдержав паузу, все же спросил я.

— Неплохо, — ответил Несокрушим. — Он учился вместе с моим братом в Хэрроу, на несколько классов старше, чем я. А близко познакомились мы, когда оба оказались в Кембридже.

— Вы дружили?

— Не то чтобы, хотя в университете все индийцы в той или иной степени сблизились. Вместе безопаснее и все такое. Ади, может, и принц, но для английских студентов он был просто еще одним «цветным». Боюсь, те годы сильно повлияли на него.

— А вас, похоже, учеба в Англии не слишком ранила.

— Я отлично играл в крикет, — задумчиво проговорил Несокрушим. — Мальчишки не склонны обращать внимание на цвет кожи, если ты можешь запустить крученый мяч в игре против Итона.

— Не представляете, кто мог желать его смерти?

— Боюсь, что нет, сэр, — покачал головой сержант.

Наш автомобиль миновал украшенный колоннами фасад «Гранд-отеля» и остановился во дворе напротив главного входа. Лакей в тюрбане проворно подскочил и открыл дверь.

Мы прошли вдоль аллеи миниатюрных пальм и вступили в фешенебельный мраморный вестибюль, благоухающий цветущими франжипани и немножко лаком для мебели. В дальнем конце безупречно сияющего пространства за стойкой красного дерева распоряжался делами отеля облаченный в визитку усатый администратор из местных. Я показал ему удостоверение и спросил, где номер принца.

— Апартаменты Самбалпура, сэр. Третий этаж.

— А номер комнаты?

— Там нет номеров, сэр. Это апартаменты, сэр. Апартаменты Самбалпура. Они принадлежат княжеству Самбалпур.

Я не мог оценить выражение его лица, уж слишком высоко он задрал нос, но у меня сложилось впечатление, что он считает меня идиотом. Всегда ужасно раздражает, когда туземцы разговаривают с тобой свысока, но, вместо того чтобы огрызнуться, я прикусил язык, поблагодарил и протянул ему десятирупиевую купюру. С персоналом самых роскошных отелей города выгоднее быть в добрых отношениях. Никогда не знаешь, вдруг в один прекрасный день они снабдят тебя ценной информацией.

С Несокрушимом, следующим по пятам, я направился к лестнице, прикидывая, сколько может стоить бессрочная аренда апартаментов в «Гранд-отеле».

* * *

Двери отворил лакей в изумрудной с золотом ливрее.

— Капитан Уиндем и сержант Банерджи к первому министру Даве, — представился я.

Слуга кивнул и проводил нас в гостиную в конце длинного коридора.

Апартаменты Самбалпура оказались даже роскошнее, чем я представлял, — все в золоте и белом мраморе, который для Калькутты такое же обычное дело, как красный кирпич в Лондоне; стены украшали гобелены и произведения восточного искусства. Все тут было исполнено изысканности и изящества, которые нечасто встретишь в отеле, — по крайней мере, в тех отелях, где я бывал.

Из коридора вели полдюжины дверей; по всей видимости, апартаменты Самбалпура по размерам гораздо просторнее, чем весь мой пансион. Да и цена, пожалуй, повыше.

Оставив нас у входа в гостиную, слуга удалился на поиски дивана. Несокрушим сел на позолоченную кушетку, обтянутую золотым шелком, — что-то французское, Луи Четырнадцатый или вроде того, — в общем, из тех предметов мебели, на которые приятнее любоваться издали, чем сидеть на них. Я подошел к окну, откуда открывался вид на Майдан и реку за ним. К юго-западу, всего в нескольких сотнях ярдов от отеля, отлично видно было место, где встретил свою смерть наследный принц. Майо-роуд была перекрыта, место огорожено лентами, пара констеблей несли караул. Остальные полицейские ползали на четвереньках, выискивая следы по моему приказу, хотя я сомневался, что отыщется что-то еще, кроме двух гильз, которые я уже подобрал. Я не эксперт, но гильз все же повидал на своем веку немало, и такие мне точно не попадались. Очень старые. Возможно, еще довоенные. Вероятно, даже произведенные не в двадцатом веке.

Несокрушим затих на своей кушетке. Он никогда не был особенно разговорчив — и это мне в нем очень нравилось, — но молчание бывает разным, и когда достаточно знаешь человека, научаешься это различать. Он был совсем молод, и хотя уже убил несколько человек — некоторых, спасая мою шкуру, — он пока не переживал кошмарных мгновений, когда пуля попадает в друга у тебя на глазах и ты беспомощно смотришь, как жизнь покидает его тело.

Я же испытывал подобное слишком много раз и потому не чувствовал уже ничего.

— Вы в порядке, сержант? — спросил я.

— Сэр?

— Хотите сигарету?

— Нет. Благодарю вас, сэр.

Из коридора донеслись голоса. Они становились все громче и внезапно оборвались. Мгновение спустя дверь распахнулась и Даве с лицом пепельного цвета вошел в гостиную. Несокрушим встал, приветствуя его.

— Джентльмены, — начал диван. — Если вы не против, давайте обойдемся без церемоний. Вы понимаете, что сегодняшние события… мучительны. Я был бы признателен за любую помощь, которую вы можете оказать в деле возвращения на родину останков Его Высочества принца Адира.

Мы с Несокрушимом переглянулись.

— Боюсь, здесь мы ничем помочь не сможем, — произнес я. — Но убежден, тело принца будет вам возвращено, как только это станет возможно.

Мои слова определенно не понравились Даве, зато вернули немного цвета его щекам.

— Его Величеству махарадже сообщили трагическую новость, и он распорядился, чтобы останки его сына были возвращены в Самбалпур без промедления. Никакое вскрытие недопустимо, его тело ни при каких условиях не должно подвергнуться дальнейшему осквернению. Данное требование уже направлено вице-королю и не подлежит обсуждению.

Перед нами был совсем другой человек, совсем не тот жалкий бесхребетный лакей, которого мы видели в Правительственном дворце сегодня утром. С того времени он успел обрести осанку.

— Разумеется, — продолжал он, — Его Величество с нетерпением ждет, что виновный или виновные в этом чудовищном преступлении будут схвачены и наказаны в кратчайшие сроки, и, в интересах англо-самбалпурских отношений, мы просим держать нас в курсе вашего расследования. Соответствующая нота уже направлена вице-королю и, без сомнения, доведена до сведения вашего начальства.

— Относительно нашего расследования, — перебил я. — Мы были бы признательны за кое-какую помощь.

Даве предложил нам сесть, сам устроился в кресле рядом.

— Прошу, продолжайте.

— Ваши разногласия с принцем сегодня днем. Чего они касались?

Тень скользнула по его лицу, но тут же исчезла.

— У меня не было никаких разногласий с ювраджем.

— Ювраджем? — переспросил я.

— Это слово, обозначающее наследного принца, сэр, — подсказал Несокрушим. — На хинди его именовали «юврадж Адир Сингх Сай Самбалпура».

— При всем уважении, господин министр, мы с сержантом были свидетелями вашей размолвки — возразил я. — Вы определенно расходились во мнениях по некоторым аспектам переговоров с вице-королем.

— Он был ювраджем, — вздохнул Даве, — а я лишь скромный чиновник, призванный исполнять желания королевской семьи.

— Но в должности первого министра вы наверняка еще и советник королевской семьи? И, кажется, ваши советы противоречили точке зрения принца.

Диван криво улыбнулся:

— Юврадж был молод, капитан. А молодые люди часто своенравны — и принц более многих. Он возражал против вступления Самбалпура в Палату князей по предложению вице-короля.

— А вы с ним не соглашались?

— Если возраст и дарует нам что-либо, — продолжил Даве, — то лишь мудрость. Самбалпур — маленькое государство, по благословению богов щедро одаренное природой, и это часто привлекало алчные взгляды. Давайте не забывать нашей истории. Ваша Ост-Индская компания пыталась, и неоднократно, захватить наше княжество. Такому государству, как Самбалпур, нужны друзья и голос на политической арене. Кресло в Палате князей обеспечило бы нам такой голос.

— И что будет теперь?

Даве не спешил с ответом.

— Очевидно, на какое-то время мы откажемся от участия в переговорах. Затем, когда закончится период траура, я еще раз обсужу этот вопрос с махараджей и… — последовала едва заметная пауза, — с другими советниками.

— У вас есть предположения, кто мог желать гибели ювраджа?

— Конечно. Леваки-радикалы — смутьяны вкупе с Индийским национальным конгрессом^[14]. Они готовы на что угодно, лишь бы подорвать власть королевской семьи в Самбалпуре. Командиру милиции Самбалпура уже приказано арестовать главарей.

— В разговорах с вами принц упоминал о письмах, полученных им недавно?

Даве недоуменно приподнял бровь:

— Что за письма?

— Мы не знаем, — вступил Несокрушим. — Но они, кажется, встревожили его.

— Он никогда не говорил мне ни о каких письмах.

— Он говорил о них полковнику Ароре, — сказал я.

— В таком случае полковник и объяснит.

Он нажал медную кнопку на стене. Прозвенел звонок, и появился лакей.

— Арора сахиб ко булаане^[15], — приказал Даве.

Слуга кивнул и скрылся за дверью.

Через минуту дверь распахнулась и появился адъютант. На голове его красовался новый тюрбан, сбоку от которого — лиловый синяк размером с ручную гранату. Полковник выглядел куда менее внушительно, чем прежде, как будто убийца его хозяина физически отрубил и от него самого пару дюймов.

— Сэр, — приветствовал он.

— Как голова? — поинтересовался я.

— Доктора полагают, что трещины в черепе нет, — сдержанно произнес он, поднеся руку к распухшему лицу.

— За это нужно быть благодарным, — заметил Несокрушим.

Сикх метнул в его сторону яростный взгляд, но взял себя в руки.

— Чем могу быть вам полезен, джентльмены?

— Хотим задать вам несколько вопросов о нападении, — начал я, жестом предлагая ему присесть.

Но полковник, похоже, предпочитал стоять.

— Вы же были там. И видели все, что я делал.

— И все же. Нам нужна ваша версия событий.

— Для протокола, — добавил Несокрушим, как бы разъясняя, и вытащил из нагрудного кармана желтый блокнот и карандаш.

— Что вы хотите знать?

— Начнем с самого начала, — предложил я. — Когда мы выехали из Правительственного дворца, почему вы выбрали именно этот путь до отеля? Едва ли он самый короткий.

Адъютант облизнул тонкие губы, не торопясь с ответом:

— Прямой путь был перекрыт из-за Ратха-ятры. Вы же видели.

— Но почему вы поехали через Майдан?

— Знакомый маршрут. Юврадж и я много раз проезжали там. Он любил ездить через парк.

— И что произошло, когда вы оказались на углу Майо-роуд у поворота к Чоуринги? Когда вы впервые заметили нападавшего?

Полковник напрягся.

— Я увидел его только в тот момент, когда он выскочил на дорогу перед машиной. Должно быть, прятался за деревом. Я, естественно, затормозил как мог резко. Я не думал, что машина задела парня, но он упал, поэтому я заподозрил, что мы все-таки сбили его. Сейчас я жалею только о том, что не нажал тогда на газ и не переехал эту скотину.

— А что случилось потом?

— Как вы видели, я вышел из машины проверить, что с ним. Он лежал лицом вниз под радиатором автомобиля. Я наклонился посмотреть, в порядке ли он. И тут он повернулся и ударил меня. Следующее, что я помню, это звук выстрелов.

— Вы видели, чем он вас ударил?

Он помотал головой.

— В любом случае, это было что-то тяжелое.

— Мы не нашли никаких предметов на месте преступления, — сказал я.

Полковник впился в меня взглядом:

— Полагаю, он забрал это с собой.

— Вы узнали нападавшего?

— Я никогда раньше его не видел, — прорычал он. — Но уж поверьте, никогда не забуду это лицо. Я унесу этот образ с собой на погребальный костер.

Он побагровел. Я ему даже сочувствовал. Позор случившегося останется с ним до конца жизни, а возможно, и в следующей жизни тоже.

— Итак, Арора, — вмешался Даве, — капитан говорил о каких-то письмах, которые юврадж якобы недавно получил. Вам что-нибудь известно о них?

— Простите? — рассеянно переспросил полковник, как будто думал о своем, вновь переживая события сегодняшнего дня.

— Записки, о которых говорили в машине, — пояснил я.

— Да, он показывал их мне.

— Они у вас?

— Они хранились у Его Высочества.

— О чем в них написано, конкретно?

— Не знаю. Я не мог их прочесть. Они написаны на ория^[16]. Ни юврадж, ни я не говорим на ория. Почти никто при дворе не говорит. Все дела ведутся на английском, иногда на хинди, но ория? Нет, никогда.

— Но это же местный язык, разве нет? — удивился Несокрушим.

— Да, но не придворный.

— Принц не просил вас перевести эти записки? — спросил я.

Полковник вновь отрицательно качнул головой:

— Нет, и я вообще забыл о них, пока он вдруг не заговорил о них в машине.

— Видимо, он каким-то образом получил перевод, — предположил я.

— Да, — согласился адъютант. — Но не от меня.

— Может, от кого-то из придворных?

Полковник сдержанно улыбнулся и покосился на Даве:

— Осмотрительность — качество, которого не хватает во дворце.

— У вас есть предположения, кто мог желать смерти ювраджа? — напрямую спросил я.

Адъютант огладил аккуратно подстриженную бородку:

— Не хотелось бы пустых предположений. Возможно, на этот вопрос будет уместнее ответить дивану.

— Мистер Даве уже поделился с нами своими мыслями. Я спрашиваю вас.

— Ничего не приходит в голову.

— Я так понимаю, вы возвращаетесь в Самбалпур?

Сикх медленно кивнул, глядя в окно:

— Мне так приказали. — Он обернулся ко мне: — Я должен ответить за то, что не справился со своими обязанностями перед ювраджем.

— Капитан Уиндем, вы должны понять, что у нас обоих есть неотложные дела, — вмешался Даве. — Если ничего больше…

— Я хотел бы осмотреть комнату принца, если позволите.

Даве посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Это абсолютно не обсуждается, — отрезал он.

Нечасто индийцу хватает духу отклонить требование британского полицейского, но у меня не было времени на эти игры.

— Если предпочитаете иной путь, мистер Даве, я вернусь через час с двумя ордерами, — предложил я. — Один — дающий мне разрешение перевернуть эти апартаменты сверху донизу, и второй — на ваш арест за препятствие правосудию.

Даве опустил глаза и покачал головой.

— Можете хоть из кожи вон вылезти, капитан, — размеренно произнес он. — Для начала вы узнаете, что эти апартаменты — официально суверенная территория Самбалпура. А по поводу моего ареста предлагаю вам побеседовать с вице-королем, прежде чем предпринимать действия, результатом которых станет преждевременный и печальный финал вашей карьеры.

Примечания

14

Старейшая политическая партия Индии, перешедшая в 1920-х к борьбе за независимость страны.

15

Пригласите господина Арору (хинди).

16

Ория (одия) — язык, на котором говорят 35 млн жителей штата Орисса (Одиша).