Дом на Сиреневой улице

Автор, пиши еще!, 2022

За четыре года существования группы «Автор, пиши еще!» в ВК этот сборник – самый сумасшедший из всех проектов, что мы реализовали. 46 авторов, 132 квартиры в одном доме, кафешка, магазин и салон красоты – вот из чего состоит наш «Дом на Сиреневой улице». Смешные, грустные, жизнеутверждающие – все 79 лучших историй помогут вам провести несколько незабываемых часов в нашем вымышленном доме №17 по Сиреневой. Содержит нецензурную брань. Также в книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой.

Дело о черном мешке

Мира Кейл

Моя работа заканчивалась, когда у других она только начиналась. Возвращаясь со смены, я не мог совладать с ехидством, наблюдая за соседями, спешащими влезть в уздечки.

— Могли бы и помочь! — вдруг донеслось вслед, стоило ступить на лестницу.

Обернулся. Я всегда оборачивался. Не потому, что надеялся на общение, а чтобы удостовериться, что все в порядке. Хотяв большинстве своем люди лезли со всякой чушью.

У лифта стояла женщина в полосатом халате, который совсем не красил и без того пухлую фигуру. Кажется, она живет этажом выше. Она опиралась на большой черный мешок и смотрела на меня чуть ли не с обидой.

«Объятия с кроватью откладываются», — тоскливо подумал я и, молча взяв увесистый мешок, пошел к выходу.

— Вам не тяжело? — обеспокоенно спросила женщина.

— Ничуть. Что у вас там?

— Не что, а кто. Мой бывший ухажер, — засмеялась соседка. — Надоедливый до тошноты, видеть его больше не могла!

Резко остановился. Даже если шутка, она отвратительна. Расчлененкой может шутить только тот, кто с ней никогда не сталкивался живьем… Или же тот, кто ею занимается.

Оценив небольшой рост, пухлые руки и мягкую улыбку, я решил, что беспокоиться не о чем. Но пометку сделал.

На всякий случай еще раз прикинул вес мешка: килограмм пятнадцать, не меньше. Забрасывая его в контейнер, незаметно ощупал содержимое пакета. Нечто плотное. Так сходу и не поймешь.

— Большое спасибо… эм… — расплылась в улыбке женщина, видимо ожидая обмен именами.

Черта с два.

— Обращайтесь.

— Забегайте как-нибудь на чай. Вкусный, с мятой и лимоном!

Ограничившись кивком, я отправился домой.

***

Хороший день с мусорного мешка не начнется, — подумал я, пробудившись от телефонного звонка.

— Вот ты и попался, Эпиграф! Хорошо спрятался! — звучит в трубке голос бывшего напарника.

— Очевидно, не очень хорошо, раз мы сейчас разговариваем.

— Я тебя уже вторую неделю ищу. Не дозвониться! Квартира пустая! Но, — так и вижу, как он погрозил мясистым пальцем, — следак от следака не уйдет. Друг от друга тем более. Пробили мы твой новый номер.

Надо было не просто старую симку молотком отбить и поменять город, а вообще свалить в другую страну. Унизили, как могли, лишили работы из-за одного говнюка, а теперь думают, что я захочу иметь с ними хоть какое-то дело.

— Долго искал, — выдавил я, готовый бросить трубку.

— Так дал тебе время отдохнуть. Обиду вытравить. Так что, Эпиграф, куда делся?

Ненавижу, когда коверкают мою фамилию. Да, я вечно непонятый, как эпиграф к книге, но сколько можно!

— Занимался переездом, не было времени на болтовню, — буркнул я, включив вентилятор. Жарища неимоверная.

— Три месяца?!

— Мы не будем это обсуждать.

— Подожди, хоть выслушай! Леха открыл контору. Ты же помнишь, как он восхищался твоими методами?

— Ну и?

— Ты можешь все начать сначала. Помогать людям, как ты и хотел.

— Люди не хотят, чтобы им помогали. Они любят ныть и обвинять, — до сих пор тошнит, когда вспоминаю вишенку на торте моего последнего дела. — А вот я жажду лечь спать. Это все?

— Тебя тут не хватает, — серьезно произнесли на другом конце провода.

— Не вздумай никому давать этот номер.

С мыслями о том, что придется сделать отбивную и из этой симки, провалился в сон.

***

Есть такой закон: когда ты запредельно вымотан и хочешь спать — тебе не дадут. Грохотать, когда сосед умирает от недосыпа — это для людей, мать их, священно.

Я почему взял все ночные смены в музее? К расследованиям возвращаться не хотел. Надоели хитрожопые личности, которые то врут, то льстят, то за глаза обвиняют своих супругов, а ты иди, ищи доказательства их мудачества.

В музее же отлично — никого нет, сиди себе спокойно, кроссворды решай, да квесты на телефоне проходи. Один минус — сплю я днем, а днем мой дом чуть не подпрыгивает от активности его жителей.

Мало мне в стену соседские близнецы то головами стучат, то скребутся, будто пытаются лаз прорыть, так еще и верхняя дамочка сменила график.

Не знаю уж кто она, но раньше мы работали практически синхронно, я ее почти никогда не слышал. А теперь что ни день, то шум.

Проклятье, надо увеличить дозу кефира, — думал я, разгадывая уже третий сканворд на толчке.

— Ай, да что же это такое! — донеслось сверху после громкого удара.

Потом еще грохот и порция брани.

«Мой бывший ухажер. Надоедливый до тошноты, видеть его больше не могла» — против воли всплыла фраза в голове.

Да ну, бред, — отмахнулся я.

Но уши навострил, глаз прищурил.

Идя на смену, увидел капли крови на своей площадке. Так-так, из лифта ведут к моим застенным мучителям.

Даже не удивляюсь. Эти бесята вполне могли опять лягушек выпотрошить.

Свежая, — делаю вывод, мазнув по капле пальцем. Вызываю лифт и обнаруживаю кровь и там.

Привычка берет свое, и я пробегаюсь по этажам. Увидев неслабую такую лужу у квартиры двадцать два, которая прямо надо мной, напрягаюсь.

Видимо, это наследил второй по счету неподходящий ухажер. Потому и грохот был.

Вдруг почувствовал себя безумцем.

Мужик, у тебя конкретно уже шифер рвет. Это же надо такое умозаключить! Может, кто-то мясо нес, чего сразу труп-то?

Ушел на смену, купив в магазине стандартный набор: кефир, пряники и японские сканворды. Молоденькая продавщица, без устали строящая мне глазки, по обычаю назвала номер страницы, с которой мне следует начать разгадывать.

Это наша с ней безобидная игра: она смотрит в ответы и выбирает самый, по ее мнению, интересный рисунок.

Не знаю почему, но я всегда начинаю именно с него, хотя там то и дело цветы, обжимания, танцы да ужины. Девочка явно на что-то намекает, а я пока держу оборону.

В очередной раз возмутившись абсолютной нелогичностью и неумением вести расследование в квесте на телефоне, традиционно выпиваю стакан кефира и приступаю к сканворду.

От получившейся карандашной картинки у меня похолодела нога. По-прежнему только одна, после травмы вторая так и не вернула чувствительность.

Женщина режет овощи. Ничего такого. Вот только в ее руке огромный нож! Не знаю уж, на что намекала продавщица, но номер страницы в точности тот же, что и у квартиры моей соседки, выносящей ухажеров в мешках.

***

Соседские мальчишки слетели с катушек, и разговор с их мамашей ничем не помог. По закону можно шуметь до одиннадцати, я и сам знаю. А по-человечески?

Грубо предложил ей хотя бы иногда выгуливать своих бесов для разнообразия. Желательно утром.

Наверху наоборот ничего не происходило, и я объяснил свою разыгравшуюся подозрительность недосыпом.

Этот вывод отлично со мной уживался несколько дней, пока я совершенно случайно не вспомнил еще один закон, мой собственный, во время жарки мяса.

Да, мяса. Чего ради я мучаю себя этим кефиром, если он почти перестал помогать.

Запах обугленного протеина. М-м, восхитительно. Вонжусь в него ночью зубами, как зверь!

Ах да, закон. Нельзя верить людям. У каждого из них есть закопанный где-нибудь труп. Пусть даже мысленный. Но он точно есть. Просто ты его еще не обнаружил.

Верхняя соседка подтвердила закон на следующий день громким ударом, а затем отборным матом, какой только на допросах звучит. Прислушиваюсь.

Гудящий звук. Электропила, никак иначе.

Ну что ж, милая моя, давай-ка взглянем на твои секреты.

Стучусь, предвкушая изощренные манипуляции с ее сознанием.

— О, это вы! — женщина приоткрывает дверь ровно настолько, чтобы выглянуть.

Моментально оцениваю: на фоне гудящий звук, природа неизвестна. Не тот, который я слышал, тот был ритмичный. Запах… сладковатый, на ноты не разберу, я ищейка со сломанным носом.

Нужно больше данных.

— Да, я слышал шум, пришел узнать, все ли в порядке? — незаметно делаю шаг вбок в надежде увидеть хоть кусочек квартиры.

— Простите! Бывает, из рук прям все валится.

— Ничего страшного. Ваше предложение на чай еще в силе? Я готов принять его прямо сейчас. Это послужило бы отличным извинением.

Формирую губами вежливую улыбку, а самому хочется хохотать от собственной гениальности.

— Вы не вовремя, — прямо говорит она, вытирая руку о бежевый передник, оставляя красные, черт побери, следы с ошметками! — У меня тут… Не убрано.

Охотно верю.

— Не беспокойтесь, суньте весь бардак в один черный мешок, а я выброшу, — подмигнул, намекая на труп.

— Вы о чем? — хмурится та.

— О бардаке, а вы о чем?

Она вконец смутилась и, вздохнув, снова нацепила на себя эту дружелюбную улыбку:

— Давайте так. Я Люба. А вы?

— Егор.

— Егор, я сильно поспешила с приглашением, у меня сейчас такие повороты в жизни…

Ага, убийственные.

— Все улажу и вас позову. Договорились?

***

Эта Люба чует, что я к ней присматриваюсь.

Пытается сбить мой прицел. Не сработает, дамочка, я кремень, а твой полосатый халат и вовсе не в моем вкусе.

Сгоняв за пачкой сигарет и поймав не в меру участливый взгляд продавщицы, сажусь на кухне и устраиваю ритуал размышлений.

Зацепило-таки меня! Зарекался ведь расследовать!

Вместо того, чтобы спать, до самой смены сидел, разглядывая в дыму образы. И это впервые не помогло!

Более того, после общения с «дымными призраками» чуть не выкашлял свои легкие. В итоге решил, что это не очередное дело, а моя больная фантазия, униженная гордость. Попытка доказать, что меня уволили по ошибке, потеряв такой ценный кадр! И, черт возьми, я скучаю по работе! Ну какой из меня охранник-сканвордист…

***

Судьба издевается надо мной, сталкивая со странными женщинами. Сначала моя бывшая, затем жена прокурора из последней миссии, теперь эта Люба.

Прямо на входе в подъезд столкнулся с ней лоб в лоб, точнее, ее лоб в мою грудь.

Хорошенькая вся такая шатеночка, с формами. Замечтаться.

— О, доброе утро! Как удачно мы с вами схлестнулись! Поможете? — подхватывает стоящую здесь же небольшую коробку и несет ее к остальным у лифта.

— Только если скажете, что в них, — придержав дверь, пошел следом за ней, изучая коробки: большая, средняя и две маленьких.

— Еще один ухажер, — расхохоталась Люба. — Не держатся они у меня.

Ага, на этом свете не держатся!

Неужели не видишь, что мужик со смены, зубами скрипит? Кефир не подействовал, кроссворд не разгадал, в квесте застрял. А ты тут со своими гадкими шуточками.

Замираю, не зная, что со всем этим делать. Эти подозрения уже окончательно меня извели.

— Ну ладно, — сдается соседка. — Без вашей помощи мне не обойтись, поэтому скажу. У меня здесь набор для экзекуций. Такие экзекуции, при которых не только больно, но и приятно.

Любонька подмигивает с видом томной жрицы, а я выпадаю в осадок прямо на месте. Не потому, что смутился, нет.

А потому что в ужасе, что сна мне теперь не видать! И все же помог затащить, в надежде, что пустят в квартиру, установить это все.

Но меня выпроводили, снова многозначительно подмигнув и пригласив зайти через несколько дней, не только на чай, но и… за удовольствием.

***

Сидение в дыму не помогало совсем. Зато стойка на руках прочищала голову безотказно.

Я действительно все себе надумал. Какая мне разница? Завтра же куплю затычки в уши и пачку успокоительного.

Егор, теперь ты обычный охранник. Не следователь. Вдолби себе это в башку.

Егор вдолбил, а через три дня после обеда раздались первые крики. Стоны, неразличимые ругательства… Особенно позабавил один экземпляр, орущий «Не надо, прошу, я заплачу прямо сейчас, только отпусти-и-и…»

Во как.

Признаться, соскучившийся по ночам с женщиной, я даже заинтересовался.

Но однажды раздался плач ребенка. Так истошно не вопят. Ненормально это.

Убедить себя, что это не мое дело не удалось. Когда дело касается детей, я неудержим. Прямо сейчас положу конец этому садистскому притону!

Взлетев по лестнице, барабаню в дверь. Плач стих, мне открывает Люба. В белом халате.

— Егор, простите, вы опять не вовремя.

— А я не за чаем и не за удовольствием. Что за чертовщина у тебя здесь творится? Готов понять твои нестандартные вкусы и закрыть уши на эту вакханалию с мужскими воплями. Но дети! Серьезно?!

Сначала на ее лице абсолютное непонимание, затем смех, заливистый такой, щедрый. Объемная грудь так и трясется.

До слез смеется ведь!

— Зайди через двадцать минут. Мы уже почти все. Не переживай, ребенок в порядке, даже здоровее будет.

Остался ждать на площадке. Чтобы в случае чего сразу взять с потрохами. В прямом, мать его, смысле.

***

— Значит, это массажный стол… — придирчиво осматриваю его, будто я на месте преступления и ищу улики.

— Он самый, — отвечает Люба, разливая чай по чашкам. — Мой кабинет на ремонте, временно сюда переехала.

— Почему тогда ты массаж называешь экзекуциями? Крики еще эти!

— Потому что мой массаж не для расслабления, а лечебный, — со вздохом пояснила соседка, снимая халат. — Не так хорошо ты разбираешься в людях, Егор, как привык думать.

В майке и шортах вид у нее гораздо приятнее, не стану отрицать.

— Почему это?

— Я, когда работала санитаркой, знаешь, сколько повидала? И надежду, и боль, и презрение, и мольбу… А уж сколько гадкого было, хотя обычного, казалось бы, человеческого… Не передать. Ты только одну грань человека видишь. А их много. Приличные девочки орут на родах. Мужики со стальными яйцами чуть не плачут на клизмах. Это не делает их хуже. Это просто человеческая природа, многогранная. Твой же взгляд зашорен.

— Нет, я…

— Посмотри сюда, — показывает на ряд стеклянных банок под столом, укрытых полотенцем. — Когда ты заявился ко мне в первый раз, я делала варенье. У кастрюльки ручка оторвалась, все и грохнулось на пол. А тут ты. Я руки о передник вытирала, думаешь, не видела, как смотрел? Сама потом глянула, и правда, как в крови. Куски малины еще.

— Ну да, в подъезде тоже малина была, — скептически поднимаю бровь, а сам с удовольствием прихлебываю чай.

— Нет. Там была самая настоящая кровь! — вытаращила она глаза в ожидании моей реакции.

— Говори уже, не томи, за драматическими паузами я в театр схожу.

— Соседка заходила насчет массажа узнать. А у нее в пакете печень подтаяла, вот и накапала. Я как увидела, хотела ей тазик дать, да она отказалась.

Ну вот, я с самого начала был прав. Все это нелепые совпадения. Невыспавшийся мозг устроил мне диверсию и заставил подозревать. Остался всего один вопрос:

— Так, а что все же было в мешке?

— А это пусть останется тайной. Если пройдешь курс моего массажа, может и расскажу.

— Да зачем он мне?

— Затем. Твоя холка так и просит меня о помощи. И перекос сильный вижу, даже под твоими темными одеяниями. Кстати, кишочки твои тоже разомнем, вспомнят, как надо работать.

— Откуда…

— Оттуда, что я общаюсь непосредственно с людьми. А не со своими предположениями о людях.

— С кишками-то моими когда пообщаться успела?

— По дому всегда сплетни ходят. Некоторые знают о твоем пристрастии к кисломолочным продуктам. Готова спорить, кефир ты уже ненавидишь.

— Ненавижу.

— Тогда разреши себя помять. Гарантирую, через пару дней в туалете тебе будет не до сканвордов.

Люба составила на меня правильное досье, не приложив ни капли усилий! Она могла бы стать более успешным следователем, чем я.

— Заманчиво. Только расчлененкой со мной не занимайся. А то выйдет так, что тайну мешка я узнаю, оказавшись в мешке, — невесело усмехаюсь, чувствуя, что ни на миллиметр не приблизился к разгадке этой женщины.

— Это уж как пойдет, — Люба сверкнула на меня карими глазами поверх чашки.