Версенес. Начало

Агата Едемская, 2014

История любви, не знающей границ, неистовой, как буря, крепкой, как скала. О силе предназначения и неотвратимости судьбы. О том, что происходит после "жили они долго и счастливо".

Глава 4. Параллель

Нера

Открыв глаза, я обнаружила, что комната залита солнечным светом, льющимся через не зашторенное окно. Словно и не было ночи вовсе. Видимо, от этого все казалось каким-то нереальным.

Наскоро умывшись и одевшись, я вышла в надежде на готовый завтрак. В квартире было подозрительно тихо. Наверное, мой «домовладелец» еще спит, но, обойдя все, я узнала, что осталась одна. Что ж, хорошее начало дня. Взглянув на часы, я поняла, что мое утро пришлось на около обеденное время.

В гостиной не осталось и следа от наших вчерашних посиделок. Лишь в воздухе витал еле уловимый запах дорогого табака и… виски?! Нет, виски мы вчера не пили. Наверное, померещилось.

Желудок дал о себе знать, и я пошла на кухню. Там было столько всего: техника, какую только можно пожелать, и, конечно, большой холодильник. Из-за этого многообразия я не сразу заметила бумажный пакет на стойке и записку:

«Уже уехал. Не решился тебя будить.

В пакете завтрак.

Через несколько дней загляну к тебе.

Есть дела».

И все. Без подписи. Хотя чего я ожидала? Приписки в конце «люблю, целую»?!

В пакете были булочки, свежие и ароматные. Кофеварка стояла в режиме подогрева, поэтому кофе был теплым.

Завтракать на кухне совсем не хотелось. Все незнакомое и совсем не уютное. Мебель серая, поблескивает металлическими ручками, солнце просто ослепляет. Надо будет что-то придумать. Без штор на окнах здесь слишком светло, как в операционной.

Взяв завтрак, я пошла в гостиную и удобно расположилась на диване. Булочки оказались очень вкусными. Я поставила кофе на журнальный столик и увидела, что вазы с шариками там больше нет.

В груди свело от сожаления. Все же стоило вчера поддаться порыву.

Теперь уже поздно об этом думать, но при воспоминании о поцелуе по телу начало разливаться тепло.

Пора как следует осмотреться в моем новом жилище. Я оглядела гостиную и нашла дверь, которую вчера не заметила и которую Остин не показал. За ней оказалась еще одна ванная, не уступающая той, что в спальне. Не могут же гости ходить в туалет через спальню хозяина. Прекрасно понимая, что нехорошо рыться в чужих вещах, я открыла верхний ящик комода. Одежда. В верхнем ящике — нижнее белье, в остальных — брюки, футболки, свитера… На мой взгляд, маловато одежды, даже для мужчины. И почему она лежит в этой ванной комнате? В моей ванной тоже есть комод, но он пуст, как и шкаф спальни. Все же он был уверен в успехе предприятия. К тому же на полках обнаружились шампунь, гель для душа, бритвенные принадлежности, а полотенцем явно сегодня пользовались. Я понюхала гель для душа. Запах приятный. В рекламе про такой бы сказали, что это аромат силы и уверенности.

Надо было чем-то себя занять. Я пошла в кабинет, порылась немного в книгах. Нашла пару интересных, полистала, но настроения читать не появилось. Тогда села за компьютер. Тут все было родным и близким, интернет поглотил меня целиком. Когда желудок возмущенно напомнил о себе, был уже поздний вечер.

Никакими особыми кулинарными талантами я не обладала, поэтому на ужин решила разогреть найденную в морозилке пиццу. С ней я тоже просидела у компьютера. И, когда снова прервалась, уже наступила ночь.

Если так будет продолжаться дальше, то я рискую превратиться в овощ со стойкой интернет-зависимостью.

Следующие два дня повторили этот с точностью до мелочей. На третий день доставили продукты, и желание искать работу как-то улетучилось, в особенности после того, как в пакетах я обнаружила прокладки, женский гель для душа и прочие необходимые средства гигиены, в которых я остро нуждалась. Как пояснил мне разносчик, набор был немного изменен квартировладельцем. То есть Остином.

Почему на меня вдруг свалился такой большой мешок халявы? Я ведь о нем не просила. Даже мое мнение об Остине начало меняться в лучшую сторону.

Прошло еще несколько дней, в течение которых я все так же копалась в книгах и сидела в интернете. О том, что Остин должен приехать, забыла. Однажды утром я была разбужена хлопнувшей дверью.

Я не спеша умылась, оделась и вышла из комнаты. Остин сидел за стойкой на кухне и пил кофе. На плите стояла сковорода с омлетом. Остин поставил чашку, встал и предложил мне стул. Я села, он налил кофе из кофемашины, которую я так и не освоила, и положил на тарелку кусок омлета. Мы молча позавтракали. Признаться, было интересно, зачем он приехал, и, когда в моей чашке остался только глоток, я спросила:

— Зачем ты приехал?

— На день рождения сына.

— У тебя есть сын? — я была удивлена

Теперь удивился он:

— А что тут такого? Я в том возрасте, когда многие люди имеют детей, мое финансовое положение стабильно. Почему бы и нет?!

Он ухмыльнулся.

Любопытство пересилило во мне чувство такта:

— Ты был женат? О, или, может, ты все еще женат?

Он тепло улыбнулся:

— Ну… женат я был, но не на матери моего ребенка.

— Почему так?

— Почему я был женат или почему я не женат на матери моего ребенка?

— Второе, но первое тоже интересно.

Остин засмеялся, встал и налил еще по чашке кофе.

— Ну, сначала я отвечу на второй вопрос, так как это быстрее. Я никогда и не собирался жениться на этой женщине, а она никогда не желала меня в мужья. Мы просто друзья. Иногда у нас был секс. Так, по-дружески. В один прекрасный момент мы сошлись на том, что хотим ребенка. Не общего, а просто каждый из нас созрел, чтобы стать родителем. А через некоторое время выяснилось, что она беременна. От меня.

— Извини за нескромный вопрос, но как именно вы распределили обязанности?

— Когда мы приняли решение, я переехал к ней, чтобы помогать, пока она беременна и на первых порах. Когда малышу исполнилось полгода, мы поняли, что плохо уживаемся вместе. И я уехал, наняв ей няню и домработницу. Сейчас в основном ребенок у нее. Я часто забираю его со школы, иногда мы втроем проводим выходные. Ну и, конечно, я подменяю ее, когда нужно.

Мне была непонятна вся эта ситуация, так как ничего подобного у меня не было.

— Ответ на первый вопрос тебе все еще интересен?

— Да, — честно соврала я, так как первый вопрос уже забыла.

— Да, я был женат. И не один раз, а четыре. Не буду вдаваться в подробности, но все четыре брака были короткими и были построены исключительно на страсти. Было бурно, эмоционально, но, как выяснилось, бестолково.

— Значит, ты не веришь в брак?

Остин изумился.

— Почему? Верю. Я не верю в те браки, а в брак вообще верю. Просто не стоит столь скоропалительно скреплять себя узами.

Я совсем запуталась.

Остин похлопал меня по плечу.

— Ладно, не забивай голову. Все равно для каждого человека это значит что-то свое.

— Так какие планы на сегодня?

Остин забрал у меня пустую чашку и вместе со своей загрузил ее в посудомоечную машину.

— Для начала я поеду в одно очень уютное кафе и уточню, все ли готово для празднования, потом заберу подарок, потом встречу сына вместе с матерью, ну а потом поедем праздновать. Можешь присоединиться.

— Нет, я — пас.

Как вести себя на детских праздниках, я не имела понятия.

— Дело твое. Ладно, я поехал. Не скучай, — и уже в дверях добавил: — Кстати, завтра я весь день тут.

Он ушел, и мне стало грустно — тоже захотелось к родным. Я села за компьютер и начала писать письмо. Правда, никак не могла решить, кому именно оно адресовано. Конечным вариантом было что-то вроде этого:

«Дорогие родные!

Я по вам очень соскучилась. Правда, увидеться пока не получится, так как я временно без работы. Правда, с жильем пока порядок. Но финансов на поездку нет. Хотя можете приехать ко мне в гости. Я сейчас живу у одного знакомого. Тут вы все вполне сможете разместиться. Надо только спросить, не против ли хозяин квартиры. Если у вас есть возможность приехать, попробую с ним договориться.

Целую, ваша Н.»

Но, перечитав письмо, я поняла, что проще все это решить по телефону. А с Остином договориться завтра.

Я налила чашку чая и села перебирать старые фотографии. Через полчаса с твердым решением увидеться с близкими я уснула на диване в гостиной. Кто бы мог подумать, что, когда я открою глаза, будет уже вечер. Остин еще не вернулся. В квартире было темно и тихо. Я включила свет во всех комнатах, поставила любимый диск и отправилась на кухню за чаем. Снова захотелось оказаться в кругу семьи. За вечерним посиделками, когда все говорят о прошедшем дне, шумно устраиваются за столом, делят стулья, расставляют чашки, наполняют вазочки печеньем и конфетами. Ответом на эти мысли был звук открывающейся двери. Я побежала навстречу, хотя знала, что там нет никого. Было все равно, лишь бы не свихнуться от этого внезапного одиночества.

Лориан

Я решил увидеться с Лейлой еще один раз и окончательно забыть про все свои чувства к ней. Найти ее не составило труда: около ее дома открылось эзотерическое кафе. Она просто не могла упустить такой шанс расширить свое сознание.

Я осел в этом сомнительном месте на целый день с надеждой, что она появится именно сегодня и не придется навязываться к ней в гости или ждать случайной встречи неделями.

Удача была на моей стороне: к сумеркам она вошла в зал и заняла столик в углу. Я подошел, и ее глаза засветились от счастья. Я сел к ней и не мог оторвать взгляд, она без умолку болтала о новом направлении то ли в искусстве, то ли в религии, мне было все равно, лишь бы ее звонкий голосок не замолкал, а кудряшки так же щекотали шею и обнаженные плечи.

Мы послушали выступление весьма сомнительной группы, и я вызвался проводить Лейлу домой. Пройдя по темным улицам, она завела меня в большой красивый двор с арками, мы сели на скамью, я обнял ее, не желая отпускать больше никогда, не веря, что все же смогу сделать это… Но логика упорно твердила, что надо.

— Я купила мотоцикл.

Ее мечтательный взор устремился к звездам, а я представил, как круто она будет смотреться на байке в шлеме и косухе. Мигом пришла картина: разбитый мотоцикл и ее искалеченное тело лежит рядом. Нет. Она же так безрассудна.

— Нет.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Чего нет? Ты же там никогда не был?

— Ты про что?

— Про Румынию.

— А что с Румынией?

— Я же тебе уже минут десять рассказываю, как будет клево съездить туда, посмотреть всякие шаманские штуки…

— Шаманские штуки… Продай мотоцикл.

— Зачем?

— Продай. Я буду волноваться, если буду знать, что ты на нем катаешься.

Она задумалась, ее курносый носик сморщился.

— Ты будешь волноваться?

— Да.

— Значит, я тебе не безразлична?

— Совсем не безразлична.

Она обняла меня и положила голову на плечо.

— Я так рада. Я так грустила, когда закончилась Индия…

— Ты скучала?

— Очень, но ты не оставил своего телефона, а я не дала своего…

Я понял, что не смогу оставить ее, по-детски наивную и доверчивую, в этом мире ей обязательно нужен тот, кто будет создавать для нее сказку.

Нера

Остин стоял в гостиной, уставший и счастливый, я кинулась к нему и сжала в объятьях, он удивился, но обнял меня и зарылся лицом в мои волосы. Я слышала, как учащенно забилось его сердце, как напряглись мускулы. Рядом со мной был человек, которому я по какой-то причине была небезразлична. Он был рядом, я сжимала его в объятьях с такой жадностью, словно провела пару лет в заточении. Мы долго стояли, пока руки не устали и не опустились. Остин поднес к губам мои пальцы, поцеловал их и спросил:

— Что с тобой?

— Я… — язык отказывался меня слушаться. Как уместить в слова ту невыносимую тягу к семье, которая далеко? Я опустила голову… Тогда он отвел меня к дивану, усадил и, обняв, положил мою голову к себе на грудь.

Понемногу мое дыхание выровнялось и сердце успокоилось, в то время как сердце Остина все еще отбивало рваный ритм, а встревоженный взгляд был устремлен на меня.

— Просто я соскучилась по семье. Они далеко, и я их давно не видела. А ты сегодня виделся со своими близкими. И это вызвало во мне кучу воспоминаний. И стало очень грустно. Потому что я не могу вот так просто с ними встретиться.

— В чем проблема?

— Банально. В деньгах.

— Если дело только в этом, то я могу сделать так, что послезавтра ты сядешь в самолет и полетишь к родным.

Я уже хотела возразить, но он закрыл мне рот рукой.

— И не возражай. Если это сделает тебя счастливой, то поезжай. Я все устрою.

— Но я не могу просто уехать…

— Можешь.

— А как же наш уговор? Я же смотрю за квартирой?

— Я переведу на время все дела сюда. Это вполне реально. Поезжай, не отказывай мне в удовольствии сделать доброе дело.

Неужели это происходит на самом деле?

Вот то предложение, от которого невозможно отказаться. Стоит только представить, что через несколько дней я могу оказаться ТАМ. Сердце взбесилось, все внутри завязалось в узел… И я согласилась.

— Тогда я сейчас сделаю пару звонков и все устрою. Объясни, куда конкретно тебе надо, — и к послезавтра у тебя будут на руках билеты.

Я объяснила. Это заняло больше времени, чем я ожидала: когда Остин узнал, что после девятичасового полета мне предстоит столько же ехать на автобусе, он не успокоился, пока не убедился в надежности дорог и доступности транспорта. Потом он отправил меня на кухню за кофе, а сам принялся куда-то судорожно названивать.

Когда я принесла кофе, он все еще очень эмоционально искал билеты на наиболее удобный по времени рейс. Я решила не мешать и вернулась на кухню.

Вышел Остин уже спокойным и довольным:

— Билеты есть. Туда и обратно. Обратно с открытой датой. К сожалению, на автобус бронировать по телефону они отказываются, а продать по кредитке не имеют возможности. Билеты на самолет доставят завтра. Единственная просьба — вернись в течение полутора месяцев. Ну и, конечно, заранее сообщи — встречу.

Я готова была прыгать от счастья. Прыгать не стала, просто весь вечер с упоением рассказывала о родных краях. И где-то посреди рассказа уснула прямо на ковре перед камином.

Проснулась в кровати. В дверь звонили. Я встала и понеслась к двери. За ней стоял Остин, в руках у него были билеты и пакет из булочной.

— В дверь звонил курьер, — пояснил он, — просто я в магазин ходил. Билеты есть. Можешь паковать чемодан. Самолет через семь часов.

В моей голове взорвалась бомба. На сегодня! Не на завтра. Завтра я уже буду на месте! Неужели это все на самом деле?

Не сказав ни слова, я умчалась в комнату. Попытка собрать вещи не удалась: факт того, что желаемое совсем рядом, настолько выбил меня из колеи, что все валилось из рук, и я никак не могла решить, брать ли мне с собой вторую зимнюю куртку и понадобится ли мне вся коллекция носков или стоит ограничиться тремя-пятью парами… Поняв тщетность усилий, я в очередной раз опустошила дорожную сумку.

Потом подумала, что было бы неплохо, если бы кто-то собрал за меня вещи.

Я вышла в гостиную. Остин мерил шагами пространство у стеклянной стены и говорил по телефону. Увидев меня, прервал разговор и спросил:

— Собрала вещи?

Ответ вырвался сам, минуя сознание.

— Я их вообще брать не буду.

Действительно, не буду я ничего брать. Ограничусь тем, что влезет в дамскую сумку. Тут же вернулась в комнату и взяла документы, мобильник и кошелек. Все. Остальное куплю или возьму погонять у родственников.

Остин стоял прямо за дверью.

— Поехали.

Все так быстро, так стремительно. В голове не то что каша — пюре овощное.

Бегом к лифту, бегом к машине. Как в кино, быстро и динамично. Опомнилась только, когда машина гнала по шоссе, а я сидела с ногами на переднем сиденье и судорожно теребила ремень безопасности. Минут через двадцать я поняла причину столь скорого отъезда. Мы встали в огромную пробку. Казалось, ей не будет конца. Как потом выяснилось, простояли мы в ней три часа.

В аэропорту успели к самому концу регистрации. Как приятно быть бизнес-классом. На регистрации разве что в обе щеки не расцеловали и красную ковровую дорожку не постелили. Мы побежали в зону досмотра перед посадкой, здесь нам предстояло расстаться. Впервые за сегодняшний день я взглянула на своего благодетеля. Вот он стоит прямо передо мной. Выше меня, темные волосы, светлые глаза, тонкие губы изгибаются в улыбке. Первый человек со времени моего отъезда из дома, который сделал что-то для меня, только для меня. Сердце наполнилось благодарностью, оно готово было взорваться. И я поняла. Он будет меня ждать. В этом городе появился человек, которому я небезразлична. Он смотрел на меня с участием, и захотелось его как-то отблагодарить. Руки сами обвили ему шею, губы встретились с его губами. Как только это произошло, я вспомнила наш прошлый поцелуй — и язык сам проник в его рот. Я забыла, что мы в аэропорту, что я опаздываю, что я не люблю его… Последнее не сказать чтобы было помехой, но все же именно эта мысль меня отрезвила. В голове что-то щелкнуло, и я отрыла глаза. Одновременно с этим он осторожно, но уверенно оттолкнул меня и убрал мои руки со своей шеи. В его глазах плескалось море самых разнообразных эмоций. Гнев, отчаяние, радость, разочарование?

— Что ты делаешь? — Остин чеканил каждую букву. — Что ты делаешь…

Я замерла. Как мышка перед кошкой. Вот он сейчас бросился и разорвет. Стало страшно. Я развернулась и побежала в зону досмотра, не сказав ни слова. Девушка за стойкой понимающе улыбнулась. Наверное, думает, что я прощаюсь со своим парнем. Дура.

И я дура. О таком парне можно только мечтать. А я все ломаюсь. Убежала от него, как школьница.

Поскорее бы уже в самолет — отвлекусь от всей этой ерунды. Как только объявили посадку, я сразу встала в очередь. Это уже было действием, чтобы еще хоть как-то занять мозг, я стала наблюдать за тем, как ведут себя люди, стоящие передо мной, и пытаться догадаться, о чем они думают. Время пошло быстрее, и я не успела опомниться, как стюардесса уже с улыбкой объясняла, где мое кресло.

В среднем ряду. Ну вот. Совсем не интересно. Придется весь путь таращиться в монитор.

Я уселась, сразу пристегнулась и приготовилась впасть в состояние между сном и явью. Уловка сработала, и, когда я в следующий раз открыла глаза, самолет уже набирал высоту.

Разнесли напитки. Я взяла бокал красного полусладкого и с его помощью провалилась в еще одну полудрему до самого ужина. Так и продремала весь полет. Каждый прием пищи клонил в сон, а если сон уходил, я нагоняла его бокалом вина.

Как же я была рада по прилету, что не взяла с собой вещи. Наверное, первой со всего рейса мне удалось покинуть аэропорт. Плюнув на все, я поехала до родного города не рейсовым автобусом, а на такси.

И вот они, окна родного дома. Ту радость, которую я испытала, передать словами невозможно. Сквозь окно я видела, как семья садится ужинать. Мама накрывает на стол. МАМА. Как давно это слово не проносилось в моих мыслях, как давно я не произносила его. Я побежала в дом. Надо было видеть лица родных, когда я ворвалась в кухню. Немая сцена. Потом посыпались вопросы, поцелуи, объятия, попутно меня пытались накормить, так как «бледна и худа», хотя бледность объяснялась дорогой, а чрезмерно худой или толстой я никогда не была и мой вес с момента вылета из родного гнезда почти не изменился. Мы болтали почти до ночи, пока мама не вспомнила, что пора бы и поспать. Я ведь не на один день приехала. Правда, выяснилось, что моя комната теперь не совсем моя. Теперь это симбиоз кабинета и спальни для гостей. Было странно видеть ее другой. Вроде все на месте — кровать, стол, окно, дверь — но нет тех мелочей, которые делали ее МОЕЙ. Обои строгие, на письменном столе громоздится компьютер, а раньше там были стопки тетрадей и книжек, кровать застелена незнакомым коричневым покрывалом, а не синим, которое я купила в старших классах, комод забит полотенцами и постельным бельем.

Но в то же время было здесь то, из-за чего я чувствовала себя дома. Были люди, которые окружали меня любовью, теплом и заботой.

Я долго не могла уснуть и смотрела на огромную яркую луну, свет которой пробивался даже сквозь плотные шторы, которые тоже были незнакомыми.