Замуж по контракту

Агата Лав

Глава 8

Я не кричу утром, хотя Влад просыпается раньше меня. Я слышу его шаги, а потом чувствую, как горячие пальцы накрывают мое запястье. Бестужев требовательно проводит по коже и нисколько не смущается, когда я открываю глаза. Он вообще не умеет смущаться, зачем ему такая глупость?

Еще он не умеет сопереживать, слушать, тонко чувствовать. Ему как будто досталось бракованное сердце, которое не знает половины чувств. У него много денег, но его палитра переживаний крайне бедна. Он то ли родился бесчувственным, то ли испортился от власти, то ли ожесточился…

Так, Лена, стоп!

Еще начни жалеть его. Копаться в его прошлом, чтобы найти причины.

Я вчера так перепугалась, что чувствую идиотскую благодарность за то, что мне дали поспать одной в кровати. Как же глупо устроена моя психика! Или это мой вечный придурошный оптимизм? Даже в самой скверной ситуации мне надо найти что-то хорошее — мою же блузку только надорвали, а не сорвали полностью. Уже победа. Значит вечер сложился сносно и можно не отчаиваться. А в Бестужеве так вовсе разглядеть человека, да?

Нет, он дикарь и точка. Для него я всего лишь вещь, которая приглянулась и которую он притащил к себе в пещеру.

— Любишь спать в одежде?

Влад указывает подбородком на мою блузку. Я закуталась в нее в два слоя и завернулась в одеяло, как в кокон, чтобы не дать Бестужеву даже малейший повод.

Он же стоит передо мной в одних джинсах, которые к тому же не застегнуты на две верхние пуговицы. Он явно только из душа, короткие волосы блестят от влаги и кажутся черными, как смола, а через плечо переброшено махровое полотенце. Тоже черное.

— Люблю просыпаться в одиночестве, — бурчу, отбрасывая одеяло, чтобы спуститься на пол.

Бестужев подхватывает край и помогает мне выпутаться. Я переборщила с коконом, даже спина вспотела.

— А еще что любишь? — спрашивает он.

Он что ищет точки соприкосновения?

Я вот не хочу ни с кем соприкасаться, если честно.

— Еще я люблю свою квартиру…

— Тесноту? — он подшучивает.

— Она у меня уютная, а не тесная. Необязательно иметь аэродром вместо спальни, чтобы радоваться жизни.

— Значит любишь уют.

— Да, здесь им кстати не пахнет.

Я киваю в сторону бетонной стенки, которая выглядит так, будто каменная порода проросла прямо из пола.

— Хочешь переделать дом? — Бестужев играет расслабленными интонациями, от которых веет мужской непоколебимой самоуверенностью. — Что именно тебе не нравится?

— Я же уже показала.

— Стена? — Влад бросает на нее долгий взгляд. — Можно снести к черту, прорубить окно или балкон…

— Можно поклеить обои, — я предлагаю более мирный вариант. — Розовые, например, в ромбик.

Он усмехается.

— Я так понимаю, ты проснулся в хорошем настроении.

— Да, я выспался.

Он протягивает мне руку, чтобы помочь встать. Я смотрю на его широченную ладонь и сомневаюсь. Мне не хочется касаться его, особенно, когда он так доволен собой. Я поднимаюсь самостоятельно, но обойти Влада не получается. Он поворачивает корпус вслед за мной и кладет ладонь, от которой я отказалась, на мое плечо.

— Чего ты добиваешься, малышка?

— Я хочу пойти умыться…

Ему не нравится мой ответ, как не нравится то, что я упрямо отворачиваюсь от него. Ладонь Влада идет выше, он запускает ее под мои волосы, собираясь обхватить за основание шеи, но я выворачиваюсь прочь. Тут же чувствую захват — жесткий, но не болезненный — он контролирует силу и, кажется, запомнил, как легко меня поранить после вчерашнего.

— Влад! — выкрикиваю ему в лицо. — Чего ты добиваешься?! Хочешь сломать меня? Я ведь все равно не сдамся. Я не смогу быть послушной, даже если захочу, это рефлекс, моя природа! Я не знаю, к каким девушкам ты привык, но я другая. Я не капризничаю, не набиваю себе цену, мне просто нужно время!

Когда он уже поймет?! Это же элементарные вещи!

— Не хватай меня, — я пытаюсь скинуть его ладонь. — Не надо так! Я же подписала договор, я согласна попробовать, только дай мне чуть больше воздуха.

Что за девушки у него были до меня?

Одни куклы?

Идеальные безотказные куклы, которые считывали каждый полутон его настроения и постоянно угождали. Как еще объяснить его поведение, которое напоминает ход тяжелого танка? Он давит и давит! И реагирует на малейшее неповиновение.

— Боже, почему ты такой? — я выдыхаю, запрокидывая голову и смотря ему в глаза. — Что с тобой случилось?

Я заставляю себя успокоиться и медленно отклоняюсь. Мне удается уйти из захвата, Влад больше не распускает руки. Он внимательно рассматривает меня, пока мои вопросы висят в воздухе. Хотя уже ясно, что он не собирается отвечать.

Так легко к нему не пробиться. Он не привык пускать в душу посторонних.

— Ты хотела пойти в ванную, — напоминает он и от его голоса крадется холодок по спине.

Я молча ухожу, чтобы побыстрее скрыться за тяжелой дверью. Пальцы до сих пор шалят, я нервничаю рядом с ним и раз за разом хватаю критическую дозу адреналина. Влад большой как скала, к тому же он пренебрегает рубашками и я уже выучила, что у него идеальная V-образная фигура с широким торсом и развитыми мышцами груди.

Я ополаскиваю лицо холодной водой, а потом привожу себя в порядок. К счастью, дверь спальни вскоре хлопает и я понимаю, что Бестужев ушел.

Лучше не терять время. Я осторожно выглядываю, проверяя обстановку, и подхожу к дивану. Мне нужно найти что-то приличное в куче брендовых тряпок, которые привезли из салона. Задача сложная. Вчера мне было плевать на одежду, а сегодня чертовски не хочется выглядеть успешной эскортницей.

Мне никогда не были близки девушки, которые делают ставку на одну лишь внешность, превращая ее в товар. Они торопятся пристроить ее подороже, пока набежавшие годы не испортили оболочку. И мне всегда было интересно, что эти девушки говорят своим родителям, которые вырастили их в маленьких городках. У меня буквально стоит картинка перед глазами — приезжаешь к ним в гости, а твоя сумочка стоит, как их годовая зарплата, и это только сумочка.

Как внезапное богатство можно объяснить?

Я бы не смогла выкрутиться.

— Нет, — шепчу, отбрасывая корсетное платье, — тоже нет. Нет и нет.

Следом летит комбинезон из эко-кожи, туника с вырезом, для которого подобрано черное белье, леггинсы… Не гардероб, а наряды для подтанцовки поп-дивы.

Я нахожу лишь одно приличное платье, меняю на нем пояс и накидываю сверху свободный пиджак зеленоватого оттенка. Получается очень даже, все-таки дорогие вещи выглядят иначе. Мягкая ткань, идеальные швы, ощущение лоска. Даже страшно привыкать.

Я спускаюсь на первый этаж и первым делом замечаю наш договор с Бестужевым. Как Влад бросил его на стол, так он и лежит со вчерашнего вечера. Я собираю в стопку свой экземпляр и прижимаю к груди, надеясь прочитать его в машине. Влад говорил, что мы поедем в центр, так что время у меня будет.

–… скверно подумал, — приходит незнакомый голос, грубоватый и мужской. — Я тебе это как друг говорю, а не как зам.

Разговор идет из столовой. До меня доносятся размеренные шаги и я с удивлением обнаруживаю, что по звуку узнаю походку Бестужева.

Следом раздается его голос.

— Я со всем разберусь, — бросает Влад.

— Как вчера? Сколько ты вчера потерял? И это сорвалась только одна сделка, а Самохин не успокоится. Он тебе кислород перекроет везде, где только дотянется. Контракты подвиснут, я тебе говорю, Самохин может влезть в дела с голландцами и тогда у нас заморозят европейские счета.

Доносится тяжелый выдох незнакомца и его шаги. Нервные, суетливые. Их невозможно перепутать с шагами Бестужева.

— Ты его смертельно обидел из-за дочки. Унизил как какого-то пацана, — второй голос заводится и звучит злее. — Влад, ты кинул дочку бриллиантового короля, ты это понимаешь? Причем на глазах всей тусовки. Там же все были! А все в курсе что у вас намечалась свадьба с Элиной. Даже Самохин не отрицал, он ходил довольный и уже считал тебя зятем. И тут какая-то Лена!

— Притормози.

— Я заткнусь, не вопрос. Но ты же сам говорил, что тебе пора остепениться, что тошнит от малышек со счетчиком купюр вместо глаз, что нужна семья и дети.

— У меня будет семья. Свадьба в силе.

— Ты серьезно? С этой?

— Паша, больше ни слова о моей невесте таким тоном.

Повисает пауза.

— Я переговорю с Самохиным, — произносит Влад. — Если он не успокоится, будем принимать меры.

— Хорошо, — собеседник устало выдыхает. — Я пошлю кого-нибудь к ним на разведку, в главный офис… Надеюсь, автоматной очередью не встретят.

Зам усмехается и становится слышно, как его голос немного оттаивает.

— Так кто твоя Лена? — спрашивает он у Бестужева тише. — Почему именно она?

Тот молчит, а я чувствую, как внутренне напрягаюсь. Будто сейчас узнаю самую главную тайну вселенной. Или получу ключик к свободе. Ведь если узнать из-за чего я попала в золотую клетку, то, может, и дорога обратно на волю станет понятной.

— Она не испорчена, Паш.

Ох.

Я вбираю воздух в легкие, стараясь не издать ни звука. Но Влад произносит фразу низким тихим голосом. Меня бьет током от его интонаций, я впервые слышу, что он может говорить без льда или стали, а как нормальный человек.