Фиктивная жена адвоката

Адалин Черно (2024)

— Выйти за вас замуж? Вы же несерьезно… — Похоже, что я шучу? Мужчина напротив смотрит серьезно, сосредоточенно. Ждет моего ответа. Мы в комнате допроса. Он вроде как мой адвокат. На самом же деле кажется, что сделал так, чтобы я здесь оказалась. — Мне нужна жена. Тихая, покладистая, красивая. Свадьба послезавтра. Он поставил меня перед фактом. Вынудил принять его, как мужа и спутника на ближайший год. Я должна ненавидеть его всем сердцем, но вместо этого думаю, где и с кем он проводит ночи.

Глава 8

Марк

Женские слезы давно меня не берут. Было их на моем счету слишком много, чтобы по-настоящему впечатляться. Моими клиентами женщины хоть и бывают редко, однако дело с женами, сестрами, матерями и дочерьми иметь приходится. А они все как одна почему-то думают, что проще доказать невиновность клиента слезами. Часто плачут навзрыд, кто-то, помнится, даже красиво и эротично. И настоящие слезы были. Не те, которыми пытаются выбить скидку, а просто из-за сложившейся ситуации.

Слезы Василисы берут тем, что они не для, а из-за меня. Не помню, чтобы заставлял девушку плакать. Такое было слишком давно. Чаще это просто эмоциональное, я редко оказываюсь в гуще событий. Помнится, Аня даже обвиняла в черствости, мол, эмоций ей мало, драйва. Ну теперь-то будет много. Воспоминание о ней раздражает и душит. Я его отбрасываю.

— Давай поговорим, — трогаю Василису за плечо, она дергается, отшатывается, отсаживается к самой дверце.

Могла бы — покинула салон и сбежала, но дверь заблокирована, и я не хочу ее отпускать.

— Может, закончим с разговорами? — выдает упрямо.

Делает вид, что не плакала, хотя глаза красные, и говорит в нос.

— Надо. Давай в кафе зайдем. Пообедаем. Ты голодная?

— Голодная. Но сытая я тоже злая, имей в виду, накормить меня, чтобы задобрить, не получится.

Я непроизвольно улыбаюсь и снимаю блокировку с двери. Веду Василису в небольшое престижное кафе неподалеку от салона. Опять же — был здесь с Аней, но только один раз. Не успел обзавестись по-настоящему значимыми воспоминаниями, так что никаких флешбэков не ловлю. Мне ровно, значит, пообедать получится спокойно. Учитывая состояние Василисы — относительно.

Мы присаживаемся за столик, официантка приносит меню, и Василиса сразу же сосредоточенно принимается изучать блюда. Делает вид, что меня тут нет. Надо заметить, ей даже стараться не нужно — играет мастерски. Если получится договориться — сыграет кого угодно. И влюбленную невесту, уверен, тоже. Мне очень надо, чтобы убедительно.

— Давай попробуем договориться, — произношу, когда официантка уходит, приняв заказ.

— Я жду договор.

Я не знаю, как мы будем общаться в дальнейшем, если малейшее проявление ее эмоций вызывает во мне бурю ответных. А я вообще не суперэмоциональный человек. Предпочту холодность и трезвый ум импульсивности и быстрым решениям. С Василисой внутренне загораюсь за мгновение. Умеет она вывести на эмоции.

— Предлагаю поговорить начистоту, — ставлю локти на стол, сцепляю пальцы в замок и упираюсь в них подбородком. — Откуда в твоей сумочке наркотики? Потому что, несмотря на твои громогласные обвинения, я к этому отношения не имею.

— Ты у меня спрашиваешь?! — возмущенно таращит глаза.

Я уже говорил, что с женщинами сложно? Мне часто непонятна их реакция. Вот сейчас вижу возмущение, а что еще? Ведь явно еще что-то. Обида? Разочарование? Непонимание? С мужчинами проще хотя бы потому, что они обычно озвучивают все, что у них на уме. Ну и по лицу считать реакции проще простого.

— У кого я должен спрашивать? Есть ты, есть твоя сумочка и наркотики.

— Они не мои! Ты сам сказал, что моих отпечатков там не было.

— Блефовал. У тебя не брали отпечатки, сравнить бы не смогли.

— То есть ты просто так увел меня из полиции?!

— Я же говорил, что замнем.

— Да, я помню. Знакомые у тебя есть. Между прочим, мерзкие.

— Ты про Савельева?

— Он не представлялся.

— Он что-то тебе сделал?

Отчетливо вижу в ее взгляде страх. Василиса даже плечами передергивает, судя по всему, от воспоминаний, но вслух говорит совершенно другое:

— Можно сказать, ничего.

— А конкретнее?

— Я не желаю вспоминать подробности.

Василиса переключается на принесенный заказ. Ковыряет вилкой свое блюдо, делает вид, что меня здесь нет. Говорю же — старательная, и актриса из нее прекрасная.

— Контакты подруги мне сможешь дать? И попытайся вспомнить, не могла ли оставить где-то сумочку.

— Сумочку не оставляла, контакты подруги давать не буду, она таким не промышляет.

Как о глухую стену. Я бы мог и не разбираться, забить, но если у Василисы такие подружки, гарантии, что они ее не подставят во второй раз, нет, а мне так-то хватает младшего брата, засевшего занозой в заднице. Отмазывать на протяжении одного года еще одного человека желания у меня нет, так что придется копаться самому. Отступать, как я и говорил, уже поздно. Василиса не поможет — узнаю, что за подружка, и поговорю напрямую. Надо будет — попрошу попасти ее, присмотреться.

— Подожди… — она вскидывает голову, отвлекается от тарелки. — Ты хочешь сказать, что все это в клубе не ты подстроил?

— Именно.

— А кто? — хмурится. — Я думала, твои слова про “по-хорошему” именно это и предполагали.

— Я планировал действовать иначе. Настойчивее. Возможно, напоил бы тебя и увез из клуба, чтобы “дожать”.

— Вот как, значит, поступают лучшие адвокаты?

— На самом деле — хуже, но ты мне понравилась. Я не планировал чего-то выходящего за рамки приличия.

— А почему сразу не сказал, что это не ты?

— Моя профессия, Василиса, предполагает разные методы. Как правило, угрозы и запугивание работают в разы лучше. Так устроена человеческая психика. На запугивание мы реагируем быстрее, приспосабливаемся. Если бы я изначально вел себя в полиции иначе, ты бы здесь, вероятно, не сидела, а ждала бы суда.

Примененная к ней стратегия оказалась нерабочей. До ее слез в машине я этого не понимал, сейчас отчетливо вижу, что давлением чего-то добиться не получится. Значит, попробуем иначе.

— Заключим сделку? Взаимовыгодную. У меня нет цели над тобой издеваться, Василиса.

— Расскажешь, зачем тебе брак?