Кинематографика любви

Адель Барабаш

Вторая книга автора. Вечная любовь в страшной реальности начала XXI века. Энергия света над пропастью, в которой бушуют вихри безумия, кибернетичеких кошмаров, модного абсурда и первобытной злобы. От сказки к сказке, от эссе к эссе проносятся кадры пробитые светом любви, перемигиваясь с классиками русской литературы и мирового кинематографа. Книга содержит нецензурную брань.

СЛЕЗЫ ЖАКЛИН

София училась в Санкт-Петербурге на искусствоведа. Времена, когда молодые люди знакомились с прекрасными девушками на улице, в кафе (да где угодно), прошли. Теперь, размышляла София, они стали ленивыми, злыми, закомплексованными мудаками или педерастами с детскими травмами. Представления Софии о любви, красоте, которые воспитали в ней бабушка, фильмы, книги, не давали ей опустить руки, распечалиться, придумать себе депрессии, страдания и слиться с унылым говном. И она неустанно искала. На улицах, в институте, в кафе, в библиотеках, даже в барах для геев, на сайтах знакомств — везде.

Лучшие экземпляры, то есть активные и способные ухаживать за девушками, были: индюк-фармацевт, башкир из Казани, скалолаз из Финляндии, погонщик верблюдов из Египта, Илюша Попович — сосед по коммуналке, сорокалетний барабанщик, женатый на злой танцовщице-вегетарианке-йогине.

София вздыхала, кутаясь в пушистую шаль, подаренную бабушкой, и, выглядывая из колодца питерского дворика, видела высокого, например музыканта в длинном пальто, немного неуклюжего из-за роста, но с густой непослушной шевелюрой, широко шагающего по набережной реки Фонтанки в консерваторию.

Распахнутое настежь пальто, белоснежная рубашка, смокинг, камербанд на талии, галстук-бабочка, гладковыбритые щеки, пухлые губы, скулы, квадратный подбородок… Одним словом, красавец необыкновенный! И да, густые брови, упрямый открытый взгляд. Навстречу ему бежала она — легкая, спотыкающаяся и виновато улыбающаяся столбам, светофорам, поребрикам, в нелепой леопардовой шубке, на тонких ножках, потрясающая кудрявой рыжей шевелюрой. Он, увлеченный концертом Моцарта для фортепиано с оркестром №20, прошел мимо, но затем, услышав цветочный аромат ее духов, подчеркнутый морозом, невольно обернулся. Верхняя нота при низких температурах длится намного дольше… Оглянулась и она. И засмеялась:

— Здравствуйте!

Пиликнул «Тиндер». София посмотрела на новые объекты — гордый татарин Рустэм на фоне большой черной машины, органист Игорь, похожий на Мартина Лютера, Нил Дюпре — виолончелист… Какой орлиный профиль! Какие волосы! Грузин? Еврей? Умница!

Она первая написала ему. Закрутился виртуальный роман. Неделю спустя договорились о встрече. Он предупредил, что несколько застенчив и не всегда может поддержать беседу. Ее это не смущало. Тем более что у нее было много дел. В переписке она узнала, что зовут его Даниил, а Дюпре не настоящая его фамилия. Но ведь не зря он выбрал именно ее! Полночи София искала знаменитых людей с фамилией Дюпре. Среди них были парикмахеры, психиатры, актеры, политики, проститутки и одна единственная виолончелистка — вечно юная, как писали о ней, Жаклин Дю Пре. Вундеркинд. Лучшая исполнительница-виолончелистка в мире. Дебютировала с королевским оркестром Великобритании, училась у Ростроповича. Играла с лучшими музыкантами Европы и США. Получила в дар от неизвестного поклонника виолончель Страдивари. Блистательно исполняла Баха, Генделя, Гайдна, Бетховена, Шумана, Брамса, Штрауса… От чрезмерных репетиций перестала чувствовать пальцы рук. На рекомендации сократить концертные нагрузки отвечала, что никогда не перестанет заниматься тем, что любит больше всего на свете. Прилетел диагноз: рассеянный склероз. Больше Жаклин играть не могла. Несколько лет давала уроки. Умерла в 42 года.

Великая, непостижимая страсть, трагическая судьба…

— Вот оно! — ликовала София. — Нашла!

Она смотрит записи концертов с Жаклин Дю Пре. Бежит в парикмахерскую, выпрямляет кудрявые волосы, становится блондинкой. Долго ищет и, наконец, заказывает белые розы «Жаклин», выведенные в честь знаменитой англичанки в 1989 году, покупает легкое платье простого кроя, старинные чулки, шампанское и ждет в гости Нила Дюпре. И конечно музыка! Запись концерта для виолончели с оркестром (Э. У. Элгара)!

Нил пунктуален. Звонит в дверь ровно в 19:00. Немного удивлен, ведь на фото в «Тиндере» София выглядит иначе. Его радует особенная атмосфера — свечи, музыка, прозрачный столик с шампанским и деликатесами. Нил действительно робок и застенчив. София щебечет, смеется, задает вопросы, чтобы помочь ему расслабиться. Что же касается его ника в «Тиндере», спрашивает прямо: почему Дюпре?

Она представляла этот разговор сотню раз. И он отвечал: возможно, ты слышала о великой виолончелистке Жаклин Дю Пре?

София берет с подоконника пластинку с изображением девушки — о ней? И кружится по комнате, демонстрируя новое платье, похожее на платье Жаклин на записи 1968 года, поправляет прическу, вдыхает аромат тех самых роз…

— Слышала о Марселе Дюпре, французском композиторе? Самые знаменитые его произведения так трудны, что в течение многих лет никто, кроме самого Дюпре, не мог их исполнить…

— Нет, не слышала, — шепчет ошеломленная София. — Я на минуточку. Она выходит на кухню. Вздыхает, кусает губы, называет себя дурой. Потом успокаивается: в конце концов, какая разница! Все так красиво, торжественно, он здесь… У нас впереди вся ночь! Стоит ли ругать себя и терять время! Беги. И, воздушная, кружась и хохоча, София возвращается к гостю.

Даниил уже наполнил бокалы. Звенит хрусталь, дрожат свечи, за окном медленно падают огромные хлопья снега…

— София, прежде чем мы выпьем, я должен сказать. Я счастлив нашему знакомству. Ты очаровательна. Ты мне очень нравишься. Я не хочу тебя обманывать, я гей.