Интерпретатор. Миры Альтеро

Аджони Рас

Лондон, середина прошлого века. Джеймс случайно попадает в книжный магазин, в котором творится что-то странное… Его не видят прохожие, а внутри происходят и вовсе фантастические вещи. Сможет ли Джеймс вернуться в магазин, которого нет?

Джеймса Сендрика

© Аджони Рас, 2018

ISBN 978-5-4485-6621-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

— Еще чаю, мистер Сендрик? — поинтересовалась девушка, вытирающая крошки с соседнего столика.

— Да, милочка, буду благодарен, — прохрипел я простуженным голосом.

В кафе, устроенном прямо в магазинчике Pret A Manger, что находится в Лондоне на улице Пиккадилли в доме №193, было тепло и уютно. Я — меня зовут Джеймс — приезжал сюда каждый день, когда чувствовал в себе силы проехать на автобусе несколько остановок и когда артрит не выкручивал больные суставы. Сидя лицом к окну, день за днем я разглядывал витражи, входную дверь и примыкавшие лавочки самого старого книжного магазина Лондона Hatchards, который открыт здесь с 1797 года. За то время, что я наблюдаю за этим местом, я многое о нем узнал.

Магазин стал известен не только огромным ассортиментом, но и тем, что в нем любили делать покупки особы королевской семьи. Сама королева Шарлотта была одной из первых покупательниц в этой лавке, а сегодня Hatchards имеет королевские гарантии Ее Величества, герцога Эдинбургского и принца Уэльского, касающиеся заказов и поставок книг.

Мне семьдесят три года, а я все еще не оставляю надежды увидеть то, что открылось моему взору в непричесанном и вечно голодном детстве, когда, будучи тринадцатилетним мальчишкой, разбил себе лоб напротив этого самого книжного магазина.

Я катил на своем подержанном велосипеде, сделанном на фабрике Pashley в районе Masons Road, и чувствовал себя настоящим королем. Мой велик, без сомнения, был мечтой любого мальчишки из рабочего района Лондона, и я знал это не хуже других, так как сам рос точно в таком же.

Я хвастался новеньким кожаным седлом Brooks, которое выменял на старый, но все еще прочный портфель у старика Эшли с первого этажа, ведь ему не то что ездить, а даже ходить уже было сложно. Он днями сидел у окна и курил самокрутки, пуская тяжелые дымные кольца в серое небо. Одним словом, велосипед, носящий гордое имя Roadster, с его царственной посадкой и 28-дюймовыми колесами был самым ценным приобретением за мою короткую жизнь и делал меня самым счастливым парнем если не всего Лондона, то уж нашего района точно.

Когда я проезжал мимо витрин книжной лавки Hatchards, переднее колесо угодило в выбоину, и я через руль полетел прямо на мощенную камнем дорогу. Удар был сильным, в глазах все потемнело, словно их в один миг залило липкой грязью. Не знаю, как умудрился подняться, пристегнуть замком на цепочке велосипед к фонарному столбу и войти в ближайшую дверь, чтобы попросить немного воды промыть рану и умыть окровавленное лицо. Все было как в тумане, пока я не открыл ту самую роковую дверь и не очутился в большом книжном магазине. Подойдя к высокому прилавку из черного дерева, я обратился к седому, но на вид весьма крепкому старику:

— Сэр, я поранил голову, не найдется ли у вас воды промыть рану?

Старик обернулся и с удивлением уставился прямо на меня. Он смотрел так, как обычно в зоопарке дети смотрят на жирафа. В его взгляде читались растерянность и какая-то радость, свойственная беспечной юности или — как в его случае — спокойной старости. Старик долго молчал, и мне в какой-то момент показалось, что он глухой и просто не слышал слов, сказанных ему в спину, и надо повторить ему их прямо в глаза. Я видел такое по телевизору и знал, что глухие люди умеют читать по губам.

Наконец старик шевельнулся, будто оттаявшее изваяние, с недоверием посмотрел на входную дверь, словно она предала его, впустив меня сюда, и тихим, приятным голосом, как у рассказчика сказок по радио, произнес:

— Сейчас принесу, а ты пока присядь на стул, — он кивнул в сторону камина напротив высокого прилавка, рядом с которым стояли массивные стулья, обтянутые кожей.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил я.

— Называй меня мистер Винчестер, — мягким голосом проговорил старик и скрылся в подсобке.

Я наконец оторвал взгляд от прилавка и хотел последовать совету мистера Винчестера и присесть, но тут же остолбенел от зрелища, представившегося мне, как только я повернулся лицом к центру магазина. У стеллажа, который начинался у высокого прилавка и уходил вглубь, стоял человек, точнее нечто с человеческим телом и лицом, скорее напоминающее стену из грубо подогнанных камней. Скулы и надбровные дуги неестественно выпирают вперед, кожа грубая, местами видны глубокие морщины, издали походившие на трещины, которые образуются в сухой земле после дождя.

Человек с кирпичным лицом заметил, что я таращусь на него, и выпустил из носа две струи оранжевого дыма, словно у него внутри горел костер и он, чтобы не лопнуть, как нагретая банка консервов, освободился от излишков горячего пара. Я вздрогнул от испуга, а громила, не обращая на меня внимания, снова углубился в изучение какой-то толстенной книги. Книга была такая же необычная, как и он сам. Обложка из туго сплетенного тростника, растущего на болотах, где живет моя бабушка Джуди, а от страниц исходит сияние, как будто в них встроен экран телевизора, о котором так мечтала моя мама и которые я видел лишь в витринах магазина «Радиотехникс».

Я с трудом оторвал взгляд от человека с каменным лицом и оглядел стеллаж, с которого здоровяк взял свою книгу. Он тоже был необычным. В любом книжном магазине книги стоят ровными рядами. Они могут быть расставлены по сериям или жанрам, например, книги с рассказами о том, как взрослым хорошо целоваться, стоят отдельно, а книги про то, как здорово порой убежать из дома и рвануть с друзьями в поход с ночевкой, а еще лучше — смастерить плот, расположены совсем в другом месте. И с виду они все чем-то похожи, хотя разные люди писали их в разное время. И корешки не выпирают из общей книжной шеренги.

Тут же все было по-другому. Все книги — разные, начиная от материала обложки и заканчивая их размерами и даже формами. Некоторые были заперты на замки, как от моего велосипеда, некоторые вообще запирались в железные и деревянные коробки, и понять, что внутри, было совершенно невозможно. Я не говорю уже о свитках и клочках бумаги, запечатанных в стеклянных бутылках.

— Держи, мальчуган, — раздался теплый голос мистера Винчестера.

— Спасибо, я сейчас, — направляясь к выходу, чтобы уже на улице промыть рану, бросил я, но старик остановил меня, взяв за плече своей мягкой, но сильной ладонью.

— Не надо никуда ходить, просто выпей, — так же приветливо посоветовал он.

— Но я же хотел… — спохватился я, однако мистер Винчестер уже взял деревянную кружку за донышко и подтолкнул ее к моему лицу.

Конец ознакомительного фрагмента.