Примерь мои туфли. Исповедь беглянки

Айгуль Михневич

Эта книга о том, как девочка, мечтавшая о смерти с шести лет, вырвалась из ада и стала неисправимой оптимисткой.О том, как важно верить в свои силы, мечтать, учиться, работать над собой, стремиться к намеченным целям.О том, какую роль в жизни могут сыграть люди, не имеющие с нами кровного родства. Именно они могут стать опорой и поддержкой тем, кто лишён любви в родительском доме.Книга «Примерь мои туфли» открывает мир подростка, страдающего, любящего, мечтающего.

Глава 4.

Дом и соседи

Дом и двор

Набережные Челны — это город, разделённый на жилые комплексы-ячейки. Все они пронумерованы. Адреса указываются примерно так: номер комплекса/номер дома — номер квартиры. В моём случае — 32/05—3**.

Уходя к подружке, я говорила домашним:

— Схожу в ноль-четвёртый к Эльвире.

То есть я шла к подруге, которая жила в доме 32/04.

Если собиралась ехать к тётушке, говорила так:

— Сегодня еду в пятьдесят четвёртый.

Садилась в автобус и ехала в 54-й комплекс.

Если вам назвали адрес по комплексу, то нужно ехать в определённый район, а потом блуждать по нему в поисках нужного дома. Обычно это повод для знакомства с местными жителями, так как здания располагаются по совершенно непонятной логике. Например, в нашем комплексе дом №5, в котором я выросла, был построен до того, как появился дом №4. Между домами №5 и №9 стоит дом №3. Существует, конечно, обозначение адресов по улицам, но оно используется в официальных документах, при почтовых отправлениях и т. д. В скобках часто указывается адрес по комплексу для того, чтобы местным курьерам было легче работать.

Когда знакомятся два челнинца, первый вопрос, который они задают друг другу:

— Из какого вы комплекса?

Как я уже говорила, наш дом был построен для работников птицефабрики. В нём все друг друга знали.

Территориально наш район находится посередине между Новым городом и старыми районами (ЗЯБ, ГЭС) (карту города можно посмотреть в интернете). Сразу за домом было огромное поле, по которому можно спуститься к моей любимой Каме. Река была видна из окна школы, где мы учились.

Всё детство мы жгли костры, устраивали пикники, лазили по деревьям именно там, «за домом». Жили в городе и наслаждались прелестями деревенской жизни.

Рядом была большая школа с огромным садом и хорошей спортивной площадкой — русская школа №11. Я же училась в татарской гимназии, которая находится в десяти минутах ходьбы от дома.

Двадцать семь подъездов. В каждом конце дома — своя атмосфера.

Больше всего мне повезло с соседкой, которая жила этажом выше. Моя любимая подруга Катюша. Она старше меня на три месяца, дружим мы с четырёх лет. Катюша сыграла большую роль в моей жизни, поэтому ей будет посвящена отдельная глава.

Публика в доме была очень пёстрой. Разные семьи, благополучные и не очень. Была у нас и своя сплетница, моментально разносившая новости по всему двору и сочинявшая всякие небылицы. Ею было легко манипулировать, когда надо было донести до кого-то информацию, которую нельзя было передать напрямую. Были и свои «аксакалы», мнившие себя мудрее всех и дававшие советы, когда их не спрашивали.

Были люди состоятельные, были простые. Кто-то вёл себя скромно и с достоинством, кто-то кичился нажитым имуществом.

Татары по природе очень кичливый народ. Мы любим выставлять богатство напоказ, хвастаться обновками, богатыми родственниками, крутыми связями. Как и большинству азиатских народов, нам свойственно всё лучшее приберегать на случай прихода гостей. В доме обязательно должна быть коробка дорогих шоколадных конфет или других угощений, которые нельзя трогать, пока не придут гости.

Чистоту наводим тоже в первую очередь для того, чтобы не было стыдно перед соседями. Вытереть пыль на шкафу, а потом попросить соседку помочь достать какую-нибудь «забытую» вещь, чтобы та увидела, что у хозяйки даже там ни пылинки — старинная татарская забава.

На курорте татары фотографируются под каждым кустиком, с каждым блюдом и со всеми верблюдами, чтобы доказать всем, что они там действительно были и действительно стояли рядом с этими арабами или турками, которые придерживают поводья или подают чай.

Именно на фоне этих особенностей татар много лет назад у меня произошла крупная ссора с матерью, которая привела к печальным последствиям. Но об этом попозже.

В нашем дворе были люди, которые жили тихо, не привлекая к себе внимания. Иные поднимали шум на весь закуток, и мы слушали громкую брань или самую разную музыку. Были алкоголики разных степеней зависимости, некоторые совсем пропащие. Мы жалели их жён и детей. В одной из таких семей жил мой злейший враг — ровесница, с которой мы были в одной группе в садике. У неё пила мать, а женский алкоголизм — самое страшное явление. Девочка была очень агрессивна, она ненавидела меня. При вечно пьяной матери ей сильно доставалось ещё и от старшей сестры. То и дело пыталась она нападать на меня, но до серьёзных драк у нас ни разу не дошло. Где-то спасала моя мать, а где-то — соседи.

Во дворе было очень много детей. Мы собирались в компании, ходили в поле на пикники, бегали на речку купаться, играли в бадминтон и другие подвижные игры. Был период, когда обладатель мяча был самым уважаемым человеком в «песочнице».

Играли в прятки и догонялки во дворе дома и в саду соседней школы.

Зимой катались с горок на санках, ледянках, лепили снеговиков, устраивали снежные побоища. Любовались узорами на окнах. Как это было красиво!

Я была ужасно упрямым ребенком. Однажды, проходя мимо магазина, уговорила мать купить игрушечную коляску. Она сомневалась — вещь дорогая, но я топала ногами, кричала «жадина-говядина», и в итоге она согласилась. В той коляске меня, самую маленькую во дворе, таскали всей оравой вместо куклы.

Во времена моего детства машин было очень мало. Мы ждали весны, чтобы в колее на дороге строить снежные плотины и пускать кораблики по ручейкам. Когда проезжал автомобиль, мы прыгали на обочину, а потом заново всё отстраивали. Измеряли глубину луж, надев резиновые сапоги. Домой приходили мокрые, чумазые, ужасно довольные, со страхом ожидая заслуженной кары.

Я обожаю летний дождь и бегать босиком по лужам. Именно в такую пору мы собирались под козырьками у подъездов, о чём-то разговаривали, во что-то играли. Самые смелые со смехом выбегали под дождь и хвастались, что не боятся промокнуть.

А какой был запах! Самый вкусный аромат на свете — тот, что появлялся после дождя вместе с радугой на небе!

Татарстан — богатый, плодородный край. Земля там чёрная, жирная, щедрая.

У нас во дворе росли берёзки, на кустах шиповника было много-много мелких зелёных гусениц. Мы закапывали в землю «секретики»: фантики, фольгу от шоколадки, кусочки цветного стекла, сломанные брошки, цветочки укладывали в ямку, вырытую под кустами, накрывали прозрачным стёклышком и присыпали землёй, оставляя только самим известную метку. Словно это был клад.

Как я узнала в ходе работы над книгой, закапывать «секретики» — древнейшее занятие людей, это — «охранные» талисманы. Об этом говорится, например, в книге «Мы живём в замке» потрясающей Ширли Джексон (лучший рассказ — «Лотерея»).

Чем старше мы становились, тем интереснее были отношения во дворе. Я была «белой вороной». Многие считали меня «летящей», не от мира сего, потешались надо мной и даже откровенно издевались. Не знаю, как это получилось. Пусть на этот вопрос ответят психологи после прочтения книги.

Я — Курнос

В раннем детстве в «уважаемом сообществе» местной шпаны мне придумали прозвища Курнос, Утконос и что-то ещё в этом роде. Мой великолепный изящный выдающийся носик необычной формы стал моим детским проклятием. Стоило появиться во дворе, как тут же раздавался крик с какого-нибудь насеста:

— Курнос! Иди сюда! Курнос! Утконос!

Эта часть лица привлекала внимание не только во дворе. Её замечали абсолютно везде. Мать как-то сказала, что тайно копила деньги мне на пластическую операцию, переживая из-за моих страданий. Слава Богу, до знакомства с хирургом дело не дошло. Как бы сегодня ни воспринимали люди мой любимый носик, мне это совершенно безразлично. Более того, горжусь, что он такой.

Доходило до смешного. Однажды бежала за автобусом, но так и не успела в него сесть. А через некоторое время моя подруга познакомилась с какой-то девушкой. Они смотрели фотографии в альбоме, та увидела меня и воскликнула:

— А я видела эту девушку! Она бежала за автобусом, в котором я ехала.

Ещё один случай. Мне было лет шестнадцать, когда на улице подошла девушка и спросила:

— А твою двоюродную сестру не Гульнарой ли зовут?

— Да. А откуда вы знаете?

— Тебе было года два или три, когда мы играли вместе в нашем дворе. Ты приезжала в гости.

Подозреваю, что запоминали меня в первую очередь именно благодаря носу. Но и характер у меня такой, что даже если бы не было в моей внешности ничего выдающегося, дети придумали бы обидное прозвище, зацепившись за что-нибудь другое.

Поэтому, дорогой читатель, пусть окружающие придумывают какие угодно прозвища. Не стоит менять наружность только из страха быть осмеянным. Представь на секундочку, что было бы, если бы я легла под нож хирурга и получила ничем не примечательную внешность? Что сделала бы местная шпана? Правильно, они стали бы продолжать насмехаться, потешаясь, что им удалось заставить меня изменить что-то в себе.

А что было в реальности? Мать научила меня ходить мимо этих ребят, гордо задрав нос и делая вид, что ничего не слышу. От этого они кричали ещё громче. Спустя годы узнала, что у меня был настолько равнодушный вид, что они думали, что я действительно их не слышу.

В нашей квартире то и дело случались разговоры о жизни соседей. Все мы любим посплетничать, обсудить друзей, знакомых, приятелей, дальних родственников. Что делают дети в таких случаях? Внимательно слушают разговоры взрослых, чтобы понимать ориентиры, знать, кто хороший и кто плохой.

Услышав гадость про кого-нибудь из соседей, я переставала здороваться с этим человеком до тех пор, пока отношение к нему (или к ней) в доме не менялось. Конечно, сегодня мне за это ужасно стыдно, но такова детская натура. Дети транслируют то, что происходит в семье.

Сегодня при детях я стараюсь говорить с друзьями о литературе, искусстве, истории, путешествиях и т.д., зная, что ребятки внимательно слушают и впитывают всё, пользуюсь этим и вкладываю в их умные головы светлые мысли.

Помнишь урок моей бабушки? «Сынок, тебе говорю, дочка, ты слушай».

Если уж хочется о ком-то поговорить, пусть это будет тот, кто станет примером для подражания. Ведь можно выразить восхищение, например, умом того же Эйнштейна или его верой в Бога при том, что он был великим физиком. Ребёнок запомнит, что восхищение вызывают образованные люди, а значит, надо учиться и стремиться стать лучше через саморазвитие.

Конечно, у меня были разные отношения с детьми во дворе. С кем-то дружила, с кем-то воевала, на кого-то просто не обращала внимания. Кому-то завидовала. Тяжёлое чувство, очень тяжёлое. Кто-то завидовал мне.

Соседские мальчишки сначала смеялись надо мной, а потом пытались ухаживать.

Некоторое время была влюблена в самого красивого парня во дворе. Ему я написала свои первые стихи. Однажды летом хулиганы отобрали у меня тетрадку с этими стихами, громко читали их и смеялись. Мне удалось вырвать тетрадку из их рук.

Потом симпатии изменились. Мы повзрослели, разбежались по техникумам и вузам, и когда я приезжала домой на мотоцикле с другом-байкером, никто уже не орал на весь двор «Курнос! Утконос!» Зато соседи тихо шушукались, называя меня девушкой лёгкого поведения и считая машины, на которых меня подвозили до дома, когда ездила автостопом.

Что стало с теми, кто пытался со мной воевать и придумывать обидные прозвища? Их судьба незавидна. Их даже немного жаль.

Дорогой читатель, если ты подвергаешься травле, просто имей в виду, что зачастую обидчики получают своё. Бумеранг возвращается. Такие люди крайне редко добиваются успеха в жизни. А кто-то успеет заползти в могилу, прежде чем ты обзаведёшься внуками. Но ситуации, конечно, бывают разные.