Искусственные люди. Лаборатория жизни

Айза Наби, 2023

К концу XXI века на Земле перестали рождаться девочки, и человечество находится под угрозой вымирания. Ученые безуспешно бьются над решением мировой проблемы, а людям остается лишь поддерживать новый порядок. Главная героиня еще в детстве столкнулась с потерями, но это не сломило девушку. Выстроенный мир рушится, когда в ее судьбу бесцеремонно вмешивается незнакомец, чьи истинные мотивы всегда остаются загадкой. Его появление переворачивает жизнь героини, перемалывая мечты и срывая маски с окружающих людей. Находясь в отчаянии, девушка неожиданно обнаруживает, что именно она может спасти мир.

Глава 4. Лаборатория жизни

В воскресенье Кэя бежала, Кэя стремилась, Кэя летела в университетскую лабораторию. С самого утра ее распирало изнутри странное, но очень приятное чувство. Пока вся семья спала, девушка успела привести себя в порядок, сделав незамысловатую прическу из волнистых волос. Зеркало в прихожей отразило смугловатое лицо с подкрашенными глазами. Они сияли в предвкушении встречи.

Помещение встретило девушку блеском начищенного стекла. Обилие серого цвета отдавало металлическим привкусом во рту. Кэя взволнованно шла к входу в главное здание. Легкое попискивание датчиков системы контроля и мониторинга данных аккомпанировало шагам девушки. Привычным образом она приложила руку к отпечатку ладони возле двери. Тем временем световой луч просканировал сетчатку глаза. Одним из основных требований лаборатории было полное соблюдение техники безопасности. Ее сотрудники выбирались из числа самых способных и ответственных людей, которым предстояло пройти ряд проверок и экзаменов.

Кэя приложила все усилия, чтобы попасть в лабораторию при университете. Она готова была отставить в сторону студенческую жизнь, встречи с друзьями и другие увлечения, лишь бы исполнить главную мечту — работать в Лаборатории жизни.

Лаборатория жизни была уникальным инструментом. Именно ее создание много лет назад позволило Амазии выйти на новый уровень и диктовать условия другим странам. После того как количество новорожденных девочек в мире сократилось, люди начали экспериментировать с генетическим кодом человека и его природой. Они подсаживали искусственно созданные эмбрионы женского пола женщинам в надежде на последующее увеличение популяции. Но из ста попыток только одна приводила к успехам. Эмбрионы погибали в утробе или рождались нежизнеспособными.

Бесполезные попытки по искусственному созданию женщин продолжались несколько лет, но ученые Амазии в конце концов осознали их бесплодность. Они решили развернуть полученные знания в другую сторону.

И тогда появились первые искусственники — так в обиходе стали называть детей, созданных в Лаборатории жизни. Биологически они, конечно, ничем не отличались от обычных людей, но способ рождения определял дальнейшее их место в системе. В большие механические матки, наполненные синтетической околоплодной жидкостью, помещались эмбрионы. В искусственной утробе они росли и развивались в течение девяти месяцев, а потом наступало время появления на свет. Все как у людей.

Но при этом практически никаких прав. Законы Амазии четко ограничили возможности искусственных людей: они могли занимать только определенные должности, носить утвержденную форму, а самое главное — они не имели права на создание семьи. Все дело в том, что даже в искусственных матках рождались в основном мальчики.

Сначала ученые пробовали закладывать эмбрионы в пропорции пятьдесят на пятьдесят, но быстро пришли к выводам, что это нецелесообразно. Со временем в Лаборатории начали использовать двадцать процентов эмбрионов женского пола. У генетиков оставалась надежда на рождение хотя бы нескольких девочек.

При этом искусственницы в правах не ограничивались. Женщин в мире было мало, и их берегли. Чаще всего рожденных таким образом малышек передавали в семьи, ведь желающих было достаточно. Но дети все равно знали правду о своем происхождении.

В последнее время в качестве биологического материала для создания искусственников использовались женские и мужские половые клетки обычных людей. После рождения здорового ребенка каждая женщина была обязана сдать в Лабораторию яйцеклетки. То же самое со своим семенем делали и мужчины. Но в отличие от женщин, у них не было обязательным условием наличие детей.

Генетики тщательно проверяли биоматериал на возможные наследственные болезни. Пара из яйцеклетки и сперматозоида выбиралась случайным образом с помощью специально созданного механизма. Он подбирал наиболее выигрышные комбинации генов, чтобы избежать рождения нездорового ребенка, — ценность каждого эмбриона была слишком высока.

В первые годы жизни искусственные дети выращивались в специальных учреждениях, затем переходили в школу-интернат. Там они осваивали обычную общеобразовательную программу. В итоге юнцов ждало получение среднего специального образования и намного реже университетские программы. Но для этого нужно было демонстрировать уникальные способности к наукам и огромное трудолюбие.

Помимо слабой надежды отдельных ученых на возрождение человечества, искусственники нужны были Амазии для выполнения работ, от которых отказывались обычные люди. Чаще всего это был скучный и неинтересный труд. В новом мире человек, рожденный естественным образом, мог позволить себе выбирать любую профессию, работу и хобби. Искусственники выполняли главную цель — освобождали от рутины обычных людей, чтобы те могли заниматься любимым делом или посвятить себя творчеству. Еще раньше роботы и искусственный интеллект забрали часть тяжелой и непродуктивной деятельности.

Также искусственникам запрещалось занимать важные государственные посты и каким бы то ни было способом влиять на жизнь общества. Конечно, у них были и свои права. У них были собственные дома, доход, увлечения. За вред, причиненный искусственнику, карали так же строго, как и за преступление в адрес естественников.

Еще одним источником дохода страны стало выращивание и продажа искусственников для других стран. Реализация происходила по-разному: и через аукционы, и по особым межправительственным соглашениям. Иногда продавались искусственники, созданные в лаборатории из имеющегося генетического материала. Другие контракты подразумевали использование биологических клеток граждан стран-покупателей (чаще всего, азиатские), чтобы искусственники не отличались от местных людей.

Амазия тщательно хранила свои научные секреты, осознавая, что они обеспечивают комфортную жизнь ее жителям.

В сущности, в XXI веке в мире процветало узаконенное рабство. Конечно, не все страны приняли такой уклад. Регулярно проводились международные конференции по этичности создания искусственников и их эксплуатации. Кто-то из государств отказался от технологий Амазии. Другие пытались объявить стране бойкот и ввести жесткие санкции. Третьи же были рады приобрести несколько тысяч полурабов. «Мир — для избранных», — утверждало их правительство.

Лаборатория жизни внедряла в массы идею о том, что естественники — так стали называть рожденных в утробе — намного сильнее и крепче созданных генетиками людей. Некоторые отдельные ученые подтверждали это, публикуя результаты исследований с ранними смертями и множеством болезней у искусственников. Но были и сторонники того, что они, наоборот, могут стать ключом к развитию человечества и стать неуязвимыми и совершенными экземплярами.

Обе версии балансировали в народе, но государство на этот счет выразилось категорично и строго: все права у естественников. И последние активно этим пользовались, даже и не задумываясь о несправедливости подобного разделения.

Итоги подобной дискриминации предстояло подвести позднее.

Кэя испытывала сегодня волнение по нескольким причинам. Ее допустили в лабораторию и разрешили присутствовать при осмотре недавно заложенных в искусственные матки эмбрионов. Этот торжественный момент внушал благоговейный трепет всем ученым, работающим в Лаборатории жизни и ее филиалах. Во-первых, закладка производилась большой партией только один раз в год. Девять месяцев эмбрионы выращивались в матках, затем три месяца матки очищались, проверялись, тестировались на предмет возможных технологических и биологических сбоев. Таким образом, у всех искусственников в документах стояла примерно одинаковая дата рождения.

За две недели до закладки эмбрионов и в течение двух последующих недель семейным парам не рекомендовались половые контакты с целью зачатия потомства. Это делалось специально, чтобы впоследствии окружающим было легче распознать две разделенные группы людей.

Помимо этой причины, Кэя вспоминала вчерашний вечер и встречу с бабушкой. Рядом с самым взрослым членом семьи все три сестры Гловер и даже их взрослый отец неосознанно старались соответствовать представлениям Камиллы об идеальных родственниках. Они сидели прямо, ели чинно, беседовали на светские темы. Не будет лукавством сказать, что все четверо хотели поскорее покинуть дом члена Брачного совета, но только бабушка решала, кто и когда уйдет. Остальным оставалось лишь подчиняться ее правилам.

Нуто казался почти незнакомым. Он сильно вытянулся с момента их последней встречи и практически сравнялся ростом с Кэей. Но мордашка у него была почти детская и гладкая, еще без вторичных мужских половых признаков. Девушка отметила, что младший брат растет весьма симпатичным. Он был очень похож на нее: такие же зеленые глаза, густые волнистые волосы, широкий нос.

Украдкой Кэя отвела братишку в сторону и шепнула:

— Нуто, ты же знаешь мой номер. Ты можешь мне звонить и писать по любому поводу.

Нуто немного смутился, но кивнул.

— Как ты живешь с бабушкой?

— Нормально, Кэя. Она заботится обо мне. У меня есть все, что нужно. Любые школы, курсы, программы. Футбол. Я занимаюсь тем, что приносит удовольствие.

— Может быть, ты хочешь вернуться к нам? Мы могли бы жить впятером. Ну или вместе с бабушкой.

— Спасибо, но пока не время. Я привык.

— Ты прости нас, прости папу, что мы отдали тебя. Я всегда просила забрать тебя, но Камилла была против.

— Не извиняйся, я не в обиде. Мы же семья. К тому же с тобой нам уже вряд ли получится вместе жить.

— Почему?

— Скоро Брачный совет.

Кэя замолчала. Она понимала, что это означает. И была очень рада. Скоро ее мечта исполнится.

Еще тем вечером Камилла сказала, что скоро состоится собрание Совета для избранных гостей. И вся семья Гловер должна там присутствовать.

— Это очень важно. Одежду девочкам я выберу сама, — безапелляционно заявила женщина.

Привыкший к командам матери Ромул кивнул. Сестры переглянулись между собой, но в целом эта идея показалась им увлекательным приключением, поэтому смысла отказываться они не видели. Да им никто бы и не позволил. В этой семье правила бал Камилла Гловер.

Предстоящее мероприятие стало еще одним поводом для волнения Кэи. В придачу к мыслям о Брачном совете. И о Родриго Мартинесе, ее наставнике в университетской лаборатории. Да, стоит признать, Кэя была окончательно и бесповоротно влюблена в своего руководителя. Она уже не понимала, в какой момент в ее душе вспыхнули чувства, но последние два года учебы в бакалавриате половину мыслей занимал молодой, смуглый и, будем откровенны, привлекательный преподаватель. Кроме внешности, доктор Мартинес был талантлив и имел прекрасные перспективы на получение высокого поста в Лаборатории жизни и в других государственных органах Амазии.

В чертах его лица нашли отражение корни народов бывшей Мексики. Мартинесу повезло родиться естественником, что дало возможность выбирать свой путь. И талантливый мужчина, не раздумывая, выбрал биологию и генетику. Общие увлечения роднили их с Кэей, но та гадала, относится ли он к ней так же, как и она к нему. Сомнения в девушке порождало отсутствие инициативы у молодого доктора. У него было много учеников и учениц, но никого он не выделял. Несмотря на это, Кэя чувствовала, как он по-особенному смотрит на нее, как говорит в присутствии девушки. И даже то, что он согласился встретиться с ней наедине в лаборатории в воскресный день, дарило студентке надежду на романтические отношения.

В своих мечтах Кэя представляла, как на ежегодном выборе пары назовут их имена. Он должен был состояться совсем скоро, буквально через несколько месяцев. Но пока главным событием для светской жизни Уиттернема должно было стать собрание, которое организовывала ее бабушка. Там будут присутствовать все знатные семьи страны. И Мартинес тоже должен быть там. Кэя пообещала себе, что будет выглядеть сногсшибательно. Она должна покорить возлюбленного и не оставить путей к отступлению.

Лаборатория была открыта, и Мартинес уже был на месте. Запыхавшись и утопая в идиллических картинках разума, Кэя с порога спросила:

— Добрый день, Родриго. Я не опоздала?

— Все в порядке, дорогая. Заходи.

— Я очень рада, что вы согласились встретиться сегодня. Я знаю, что это ваш единственный выходной.

— Ничего страшного, для настоящего ученого на первом месте работа. Переоденься и можешь приступить к опытам.

Спустя десять минут Кэя вышла из женской раздевалки, облаченная в белый халат. Ее густые волнистые волосы были собраны в высокий пучок на голове. Она взяла с небольшого столика специальные очки и плотные, но невесомые белые перчатки. В лаборатории всегда соблюдали правила безопасности как для заботы о сотрудниках, так и в целях успеха эксперимента.

Родриго рукой подозвал ученицу к себе, попутно объясняя происходящий процесс:

— Это Ника-двадцать. Скоро мы ее оплодотворим.

Никой была небольшая белая крыса, одна из многих животных. В новом мире сокращению самок подверглись не только люди, но и животные, размножающиеся половым путем. Число крупных млекопитающих таких, как слоны, китообразные или большие кошки, сильно уменьшилось, поскольку и в природе они оставались уязвимыми видами с многомесячной беременностью. При этом мелкие животные вроде грызунов или отдельных хищников, быстро компенсировали свое количество. Основным ограничителем численности их популяции прежде выступала кормовая база. Это сохранилось и в новом мире. Поэтому даже одной-двух самок в помете хватало для сохранения вида.

Университетская лаборатория занималась разными видами исследований, но Родриго и Кэю интересовало в первую очередь увеличение численности самок млекопитающих. Лаборатория жизни занималась тем же, но уже на уровне человека.

Для экспериментов чаще всего использовались крысы. Но, к сожалению, опыты практически не увенчивались успехом. Но сейчас у ученых появились серьезные шансы на успех — доктор Мартинес изобрел специальную сыворотку. Он менял комбинацию ее компонентов, и сегодня должен был состояться двадцатый опыт. Сыворотку предстояло ввести в кровь крысы и затем ее оплодотворить. Беременность животного длилась около трех недель и после этого можно было судить об успехе.

Кэя под наблюдением преподавателя аккуратно набрала в шприц раствор и ввела его в мягкую кожу попискивающего грызуна. Крысы выращивались при лаборатории, и из них для опытов отбирались самые смышленые и милые.

— Вот и все, милая, — сказала девушка. — Теперь тебе обеспечат комфортную жизнь. Надеюсь, ты принесешь нам хороший результат.

— Ты все сделала правильно. Если будешь продолжать усердно заниматься и работать в нашей лаборатории, то после окончания твоей учебы я смогу порекомендовать тебя в Лабораторию жизни. Там эксперименты намного интереснее и масштабнее.

— Спасибо, доктор Мартинес.

— Теперь нужно заполнить документы, и ты можешь быть свободна.

Конечно, Кэя с радостью осталась. Она поработала не только со своими бумагами, но и уговорила Мартинеса разрешить помочь ему с бюрократической спецификой работы в лаборатории.

В момент сортировки полученных данных девушка невзначай спросила у доктора:

— А вы идете на собрание?

— Какое?

— В городской ратуше. Его собирает ба… Камилла Гловер.

— Это ваша родственница? — улыбнулся преподаватель. — Да, иду.

— Да, моя бабушка, — при этих слова Кэя покраснела. Она не хотела афишировать свои родственные связи с влиятельным членом Брачного совета. — Я тоже там буду.

— Вот как? Тогда увидимся и там. Но не забудь, на следующей неделе ваша группа сдает мне доклад о развитии генетики в Амазии. Ты уже подготовилась?

— Да. Эта тема мне откликается.

Кэя была примерной студенткой, особенно когда дело касалось любимых предметов. А любимыми были все, которые вел доктор Родриго Мартинес.

Закончив работу, девушка попрощалась с преподавателем и вернулась домой. Уже в своей комнате она переоделась в домашнюю одежду и кинулась звонить подруге:

— Алло, Таня? Ты можешь говорить?

— Да, крошка, в чем дело?

— Я сегодня ходила в лабораторию к Родриго.

— Вот как… А что вы там делали? — протянула Таня. По ее голосу было непонятно, что она об этом думает.

— Эксперимент проводили с Никой-двадцать. Я не смогла прийти в понедельник из-за дня рождения Доли, и мы договорились на сегодня.

— Эх, я бы тоже к вам присоединилась, наверняка это было очень интересно. Жаль, ты мне раньше не сказала.

— Ну, Таня, я бы позвала тебя, если бы это был просто опыт. Но мы! С Родриго! Были! Там! Вдвоем! — громко отчеканила Кэя. Ее захлестывал восторг.

— И что вы там еще делали?

— Да ничего, собственно говоря. Просто работа, но узнала, что он придет на собрание! Он так сказал. Я должна выглядеть идеально, превосходно! Я должна его покорить! Он же никогда не видел меня в длинном платье, с прической. А тут я вся такая… — размечталась Кэя.

— Подожди, подожди, подруга. Он тебе что-нибудь обещал?

— Ты о чем?

— О выборе пары… ты думаешь, ты ему нравишься?

— Я уверена. Иначе быть не может. Он всегда так смотрит на меня. И разве позвал бы меня в лабораторию одну, если бы не хотел провести со мной время наедине? Он в меня практически влюблен. Я закреплю успех на собрании, а затем на выборе пары все решится. В крайнем случае я попрошу Камиллу поспособствовать.

— Да, твоя бабушка — тяжелая артиллерия, — пошутила Таня.

— Это да… ну что скажешь? Ты рада за меня? Как я счастлива, не представляешь!

— Рада, конечно. Это очень здорово. Вот все новости, которые я хотела тебе рассказать. А как твои дела?

— Все хорошо. Давай завтра поговорим? Мне еще нужно подготовиться к лекции.

— Тогда до встречи.

Кэя упала на кровать. Она была абсолютно довольна своей жизнью.

***

Тем временем озадаченная и слегка расстроенная Таня Тирофф сидела напротив зеркала и размышляла. Посеребренное стекло отражало молодую и очень красивую девушку. В целом Тане очень повезло с самого рождения. Она единственная дочь успешного политического деятеля Дерека Тироффа. Ее мать Талия Тирофф была известной европейской моделью и актрисой, которая приехала в Амазию по специальной программе привлечения женщин. В качестве наследства женщина передала своей дочери практически идеальную внешность: длинные светлые волосы, голубые глаза, аккуратный нос, тонкие черты лица и умопомрачительную фигуру. С самого детства Таня ни в чем не знала недостатка. Она спокойно могла выбрать себе занятие по душе. Либо вовсе ничем не заниматься, жизнь и так была устроена без всяких усилий с ее стороны.

Почему она решила постигать науки в университете? Скорее всего, из-за Кэи. Девочки общались с самого детства, их отцы были коллегами, они жили по соседству и часто встречались с семьями. Кэя Гловер со школы увлекалась биологией и генетикой. Ее интерес перешел на Таню. Не сказать, что та хотела стать ученой, но в глубине души она завидовала энтузиазму Кэи.

После разговора с подругой блондинка начала расчесывать золотистые локоны, внимательно рассматривая себя в зеркале:

— А ведь я красива. Точно красивее Кэи. У нее нос широковат. И история ее семьи запутана. А со мной все понятно.

Но несмотря на такие убеждения, Таня все равно признавала, что у подруги есть особое очарование. Она притягивала людей. Еще и была увлечена любимым делом. А теперь влюблена и, похоже, влюблена взаимно.

От мыслей Таню отвлек стук дверь — мать звала с собой в фитнес-клуб. Выкинув грустные мысли из головы, девушка вышла из комнаты. И на ее улице будет праздник.

***

Подготовка к собранию в городской ратуше затронула и сенатора Коулмана. До мероприятия оставалась неделя. Оливия активно включилась в процесс, несмотря на возражения Михаэля. Он не считал нужным уделять много времени рядовому событию в жизни Уиттернема. Точнее, рядовым оно было в сознании сенатора. Все семьи, которые были на него приглашены, активно готовились: выбирали наряды, договаривались со стилистами и мастерами красоты. Они понимали, что, по сути, собрание — это репетиция выбора пары. Именно здесь завязываются нужные знакомства, отношения. Каждый старается показать себя с лучшей стороны, чтобы заполучить в дальнейшем хорошую партию. Поэтому нужно было выглядеть совершенно.

Коулман много лет прожил на чужбине, а потому был мало знаком со светским кругом Амазии. Из-за этого все девушки и все семьи для него были примерно равны. Неважно, будет она блондинкой, брюнеткой или рыжей. Какая разница, будет ли ее отец сенатором, членом Брачного совета или работать в Лаборатории жизни, если в действительности они все одинаковые. Калейдоскоп лиц и социальных положений, к которым он привык за границей. Михаэль не был циником от рождения, но на него влияли приобретенные аспекты жизни: потеря родителей в раннем возрасте, почти принудительная и внезапная ссылка в другие страны.

К тому же сенатор Коулман знал от коллег, что при его желании ему выберут пару в этом же году. Сенаторы страны имели на это право. Поэтому ему не было необходимости волноваться и переживать за свою жизнь. Можно было и дальше оставаться безразличным и холодным.

Единственным, кто ломал жесткость и равнодушие новоиспеченного сенатора, оставалась его Оливия. Она была серьезно настроена и уже договорилась со знакомым ателье о новом костюме, рубашке, галстуке для Михаэля и прочих атрибутах успешного человека.

Женщина отнеслась к данному мероприятию с таким вниманием, будто она сама должна была пойти на него.

— Ты меня еще поблагодаришь, Микэ, — приговаривала она. — Ты пока мало с кем знаком, и многие семьи относятся к тебе настороженно. Но как только ты появишься на собрании в этом костюме, то все их сомнения развеются. Они поймут, что ты серьезный человек. Я уверяю тебя, все родители будут рады с тобой породниться. Ты даже выбирать сможешь, а это бывает редко.

Михаэля веселил ее энтузиазм, и поэтому он с ней не спорил.