Красный рассвет. Иноходец

Алекс Делакруз, 2023

Удивительно знакомый и в то же время чужой мир. Мир, где Третья мировая случилась сразу после Второй, и где в 2023 году выжившие великие державы спорят за контроль над территориями Африки и Северной Америки. Ему всего двадцать один. Привычная жизнь давно разрушена, за спиной – перекрестки иных миров. Он в этом мире чужой, и он здесь как предвестник открытия врат, из которых скоро хлынет орда демонической нечисти. И ему нужно не просто об этом сообщить, но и заставить себе поверить. Продолжение серии «Белый отряд», можно читать как самостоятельное произведение.

Глава 2

Багаж еще задерживался, так что я приметил укромный уголок, куда и отошел с книгой. Магазин «Союзпечати» во Флориде — это конечно удивительно, но когда видишь полную картину такого удивительного знакомого и в то же время столь чужого мира, поражаешься гораздо больше. Впервые в этом мире я наконец увидел полную картину настоящего (и будущего) военно-политического противостояния.

Местная политическая картина сильно отличалась от той, к которой я привык в прошлой жизни. Но особенно сильно отличалась картина противостояния военно-политических блоков, которых в этом мире на две тысяча двадцать третий годы было три: Советский Союз, Трансатлантический альянс и Британское содружество.

Закусив губу от неожиданности столь полных знаний, я смотрел на карту. Все полученные ранее знания об истории и географии складывались в цельный образ. Я сейчас чувствовал себя человеком, который искал в темной комнате кошку, а нашел выключатель, и комната перестала быть темной.

Этот мир отдельными картинками неуловимо похож на привычный мне, но в то же время отличался до крайности. Неудивительно: Третья мировая война здесь случилась в августе сорок девятого года. Окончательным поводом, как понимаю, послужили сведения об успешных испытаниях советской атомной бомбы.

В четыре часа утра, как водится, бомбардировщики Военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки пересекли границу Советского Союза и подвергли Москву ядерной бомбардировке.

Я был в Кремле, около месяца назад — сгонял посмотреть Москву на знаменитой Красной стреле. Выглядит Кремль так же, как я его и помню. Вернее, почти как я его помню: Кремлевский проезд, Собор Василия Блаженного, памятник Минину и Пожарскому, здание ГУМа, Васильевский спуск, башни Кремля со звездами — все прежнее, глаз не находит никаких отличий. Кроме одного, самого главного: Мавзолея больше нет.

Какая ирония — в Российской Федерации моего мира Мавзолей есть, а в Российской Федерации этого века, которая является стержнеобразующим государством Советского Союза образца двадцать первого века — нет. Но за этой иронией скрывалась страшная трагедия: район Красной площади восстанавливали даже не так, как Петродворец после ухода немцев и американцев, а восстанавливали практически с нуля, из состояния выжженной и покрытой радиоактивным пеплом поляны.

Но если крепостные стены и башни, соборы и дворцы можно поставить заново, то вот тело Ленина, испарившееся во вспышке ядерного взрыва, восстановить оказалось затруднительно. Полагаю, советские ученые-генетики, которые к двадцать третьему году третьего тысячелетия достигли самых настоящих чудес в освоении науки, могли бы создать клона, если бы правительство поставило задачу. Но такую задачу, к сожалению, или к счастью, им не ставили.

Глядя на красные территории по всей карте мира, я смотрел на карту через ретроспективу Третьей мировой: после ядерной бомбардировки Москвы Советский Союз был атакован сразу с нескольких сторон — как плацдармы для нападения использовались территории Западной Германии, Финляндии, Швеции и Японии.

Ленинград снова оказался в блокаде — только теперь вокруг города вместе с финнами стояли не немцы, а американский Корпус морской пехоты. С территории Швеции и Финляндии, через Литву в Союз вторгся британский экспедиционный корпус, вместе с Армией Крайовой молниеносным броском захватив Варшаву — отрезая от путей снабжения Группу советских войск в Германии, на которую одновременно было начато наступление с американской и британской зон оккупаций. Одновременно с этим Япония объявила войну Советскому Союзу, после ядерных бомбардировок американцами Дальнего Востока, высадив десанты на Сахалине, во Владивостоке и Хабаровске.

В общем, ситуация сложилась, очень мягко сказать, крайне непростая. В многочисленных официальных источниках, с которыми мне удалось ознакомиться, максимально широко озвучивалась точка зрения, что только немецкий солдат мог хорошо, в плане стойкости, воевать с советской армией. Судя по дальнейшим событиям, точка зрения эта оказалась недалека от истины — наземное вторжение в СССР, несмотря на тяжелый удар с потерей столицы, откровенно не удалось.

Через год блокады Корпус Морской пехоты США вокруг Ленинграда там и остался, навсегда. Прорыв блокады случился в августе, и Петроград теперь по традиции два раза в год меняет название на Ленинград — летом на три дня, и зимой в январе — в память о первом прорыве блокады во время Второй мировой.

Группа Советских войск в Германии, вместо того чтобы капитулировать, выдержала удар и перешла в наступление — действуя вместе с созданной в этом мире намного раньше германской армией. Только в этом мире называлась она не Фольксарме, Народная армия, а Volksbefreiungsarmee, Народно-освободительная армия. НОАГ, если по-русски.

Объединившиеся с советами, восточные немцы, еще не успевшие научиться безропотно сглатывать унизительный позор поражения, захватили западные зоны оккупации, объединяя Германию на сорок лет раньше. Сразу после этого Великобритания получила неиллюзорную опасность ядерной бомбардировки Лондона — в Токио советские летчики к пятидесятому году уже прилетали, превратив в выжженную ядерную пустошь самую населенную часть страны, токийскую городскую агломерацию.

Советский Союз не сломался после внезапного сокрушительного удара и, умывшись кровью, с трудом поднимался, готовясь размахнуться для удара ответного. Но через год начавшейся Третьей мировой войны перспективы победы все равно казались довольно туманными — истощенные Второй мировой Союз и побежденная Германия (тогда больше территория, а не страна), на которую теперь опирались Советы, не обладали бесконечным запасом прочности. Особенно учитывая превращенные в выжженные пустоши столицы и многие индустриальные центры.

В этот критический для всех момент, не дожидаясь перелома в войне, каким бы он ни был, совершенно неожиданно выступили британцы. В который раз традиционно подтверждая, что гораздо опаснее иметь Британию в союзниках, чем в противниках: британская корона заключила сепаратный мир с Советским Союзом, объединенной Германией и Коммунистической партией Китая, которая к пятидесятому году наконец вышвырнула Гоминьдан из материковой части страны и была готова вступить в мировую войну.

С восемнадцатого по двадцать первое августа пятидесятого года советские бомбардировщики с ядерными боеголовками на борту вылетали с аэродромов Исландии и Канады, направляясь к Восточному побережью Северной Америки. Бостон, Вашингтон, Нью-Йорк, Филадельфия, Балтимор, Детройт и Чикаго были стерты с лица земли ядерными ударами. После этого части 1-й Краснознаменной армии высадились на Аляске, а британцы аннексировали западное побережье Соединенных Штатов, дойдя до границы с Мексикой в Калифорнии.

Народно-освободительная армия Китая, в это время избавленная от сдерживающего фактора в виде исходящей опасности от США и подготовленных британских (индийских) дивизий в Бирме, захватила Тайвань. Я немного знал историю своего мира и помнил, что именно эти дивизии стали тем фактором, которые в моем мире, одним фактом своего наличия, помогли Индии выйти из-под прямого подчинения британской короне. В этой же реальности они вступили в дело — принимая участие в аннексии Японии. Что больше являлось уже актом не войны с США, а элементом борьбы за саму Индию, в ходе которой Корона трансформировала свою Империю с Содружество. Индийцы, потерпевшие за время Второй мировой несколько чувствительных поражений от Японии, в этой реальности без своей войны не остались и довольно сильно выступили на Тихоокеанском фронте, при этом оставшись в составе нового британского союза.

Осенью пятидесятого года, пока превращенные в ядерный пепел крупные индустриальные города США понемногу остывали, дивизии 20-й гвардейской ударной армии высадились во Флориде, а германский экспедиционный корпус занял все выжженное бомбардировками восточное побережье Соединенных штатов. Немцы в этой реальности отыгрались и вернули долги американцам, которые во время и после Второй мировой вели себя на территории Германии как самые настоящие варвары, беззастенчиво пользуясь статусом победителей.

В общем, Третья мировая война здесь продолжалась чуть более двух лет, но неузнаваемо изменила весь мир. Больше всех выиграла Франция: за десять лет, в которые уместились две мировые войны, умело отсидевшаяся в стороне Четвертая республика получила едва ли не самые большие дивиденды. Французы сохранили собственную колониальную империю и постепенно создали вокруг себя Трансатлантический альянс. Примерно то же самое, что сделали в мое время американцы с НАТО, только в меньшем масштабе.

Кроме того, в отличие от американцев, французы вне своих границ не вели себя как слон в посудной лавке, превращая мир в огромную Либерию. Которая что в этом мире, что в моем старом является территорией настоящей свободы и одним из самых темных пятен на карте. Французы, образно говоря, не разрывали в клочья булки, чтобы выковырять из них изюм, как это постоянно делали американцы.

Британцы, как и во время Второй мировой, прошли по самому краю — пусть и трансформировавшись в Содружество, но не только сохранив главную жемчужину короны — Индию, за счет вступления той в войну на Тихоокеанском фронте, но и приумножили зоны влияния за счет раздела США на оккупационные зоны.

Я помню, что в моем мире Рузвельт заявил Черчиллю: «У вас больше никогда не будет империи». Англичане это хорошо запомнили. В моем мире они тоже целенаправленно под американцев копали, но не так активно — опасаясь ядерной войны. В этом же варианте реальности, когда начали подниматься ядерные грибы, британцы отыгрались на полную, в финале пиная упавшего американского кузена до талого. И с полным, так скажем, остервенением.

Но самые, конечно, значимые для меня изменения произошли в России.

Ядерная бомбардировка уничтожила Москву, практически стерев город с лица земли. Вместе со всем партийным руководством — во вспышке ядерного взрыва, погиб и товарищ Сталин. Вот только уничтожение Москвы кардинально изменило политический путь страны: вместо линии партийного соперничества Берия — Маленков — Хрущев к власти пришел широко известный в узких кругах ленинградский обком.

Моя бабушка по матери — коренная ленинградка. И она рассказывала мне про известные ей обстоятельства Ленинградского дела, которое не прошло и мимо ее семьи. Так что я примерно представлял, кто именно взял власть в стране.

После уничтожения Москвы в дело вступили люди из кузницы кадров Кузнецова — первого секретаря Ленинградского обкома, который после Победы сорок пятого года усадил своих ставленников на множество должностей по всей России. И который предложил учредить русскую коммунистическую партию, а Ленинград сделать столицей РСФСР, что его в итоге и сгубило.

В сорок девятом году, когда американские бомбардировщики под покровом ночи летели на Москву, Кузнецов уже сидел. Но основные аресты в моем мире проходили осенью, да и смертную казнь ради ленинградцев еще не вернули. Американцы ударили раньше — и большинство людей Кузнецова, как и он сам после расстрелянных или отправленных за решетку, на тот момент еще оставались на своих местах. И эти люди, уже выигравшие одну Отечественную войну, взяли власть в стране в свои руки и выиграли еще одну.

Впрочем, без референдума о сохранении СССР здесь, как и в моем мире, не обошлось. Происходил он в восемьдесят пятом году, голосование показало желание граждан СССР сохранить, вот только закончился референдум чередой локальных конфликтов по всей границе красной империи — девяностые здесь тоже слабо удались, проклятое время, похоже.

В результате, как и в моем мире, правопреемником СССР стала РСФСР, Российская Федерация — только став президентской республикой, а не президентско-парламентской, как в моем мире. И произошло это не так катастрофично, как это было в моем мире. Более того, в результате турбулентности девяностых, в ответ на активно начавшееся расширение французского Трансатлантического Альянса, Советский Союз сохранился в виде военно-политического блока, объединяющего огромное количество государств по всему миру.

Штаб-квартира Советского Союза находилась в Москве, и, когда я прибыл в этот мир, очень долго думал, что же мне вся эта система напоминает. Потом понял — тот же блок НАТО, только в профиль.

В моем мире советский военно-политический блок назывался странами Варшавского договора, но в этом мире Варшава находилась в зоне влияния англичан, как столица Речи Посполитой. Несмотря на потерянную (в очередной раз) Польшу, русские здесь проецируют свое влияние довольно широко, в числе прочего и на Латинскую Америку, где появились новые места силы.

В Петрограде и Москве за последние два месяца я видел очень много кубинцев и кубинских заведений, представленных довольно широко — от многочисленных кафе и лавок с сигарами, до толп курсантов с кубинскими флагами на рукавах.

Кубинцы и в моем мире жару давали, настегав по щам американцам и воюя в той же Анголе вместе с советскими военными советниками; Ангола, кстати, на политической карте влияния здесь тоже в красный цвет окрашена, являясь частью Советского Союза. Куба же, не задавленная санкциями огромного соседа, стала жандармом в регионе и вообще вошла в состав Российской Федерации на правах широкой автономии. Не как Флорида и Аляска, которые в этом мире стали новыми русскими территориями безоговорочно.

Глядя на границы нового мира, я вдруг заинтересовался, как нас здесь в быту называют оппоненты. Будет весьма забавно, если что-нибудь про красное. Красная угроза, например. Стоило об этом подумать, как в голове сразу же зазвучали слова песни про советского медведя под аккомпанемент марша из игры «Red Alert».

В этом мире медведь все же вышел на охоту. Правда, как обычно после того, как выбора не оставалось. Причем в этот раз ему в берлогу не просто копьем ткнули или выстрелили, а бросили гранату — самую мощную в истории. И ответ оказался соразмерный.

Сейчас, глядя на карту, я думал о том, что фраза в аннотации книги: «географические карты всегда расскажут о будущих войнах» вполне соответствует действительности. Глядя на точки соприкосновения трех военно-политических блоков, я понимал, что ключевых места противостояния сейчас — Африка и Северная Америка.

Северная Америка, разделенная на протектораты, международные территории и несколько государств, место относительно спокойное. Нефть здесь чистая и легкая, сланцевую добычу уже освоили. Газа огромное количество — даже в моем мире США газа добывали больше, чем в России, ну а здесь сама ситуация велела. Большинство газовых месторождений контролировали или британцы, или немцы, которые хорошо поучаствовали в разделе материка.

Как в моем мире сбор трофеев сначала после падения Российской Империи, а потом Советского Союза обеспечил Европе много лет благоденствия, так произошло и здесь — только делили трофеи после раздела США.

Судя по отзвуку новостей, в европейских протекторатах трофеи после краха США делились относительно спокойно, по цивилизованному. Чтобы, как понимаю, интересы уважаемых людей не беспокоить. За исключением нескольких отдельных территорий, находящихся вне юрисдикции ООН, живут на материке вполне достойно. Штаб-квартира ООН, кстати, тоже ирония, в этом мире находится также в Нью-Йорке, который в этом мире официально называется «Зона Нью-Йорк» и является международной зоной контроля.

В отличие от условно спокойной Северной Америки, в Африке гораздо горячее. На черном континенте сходятся точки фокуса интереса и Британии, и Франции, и России, и там сейчас идет целый ряд тлеющих локальных конфликтов. Которые вполне могут вылиться во что-то большее. Или не смогут: из-за моего прибытия в этот мир, на фоне грядущих проблем, гибридные войны в Африке могут отойти даже не на второй план. Я ведь не просто так сюда пришел, за мной следом придут…

Мысль оборвалась на середине — периодически поднимая взгляд от карты я заметил, что на ленте наконец-то поехал багаж рейса из Петрограда и захлопнул книгу. Студентов из компании мажора видно не было, так что закинул книгу в рюкзак и двинулся к выдаче. Подхватив с ленты свой чемодан — сдавал одним из последних, получаю первым, направился к выходу из аэропорта.

— Зина! Зинаида, ты просто не представляешь, чему я только что стал свидетелем! — на ходу услышал совсем неподалеку знакомый голос.

Замедлив шаг, словно невзначай обернулся, делая вид, что ручку чемодана поправляю. Ну да, знакомый благообразный профессор быстрым шагом идет навстречу аккуратной пожилой женщине.

— Зинаида, милочка, это не потерянное поколение! Не потерянное! Я только что встретил юношу, который купил мою книгу просто потому, что она ему интересна! Интересна, Зинаида, ты представляешь!

Надо же, автора встретил. Я.Г. Горбачев, вспомнил я мельком увиденную фамилию с инициалами на корешке обложки. Седовласый Я.Г. Горбачев уже подхватил у супруги сумку и, забрав чемодан, двинулся вместе с ней к выходу из аэропорта, в одну со мной сторону.

Я шел неподалеку и улыбался, слушая экспрессивную реакцию автора-профессора. Имя у его супруги еще такое непривычное — Зинаида, Зина, в моем мире редкое. В голове сразу же зазвучали строки похабной песни Сергея Шнурова «Зина» — никак не могу удержаться, почти каждую местную вещь соотношу с прошлой жизнью, за которую цепляюсь якорем привычных воспоминаний.

И под мысленный речитатив «дымит резина, кончает Зина» мне вдруг стало неприятно и за себя, и за свой мир. Ощущение, как будто завалился на чинный семейный праздник похмельный и помятый — несмотря на пекло войны, и пусть не до конца, но состоявшийся здесь развал Союза, люди тут сумели сохранить себя в приличном состоянии. И юмор, например, здесь заключается в умении шутить, а не в умении разбавить монолог неожиданным грязным ругательством или сортирным юмором.

Когда меня здесь будут спрашивать о моем старом мире, я, наверное, на большинство вопросов буду отмалчиваться с загадочной улыбкой, как у Алисы Селезневой. Она ведь прибыла к советским школьникам из будущего со знанием о страшных событиях, и явно видела некоторое дерьмо, по результатам которых двадцатый век был назван «тихим и спокойным».

Вот и я тоже, наверное, не найду в себе сил рассказать о многих вещах, до которых мы докатились там, у себя. А вот об остальном, как и об обстоятельствах моего сюда прибытия, мне рассказывать будет нужно, причем без вариантов — с такими мыслями я и сел в подъехавшее в порядке очереди к выходу такси.

— Добрый день, куда едем? — на русском, но с заметным акцентом, поприветствовал меня таксист-латиноамериканец.

— В гостиницу, желательно не очень дорогую, но более-менее приличную.

— Как скажете, — кивнул таксист, выруливая со стоянки аэропорта. — Из Петрограда, утренний рейс? Отдыхать к нам? В Петрограде сейчас холодно, у-у-у, — таксист картинно поежился. — Я был в Петрограде, по профсоюзной путевке, в санатории в Сестрорецке, в августе. Мы ездили на экскурсию к шалашу Ленина, а на улице шел дождь и было плюс восемь градусов, плюс восемь, Дева Мария! Август месяц…

«В Питере и в августе, и в декабре плюс восемь в порядке вещей», — подумалось мне. Таксист между тем от избытка чувств перешел на испанский, активной жестикуляцией сопровождая непереводимую игру слов. Но чуть погодя снова перешел на русский:

— Богом клянусь, думал, я там и останусь, как американцы под Петроградом! Очень, очень холодно. Сейчас в марте месяце даже не представляю, что у вас там сейчас творится!

— Мы улетали было минус семь и шел снег с ледяным дождем.

— Ужас! Ужас! Это же нечеловеческий холод! — экспрессивно вскидывая руки, таксист снова перешел на испанский.

— Да, у нас три месяца холодно, а остальные девять очень холодно, — сказал я для поддержания беседы. Таксист сначала не понял, а потом как понял и громко засмеялся.

— Так вы сюда отдыхать, или по работе, учебе?

— Совместить, — ответил я обтекаемо. Но подумав немного, добавил. — Хочу машину взять и с Востока на Запад проехать. По следам старой Америки: Красный пояс, Техас, Калифорния.

Хорошо, что не промолчал. Таксист оказался просто находкой — и когда мы доехали до отеля, к которому он меня привез, я из машины не вышел. Дал ему двадцатку сверху, и он еще минут пятнадцать вываливал на меня просто массивы полезной информации, которую без интернета в привычном виде просто так здесь не получишь.

Когда я узнал все, что мне было нужно, попрощался с таксистом и пошел заселяться. Гостиница, как и просил, оказалась недорогая и приличная, видимо, пользующаяся популярностью у командировочных. Оплатив номер на сутки, я поднялся и быстро принял душ, смывая с себя усталость после перелета. Глядя в отражении в зеркало, задумался.

— Здравствуйте. Меня зовут Максим…

На этом фантазия заканчивалась. Сколько раз я пытался потренироваться, но так и не понял, что именно мне нужно говорить, чтобы не выглядеть ненормальным.

— Здравствуйте, меня зовут Максим, — вновь сказал я и продолжил деловым тоном. — Я прибыл во Флориду сообщить о том, что здесь в скором времени должен открыться первый портал, откуда хлынут готовые захватить этот мир искусственно созданные мутанты и разная демоническая нечисть.

Как прелестно звучит. Да, отличная подача, прямо представляю всеобщую готовность мне поверить и принять мои слова всерьез. Взъерошив мокрые волосы, я хмыкнул и пошел одеваться — сегодня еще много дел.

Предыдущие полгода, пока я легализовался, получал паспорт и проходил обязательные военные сборы — были лишь подготовкой к этому моменту. К тому, чтобы освоиться в этом мире и попробовать найти возможность получить нужные знакомства, после чего заставить людей меня выслушать. Выслушать, и потом не уехать на лечение в психушку или куда похуже.

Не знаю, как я это реализую, но я это сделаю. Выбора у меня иного нет, не получится отсидеться в стороне — ведь демоны придут в этот мир по моему следу.