Золотой пленник

Алекс Орлов (2006)

Бывает, что мечты сбываются, но не всегда так, как хочется. Питер Фонтен, племянник богатого купца, мечтает избавиться от дядиной опеки. Пока он учится в малкуде, чтобы продолжить торговые традиции, но видит себя героем и путешественником, не боящимся уличных мальчишек. Ему семнадцать лет и он отправляется с торговым караваном, чтобы постичь тонкости торгового ремесла, однако его судьбу изменяет встреча с бандой головорезов — бой на дороге, плен и рабство. Перепродажа имперской казне и участие в войне в качестве «казенного человека» — бесправного государственного раба. Каково узнать жизнь с этой стороны? И это только начало, ибо в дело вмешиваются могучие колдовские силы.

17

На третий день пребывания в Датцуне невольников подняли рано, еще только занимался рассвет. Приказали умыться, напоили горчим чаем с лепешками и стали вязать за руки на одну веревку.

Увязав, вывели гирлянду на улицу, и в сопровождении конного Теллира и пеших конвойных двинулись на городской рынок.

Город только просыпался, из ворот на узкие улочки выходили закутанные в разноцветные ткани женщины. Заметив вереницу невольников, они замирали и провожали их долгими взглядами. Поскрипывая, проезжали телеги, запряженные волами, лошадьми, а то и ослами. На более значимых, центральных улицах на невольников никто не обращал внимания, здесь это было не в диковинку.

Питер вспомнил, как наблюдал птичников, несших на базар в Гудбурге клетки с курами, здесь таким же товаром были люди.

Вскоре стало понятно, где находится рынок, — туда стекалось все больше торговцев. Женщины несли на головах стопки сыров, углежоги сгибались под тяжесть огромных мешков со своим товаром, горшечники катили тележки с глиняной посудой, с грузом свернутых ковров семенили бессловесные ослики, не обращая внимания на понукания хозяев.

Вскоре прибыли на рынок, огороженный, как и все дворы в городе, глинобитной стеной. Справа от входа торговали всякой всячиной, начиная с фиников и заканчивая оружием, слева продавали лошадей и крупный рогатый скот, а чуть дальше на помосте — людей.

Когда Теллир привел своих невольников, на помосте было пусто, не было и глашатая, руководившего торжищем, однако две партии рабов уже смиренно дожидались своей участи. В одной связке было пятеро рослых, добротно одетых мастеровых людей, в другой целых двадцать, но комплекцией пожиже и в плохой одежде.

— Эрик, а в хлеву хорошо работать? — негромко спросил Питер.

— Это как устроишься, может хорошо оказаться, а может и каторга. Тебе работать приходилось?

— Никогда. — Питер вздохнул. — Дядя старательно направлял меня на купеческую стезю, а если бы не ограничивал, может, я научился бы доить коров. Или там дрова рубить…

— Научишься, дело не мудреное.

Теллир сошел с лошади и приказал поставить невольников вдоль стены.

Одновременно с рабами на рынок доставляли лошадей и коров, их размещали в загонах у другой стены, там уже появились первые покупатели, заводя с продавцами неспешные разговоры.

На другой половине рынка уже вовсю сновали люди, в основном слуги, которым требовалось принести продукты к завтраку. Корзинки, клетки, чепчики, платки — Питер видел, как на той стороне бьет ключом настоящая жизнь, а здесь все молчали, словно на погребении.

Оглядевшись, он заметил на стене надпись на яни: «Прощай, Са…» — и все. С кем прощался невольник — с Сандрой? С Самюэлем? Должно быть, его позвали на помост и он не успел дописать. Где он сейчас — жив или давно сгинул на чужбине? Питер почувствовал, как к горлу подкатывает комок, хотелось прекратить все это и запереться в своей просторной комнате в доме дяди. С каким бы удовольствием он сейчас решал задачки в малкуде, пусть даже они и были совершенно неинтересны!

За то время, пока ждали начала торгов, прибыли новые невольники. Двое на телеге, связанные по рукам и ногам — видимо, издалека, — и четверо своим ходом, в сопровождении трех охранников с колотушками.

Те, что на телеге, выглядели дико. Они были черны от солнца, нестрижены, в изорванной и залитой кровью одежде. Должно быть, их хозяин, сердитый полный господин на дорогой лошади, не нуждался в деньгах и хотел просто поскорее сплавить непокорных рабов.

Появился глашатай. Он шел быстро, нетерпеливой подпрыгивающей походкой. На нем были рыжие сапоги и новый халат поверх красного кафтана, в руках традиционная для глашатаев торжища короткая палка.

Едва он взбежал на помост, со всех концов рынка стали подтягиваться покупатели и просто зеваки.