Секретный удар

Алекс Орлов, 2003

Герберт Апач был удачлив на бирже. Он имел серебристый автомобиль, просторный дом и собирался жениться на первой красавице города. Но судьба сделала крутой поворот. Его объявили шпионом и приговорили к расстрелу, его преследовали монстры, за ним по пятам гналась неведомая сила, на него начали охоту… Другой бы спятил, да герой и сам был близок к этому, однако скоро ему стало известно, что он вовсе не Герберт Апач. И еще вопрос – человек ли он?

21

Плайпорт была одной из представительских планет монархической династии Империи. Этот статус она окончательно получила несколько сот лет назад, и тогда же все население, не участвовавшее непосредственно в государственной деятельности, было перевезено на другие планеты. Остались только те, кто был нужен дворцу и кто считался полезным для реализации очередной акции династии — присоединения к своим владениям Архонских миров.

Сами архоны называли себя по-разному: Гавань Гектора, циторианцы, страна Абана-Курц, однако запоминать это было сложно, и потому им дали общее название — Архонские миры.

В последнее время, когда в войне с архонами наметились крупные успехи, значение Плайпорта возросло. Император Хаокин Известный появлялся здесь все чаще, чтобы лично выслушивать доклады об очередных победах своих генерал-лордов. Что скрывать — это было приятно.

— Перед вами, мой Император, Золотая дорога, а планета Куггель — ключ к этой дороге! — громко объявил лорд Стромберг, указывая на большой стол с мастерски выполненными моделями планет и целых звездных систем. Лорд совершил целых пять «прыжков» на флагмане «Академик Первухин», спеша поскорее добраться до Плайпорта.

Вообще-то «прыжки» переносились пассажирами больших судов довольно легко, однако в возрасте Стромберга пять «прыжков» подряд без должного отдыха действовали на самочувствие просто угнетающе.

— Я благодарен вам, лорд Стромберг, за то, что вы сдержали свое обещание, — довольно сказал Император и, поднявшись с трона, подал руку гвардейскому полковнику, который помог монарху спуститься со специального возвышения.

Император Хаокин был вовсе не немощен, однако опасался предсказания придворного эрмофена — человека, путешествовавшего по иным мирам за счет одних лишь умственных усилий.

После таких путешествий эрмофен говорил не очень внятно, однако много раз описывал картину падения Императора со ступенек.

— Итак, это и есть Золотая дорога? — спросил Хаокин, любуясь почти правильными рядами планет, которые в реальности тянулись на миллиарды и триллионы космических миль. Все они, если верить дальней разведке, были населены и имели немалые богатства, а стало быть, требовали покровительства цивилизованной Империи.

Долгое время приграничные миры архонов были настолько крепки, что имперские экспедиции растворялись в их пространствах без следа, однако война все расставила по местам, и теперь Император знал о Золотой дороге достаточно, чтобы двинуться по ней.

«И будет Империя от Синей до Белой звезды» — так было сказано в древнем пророчестве, и Хаокин надеялся его исполнить.

— Да, впечатляет, — согласился Император, потрогав несколько следовавших за Куггелем планет и тщательно вытерев пальцы шелковым платком. — Впечатляет. Еще бы нам двигаться побыстрее, а то ведь с этой Конфедерацией мы возимся долгих двадцать лет.

Хаокин повернулся, и по длинным шеренгам чиновников пробежали волны, словно по забитой саргассами морской гавани.

Здесь было много тех, от кого зависела скорость продвижения Империи к новым колониям, и потому волнение передавалось от одного к другому.

— В чем проблема, лорд Морвин? — спросил Император, обращаясь к высокому тучному господину, затянутому в тесный, расшитый драгоценными камнями мундир.

Лорд Морвин курировал комитеты по новейшим системам вооружения и, как он сам часто любил повторять, «кормил науку из своих рук».

— Э-э… Ваше императорское величество, архоны, несмотря на свою общую непросвещенность, весьма искусны в отдельных ремеслах. Они успешно совмещают в своих солдатах гибкость живого человеческого ума и технологии имплантаций. Пока что их солдаты быстрее, чем наши…

— С чем же это связано? Неужели нельзя наших солдат сделать сильнее, защищеннее, в конце концов?

— Э-э… Ваше императорское величество, наши ученые пока не в состоянии преодолеть барьер потери личности.

— Какой такой барьер? Почему я не знаю?

— Об этом лучше расскажет председатель трех Академий — Дориан.

— Один перекладывает на другого, — поморщился Император. — Что ж, многомудрый Дориан, объясните мне, что такого неразрешимого в этом барьере?

— О мой Император, речь идет о предельной возможности насыщения человеческого тела полезными дополнениями. Мы могли бы улучшить наших клонов, добавляя им чуть ли не бесчисленные технические возможности, однако на каком-то этапе они перестают себя контролировать и начинают выполнять совершенно непонятные команды.

— Чьи же они выполняют команды?

— Мне неловко произносить, ваше императорское величество, я человек заслуженный, серьезный ученый, магистр эфталогии и критик энтропии…

— Покороче, многомудрый Дориан, ваши заслуги широко известны.

— Да-да, прошу прощения, ваше императорское величество. Одним словом, испытуемые жаловались на некие голоса.

— Голоса? Какие голоса?

— Они утверждают, что слышат голоса, которые приветствуют их приход, потом начинают смеяться, и после этого наступает фаза внешнего контроля. Испытуемые совершают те или иные действия, а позже не могут вспомнить, что и почему они делали.

— А что делают эти ваши испытуемые? Что велят им голоса?

— Они, прошу прощения, гадят на пол, ваше императорское величество…

— Гадят на пол? — Брови Императора взлетели на лоб. — Но зачем?

— Чтобы, прошу прощения, было чем писать на стенах, — через силу произнес председатель трех Академий.

— Очень интересная подробность! — сказал Император. Он позволил себе улыбнуться, и сейчас же по рядам высших чиновников прокатился дозволенный смешок. — И что же пишут эти ваши испытуемые? Уж, конечно, не сонеты Джо Вильсона?

— Нет, ваше императорские величество, не сонеты… — Дориан потоптался на месте своими расшитыми башмаками, не решаясь открыть монарху правду.

— Говорите, не бойтесь, многомудрый, я уже догадываюсь, что они поносят своего Императора.

— Не только ваше императорское величество, но и ваших врагов! — тут же добавил Дориан.

— Значит, они объективны, — сухо произнес Хаокин, и было непонятно, шутка это или Император начинает сердиться. — Какие еще преимущества есть у противника? Я имею в виду Конфедерацию.

— Без сомнения, красное масло, ваше императорское величество. Оно совершает поистине чудеса и помогает нашим врагам. Масло имеет стороннее происхождение, но откуда его доставляют, пока неизвестно. Впрочем, лорд Кроу, насколько я знаю, уже собрал какие-то сведения.

— Хорошо. Лорд Кроу, что вы об этом знаете?

— Ваше императорское величество, я хотел бы сделать доклад вам лично. Он чрезвычайно секретен.

Император смерил взглядом высокого, затянутого в строгое черное платье Кроу и решил, что министр безопасности прав. Хоть и не хотелось в это верить, но среди каждой сотни чиновников Империи найдется один-другой купленный врагами, и они немедленно донесут своим хозяевам. А лорд Кроу, судя по всему, действительно до чего-то докопался.

— Я согласен. Поговорим об этом после обеда… Что там об этих реконструкторах, лорд Морвин? Кажется, в этом направлении вам что-то удалось? — Помня о возможных шпионах, Император подошел к Морвину вплотную.

— О да, ваше императорское величество, — тихо ответил тот. — Идея общего с машиной кровообращения себя оправдала. В этом случае проблемы потери контроля удалось избежать… Мало того, действуя в рядах прославленного Восемнадцатого Гвардейского легиона, эскадрилья пилотов-реконструкторов сыграла главенствующую роль. Как уже сообщил мне лорд Стромберг, у них все получалось.

— «Все получалось», — невольно повторил Император. — Как бы мне хотелось слышать такое почаще… Лорд Кроу, я жду вас после обеда для секретного доклада. Остальные — свободны!

Сказав это, Император повернулся и быстрым шагом вышел из зала аудиенций. Его личный доктор Кох немедленно последовал за своим высочайшим пациентом, которому пора было принять амброзию.