Бумеранг-2

Алекс Фрайт

Никто в здравом уме не станет заниматься исследованием загадочной деятельности спецслужб. Но, если от решения ребуса зависит жизнь самого близкого человека, то чувство самосохранения отступает на второй план.

2

Полковник Ярцев захлопнул дверцу автомобиля. Стекло опустилось на ширину ладони. Из полутьмы салона сверкнули глаза, проткнув в груди майора Матусевича две дыры.

— Если что-то неясно — пишите рапорт! — отчеканил полковник и откинулся на спинку сидения.

Майор скрипнул зубами. Противостояние с начальством всегда начинается неожиданно, но заканчивается крайне предсказуемо. Он знал об этом не понаслышке — прочувствовал на своей шкуре неоднократно. Неделю назад он вернулся со службы абсолютно спокойным и уверенным в себе. Три дня назад всё рухнуло, а сегодняшнее хмурое утро издевательски перечеркнуло едва теплившую надежду жирным крестом.

Матусевич напряг скулы, на висках набухли вены. После трагической гибели группы Баргуна он с трепетом ожидал кадровых перестановок в управлении — дождался!

Тонированное стекло поднялось. Взревел двигатель, выплюнув сизую струю выхлопа.

Майор с отвращением плюнул вслед габаритным огням. Его подвинули самым беспардонным образом — должность, для которой, по собственному мнению, он буквально создан, была уведена из-под носа в самый последний момент, фактически на стадии генеральской резолюции в приказе. Его уже в третий раз оставили с носом — на неопределённый срок и безо всякого намёка на очередное звание. Мало того, вчера началось нечто уж совершенно непостижимое с точки зрения элементарной логики…

В первый момент, услышав от полковника Ярцева приказ, он от удивления моргнул. Судьба нередко была благосклонна к майору, но в этот раз с первого же слова всё пошло наперекосяк. Он решил на всякий случай осторожно намекнуть, что хоть и является сотрудником контрразведки, но всегда занимался только бумажной работой. Так что в сложившейся ситуации от него вряд ли стоит ждать приемлемого результата. Матусевич всё ещё надеялся отсидеться за спинами коллег, хотя за последнюю неделю их количество значительно поредело. Кандидатом в покойники он себя не считал, о чём прямо и заявил.

Ярцев от удивления открыл рот. Пальцы полезли за ворот кителя. Лицо побагровело. Несколько секунд он дёргал узел галстука, а потом врезал кулаком по столу и выставил вперёд подбородок. Палец, словно обвиняя в крупной растрате государственных средств, упёрся в майорскую грудь, а в лицо брызнуло слюной.

— Что ты сказал?! — заорал он.

Матусевич попятился. Ему даже на какое-то время стало страшновато находиться рядом с взбешённым полковником, но ещё больше пугала возможность разделить судьбу капитана Баргуна, да и всех остальных оперативников из группы по делу Хромого. Проведя несколько жутких часов в холодном морге, майор прекрасно понимал, чем всё может закончиться. Пришлось вытянуться по стойке «смирно».

— Слушаюсь, — вымученно произнёс он и поспешно добавил: — Я не подведу

— Завтра в 17:00 ко мне с докладом! — рявкнул Ярцев. — Свободен!

Весь следующий день Матусевич пребывал в состоянии тихого помешательства, но ничего не мог поделать. Он по сию пору не понимал — ни извращённую логику начальства, ни причину, которая помешала ему остаться в морге рядом с телом Баргуна хотя бы ещё на полчаса. Теперь оставалось только молиться, чтобы с ним не поступили так, как подобает действовать по законам военного времени — прикладом по зубным протезам и пулю в лоб…

— Я могу… — он с хрустом сжал кулаки и ещё раз сплюнул. — Много о чём могу написать в рапорте… но пока не буду.

Капитан Буглаков плюнуть не решился. Он козырнул вслед габаритным огням, тактично кашлянул и осторожно спросил:

— Другие варианты у вас остались?

— Конечно, — процедил сквозь зубы майор. — Целых два. Сейчас подумаю, какой из них выбрать — застрелиться или повеситься.

— Так обещали же.

— Хрен с горчицей они обещали!

— А если, действительно, рапорт генералу? Наверняка он разберётся.

Майор окинул своего заместителя подозрительным взглядом и поинтересовался:

— Есть другие предложения, кроме как заткнуться?

На лице капитана проступили явные признаки паники. Он втянул голову в плечи, посмотрел исподлобья на мрачное здание управления контрразведки и задумался.

Матусевич повернул голову в ту же сторону и поинтересовался:

— Страшно стало, что ли?

— Мне скрывать нечего, — буркнул капитан и невольно стрельнул быстрым взглядом по сторонам. — Там не только мне и родственникам — всем знакомым зонд под хвост затолкали.

На самом деле Буглаков явно грешил против истины — ценности, как сотрудник спецслужб, он ни для кого не представлял. Так уж вышло, что, проболтавшись десяток лет в райотделе милиции, капитан был включён руководством в число тех, кого рекомендовали в комитет госбезопасности. То ли его начальник обладал изрядной долей юмора, то ли это была нелепая случайность, но факт оставался фактом — Буглаков получил непыльную должность в одном из отделов комитета, а в придачу право пугать беззащитных граждан корочками с жутким гербом, чем тут же начал злоупотреблять по поводу и без.

Матусевич, будто бы прочитав его мысли, хмыкнул: если, этот придурок и находился под колпаком собственной службы безопасности, то исключительно по причине превышения полномочий и врождённой тупости.

— Язык прикуси, — предложил он. — А то и в самом деле рапорт напишу. Вышвырнут тебя со службы без выходного пособия и глазом не моргнут, а то и посадят.

Капитан поёжился. Какое-то внутреннее уже давно подсказывало, что пора заткнуться, что невидимую черту со своей несдержанностью он уже практически переступил. Однако желание оправдаться, показать, что его слова были восприняты совершенно наоборот, оказалось сильнее здравого смысла.

— Так я же, Анатолий Сергеевич, образно выразился. Так сказать, приукрасил слегка. Думал, что…

— Не надо думать! — грубо оборвал его Матусевич. — Воспаление мозга подхватишь.

Капитан по инерции кивнул. И мгновенно осознал, что едва не получил кучу неприятностей на ровном месте — майор был весьма злопамятным человеком. По правде говоря, Матусевич считался редкостной сволочью даже среди своих.

Майор раздражённо сопел, а Буглаков лихорадочно искал подходящий повод разрядить накаляющуюся ситуацию. Как нельзя кстати в поле его зрения попала эффектная сотрудница с погонами старшего лейтенанта.

— Разрешите? — он расправил плечи, выпятил грудь и с осторожным смешком прибавил: — Если, конечно, это не ваша любимая дочь.

Молодая женщина как раз начала подниматься по ступенькам, придерживая полы шинели. Физиономия майора расплылась в ехидной ухмылке.

— Разрешаю! — с каким-то внезапным злорадством воскликнул он. — Правда, дочка не моя, а генеральская. Ольга Горбацевич собственной персоной.

Буглаков притих. Несколько секунд с угрюмым видом наблюдал, как шинель трётся по женским ягодицам. Потом всё-таки не удержался, брякнул:

— Та самая? Так она же после истории с Хромым…

Майор пнул его в голень ботинком.

— Недавно я услышал нечто подобное от одного клоуна. Ничего хорошего после этого с ним не произошло. Аукнется тебе когда-нибудь такая образность. Помяни моё слово — ещё как аукнется.