Охота на Велеса

Алекс Хелльвальд

Алина – обладательница необычного дара. Чтобы дать дочери возможность адаптироваться к новым талантам, родители отправляют её к своим друзьям в таёжную деревушку. Вскоре из СМИ девушка узнаёт об убийстве близких. Теперь события валятся как снежный ком, заставляя двигаться от пункта к пункту. Получится ли у Лины и её друга детства Остапа пройти все испытания? Сможет ли девушка правильно распорядиться неординарными способностями? Будет ли счастливый финал у этой истории? Строго 18+.

Глава 5. Остап

Алинка всю дорогу молчала. Мне было не по себе от этого — не раскрывать рта не в характере подруги детства. Что-то она там себе надумала, уцепилась за мысль, и та её не отпускала. Из опыта прошлых лет знал, что добром всё не кончится и девчонку прорвёт. Вот только когда?

Дом Андрея Егоровича возвышался тёмной горой на фоне луны. Стоял он особняком от остальной деревни, практически в лесу. Удобно в нашей ситуации. На самом деле мы очень торопились добраться, я хотел быстрее очутиться в машине и выехать на трассу. Лишние глаза и уши нам не нужны.

— Думаешь, по адресу пришли? — ухватившись за мою руку, спросила Линка.

— По адресу. Я здесь бывал.

— Давай проверим, вдруг нас там поджидают.

— Сам хотел предложить. Ты тут оставайся, а я пойду в разведку. Если что — считай меня коммунистом.

Алинка сильнее стиснула мои пальцы и с горечью в голосе произнесла:

— Всё шутки шутишь, а я серьёзно. Не знаю… Вся эта ситуация… Ощущение, что я сплю. Только никак не могу вынырнуть из кошмара, а напротив — сильнее погружаюсь в него. Убийство, облава, будто мы преступники, оружие, я стреляла…

Последнее слово подруга произнесла еле слышно, и я понял, что именно это обстоятельство не давало ей покоя всю дорогу.

Вообще странно: я читал Алину как открытую книгу. Так бывало у меня со многими девушками. Впрочем, не мудрено, девушки такие были, там любой прочитает, кто хоть немного рассудок имеет. Но с ними меня такое положение раздражало, а с Алиной — радовало.

— Алин, отпираться будем до последнего. Я насчёт стрельбы. Егорыч сказал, что камер там нет, да и света — тоже. Доказательства нужны железные, к тому же ты гражданка другой страны.

— У меня двойное гражданство. Но не в этом дело… Я… Не знаю, что на меня нашло. Дядя Андрей сказал стрелять — выстрелила. Не думала о последствиях.

— Давай потом, а? Пойду на разведку.

Не знал, что сказать Алине — хоть волком вой. У папы был знакомый адвокат, и у него можно проконсультироваться. Но я в кино видел, что оружие, из которого стреляли, обычно выкидывали. Мысль простая: нет главной улики — нет серьёзного разбирательства без базы доказательств. Одна загвоздка: Алинке пришло видение, что сторож сказал, будто знает парнишку. Это всё осложняло. В санатории был я — значит и Алина, раз вместе на охоту пошли. Что делать — не представляю…

Пахло свежей травой, цветами. Благоухание усилилось к августу, ведь в Приморье начинался сказочный сезон — настоящее лето. Дождей становилось мало, а зверья — больше. Самое время охотиться.

Я оставил фонарь Линке, но света, даримого луной, хватало, чтобы разглядеть постройки. Направился к сараю, дёрнул замок — он поддался. Невольно улыбнулся: любимая привычка Егорыча ничего не запирать, а замки лишь для вида.

Не заходя в сарай, обошёл дом, потянул входную дверь, заглянул в окна. Если бы кто-то за нами следил, обязательно увидел бы меня и вышел. Снова вернувшись к сараю, открыл дверь и заглянул внутрь. Пахло свежим сеном и металлом.

Нащупав сбоку от двери выключатель, щёлкнул клавишей и обомлел: чёрный внедорожник занимал половину сарая. Его блестящие отполированные бока отражали свет от лампы-времянки под потолком. На фоне кос, пил, небольшого стога сена и верстака красавец джип смотрелся всё равно что инопланетная летающая тарелка в небе над захудалой деревенькой.

Не удержался, обошёл машину, потрогал.

Точно — джип. Не почудилось.

Ключи обнаружились на верстаке, и я нажал на кнопку, чтобы снять сигнализацию. Затем, не теряя времени, открыл заднюю дверцу, бросился к ящику, про который говорил сторож, и вытянул из него завёрнутую в тряпицу винтовку. Развернул материю, удостоверился, что М-16 собственной персоной. Завернул обратно и положил на дно салона джипа. В ящике обнаружились патроны, их я тоже забрал.

Ну всё: Бони и Клайд — не меньше. Четыре ствола и ракетница на двоих! Ёшкин-макарёшкин! Остановят — фамилию не спросят, повяжут.

Я достал пистолет, отобранный у преследователя, протёр его засаленной тряпочкой, что валялась на верстаке. Не знал, что делать дальше с оружием. Оставить у себя — улика против нас, у Егорыча в сарае — тоже проблематично. Выбросить? Тайга большая, можно и кинуть в кусты — не обнаружат. Только жалко, вдруг однажды пригодится.

Аккуратно, дотрагиваясь до оружия только тряпицей, завернул в другую, вышел. Пистолет оттягивал карман, точно это гиря, а не шанс будущего спасения жизни.

Я вернулся к Алинке. Застал её сидящей на корточках. Завидев меня, она подскочила и бросилась ко мне на шею:

— Что так долго?

— Можем отправляться, только вот…

Я достал кокон, в котором покоился огнестрел, и протянул девушке.

— Давай его закопаем? Ну его…

Я невольно улыбнулся предложению Алинки. Помню, мы с ней в детстве делали секретики. Красивый фантик найдём, выроем ямку, положим в неё нарядную бумажку и придавим стёклышком, а потом землёй забросаем. Сейчас такое невозможно: секретик слишком уж опасный.

— Давай закопаем, — кивнул я. — Но по мне так лучше в колодец.

— Хорошо, давай в колодец. Где?

— Не в этой деревеньке, в следующей.

— Поехали? Ночь. Нам сказал Егорыч — по ночам ехать.

— Давай.

Мы быстро достигли сарая, сели в машину.

— Почему сзади уселась, Алин?

— Тут оружие и спрятаться могу.

— Перестраховка, — согласился я.

— Не повредит.

С подругой лучше не спорить. Я вздохнул, завёл мотор. Компьютер машины сразу отреагировал на заведённый двигатель. Видео-регистраторы стали отображать, что происходит спереди и сзади.

Офигеть! Не Егорыч, а тайный миллионер!

Такая тачка стоила кучу денег, к тому же ещё и прокачанная. Зато найдёшь её по спутнику в любой точке России. Тем лучше, жаль бросать «красавца» где попало.

Мы тронулись с места, я выехал на машине из сарая и закрыл его, как было. Потом сел снова за руль, и мы помчались в сторону соседней деревни, подпрыгивая на ухабах.

Как там пелось в одном старом фильме: «И у Бога и у чёрта на одном, видать, счету, ты, Российская дорога — семь загибов на версту». Ха! Так и есть, даже укачивает. Но ничего, на трассу выедем, там будет проще.

В соседней деревушке я пополнил запас воды в бутыли из колодца и выбросил пистолет. Подумал и бросил туда же ракетницу. Придётся врать отцу, что потерял. Ладно… Что поделать, слишком много стволов у нас.

Меня раздражало, что Алинка всю дорогу молчала. Нет, она помогала мне с ведром, с переливанием воды из ведра в бутылку, но при этом всё происходило безмолвно. Я знал: её не оставляла мысль, что она ранила человека, но и тут возможны варианты…

— Линка, — не выпуская руль на бездорожье, сказал я и поймал взгляд девушки в зеркале, — я понимаю, что переживаешь из-за выстрела, но… Давай проконсультируемся с одним знакомым моего папы, он адвокат, и…

— Ага, — ухмыльнулась девушка, — ничего, что я главная подозреваемая в убийстве? Даже если полиция уже допросила жителей деревни, и они подтвердили, что в момент преступления я была здесь, за тысячи километров от места преступления, всё равно проблемы обязательно возникнут.

Прозвучало горько, хотя голос девушки не дрогнул.

— Есть другой вариант… — замялся я, скорее оттого, что перенервничал, а не потому, что нечего сказать. — Консультироваться буду я с адвокатом, ведь… Стрелял и ранил я.

С ума сойти! Сам от себя не ожидал, что такое ляпну.

— Придурок! Сиди!

— Алина, не смей так говорить!

Девушка кинулась ко мне и ухватилась за подголовник:

— Не понимаешь, что ли? Это уголовная статья! Я стреляла — мне и отвечать!

— Тебе ехать в твою грёбаную Латвию! Подумала, когда ты это сможешь теперь сделать?!

— О себе думай, а не обо мне и Латвии! Тоже мне, решил он тут вину взять на себя!

— Подумал.

Мы оба замолчали. Так проще: я рулю, Алина молчит. Зря затеял разговор. Хотя с самого начала, когда ляпнул, не сообразил, что так и надо поступить. Со мной дело будет обстоять легче, и я смогу сослаться на самооборону. Алина свидетелем пойдёт. Копаться следователи долго будут. Папа впряжётся как пить дать, поднимет связи. Выкручусь.

— Даже не думай! — пригрозила Алина с заднего сиденья. — Не смей так делать!

— А то что? — нахмурился я.

— А то… Придумаю! Успокоюсь и придумаю. К тому же ствол не наш, а Егорыча. Ты о нём подумал?

— Не понял.

— Егорыч стволы дал. Он тоже прицепом пойдёт.

— Вообще не понимаю, к чему клонишь.

Алинака вдруг хохотнула, так весело, заразительно:

— Егорыч сейчас выгораживать нас будет, ведь стволы его, и мы об этом заявить можем. Потому он скажет что-то полиции, и вот это «что-то» нам надо узнать. Ну, чтобы в одну дуду дуть. Оружие и сейчас при нас. Я всё ещё сомневаюсь, надо ли было выбрасывать пистолет того урода…

Я остановил машину на опушке. До трассы на Владивосток оставались считанные километры. Ночь выдалась, как в криминальном романе: убийство, побег, погоня… Выдохся и хотел хоть немного вздремнуть.

— Ты чего? — бросилась ко мне Алина.

— Я часок посплю и тебе советую.

— Понятно. Спи. Я подежурю.

— Линка…

Подруга отмахнулась:

— Я подежурю. Всю колотит, глаз не сомкну. Может, потом, в дороге?

— Ладно. Ты не замёрзла? Двигатель включённым оставить?

— Нет. Выключай, не замёрзнем. Я пока посмотрю, что в посылке.

— Кстати! Взгляни-ка.

Девушка потянулась к рюкзаку, что стоял с ней рядом на сиденье, и дёрнула верёвку. Достав посылку, сорвала почтовую обёртку. Внутри, как и предполагалось, оказалась коробка из плотного фирменного картона. Раскрыв её, Алина извлекла нетбук, положила на сиденье телефон, зарядник для него, конверт и флеш-карту.

— Флешка? — удивился я, рассматривая предметы в руках Алины.

— Да, — пожала плечами девушка. — Телефон ещё, будто у меня своего нет. К чему, интересно?

— Что в конверте? Письмо?

— Деньги, — брови подруги полезли на лоб. — Не поняла…

— Проверь флешку.

— Сейчас.

Девушка положила смартфон на кожаное сиденье, конверт определила в рюкзак и водрузила на колени нетбук, включила его. Когда компьютер загрузился, вставила флешку в специальный порт и произнесла:

— Тут только видео.

— Ну, включай. Мне выйти?

Алина покачала головой:

— Нет. Давай послушаем.

Линка вместе с компьютером пересела на переднее сиденье и поставила устройство на панель, запустила видео, прибавила звук. На экране сначала никого не было, виднелась только спинка высокого кожаного кресла, стена, отделанная венецианской штукатуркой и картина. Мощный поток света приходился на правую сторону экрана, и я подозреваю, что происходил он от настольной лампы.

— Это у нас дома, в московской квартире, — пояснила девушка. — Папин кабинет.

Я в ответ только угукнул, ведь на экране в кресло сел дядя Боря. Он улыбнулся и сказал:

— Здравствуй, дочка! Странное у нас сейчас с тобой будет общение: буквально сквозь время.

Я невольно потянулся к Алинке и взял её за руку. Наши пальцы переплелись.

— Запись сделана в день твоего отъезда и разбита на несколько частей — мера предосторожности. Ты прости меня, что заставил тебя ехать в тайгу, пускай точно знал, что хотела ты в Италию с Зигурдом. Прости. Всё ради твоей пользы. Я не тиран, не домашний деспот. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты выжила в том кошмаре, который сейчас завязывается. Начну с главного: ты в опасности.

Ничего себе! Опасность! Впервые слышал от благодушного дяди Бори слова подобного типа. Но даже не это меня вдруг взволновало, а некий Зигурд, присутствие которого в жизни Алины настолько значимо.

Я бы этому Зигурду все зубы пересчитал!

С другой стороны, чего это я? У подруги детства была до меня жизнь и, судя по всему, насыщенная. Неужели, когда в баньке «парились», она из-за него так плакала? Тогда вообще не понятно, почему всё между нами произошло?

— Повторюсь: ты в опасности. Знаешь ведь, как отношусь к повторениям, но хочу, чтобы ты уяснила и приняла своё положение должным образом. Начну издалека. Я работал в лаборатории, занимался любимым делом. Нас было четверо закадычных друзей. Не хочу приписывать все последующие заслуги только себе. Каждый из нас был окрылён делом и в общую копилку вносил плоды своих научных прорывов. Не знаю, но у нас долго не получался проект «Велес», над которым трудились лет пять.

Алина нервно теребила вылезшую из рукава её ветровки нитку. Она всегда так делала, когда волновалась, что-то всё время требовалось вертеть или крутить в руках.

— Вкратце скажу, что «Велес» — общее название. На самом деле это целый комплекс работ по изучению таёжной вечной мерзлоты. Наша группа занималась бактериями и вирусами, найденными и извлечёнными на небывалой глубине. Планировалось использовать вирусы и бактерии как бактериологическое оружие. Мы занимались разработкой вакцин от возможной угрозы. Пусть даже никогда бы не довелось применить такое бесчеловечное оружие, но мы понимали — третья мировая война началась. Это случилось ещё тогда, когда человечество просто появилось на Земле. Идёт до сих пор, и однажды… Нужно быть готовым отразить удар. Кто бы мог подумать тогда, что всё так бездарно будет отложено и заморожено на неопределённый срок. Знать бы…

Воцарилась пауза. Дядя Боря задумался. Я наблюдал за Алиной, и мне казалось, что она затаила дыхание в ожидании продолжения.

— Его уже хотели закрыть, военное финансирование снизилось, науку вообще считали бесперспективной… В общем, что говорить?

Отец Алины почесал подбородок, он так всегда делал, когда пытался донести до собеседника что-то очень важное.

— У нас по проекту начала вырисовываться общая картина. Нам тогда казалось, что горы свернули. Неожиданно дошёл слух, что программу сворачивают. Удар. Особенно по Семёну. Он тогда студентом ещё был, надежды подавал… Большие надежды. М-да… Одновременно мне поступило предложение от латышского филиала одной немецкой фирмы. Я согласился и увёз с собой черновики материалов по «Велесу». Алина, у человечества есть шанс, я это знаю… Мы четверо, а теперь и ты, это знаем. Потому очень важно, чтобы он попал в нужные руки. Я надеюсь на тебя.

Всё интереснее и интереснее. Можно дальше уже не слушать, но я это сделал, ведь и папа, и Егорыч теперь находились под угрозой наравне с Алиной. Сердце упало, хотелось завести двигатель и рвануть обратно, чтобы удостовериться, что с отцом дела обстоят нормально.

Алинка вдруг сильно сжала мои пальцы. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть. Забыл я про подругу и слова дяди Бори: «Ты в опасности».

Вопрос, что делать, повис, точно лезвие гильотины. Нестись к отцу или бежать с Линкой?

— Теперь самое важное… Как ты догадалась, Алина, проект всплыл. Произошло это совсем недавно. Мне поступило предложение, и я понял, что всё, ради чего жил, скоро рухнет, если не соглашусь на условия. Мы ожидали такого поворота. План давно продуман. Сейчас он запущен. Я знаю твёрдо, что старые друзья сделают, как попросил, и ни о чём не спросят, потому уверен, что ты сейчас либо направляешься по дороге к машине, либо уже в ней находишься. Я купил её для такого случая. М-16 на твоё имя — она легальна. Документы на винтовку в бардачке. Теперь твоя задача остаться живой. Только те, кто будут за тобой следовать по пятам, не остановятся, им нужен «Велес». Помни об этом и сохрани себе жизнь. И я уверен, что ты сделаешь правильные выводы.

Проект «Велес» — звучит красиво. Понятно сразу, что финансировался он из средств на оборонку. Конечно, к середине девяностых годов двадцатого века никто не собирался думать о разработках. Папа не часто рассказывал мне о том времени, но когда его прорывало, выплёскивал ушат горечи, накопившейся в душе. Теперь я понимал почему. Всё равно что спортсмена снять с трассы, когда виден финиш.

На самом деле только сейчас осознал, в какую яму провалился отец после закрытия лаборатории, какое разочарование получил в жизни. Из «подающих надежды» и перспективных учёных переселился в тайгу на постоянное место жительства.

Так он себя и не нашёл. Растил меня, жил и редко вспоминал.

Да, пожалуй, только когда Алинка с дядей Борей приезжали, вот тогда и окунались старые товарищи в воспоминания. Егорыч ещё приходил, и вообще в болоте прежней жизни они вязли с головой. Мы с Алинкой уходили в такие моменты, играли на улице, гуляли.

Помню, однажды вернулись, а папа и его друзья стоят в обнимку, образуя круг, точно греческие бойцы перед нападением, и молчат. Алинка тогда пальчик к губам приложила и прошептала:

— Они переживают из-за чего-то. Пошли наверх, там поиграем.

Столько воды с тех пор утекло, а я и сегодня помню взгляды троих друзей, устремлённые друг на друга. Они общались ими, словно выносили приговор или договаривались о чём-то. Спустя годы я узнал о чём — «Велес». Один собрал документы или сделал копии, а другие — промолчали, сохранили тайну. А может, они вообще уничтожили документы, относящиеся к проекту, и осталось только упоминание и экземпляр разработки, который вывез дядя Боря?

Я не уверен ни в чём.

Интересно, это месть такая от бывших научных сотрудников или желание однажды продолжить начатое? Или им приказали уничтожить документы из-за смены курса страны, а учёные не смогли превратить в пепел своё прошлое, душу, желание…

Как узнали о проекте, если за более чем двадцать лет о нём никто не думал? Видимо засветились где-то бумаги, и пошёл гон на Алинку и её семью, обложили флажками, как на охоте.

М-да, дело ясное, что дело тёмное…

— Теперь инструкция на текущий момент, — произнёс дядя Боря с экрана. — Всё, что ты нашла в коробке, должно обеспечить тебе жизнь. Чтобы получить следующий пакет разъяснений, где находятся документы, ты должна прибыть до тридцатого августа во Владивосток. Помни: «Велес» — твоя страховка на полноценную спокойную жизнь. Не верь никому. Вытащи батарею из своего телефона, выкинь — он больше не понадобится. Тебя отследят по нему. Пока что на этом всё. Помни: мы с мамой любим тебя.

Видео закончилось, а у меня в голове пустота. Алина сидела неподвижно, с широко распахнутыми глазами, по щеке текла крупная одинокая слеза. Я смотрел на девушку и молчал. Свет от экрана обнимал её тело, лицо, делая нереальной, таинственной, неживой. Такими бывают манекены, которые наблюдают за прохожими из-за стекла витрин магазинов. Сделанные по образу и подобию человеческому, они пустыми нарисованными глазами смотрят на мир, а может, вглубь себя, кто знает…

Фантасмагория какая-то!

Я почувствовал, что снова дышу. Оказывается, я этого не делал.

— Тебе опасно со мной идти, — прошелестела подруга, но продолжала не моргая смотреть на пустой экран нетбука.

— Да-да, — прошептал я, расцепив наши руки, — нужно и мой телефон выключить, вытащить батарею. Могут отследить.

— Ты что, не слышал моих слов? — продолжая сидеть неподвижно, прошептала девушка.

Ну-у-у, понеслось, поехало! Теперь уж точно не считал себя частью чего-то необычного, таинственного: Линка на грани скандала! Всё как всегда. Сейчас машина ходуном ходить начнёт. Раскочегарится, дай только срок — не остановить потом, пока не выскажется!

— Слышал, — кивнул я, расстегивая молнию внутреннего кармана ветровки и доставая телефон.

Не отвечать подруге — всё равно что не попытаться защититься от сильного ветра. Любое слово — преграда для камней, что этот ветер принесёт с собой. Такой характер, что поделать? Только мириться и попытаться снизить накал страстей.

— Ты понимаешь, что должен быть с отцом? Я сама разберусь. Не смей ехать со мной! Не смей брать на себя вину за выстрел! Я тебе запрещаю!

Линка дёрнулась, точно от удара, и резко повернула голову. В глазах стояли слёзы, во взоре — гнев и безысходность.

О! Спираль негодования начинала закручиваться. Алина-смерч идёт в атаку. Спасайся кто может!

— Дай свой телефон, — попросил я, а подруга прищурилась и поджала губы. — Хорошо, сам возьму.

Когда же её прорвёт, а? Лучше пусть спустит всё сейчас и в лесу, чем агония продлится и настигнет на трассе до Владивостока. Давай уже, Алина, время не ждёт.

Полез к девушке, пощупал её куртку, прошёлся ладонями по карманам. Телефона не обнаружил.

— В рюкзаке? Я загляну? — под пылающим взором я потянулся за ношей и обнаружил там телефон.

Быстро разобрал красивое устройство, вытащил батарею и сунул в бардачок вместе со своим — до первой урны. Хотя тут лес, бросать можно куда угодно.

— Ты не понимаешь, — едва сдерживаясь, прошипела Алина.

Есть много мужских баек о рыжеволосых девушках, и с уверенностью могу сказать: они не на пустом месте родились. Передо мной сейчас была не красивая, жизнерадостная милашка с веснушками на курносом носике, а ведьма с пламенными волосами.

— Понимаю, потому и еду с тобой до Владивостока. Я своих не бросаю.

— Ты идиот! Подстрелят же! Не смей! Запрещено! Я одна!

— Это бабушка надвое сказала, — улыбнулся я. — Одна она… Ха! Чего удумала!

— Папа просто так… И мама… И…

— И-и-и… У тебя на лице красные пятна выступили.

Знал, что такое мне с рук не сойдёт, но уж очень хотелось, чтобы гнойник переживаний прорвался, и тогда с Линкой будет проще разговаривать.

Не девушка, а паровой клапан: стравил лишний пар, и снова работает как часы.

— Да как ты… У меня… — подруга задохнулась от возмущения, на щёки пролились две дорожки слёз. — Ты… Да как ты смеешь!

Ожидаемо Алина вцепилась в ворот моей ветровки, подтянула к себе, встряхнула меня хорошенько, аж шее стало больно. Вот сейчас самое главное — дать ей возможность высказаться, но не доводить до рукоприкладства с её стороны, иначе перелом обеспечен, спортсменка же.

— Но веснушки их скрывают. Нормально. Мне нравится.

— Да…

Я неожиданно обхватил девушку, прижал к себе и впился губами в её рот. Алина брыкалась, но я не отпускал. Следствием этого стал подружкин укус.

— Ой, больно! — простонал я, но снова поцеловал Алинку.

На удивление она бурно ответила на мою ласку, но сдаваться точно не собиралась.