Грани реалий. На нотках фантастического реализма

Александр Александров

Дорогой читатель, данный литературный труд – это попытка бросить вызов героям различных комиксов в оригинальности. Суперспособности моих персонажей опираются на талант и интеллект. Приведу пример некоторых из них: два брата – один хорошо вычисляет в уме, другой управляет вероятностями событий; киллер, устраняющий своих жертв эффектом бабочки; глухой скрипач, ощущающий тонкие вибрации и разрушающий всё резонансом звука, и т. д. Я также старался сделать фантастику похожей на реальность.

Судьба

Математика — это язык, на котором написана книга природы.

Г. Галилей

Каждое мое утро начинается с таблетки анальгина и трех стопок виски!

Я живу на полную катушку, будто сегодняшний день последний, и такой образ жизни для меня стал чем-то обыденным и интересным после одного печального события, которое поделило мою жизнь на до и после в 1999 году.

Я работал профессором в Калифорнийском университете, преподавал высшую математику студентам и вел тихий, замкнутый образ жизни, который сотрясали рецидивирующие головные боли.

Первое время я не придавал этому особого значения, затем они стали усиливаться, а промежуток времени между рецидивами — сокращаться.

Это заставило меня в один из осенних дней обратиться в больницу и пройти обследование на выявления причины частых головных болей.

После длительного обследования мой лечащий врач, доктор Морис, который очень не любит такие моменты, собравшись с мыслями, спокойным голосом произнес: «У вас рак головного мозга». Затем добавил: «Мы ничего не сможем с этим поделать».

Задав пару-тройку вопросов доктору Морису, я понял, что гулять по этой прекрасной планете мне осталось недолго, два—три месяца. Он посоветовал мне подготовить семью к этому и не тратить оставшееся время впустую.

Семьи у меня не было, огромного круга друзей — тоже, может, это и к лучшему, раз не придется никого огорчать своим поспешным уходом…

Я не боялся смерти, но, оставаясь наедине с собой, замечал, насколько часто меня беспокоят такие вопросы, как: «А чего я добился?», «А жил ли я вообще по-настоящему?». Будни стали тянуться вяло, но быстро сменять друг друга, и я впал в депрессию…

Она оказалась недолгой, но самой сильной в моей жизни. Ее завершением послужило четкое решение прожить оставшиеся сорок, а может, и шестьдесят дней моей жизни так, чтобы компенсировать тридцать лет предыдущего серого существования.

Для начала я захотел сменить обстановку и заработать в очень короткие сроки достаточное количество денег, чтобы, сложив их с моими нынешними накоплениями, постараться перепробовать всё, что придет в голову.

Уволившись из университета, я переехал в Вашингтон. Там снял комнату в одной из квартир на окраине города.

В мои планы входило использовать простые уравнения математики для игры в покер и рулетку, чтобы поднимать куш, а затем тратить всё, кроме минимальной суммы для участия в каждой последующей игре!

И всё вроде бы должно было идти хорошо, но, к моему удивлению, предположение о том, что математика поможет мне в играх, разбилось о жадность в первый же день. Я начинал выигрывать благодаря формулам, а затем проигрывал, потому что не мог остановиться, когда это нужно было сделать. Так продолжалось раз за разом, пока у меня не осталось ни цента из моих накопленных сбережений. Вот оно — начало новой жизни в Вашингтоне. И, кстати, я не представился — меня зовут Ричард Майер…

После этого проигрыша началась моя вторая депрессия. Она продолжалась два дня, пока меня не посетила одна интересная мысль, а точнее, вопрос: «И неужели в мире, где всё можно описать уравнением, не может существовать такого, которое бы давало возможность предсказывать результаты любого исхода?».

После продолжительного раздумывания, оперирования вероятностями и элементами статистики меня посетила еще более глубокая мысль: «Ведь если буквы и знаки — это тоже единицы информации, может ли существовать такое уравнение, которое позволяет определять взаимосвязь между ними с течением времени?».

Короче говоря, я начал искать возможность существования формулы, которая давала бы ответы на все вопросы, при условии переведения букв в численные выражения и оперирования ими в качестве известных переменных одного большого уравнения.

Слава Богу, в соседней комнате от меня жила тетушка Молли, она подкармливала меня следующие шесть дней, пока я проверял возможность существования такой формулы.

Мой математический аппарат позволил мне доказать, что она существует. И я начал работать над составлением таблиц присвоения буквенным единицам — чисел. Знакам препинания было отведено место среди десятичных дробей. Затем я разработал систему, по которой я буду разделять получившийся ответ на члены запятыми, ведь в ответе должно было получаться большое число, в котором каждое слагаемое означало букву или знак препинания.

Закончив и с этим, я приступил к самой формуле. Первые сорок восемь страниц записей и подгона не дали никаких результатов, получалась спонтанность. Затем я понял, что не учел одну переменную. А именно: нужно было переводить в цифры и свои инициалы, иначе говоря, пояснять формуле, кто находится по ту сторону вопроса.

Переведя буквы своего имени, фамилии и отчества в числа, нужно было составить из них матрицу, градиент которой и являлся той недостающей переменной в формуле, занимающей далеко не последнее место по значимости.

Первыми положительными результатами были ответы на вопросы: «Как зовут мою мать?», «Какой город является столицей Соединенных Штатов Америки?». После перевода букв и знаков препинания в числа, расчета по формуле и разделения ответа на группы при помощи специальной системы получались ответы: «3 7 2 2», «8 9 21 3 21 2 9». После перевода чисел обратно в буквы — Lisa, Washington.

Я задавал еще много вопросов, на которые заранее знал правильные ответы, и всё сходилось!

Следующие два часа в моей голове снова и снова звучали одни и те же риторические вопросы: «Неужели я сделал это?», «Неужели я смог настроить ее?».

На мгновение мне показалось, что я достиг предела развития человечества в области математики. Ведь с помощью моего творения можно было узнать всё! Начиная с того, как появилась Вселенная, до таких мелочей, как счет футбольного матча.

Можно было узнать о любом событии за неделю, за месяц, за год до того, как оно произойдет. Стоит лишь перевести свои инициалы и вопрос с языка символов в числа, подставить их в формулу, с помощью специальной системы поделить ответ запятыми на члены и перевести его с языка чисел обратно в буквенный алфавит.

За мое открытие мне бы дали премию Филдса, у математиков она приравнивается к Нобелевской, но поскольку жить мне оставалось около четырех недель, я решил использовать результаты моей работы исключительно в своих целях.

С этих пор моя жизнь изменилась!

Приходя в казино или букмекерскую контору, я знал, на что или на кого мне поставить, чтобы выиграть деньги.

С такими знаниями богатство пришло ко мне очень быстро, а каждый день стал очередной сказкой со счастливым концом.

Часть выигранных денег я отдавал тетушке Молли на то, чтобы она оплачивала свой кредит и коммунальные услуги, ну, так сказать, в благодарность за то, что она кормила меня, пока я работал над формулой.

Гулянья были шикарными: девушки, клубы, пляжи, бары, рестораны, съемные лимузины. Спать часто возвращался в ставшую мне родной комнатку на окраине города. Болезнь, конечно, давала о себе знать, но я глушил головные боли стопками виски и анальгином. Чаще всего они тревожили по утрам и ближе к четырем часам дня.

Прогнозы лечащего врача не сбылись, шел четвертый месяц моего существования, и меня интересовал всего лишь один главный вопрос: «Когда же всё-таки мне предстоит умереть?».

Я долго не мог, но потом всё же решился задать вопрос своей формуле. Переведя его в числа и подставив их, я получил ответ. Переведя ответ с языка чисел на язык букв — ужаснулся…

Уже прошло три недели, как Ричард Майер перестал выходить из своей комнаты. Тетушка Молли, которая жила напротив, начала беспокоиться за него. Она вызвала полицию.

Полицейские, приехавшие на вызов, обратились к пожарным, чтобы те сломали входную дверь.

Когда мужчины вошли в квартиру, они увидели труп Ричарда. Он лежал около письменного стола, в его руке была сжата бумажка, на которой было написано: «Прямо сейчас».

США, Вашингтон, 2002 г.