Последний полёт «Фламинго»

Александр Александрович Шматов, 2023

Повесть о моряках рыболовного флота, посвятивших свою жизнь нелёгкому труду на морских судах вдали от родной земли. Описываемые события происходили в 1978-79 годах на борту рыболовного траулера «Фламинго», принадлежавшего Калининградскому управлению «Запрыбпромразведка». Рейс был необычный, судно чуть не утонуло в Бискайском заливе, попав в ситуацию, аналогичную катастрофе с РТМ «Тукан». Событие, случившееся в первые дни рейса, наложило отпечаток на весь его дальнейший период, а для меня, молодого тогда моряка, на всю жизнь.

Глава 1. Начало.

От внезапной тишины все чувства спящего тела сразу обострились. «Ззы-ы», — тихо звенело в голове, сквозь ватные уши. Внезапно тело обрело невесомость, а затем, наливаясь тяжестью, поползло по простыне куда то вниз, пока ноги не почувствовали под собой опору. «Качает, — констатировал очнувшийся Сашкин мозг, — хорошо заложило». Тело заскользило в сторону головы и приняло позу, несовместимую с продолжением сна. «Ззы-ы», — продолжало звенеть в ушах. «Главные не работают», — сообразил мозг, — вибрации нет и непривычно тихо. «Ззы-ы», отключилось. Тем временем, тело опять поползло вниз к ногам и навалилось на них всей тяжестью так, что Сашка присел, согнув колени. «Ого, кажется лагом лежим, качка бортовая». За переборкой что-то загрохотало, зазвенело, послышались громкие женские вопли. «У Докторши в каюте что-то упало, — на мгновение отвлёкся мозг и снова сосредоточился на главном — почему лагом, почему стоим, почему…? Обесточились, наверняка!»

На этом вопросы закончились, и мозг принял решение. Послушное, молодое Сашкино тело соскочило с кровати и мгновенно, что-то набросив на себя, выскочило в коридор.

Всё это заняло не больше десяти секунд. «Мне надо срочно отключить гирокомпас, — думал на бегу окончательно проснувшийся Сашка, — иначе при подаче напряжения может перевернуться гиросфера, и тогда ей конец. — Так гласит инструкция при обесточивании судна». А пока он бежит по коридору, кренящемуся то в одну, то в другую сторону к шахте гирокомпаса, расскажем — что же произошло.

«Последний осенний денёк», — думал Сашка, стоя у заднего окна в битком набитой четвёрке, ползущей в порт. Редкие разноцветные листики, изо всех сил цепляющиеся за ветки клёнов, радовали глаз. «А дубы ещё вовсю зелёные», — заметил он, заранее зная, что в рейсе будет тосковать по живому зелёному цвету.

«Фламинго» — так назывался его корабль, на котором предстояло жить и работать очередные полгода. «Есть такая птица, где-то в Африке», — размышлял Сашка. Он видел эту длинноногую розовую птицу по телевизору в любимой с детства передаче «Клуб кинопутешественников». А теперь он и сам, в некотором роде путешественник, идёт работать к берегам той самой Африки на рыболовном траулере с красивым названием «Фламинго».

Он считал себя уже довольно опытным мореманом, ведь это был его седьмой по счёту рейс. Давно исчезли признаки морской болезни, так донимавшей его в первых рейсах. Уже давно в отделе связи управления «Запрыбпромразведка» его считали хорошим специалистом, которому можно доверить серьёзную, ответственную работу, ведь у парня за плечами Высшая Мореходка, и увлечение радиолюбительством. В общем, Сашка чувствовал себя уверенно, считая, что море его призвание, а работа по выбранной профессии сплошное удовольствие.

Автобус тяжело встряхнуло на рельсах железнодорожного переезда. Подъезжали. За проходной в лицо пахнул свежий ветерок, несущий знакомый запах речной воды с примесью мазута. Рыбный порт привычно трудился, неустанно кивая жирафьими шеями башенных кранов. Резко посвистывали локомотивы, таская туда-сюда вагоны.

Судов в порту было много. Они стояли у причалов повсюду в два, а то и в три борта. Огромные плавбазы и транспортники, побитые ржавчиной, видавшие виды БМРТ и РТМ, новенькие РТМС, ну и конечно множество посудин поменьше, типа СРТМ. Моряки поодиночке и группами шли вдоль пирсов, выискивая свои корабли по знакомым мачтам и надстройкам, часто спрашивая встречных: «Ребята, не видели, где стоит Турмалин или там Атлант?».

Сашка любил пройтись не спеша вдоль причалов, внимательно разглядывая корабли: «Вон, БМРТ «Изумруд», выгружает рыбу — батя ходил на нём в 68 году на банку Джорджес. А вон тот самый «Перламутр», который протаранил борт «Чернышевского», отец видел, как тот затонул. «Солнечный луч», тунцеловная база, — на ней сестра работает лаборантом. На той стороне «Кронштадтская слава», плавбаза, мой первый пароход, на нём матросом практику проходил после третьего курса». Он знал по названиям практически все Калининградские суда. На многих из них работали его друзья, знакомые, однокашники из мореходки. Иногда удавалось повстречать кого-нибудь и перекинуться парой слов, а то и вовсе зайти в гости. Особенно его привлекала возможность заглянуть на ходовой мостик корабля и посмотреть новую технику для поиска и лова рыбы.

— Саша, привет! — его догнал высокий стройный мужчина с рыжей шевелюрой и широченной улыбкой на всё лицо. Хлопнув Сашку по плечу, он протянул свою ладонь.

— Здорово, Начальник! — обрадовался Сашка.

— Что, мечтаешь на супере сходить? — Женя поймал его завистливый взгляд. Они как раз проходили мимо новенького РТМС, вызывающе элегантно красовавшегося у причала.

— Обязательно схожу. Вот слетаем к Африке на «Фламинго», и сразу на супера.

Сашка знал Женю, которого привык называть «Начальником», давно, ещё с первого своего рейса в «Запрыбпромразведке» на РТМ «Эврика», куда его послали сразу после мореходки стажёром. Женя работал начальником радиостанции. Сашка заметил, что на кораблях есть должности, по названиям которых к занимающим их людям обращаются чаще чем по имени. Взять к примеру боцмана — он на судне один. Можно полрейса с ним общаться, а потом вдруг обнаружить, что он ещё и Алексей, или там Иван. Вот и начальник радиостанции — единственный на судне «Начальник», поэтому его зачастую так и кличут, не боясь с кем-нибудь перепутать. После «Эврики» были ещё два рейса с Женей на НПС «Аргус», когда изучали море совместно с американцами. Словом, несмотря на то, что Начальник был на восемь лет старше, они подружились.

— Хватит глазеть, — поторопил его Начальник, — на отходное собрание опоздаем.

— Мы-то успеем, — Сашка засеменил ногами, едва поспевая за рослым другом, — а начальство наверняка опоздает, точнее задержится. Расскажи лучше про капитана, ты с ним ходил?

— Нет, не ходил, но на ремонте стоял и от ребят наслышан — хороший кеп, специалистов ценит, ловить умеет. Есть у него интересная привычка — вставлять во время разговора эдакое матерное словечко — «едрить-ага». И чем больше он волнуется или увлекается, тем чаще его вставляет. Вот посмотришь, на собрании ребята будут считать, сколько раз он это скажет. Его за глаза все так и зовут «Едрить-ага», любя конечно.

— Что, и при большом начальстве будет материться, — засомневался Сашка.

— Вот сейчас и посмотрим, — улыбнулся своей широкой улыбкой Женя, — давай не отставай.

Рейс начался обыденно, без особых эксцессов. На отходном собрании капитан 12 раз употребил своё знаменитое «едрить-ага», и «Фламинго», выпихнутый портовыми буксирами на «чистую» воду морского канала, полетел в тёплые южные края.

Хмурое балтийское утро первого зимнего дня Сашка благополучно проспал. Не потому, что традиционно допоздна отмечал с Начальником отход, а по уже давно выработанной профессиональной привычке поздно ложиться спать. Рыба в море, как известно, хорошо ловится в тёмное время суток, и он считал своё присутствие при этом процессе необходимым. Во-первых, он следил за своими приборами и вовремя исправлял поломки; во-вторых, ему, с детских лет рыбаку-любителю, нравилось участвовать в процессе поиска и лова рыбы. Словом, жертвовать завтраком в пользу сна он мог без всякого сожаления. Но вот обед Сашка никогда не пропускал. Обед на судне — это не только поесть. Обед — ещё и некий важный ритуал. Каждый старается на обеде выглядеть посвежее, ведь по лицу так легко определить, например, чем ты там занимался ночью. За обедом узнаются новые сплетни. Если кто-то не пришёл в положенное время на обед, это уже чуть ли не ЧП. Может человек приболел, а может, перепил, а может,… в общем, народ не успокоится, пока всё не выяснит.

Пообедав, Сашка по обыкновению зашёл в радиорубку. Женя сидел в наушниках и что — то печатал на машинке. «Калининград заморозило, — сообщил он ему шокирующую новость, улучив момент в процессе радиообмена, — до минус 25. В домах батареи рвёт, трубы лопаются, катастрофа!

«Вовремя мы смотались, а то бы приморозило нашу теплолюбивую птичку к пирсу», — подумал Сашка, присаживаясь на диванчик.

— Как там твои, в скворечнике, не замёрзнут? — Женя снял наушники и повернулся к Сашке. Он знал, что друг с женой и трёхлетней дочкой живёт в мансарде старого немецкого дома, на третьем этаже, в небольшой, плохо отапливаемой комнатушке.

— А скворечник пуст, — улыбнулся Сашка, — жена с дочкой перебрались к родителям. У них однушка в новой десятиэтажке, за «Детским Миром», там тепло. Я на мостик, проверю локаторы, скоро проливы. Он встал с диванчика и направился к двери.

— Давай, — бросил ему в след Начальник.

«Опять море, — думал Сашка, стоя в углу ходового мостика, упёршись лбом в стекло, — ночью войдём в Датские проливы». Рыбаки не ходили Зундом, хотя через него путь короче. Там нужен лоцман, а это лишний расход валюты. Учитывая, что топливо было дешёвым, шли проливом Большой Бельт без лоцмана. «Скоро серая вода Балтики сменится на бирюзовую Северного моря, — продолжал размышлять Сашка, — ещё денёк и войдём в Кале, а затем в Ламанш. А потом берег надолго исчезнет из виду и будет вокруг лишь бесконечный Атлантический океан».

Всё это для него потеряло остроту новизны, которая была в первых рейсах. Впрочем, как и раньше, он любил разглядывать разные корабли, попадавшиеся на пути. Особенно ему нравились парусники.

На шестой день пути вышли в Бискайский залив, который, по сути, является открытым океаном. Погода была обыкновенной, слегка дуло, слегка качало, солнце то появлялось, то пряталось за облака. Но в плавном покачивании корабля уже чувствовалось не с чем ни сравнимое мощное дыхание океана.

Днём приняли прогноз погоды. Ничего необычного, что могло бы повлиять на решение двигаться намеченным курсом, на карте погоды не было. Правда, был подозрительный циклончик северо-восточнее Азорских островов, но в это время года такие циклоны возникают один за другим и никого особо не пугают. По крайней мере, капитан, посмотрев на карту и прикинув что-то в уме, заключил: «Проскочим, едрить-ага!» — ещё не подозревая какой сюрприз готовит ему этот, казалось бы обычный циклон. А сюрприз заключался в том, что циклон, быстро набирая силу, стремительно двигался не по обычной траектории на северо-восток, а южнее, прямо в Бискайский залив, где и настиг «Фламинго».

Добравшись по полутёмному кораблю до шахты гирокомпаса, благо аварийный свет работал, и сделав там всё необходимое, Сашка отправился в радиорубку. Пока он шёл наверх, судно несколько раз накренилось так, что идти приходилось чуть ли не по переборкам. В радиорубке царил хаос. Всё, что могло упасть, упало и теперь носилось по палубе. Стоявшая в углу большая картонная коробка, с полученными на берегу запчастями, опрокинулась, и её содержимое металось от борта к борту. Вдруг раздался сильный хлопок. Сашка сразу сообразил, что это разбилась лампа для кинопроектора, их в коробке было двадцать штук, и сейчас они катались по полу. Ещё хлопок: «Надо спасать лампы, а то без кино останемся», — мелькнуло в голове. Сашка подобрал коробку, присел на диван и стал ловить подкатывающиеся лампы, укладывая их на место. Он успел собрать штук пять-шесть, но тут судно не просто накренилось, а получив удар волны, вздрогнуло и провалилось куда то вниз. Сашка почувствовал, что диван отделился от его зада, а сам он мгновенно оказался в невесомости. При этом он инстинктивно выпрямился, оторвав взгляд от коробки на полу, и вцепился руками в край дивана. В этот момент он увидел, как справа в его сторону по воздуху летит огромный факсимильный аппарат — железяка, килограмм на пятьдесят. Прибор выскочил из гнезда своей подставки, пролетел всю радиорубку, ударился о кожух кондиционера, расположенного под окном, и рухнул на картонную коробку у Сашкиных ног. Раздался звук, похожий на взрыв гранаты. «Хорошо, что не все лампы успел собрать», — только и подумал он, ещё не сознавая, что был на волосок от беды, не подними он вовремя голову.

— Что тут грохнуло? — в радиорубку ворвался заспанный Начальник, его каюта была рядом за переборкой. Побледневший Сашка сидел на диване, поджав ноги.

— Проекционки фтаком придавило. Вылетел из гнезда. Еле голову успел убрать, а то бы ты подумал, что это мой мозг взорвался, — коряво пошутил Сашка.

Подловив подходящий момент, они оттащили тяжеленный факсимильный аппарат к его месту и, не поднимая, запихнули под стойку, закрепив его там кусками верёвок. Затем быстренько собрали с пола всё, что валялось и закрепили всё, что ещё могло упасть. Только после этого у Сашки появилось время задуматься: «А что происходит?» С этим он и обратился к более опытному другу.

— Я говорил капитану, что этот циклон может нас зацепить, — Женя прикурил сигарету, — вот он, кажется, и зацепил по полной программе.

— А почему обесточились, почему двигателя молчат, у нас же их два?

— Не знаю, видимо, что-то случилось, судно потеряло управление, лагом развернуло, потому и валяет сильно.

В этот момент послышался характерный звук запуска главного двигателя, судно слегка вздрогнуло, включился основной свет.

— Ну вот, сейчас носом к волне встанем, и всё наладится, качать поменьше будет. Не дрейфь, Сашок, прорвёмся, — ободряюще бросил всё ещё полу-растерянному другу Начальник, устраиваясь на рабочем месте у радиоприёмника.

— Послушаем, что в эфире творится, — Женя включил приёмник и настроился на аварийную частоту 500 килогерц. Эфир молчал. Через несколько минут главный двигатель снова остановился. Большой свет погас, остался только тусклый аварийный. Дверь в радиорубку отворилась, и на пороге появился капитан.

— Эй, маркони, едрить-ага, можно я у вас телогрейку одолжу? — Слева от двери на переборке висели три, по количеству членов радиослужбы, новеньких, только со склада, телогрейки и шапки. В последний момент радиооператора с рейса сняли, а вещи остались.

— Геннадий Семёныч, что случилось, почему заглохли? — попытался Сашка прояснить ситуацию.

— Потом, едрить-ага, потом ребята, я на корму, — капитан торопливо нахлобучил шапку, и прихватив телогрейку, исчез, захлопнув за собой дверь.

— Пойдём и мы посмотрим, что там, на корме. — Женя снял вторую телогрейку с крючка и вышел в коридор. Сашка снял третью и поспешил за ним.

Судно снова теряло управление и разворачивалось к волне бортом. Цепляясь руками за леера, они пробрались на кормовой мостик. С площадки мостика было хорошо видно, что корма судна заметно просела, а крышки слипа, защищавшей её от захлёстывания волной, на месте не было. Промысловая палуба у «Тропиков» находится относительно низко, по сравнению с другими траулерами. Таковы конструктивные особенности. Теперь же, когда осадка судна увеличилась, она вообще оказалась практически на уровне воды, а отсутствующая крышка слипа открыла доступ волне, которая свободно гуляла по всей палубе. Внизу суетились матросы-добытчики во главе с тралмастером. Две траловые доски, почему-то плашмя лежали посредине палубы, а ребята пытались закрепить их на месте с помощью тросов. Вот со стороны кормы нахлынула большая волна и, не встречая сопротивления, покатилась по палубе. «Где же крышка слипа, — мелькнуло у Сашки в голове, — неужели оторвало, если так, то придётся возвращаться домой». Ребята, спасаясь от воды, дружно перепрыгнули за полубортики, ограждающие с двух сторон промысловую палубу. Вода подбросила тяжёлые стальные траловые доски, и если бы их не удерживали уже заведённые тросы, неминуемо бы унесла с собою. Погуляв по палубе, вода покатилась назад к корме, и тут Сашка увидел, как взлетела крышка слипа, преграждая путь воде: «Не оторвалась, держится на нижних петлях, — заметил он, — как клапан работает, не даёт воде свободно уходить». Тем временем ребята снова выскочили на палубу и продолжили своё дело.

— Смотри, Женя, Едрить-ага идёт, — узнал он капитана в полутемноте по новеньким телогрейке и шапке. Тот вышел на палубу к ребятам и, размахивая руками, что-то им кричал.

Капитан стоял спиной к корме и не видел, как налетела очередная волна. Ушлые добытчики привычно перескочили за полубортики, а замешкавшегося капитана вода как щепку подхватила и понесла в сторону траловой лебёдки. Она находилась в начале промысловой палубы под кормовым мостиком, поэтому Сашка не видел, что там происходит. Было видно только как ребята, выбрав нужный момент, ринулись спасать капитана. Сашка, вцепившись в поручни, изо всех сил старался разглядеть в уходящей с палубы воде что-нибудь похожее на человеческое тело, но так ничего и не разглядел.

— Я в радиорубку, — Женя решительно развернулся и ушёл в темноту.

«Почему не объявляют общесудовую тревогу, паники боятся, или ещё рано?» — Вопросов у Сашки было много, а спросить некого. К тому же, пока не объявлена тревога, он толком не знал, что ему в такой обстановке нужно делать. «Если по тревоге, то тут всё понятно, — думал он, — всё прописано в «Расписаниях по судовым тревогам» — задрай, что положено, и дуй на мостик в распоряжение начальства. А тут? Видно же, что аварийная ситуация, слип слетел со стопоров, волна по палубе свободно гуляет, воды хапнули изрядно, и что?»

Понаблюдав ещё немного, как приходит и уходит волна, хлопая крышкой слипа, Сашка пошёл следом за Женей в радиорубку. Он застал Начальника за проверкой аварийного передатчика.

— Саша ты? — не оборачиваясь бросил тот, настраивая согласование передатчика с антенной, — возьми фонарик, пойдём, проверим аккумуляторы.

Шкаф с аварийными аккумуляторами находился снаружи на палубе мостика по левому борту прямо за переборкой радиорубки. Они вышли наружу. Ветер, дующий в правый борт, на левом борту был слабее — защищала надстройка. И вообще, Сашка видал шторма посильнее, когда свистят все снасти, а свистят они при ветре свыше 20 метров в секунду. Он светанул лучом фонарика по воде.

— Женя, смотри как вода близко! — скорее удивлённый, чем испуганный, закричал Сашка. Тонущее судно в очередной раз накренилось на левый борт, и вода оказалась совсем рядом.

— Давай сюда свети, — приказным тоном прикрикнул Начальник, — нечего по сторонам глазеть.

Женя с трудом открыл дверцу герметичного шкафа. Аккумуляторы были в порядке.

— Всё, пошли назад, — тщательно задраивая дверцу, крикнул Женя, не давая Сашке времени предаваться тревожным размышлениям.

Они вернулись в радиорубку. Рядом с входной дверью, на гвоздике, висел ключ. Это было удобно, заходя в радиорубку, отворив дверь ключом, сразу повесить его на гвоздик, чтобы потом не искать. Женя молча снял ключ с гвоздика и положил его себе в карман. Сашка онемел от неожиданности. Внутри у него всё похолодело. Если до этого момента всё происходящее для него было как бы очередным приключением, то после того, как Женя положил ключ от радиорубки в карман штанов, Сашка напрочь лишился всякого романтизма, поняв, что это уже серьёзно. Точно такой же ключ он видел висящим на гвоздике у Жени дома. Это был ключ от радиорубки РТМ «Залесье», пять лет назад утонувшего от столкновения с большим сухогрузом в этом же Бискайском заливе. Тогда обошлось без жертв. Сухогруз в тумане врезался в борт траулера. Сам он почти не пострадал, и принял наших моряков к себе на борт, а вот траулер вскоре пошёл на дно.

— Женя, мы тонем? — Сашка вопросительно посмотрел на своего более опытного друга.

— Не знаю, возможно. Ты помнишь историю с «Туканом»? Там тоже во время шторма крышку слипа сорвало волной.

Сашка знал про РТМ «Тукан». Ещё бы! Он жил на Проспекте Мира напротив старого городского кладбища. Памятник погибшим морякам был виден из окна его дома. А ещё он хорошо помнил, что спаслись тогда те моряки, которые были на спасательных плотах.

— Пойду на мостик, надо координаты уточнить, Женя вышел из радиорубки.

— А я в каюту сбегаю, — Сашка решил на всякий случай подготовиться, надеть что-нибудь по теплее, документы прихватить, может ещё что-нибудь важное.

Он шёл к своей каюте, расположенной на палубе надстройки, первой от носа по левому борту, когда вдруг услышал необычный шум. Рядом был вход в рыбцех. Сашка приоткрыл дверь и заглянул внутрь. По рыбцеху гуляла вода. В ней вперемежку с разным хламом плавали куски обшивки и теплоизоляции, оторванные водой от переборок. Воды было много. Сашка закрыл дверь. Увиденная картина не предвещала ничего хорошего. «Вода уже гуляет на главной палубе в рыбцеху, а никого из людей не видно. Наверное, есть дела поважнее», — подумал Сашка, продолжая путь. Он жил в двухместной каюте один, так как в рейс они ушли без радиооператора. В конторе посчитали, что при дефиците кадров без второго радиста в этом рейсе можно обойтись. Документы, тёплый свитер и спасательный жилет — вот и всё, что он посчитал нужным взять с собой. Бросив прощальный взгляд на свою неразлучную гитару, ёрзавшую на верхней койке, Сашка вышел в коридор. Что-то тёмное прошмыгнуло у самых ног. «Крыса! — понял он, — вон впереди ещё одна. Засуетились. Интересно, куда это они бегут?»

В радиорубке он застал начальника, сидящим в наушниках у приёмника и что-то записывающим в журнал. Закончив писать, тот сдвинул наушники с ушей и сказал: «Вот так вот, Саша, пока тебя не было, три SOS-а принял. Лесовоз недалеко от нас тонет, яхта в ста милях, и ещё одно судно, оно совсем далеко. Ближайшая помощь миль за 600 от нас в английском порту».

— А нам не пора просить помощи, Женя, я заглянул в рыбцех, там полно воды.

— Это, Саша, только по приказу капитана.

— А он жив вообще, может его уже за борт смыло?

— Да жив, всё в порядке, его под траловую лебёдку волной замыло, ребята вытащили, в каюту отнесли, на диване отлёживается, кажется, рёбра сломаны. Ты свои документы… — Начальник, услышав морзянку в эфире, тут же, поправив наушники, принялся что-то записывать.

— Спасательный буксир, английский, на помощь вышел, только ему до лесовоза двое суток пилить, — он снял наушники.

— А мы? Что дальше, Женя, почему тревогу не объявляют? — Сашка пристально смотрел другу в глаза.

В это время снова заработал один из главных двигателей. Судно вздрогнуло, появился яркий свет.

— Наверное, не всё так плохо, как нам с тобой кажется, — улыбнулся Женя, — впрочем, не будем расслабляться, давай сходим, посмотрим, какой плотик выбрать на случай непредвиденного путешествия по океану.

Сашка молчал, не зная шутит Начальник, или нет, но видя, как тот надевает телогрейку, быстренько оделся и пошёл следом.

Они вышли наружу. Судно уже встало носом на волну. Огромные валы волн прокатывались по обоим бортам, достигая своими гребнями высоты мостика. Чувствовалось, что «Фламинго» сидит в воде гораздо глубже обычного. По вертикальному трапу друзья взобрались на палубу мостика — там находились спасательные плоты. Рядом с плотами кучкой стояли женщины. Все пятеро, в спасательных жилетах, с сумками, чемоданами, растерянные, они тут же набросились на ребят:

— Наконец то, хоть какие мужики появились! Где капитан? Почему нас никто не спасает? Начальник, вызывай вертолёт, мы же тонем…!

— Девочки, успокойтесь, капитан на месте, всё под контролем, не стойте тут, идите по каютам, — Женя как мог, пытался образумить перепуганных, взвинченных до предела женщин. Куда там, вопросы и ругань в сторону мужиков сыпались беспрестанно.

— Сами прибежали спасаться к плотам, — продолжали шуметь женщины.

— С чего вы взяли, мы тут по делу, видите — мы даже без жилетов. — Женя принялся деловито разглядывать антенны.

Они обошли весь мостик, тщательно осмотрев антенное хозяйство и, с важным видом пройдя мимо притихших женщин, спустились вниз по трапу в кормовой части палубы мостика.

— Ты видел, Саша, наши дамочки всё своё золото на себя навесили, — уже в радиорубке, снимая телогрейку, заметил Женя.

— Видел, как же, а ещё все как одна в красных штанах и с накрашенными губами — добавил Сашка свои штрихи к увиденному на верхнем мостике.

— Их можно понять, у всех в голове история с «Туканом». Мы, наверное, первые мужчины, которые хоть как-то попытались их успокоить. Другим, похоже, сейчас не до женщин. А ты смотри, «главный» уже полчаса работает, не глохнет, и качать стало меньше, — Женя присел к столу и добавил громкости радиоприёмника. Эфир молчал.

— Может карту взять с собой в плотик, если будем тонуть? — что бы как-то разрядить образовавшуюся тишину заговорил Сашка, — у меня атлас в каюте есть.

— Тебе, похоже, лавры Тура Хейердала не дают покоя, — усмехнулся Женя, тоже мне, путешественник. Он пафосно продекламировал: «Александр Шматов на спасательном плоту пересёк Атлантический Океан, питаясь по пути летучими рыбами и дождевой водой».

— А что тогда взять? — не унимался Сашка.

— Возьми молоток, — расхохотался Женя, окончательно разряжая тягостную обстановку.

Сашка, как и все моряки, знал из популярного анекдота, зачем в спасательном плоту нужен молоток, поэтому он расхохотался вслед за начальником.

Они ещё долго сидели с Женей в радиорубке, болтая о том и о сём, слушая эфир, поочерёдно заглядывая на ходовой мостик, чтобы проведать обстановку. Сменивший второго помощника старпом сказал, что слип установили на место, закрепив его враздрай тросами. Сейчас откачивают воду из рыбцеха.

Уже под утро, когда начал заниматься рассвет и стало очевидным, что шторм успокаивается, чувство тревоги ушло, куда-то далеко на задний план, уступив место усталости от бессонной ночи.

— Иди, поспи, — после очередного Сашкиного зевка, предложил Женя, — а то ты и меня в сон вгоняешь, а у меня скоро вахта.

— Завтрака дождусь, а потом посплю, — отрезал Сашка.

В дверь постучали.

— Ребята, к вам можно, — на пороге появился механик-наладчик Жора Дибров, с кружкой кофе в руках. Он прошёл в радиорубку, присел рядом с Сашкой на диван и отхлебнул из кружки. Аромат крепко заваренного кофе пополз по радиорубке.

— У капитана заварил, всю ночь к нему бегал взбодриться. Хотите? — он протянул кружку. Сашка с Женей сделали по глотку.

— Как он там, — полюбопытствовал Сашка.

— Задремал на диване, я потому и ушёл от него, чтобы не беспокоить.

Жора был одним из немногих в экипаже «Фламинго», с кем Сашка ходил раньше в море. Кроме него и начальника радиостанции Сашка знал ещё старпома, Игоря Арясова, с ним он был этой осенью в колхозе на картошке, куда их, сидящих в резерве, контора отправила на неделю помогать труженикам села в уборке урожая. От старпома, заступившего на вахту в 4 утра, Сашка узнал некоторые подробности происходящего на судне. Он знал, что Жора вместе с боцманом и рыбмастером занимаются откачкой воды из затопленных помещений.

— Как у нас дела, рассказывай Жора, воду успеваем откачивать? — полюбопытствовал Сашка. По спокойному, деловому виду приятеля было ясно, что самое плохое уже позади.

— Вот что я вам скажу, друзья, — Жора сел поудобнее и начал свой рассказ.

— Повезло нам, что все трезвые сегодня, всё-таки шестой день как из дома.

— Седьмой уже пошёл, — заметил Сашка,

— Погоди, не перебивай, — отмахнулся Жора. — Думаете, «Тукан» почему утонул? Да потому, что попал в переделку на второй день после выхода. Соображаете, в каком все были состоянии, — он сделал большой глоток и продолжил, — хотя и у нас тоже разгильдяйства хватает. С чего всё заварилось? На заводе ремонтники горловину румпельного отделения открывали, крышку назад поставили, а болты не затянули, только наживили, а мы не проконтролировали. Когда волна стала забрызгивать корму, вода через щель в крышке потекла в румпельное. Опять же, на ремонте, топливную цистерну положено промывать, а её не промыли, третий механик прошляпил. А там с прошлого рейса песочек сахарский скопился. Мы же рядом с Марокко тогда работали. Как качать начало, так он со дна поднялся и забил форсунки на двигателях, те и заглохли.

— Постой, Жора, — вмешался начальник, — там же между топливными танками и расходной цистерной фильтры стоят, откуда песок взялся?

— Я же говорю, сахарский песочек, он такой мелкий, что через фильтры проходит. Не зря же по регламенту положено промывать цистерну при ремонте. Вот и пришлось нашим механцам, когда заглохли двигатели, слить топливо из цистерны, промыть её и снова через фильтры заполнить. А ещё, поменять все забившиеся песком форсунки. Пахали всей машинной командой в авральном режиме.

— С машиной понятно, — резюмировал Женя, — а что с водой, почему рыбцех затопило?

— Тут дальше всё к одному, — продолжил Жора, прикуривая предложенную начальником сигарету. — Едрить-ага, конечно, не ожидал такого подвоха от «главных» и, узнав про течь, распорядился затянуть болты на крышке горловины румпельного отделения. А крышка расположена на корме у самого слипа. После случая с «Туканом» есть указание для всех «Тропиков» на переходе и во время шторма верхнюю часть слипа — откидную крышку, дополнительно закреплять. У нас крышка была подпёрта изнутри траловыми досками, в качестве упора, и притянута к ним тросом. Ребята, добытчики, доски и трос убрали, болты затянули, а назад всё вернуть не успели. Я в это время со стармехом в мукомолке был, мы прикидывали, как откачать воду из румпельного отделения. Тут как раз и заглохли оба «главных». Стармех сразу в машинное отделение побежал. Я задержался на минуту и тут, смотрю, Пашка-мукомол залетает, глаза навыкате, орёт во всё горло: «Слип оторвало!» Я ему говорю, не ори, скажи — что видел, а он снова орёт: «Оторвало слип совсем на хрен, нет его, тонем!» Тут как раз слышу, за спиной вода зашумела. Обернулся, смотрю, а внизу мукомолки вода начинает палубу заливать. Пашка, как эту воду увидел, так совсем обезумел, рванул наружу, больше я его сегодня не встречал.

— Я, кажется, встречал, — вмешался Сашка, — на верхнем мостике у плотов вместе с женщинами. Помнишь, Женя, когда мы уходили с мостика мужик в жилете навстречу попался.

— Слетел с катушек, видимо совсем, да Бог с ним, — продолжил Жора. — Однако, ситуация аховая, надо разбираться откуда вода поступает. Я на палубу, огляделся, смотрю, крышку слипа действительно с верхних стопоров сорвало, и она на нижних петлях упала на своё рабочее место. Надо же, думаю, как совпало, только убрали подпорки и тут же получили по заднице.

— Если бы двигатели не заглохли, — сказал Сашка, — ничего бы не случилось.

— Да погоди, — отмахнулся Жора, — таких «если» слишком много получается. Мне надо было разобраться откуда в мукомолку вода поступает. И тут я заметил, что оторвало, видимо волной, кожух приточной вентиляции, как раз над мукомолкой. Дырища вот такая, — Жора сделал перед собой руки кольцом. — Вот откуда она идёт, только и успел подумать, как тут же меня шибануло и понесло. Волна через проём в корме залетела и меня к траловой лебёдке прибила. Когда вставал, нога между железяк в фундаменте застряла. Дёргаю, а она не вытаскивается. Тут корма снова вниз пошла, прямо проваливается на глазах. Ну, думаю всё, сейчас мне следующей волной ногу оторвёт. В последний момент как-то изловчился, выдернул. — Жора сделал глубокую затяжку, как бы снова переживая тот момент, затем стряхнул пепел в банку из-под сгущёнки, которую протянул ему тоже куривший Женя, и, допив до конца кофе, продолжил.

— Позвонил капитану, доложил ситуацию, а сам в каюту переодеваться. Мокрый же весь насквозь.

— Похоже, после твоего, Жора, звонка капитан к нам за телогрейкой зашёл, — сказал Начальник, — соображаешь, Сашка?

— Ну да, мы тогда тоже ходили с Женей посмотреть, что там, на корме твориться — начал было Сашка, — видели, как капитана смыло волной, как слип на нижних петлях болтается.

— Погоди, — перебил его Начальник, — так почему тонуть начали, Жора?

— Всё просто, ребята, опять наша безалаберность. Я ещё переодеться не успел, как Сашка Пальцев, рыбмастер, в каюту забегает: «Жора, вода в рыбцеху!». А вот это уже совсем нехорошо, думаю, если ещё и рыбцех затопит, совсем беда. Мы с Пальцем рванули в рыбцех. Кстати, по пути капитана встретили, ребята его в каюту вели, мокрого с ног до головы. Заходим в цех, а там, видим, уже воды по колено, и она по цеху гуляет, рвет обшивку с переборок, столы разделочные ломает. И знаете, откуда она бежит, — Жора затянулся сигаретой, делая интригующую паузу, и, насладившись полной концентрацией внимания со стороны друзей, выпалил, — из рыбных бункеров, зараза. Палубные люки, через которые рыбу в бункера подают, оказались не задраены по-походному. А воды то на палубе, вы сами видели сколько. И сами рыбные бункера в цеху открыты были. Так что вода, можно сказать, беспрепятственно не только в бункера, но и в цех попадала. А налило её уже столько, что маленький тридцатый танк, куда она через шпигаты стекает, заполнился, и теперь ей стекать больше некуда.

— А насосы? — вмешался Женя, — Там же насосы должны автоматически из танка воду откачивать.

— Вот именно, должны, их там два. У них есть поплавки, которые толкают штоки к концевикам, включающим насосы, а коробки концевиков находятся в мукомолке, она как раз над тридцатым танком.

— А мукомолку уже затопило, — проявил сообразительность Сашка, — вместе с коробками автоматики.

— Вот именно!

— И что вы сделали?

— Для начала, ребята-добытчики задраили палубные люки бункеров, благо там прокладки все новые с ремонта. Вода больше в цех не поступала. Заделали брезентом дыру над мукомолкой, где кожух вентиляции оторвало. Тем временем электромеханик попробовать запустить насосы в 30-м танке в обход концевиков, не получилось. Тогда подтащили к рыбцеху и мукомолке переносные эжекторные насосы, у нас их пять штук на судне. Установили, попробовали качать, а вода не убывает. Как потом выяснилось, в затопленной мукомолке повреждён пожарный гидрант. Когда запускали пожарку, там из гидранта шла вода и через 30-й танк, как по сообщающимся сосудам, через шпигаты поступала в рыбцех. Словом, от эжекторов отказались, не эффективно, только время потеряли. Придумали ещё вариант. Под 30-м танком находится помещение линии гребного вала, а там тоже есть насос для откачки воды. Между танком и этим помещением имеется герметично задраенная горловина. Решили попробовать осторожно, не подтапливая сильно линию вала спустить из танка воду и откачать. Я туда пробрался, отдал слегка крышку на горловине, и дело пошло. Я регулирую поток воды, насос её откачивает. Так постепенно всю воду из рыбцеха и убрали.

— А мукомолка, — спросил Сашка, ты же говорил, она тоже в 30 танк воду сливает.

— Правильно, только когда вода в мукомолке стала уходить, там напрочь забились мусором шпигаты и вода осталась. Но это последняя вода, и её не так много, чтобы я не мог позволить себе попить с вами кофейку, и даже может часик поспать. Во как-то так, вопросы есть — вопросов нет, я пошёл спасибо за сигарету, — Жора встал с дивана и направился к выходу.

— Тебе спасибо, что прояснил ситуацию, — бросил ему вослед Женя.

Рассвело. Сашка стоял на слегка дрожащей на полном ходу корме и смотрел на убегающую к горизонту светлую кильватерную струю. Оставшаяся после ночного шторма крупная зыбь, плавно переваливала «Фламинго» с борта на борт. В пропитанном солью воздухе уже чувствовалось тепло приближающихся тропиков. Он ещё раз осмотрел слип: «Вот как они её пристроили, простенько и со вкусом, молодцы». Изрядно покорёженная крышка слипа была зафиксирована в вертикальном положении. С одной стороны, два троса, пропущенные через ваерные блоки и тянули её к корме, а к носу крышку тянул третий трос.

Несколько чаек, как обычно, преследовали судно, поочерёдно пикируя в воду за лёгкой добычей. Наблюдая за птицами, хватающими оглушённую винтами рыбу, Сашка снова переживал события этой ночи. «Какая-то из них могла бы стать пристанищем моей души, если бы…» Почему-то, вдруг очень сильно захотелось прижать к себе жену и дочку, попросить прощения у мамы, поговорить, наконец, по-взрослому с отцом о смысле жизни. Он ещё не понимал, что где-то, на подсознательном уровне, этой ночью его душа навсегда распростилась с беспечной юностью, приняв на себя ту меру ответственности, которая отличает юношу от мужчины.