АлкоМаг 4

Александр Арсентьев, 2023

Загнанный в угол, ты всегда выбираешь вариант наименьшего Зла. Выжить сейчас, а уж остальное приложится. Из сетей интриг цивилизованного мира – прямиком в топку войны. Инстинкт выживания становится образом жизни …

Глава 3

«Крупный» раздосадовано застегнул свои потертые камуфляжные портки и направился в мою сторону.

— Э-э, ты чеуво такой? — раздраженно прохрипел он. — Сам себе пробылемынаходишшь…

По тому, как он двигался, я сразу определил — не боец. Скорее всего, всю свою жизнь весьма умело оперировал гнилымипонтами, сомнительным авторитетом и угрожающим тоном. Он красноречиво потер ладони. Его кулаки не сказали мне о нем ничего нового — они были мягкие и пухловатые, как у дородной женщины.

Я молчал, ожидая столкновения. С сожалением взглянул на недокуренную сигарету и отбросил чинарик в сторону. На подходе дегенерат резко подался вперед всем телом, пробуя взять меня на испуг. Я мгновенно отреагировал, но совсем не так как он рассчитывал… Пригнув колени, я метнулся вперед и провел молниеносный прямой правой по корпусу, воткнув кулак в обвисший живот неприятеля. Вышло весьма эффектно — амбал подавился воздухом, испустил от неожиданности газы из задницы и согнулся, открыв рот. Проходя мимо него, я от души врезал ему ребром ладони под основание черепа и тут же пожалел об этом — неподготовленная «лапка» специалиста по БСБ немедленно отозвалась резкой болью. Тем не менее, мой недругмягко рухнул уже за моей спиной, воткнувшись лбом в кафельный пол.

Собрат поверженного насильника, глядя на его обмякшее тело, как-то сразу растерял весь свой боевой задор — он съежился, словно старался казаться меньше и предупредительно выставил перед собой раскрытые ладони…

— А я…, — торопливо лепетал он. — Я… не… Я…

— Ты! — я ткнул в него пальцем. — Подбирай своего друга и уебывай! И чтоб не попадались мне на глаза оба — головы поотрываю!

— Да-да-да, — часто закивал он, словно змея, обогнул меня и устремился к своему товарищу.

«Крупный» к этому моменту уже вяло зашевелился, возвращаясь из «нирваны». Окинув своего друга мутным взором, он мгновенно провел операцию «Вспомнить все» и позволил собрату увести себя восвояси. Но, напоследок сумел злобно ощериться в мою сторону и что-то произнес себе под нос, явно — на своем родном наречии.

Потирая ушибленную руку, я шагнул к Альберту. «Черт, так не годится! Раз уж пока что доступ к БСБ для меня закрыт, нужно заняться подготовкой своих кулаков», — подумалось мне. — «Процесс, конечно, небыстрый, но оно того стоит, если я не хочу остаться инвалидом! Дури в организме Арти много, а вот кулаки неподготовлены. Так и до перелома недалеко…»

Недоделанныйсенс так и стоял на коленях, размазывая по щекам слезы. Тьфу…

— Так и будешь стоять? — с неприязнью спросил я.

Альберт словно опомнился и проворно вскочил на ноги. Он боязливо выглядывал из-за моего плеча в сторону входа в курилку.

— Ушли…, — с облегчением произнес он себе под нос.

— Ты какого вытворяешь? — недружелюбно спросил я. — Ты же, мать твою, сенс! Сделать ничего не мог?!

Альберт растерянно взглянул на меня, а потом стыдливо опустил взгляд.

— Я…, — он шаркнул перед собой ножкой. — Мои возможности… Не позволяют противостоять… Я…слаб…

Ну, ё-моё! Недоразумение, а не сенс! Меж лопаток мне, значит, импульс припечатать смог, а тут — обделался?! Скорее всего, банально ссыт!

— Короче…, — я сплюнул на пол и растер плевок. — Еще раз на колени встанешь — не впишусь за тебя…

Я развернулся и пошел к выходу, жалея, что не прихватил с собой всю пачку сигарет.

— Андрей…, — робко позвал он сзади. — А можно… Можно я к вам переберусь поближе? А то эти…

— Коек свободных нет…, — отрезал я.

И до того мне противно стало… Мнил тут из себя принца датского среди холопов, а чуть прижали — опустился ниже плинтуса и даже рыпнуться не попробовал. По сути, я и впрягся-то за него чисто на автомате — ну, не люблю когда в моем присутствии такая хрень происходит. А этот… сенс, мля, не поблагодарил даже…

Я вернулся на свою койку, завалился и вновь попытался уснуть. В секторе справа от меня все так же размеренно продолжали бухать, уже заранее подсчитывая заработанные деньги по окончании контракта. Исполненное перспектив, пушечное мясо, бля… Вот и не хочется, но назовешь!

Еще около часа я ворочался, но так и не смог заснуть. Вполне возможно, виной тому были пьяные разговоры недалеких соседей. Я подумал, что еще немного — и меня начнет, как Леху, выворачивать от этих обывательских бесед. Впрочем, как оказалось, это было и к лучшему…

Вскоре в нашем направлении послышались шаги и многоголосые переговоры шепотом. Явно — не на московском языке…

— Гыде?! — раздраженно прошипел кто-то.

— Вон… там…, — несмотря на сдавленный тон, я немедленно узнал фальцет Альберта.

Головоломка сложилась в моем сознании немедленно. Клятогосенса вновь прижали к ногтю соседи с уязвленным самолюбием, взяли за ухо и заставили указать мое местопребывание. Ну, а он же у нас не смог отказать! Он же у нас «слаб» и «не может противостоять»! Сука…

Глаза уже давно привыкли к темноте, поэтому я приподнялся на локтях и уставился в тревожное нутро сумрака. Человек восемь-десять, не меньше… Чуть в стороне я безошибочно распознал хрупкий силуэт Альберта — он вытянутым пальцем указывал в мою сторону.

Так… Адреналин мощной волной окатил мой организм. Стало быть, горячая кровь гостей столицы не смогла снести нанесенного ей оскорбления? И, стало быть, обиду можно смыть только кровью нанесшего ее?! Причем, в процессе должно участвовать не менее десяти человек, да? Сука, как же все это предсказуемо…

Сразу трое на цыпочках устремились к моей койке. Остальные замерли в позе «на подхвате». В груди гулко ухало сердце…Толкнуть Леху? Не… Пока глаза продирает с перепою, только помехой станет. Я попытался выбросить из головы все мысли и сосредоточиться непосредственно на происходящем…

Двое зашли в проход между коек со стороны моих ног, один — со спины. Сейчас крайние зафиксируют меня, а центровой атакует непосредственно. Ладно…

— Иатхунмтаа…, — прошипел тот самый, что огреб от меня в курилке, и навис надо мной.

— Да ни хуя не иатхун! — жестко произнес я и «выстрелил» ему пяткой в центр груди.

Он надрывно засипел и повалился на стоящего позади него. Я мгновенно вскочил, обернулся и в развороте воткнул кулак правой в область головы того, кто нападал сзади. Получилось не очень удачно — в суматохе я лишь мазнул его по скуле и невольно навалился на него всем телом. И, сука, он не растерялся — что было сил, заключил меня в весьма ощутимый захват и сдавил со всей дури.

Сил парню было не занимать, поэтому у меня на миг перехватило дыхание. Будучи заметно ниже меня, он уперся подбородком мне в грудь и даже, гад, попытался укусить! В лучших традициях вольной борьбы, противник хотел повалить меня набок, но в этом ему помешала верхняя койка — я уперся в нее плечом. С упорством вцепившегося бультерьера, он отчаянно пытался лишить меня равновесия и таки завалить на пол. Если ему это удастся — пиши пропало. Как же я всю свою жизнь ненавидел ухватки борцов! Было в этом что-то приземистое и нечистое… То ли дело — эффектный рукопашный бой в полный контакт!

Недоумевая, почему на меня никто не нападает сзади, я таки исхитрился занести локоть и от души врезал оппоненту сверху по черепу. Его объятья заметно ослабли, видимо — словил некую прострацию. Я поспешил закрепить успех, схватил его за уши и наконец-то смог оторвать от себя. Не отпуская ушей, я от души врезал неприятелю коленом в лицо, после чего уже практически безвольную тушку шмякнул виском о кровать. Один есть…

Исполненный недоумения, я обернулся, а там… В пылу схватки я даже не обратил внимания на возню за моей спиной, а сейчас… Там была куча-мала. Судя по всему, весь остаток «ударной группы» отвлек на себя кто-то другой. Впотьмах было плохо видно, поэтому я взглянул на койку Лехи — там было пусто! Ясно! И уже в следующее мгновение я заметил его — Алексей в прыжке с разворота «срубил» одного из противников, угодив ему пяткой аккурат в нижнюю челюсть. Красиво!

Уронив одного, Леха принял на себя атаку сразу троих и был буквально погребен под их ударами. Совсем как Фарс тогда…

Не теряя ни секунды, я устремился на помощь и отвлек на себя внимание здоровяка в не по размеру маленьком камуфляже — тот заметно сковывал его движения, поэтому я без особых проблем «качнул маятник» вправо и почти одновременно отвесил ему шикарный хук слева. Тот поплыл и со стоном ухватился за стену. Так, еще один…

В этот момент меня кто-то увесисто «нахлобучил» сзади по затылку. Я на миг потерялся, мгновенно присел и уже в положении партера развернулся… Подсек колено противника, уронил его и мгновенно поднялся, добив его прямым правым.

В этот момент один из противников Лехи вырвался из мясорубки и заверещал:

— Арухуб кнут!!!

— Тойтура-аа! — откликнулись издалека, и уже в следующие мгновения казарма наполнилась топотом множества ног.

Ясно — подключилась целая диаспора. Вот что мне нравится в приезжих, так это чувство коллективизма! Не то что…

— Эй, Москва! — звонко воскликнул я. — Подъем! Наших бьют!!!

Нужно отдать землякам должное — на ноги вскочили сразу три человека! Причем, изрядно пьяных. В то время как к месту битвы приближалась уже целая толпа. Леха добил ударом ноги шатавшегося тощего «добровольца» с длинными гротескными усами и невесело улыбнулся мне:

— Пиздец, по ходу, нам…

Впятером мы выстроились в шеренгу — лицом к надвигавшейся ватаге неприятелей. Я осмотрелся в надежде найти хоть какое-нибудь подручное подобие оружия, но… В этот момент взгляд мой наткнулся на Альберта — как-то по-крысиномуэта трусливая тварь едва ли не на карачках улепетывала в сторону туалета. «Там тебе отныне и место!», скрипнув зубами, подумал я.

— Собрались! — воскликнул Леха и красноречиво хрустнул суставами шеи.

Наша отчаянная пятерка камикадзе выстроилась клином навстречу орде противника…

Наверное, наш славный боевой путь так и закончился бы на призывном пункте Москвы, но в этот роковой момент кто-то включил в казарме свет. И почти в тот же момент эфир вспороли сразу несколько автоматных очередей, по всей видимости — произведенных в потолок. Все присутствующие «гладиаторы» немедленно застыли на своих местах в позе «замри»… Прям первый этап «Игры в кальмара»!

Словно в подтверждение этой мимолетной ассоциации, раздались несколько, на этот раз — прицельных, выстрелов. Пять или честь человек с противоборствующей стороны рухнули, как подкошенные.

Мы зачарованно осмотрелись, гадая — с чего это нам оказали такую поддержку? Но, по ходу это не нам, а так — для наведения порядка в расположении. К этому моменту периметр помещения был оцеплен бойцами в амуниции и с изготовленными к стрельбе автоматами. На какое-то время в казарме повисла зловещая тишина. Но, ее уже через пару секунд разорвал вопль мегафона:

— Всему контингенту немедленно лечь на пол! Все кто не ляжет — будут ликвидированы!

Для эффекта восприятия эти слова были немедленно подкреплены еще одной автоматной очередью — короткой, в потолок. Ну, куда уж тут попрешь против таких убойных аргументов! Естественно, все присутствующие немедленно рухнули на пол. Кроме, разумеется, тех, кого вся эта сумасшедшая канитель даже не побеспокоила — несколько пьяных вдрабадан туловищ продолжали преспокойно посапывать на койках. Впрочем, статус-кво был немедленно восстановлен — вертухаи грубо скидывали неадекватов со спальных мест. Особо непонятливых били ногами, после чего они разумно затихали.

Когда, наконец, суета стихла, Смурной (а это несомненно был он) вновь прибегнул к помощи мегафона.

— Я вижу, не все еще до конца поняли — куда и зачем они попали! — это было поразительно, но я уловил в голосе полковника неприкрытый сарказм — словно он от души наслаждался происходящим. — Так вот… Для особо непонятливых повторяю — гражданская жизнь окончена. Вы здесь не в детском лагере отдыха. Вы — на войне! Со всеми вытекающими! Адвокаты, юридическая поддержка, общественные правозащитные организации — забудьте обо всем этом! Отныне все вы — солдаты Великой армии Московской Империи. И по законам военного времени должны безоговорочно выполнять приказы. Невыполнение практически всегда означает смерть. Нюансы в данном случае есть, но их весьма немного. У кого-то есть вопросы по поводу того, что я только что сказал?

В казарме повисла напряженная тишина. Судя по всему, вопросов не было. Да оно и ежу понятно — если перед тобой пиздец, то, сколько ему вопросов не задавай, он так пиздецом и останется!

— Вижу — всем все понятно, — констатировал Смурной и видимо решил подсластить пилюлю. — Парни, я ж вас всех прекрасно понимаю! Оторвали от дома, от жен, детей… Ну, понятно — нервы, то-сё… Все мы люди. Именно поэтому я могу закрыть глаза на бухло и тому подобное. Одно «но» — меру знайте! И меж собой не грызитесь. Отныне все вы — одно целое! А если друг друга рвать начнете — какиенахер с вас воины?! Поляжете все в первом же бою. А вот если друг за друга стоять будете — тут совсем другое дело!

Он еще что-то там говорил по товарищескую взаимовыручку, воинское братство и прочую пафосную чушь. Думаю, что большинство ею прониклось… Под конец своей речи Смурной еще раз прозрачно намекнул, что алкоголь никто не запрещает, но любые конфликты между мобилизованными будутпресекаться самым жестким образом. Ну, и закончить он решил на самой оптимистичной ноте.

— Эх, ребята, — мечтательно произнес он. — Вот честное слово, завидую я вам. Кто мы — крысы тыловые! Сидим тут, занимаемся вашими сборами и начальной подготовкой… А сейчас бы в бой — крошить нечисть ренегатовскую! Освобождать земли братского народа от идолищ проклятых! Опять же, не бесплатно все это — Родина вас не забудет. Ну и, если по секрету, то… Многие герои с войны вернулись не только с почетом, но и… Есть там чем поживиться, в этой Миянме. Ребята, те — которые с головой, обеспеченными людьми оттуда возвращаются. А что касается миянок… Вот где женщины, так женщины! Эх, так и рванул бы с вами вместе! Да только кто ж меня отпустит…

И напоследок Смурной пожелал всем спокойной ночи и покинул казарму. Рабочий персонал с носилками подобрал с пола трупы, а раненых отнесли в лазарет. Провожая грустными взглядами обездвиженные и изувеченные тела, мобилизанты поднимались с пола и расходились по казарме. У наших былых недругов, по всей видимости, больше не возникало желания продолжить «забавы молодецкие» — сбившись в кучку, они удалились в свой сектор казармы. Альберта с ними я не заметил. Видимо, до сих пор в сортире околачивался…

Я поймал на себе задумчивый взгляд Лехи — автоматически ощупывая содранные суставы кулаков, он напряженно о чем-то размышлял. Его нижняя губа была разбита и набухала прямо на глазах. Я подмигнул ему.

— Ну, что я тебе говорил по поводу бухла?! Как есть, им будет куда спокойнее управляться с деморализованной пьяной отарой, нежели с коллективом адекватных и трезвых людей. Погоди, деньги у призывников отожмут — так начнут бесплатно раздавать. Фронтовые пятьсот грамм, епт… Собирал я тут информацию по сети… Судя по всему, они армию Миянмы тупо мясом закидать хотят. Еще заставят потом оружие для себя в бою добывать. Шучу, конечно, но в каждой шутке что-то есть и от правды…

Леха прищурился, а потом неохотно кивнул, будучи вынужденным согласиться.

— Валить надо отсюда, — отрешенно произнес он. — Пока живые. Уверен, на фронте такую возможность сведут к нулю. Но… Чем черт не шутит, там как-никак при оружии будем.

— А вот на это я бы не надеялся…, — с сомнением покачал я головой. — Уверен, там все предусмотрели. Ты думаешь, там недовольных нет? Сто пудов — там все такие! Надетые здесь розовые очки мигом со многих слетят. И держать такую толпу может только страх. Ты видишь — уже началось. Пара дней, а уже несколько трупов. Кнут и пряник, епт…Все, давай спать…

Продрать глаза нас заставил очередной вой сирены.

— Граждане мобилизованные! После завтрака перед вами с лекцией выступит специалист отдела по моральной подготовке Генштаба. После этого, в течение дня, с вами будут произведены дополнительные занятия по военному делу. По их окончании — медосмотр.

«Специалист по моральной подготовке»… Сказал бы уж прямо — по промывке мозгов. Что касалось «военного дела», то… Я обвел взглядом похмельную массу, возвращавшуюся к жизни. Какое нахрен тут военное дело?!

Леха деловито вскрыл литровую бутылку «Империи».

— Крайняя…, — вздохнул он и протянул ее мне. — И денег больше нет…

— Насчет этого не переживай, — я подмигнул ему и сделал продолжительный глоток. — Родина тебя не бросит, сынок!

И в своих предположениях я оказался на сто сорок процентов прав! Через пять минут, когда работники военкомата вкатили в казарму источавшие запах съестного тележки с котлами, я заметил на них еще и картонные коробки без каких-либо опознавательных знаков. Каждому призывнику в комплекте с миской баланды была выдана бутыль с бесцветной жидкостью. Леха открутил пробку и выразительно повел носом…

— Спирт! — он ошарашенно взглянул на меня. — Медицинский…

— Ну, вот…, — многозначительно ответил я. — А ты сомневался…

Сплоченный коллектив мобилизованных воспринял появление «спецпайка» радостными возгласами. Я задумчиво покрутил свой пузырь в руках. «Слезать нужно с этой темы…», — настойчиво сверлила мозг рациональная мысль. — «Слезать и голову включать!»

После приема пищи в казарму вошел невзрачный человек с погонами майора. Невысокий, пожилой, абсолютно лысый. Круглые очки его приветливо блеснули, когда он обвел взглядом уже опохмелившийся контингент призывного участка. С долей опаски он бросил взгляд за спину, где его «подстраховывали» с десяток вооруженных бойцов. Заметно успокоившись, он обратился к призывникам:

— Доброе утро.

— Бывало и добрее…, — развязно выкрикнул кто-то в ответ.

Майор поморщился, а потом натянуто улыбнулся, стараясь быть толерантным к особенностям аудитории.

— Меня зовут Глеб Павлович. Сегодня я постараюсь ввести вас в курс того, что происходит в зоне проведения Уникальной Вооруженной Акции. В силу того, что эти сведения для вас жизненно необходимы, советую присутствующим внимательно выслушать все что я расскажу. Итак…

Признаться, сначала я думал, что сейчас нам будут рассказывать о диспозиции сил на передовой, тактико-технических особенностях вооружения предполагаемого противника и прочих немаловажных аспектах, но… К моему немалому изумлению, Глеб Павлович в первую очередь начал читать нам лекцию о том, как нам следует вести себя в отношении гражданского населения Миянмы. Выражался он весьма витиевато и обтекаемо, но суть я уловил сразу — мы были просто обязаны вести себя как оккупанты со всеми вытекающими.

— Помните! — майор возвысил голос. — Солдаты Империи освобождают многострадальный народ Миянмы, поэтому им должно оказываться всестороннее содействие и поддержка! На войне ведь как? Каждый, кто может держать в руках оружие — потенциальный враг! Вам нужно вести себя так, чтобы у местного населения даже мысли о противодействии не возникало. Надеюсь, в деталях объяснять не нужно?

Глеб Павлович пристальным взглядом обвел аудиторию.

— Короче, щемить их всех по-полной! — пьяно выкрикнул кто-то.

Губы майора дрогнули в холодной усмешке.

— Ну-у, — протянул он. — Не так чтобы уж прямо щемить, но… В целом вы правы. В строгости держать!

После этого специалист по моральной поддержке долго разглагольствовал о высоком моральном облике солдата Империи. И это, сука, прямо после того, как только что неприкрыто призвал собравшихсязаниматься откровенным геноцидом! Потом плавно съехал на то, какие зверства творят миянцы по отношению к своему же местному населению и пленным имперцам. Майор последовательно пытался донести до нас единственный посыл — мы должны безжалостно уничтожать все, что окажется в поле нашего зрения. Хороший миянец — мертвый миянец!

Как я понял, основной задачей этого специалиста было создание у нашего коллектива состояния крайней нетерпимости к противодействующей стороне. И неважно — солдат перед тобой, или гражданский. Установка была возможна лишь одна — ненависть! И, нужно признать, его речь нашла отклик в сердцах мобилизованных. Все чаше из массы призывников раздавались одобрительные возгласы, подтверждавшие готовность уничтожать на своем пути все живое…

Переглянувшись, мы с Лехой приняли еще по дозе Империи — чисто для морального здоровья. Спустя полчаса майор ушел, а его место занял высокий худощавый капитан, притащивший в казарму несколько красочных плакатов с различными модификациями автомата Кокошникова, ручными гранатами, пулеметами и минами. Бесцветным голосом, тыча деревянной указкой в свои пособия, он принялся что-то объяснять. Разобрать можно было, дай бог, одно слово из десяти, поэтому многие из «учеников» немедленно приступили к распаковке пузырей со спиртом. Несколько «гонцов» метнулись в сторону туалета — за водой для того, чтобы разбавлять коварный напиток.