Пика

Александр Асмолов, 2017

Художник волею судеб оказывается вовлеченным в погоню за огромным наследством убитого недавно в подмосковном городке олигарха, владевшего торговой империей неосторожно названной им когда-то «Паленке». Подобно исчезнувшим сокровищам храма «Змеи» индейцев майя, многим не дает покоя «золото Паленке». Некая могущественная организация надеется первой отыскать умело спрятанные деньги, используя уникальный дар художника, называемый в средние века «черным рисунком». Динамичный сюжет разворачивается в нескольких странах – Россия, Китай, Панама, Кипр, Малайзия, Филиппины. Книга будет интересна любителям детективного жанра и тем, кто интересуется эзотерикой.

Знаки

Сава проснулся от того, что пошел снег. Он всегда чувствовал это. Снегопад нес обновление и одновременно укрывал старые грехи. По крайней мере так Пике всегда казалось на зоне. Особенно в этом деле старались метели. Они зачищали и зашлифовывали все трещинки и царапинки в судьбах тех, кто оказался за колючей проволокой. Снег бывает только белым, и этот цвет чистоты, которую Создатель дарит любой душе для того, чтобы смыть следы прилипшей грязи. У кого-то они появлялись умышленно, у кого-то совершенно незаслуженно. Поэтому Пика всегда припадал к зарешеченному стеклу, если на зоне шел снег. Это был знак.

Вот и сегодня, он проснулся засветло, потому что пошел снег. Закутавшись в теплый халат у кухонного окна, бывший зэк смотрел и смотрел на крупные хлопья. Косые лучи уличных фонарей едва пробивались поверх крыши, выхватывая в предрассветный час лишь краешек сада. Фонари погасли по расписанию, когда должен был бы наступить рассвет, но солнце заплутало где-то в серых снежных тучах, и ночь смешалась с утром, превратившись в нечто неопределенное.

— Час снежного человека, — промелькнуло в сознании бывшего зэка. — Снег напрочь стер прошлое, не определив будущего. Это про меня.

Сава поежился. Нельзя впускать негатив. Хан абсолютно прав, нужно из любой ситуации брать только лучшее. Пока он плывет по течению, силенок на большее нет. Нужно выждать, когда у той речки появится пологий бережок, и зацепиться. Оформить паспорт и разжиться деньжатами. Хорошо бы, та речушка оказалась Петрицей. Впрочем, денег там нет и не будет. За ними нужно в столицу топать. Может салон тату открыть?

Это послужило поводом начать кофейную церемонию. Бывший зэк привычно включил свет и, не глядя, открыл полюбившуюся «кофейную» полку. Пика надеялся, что пока он будет рассуждать о салоне и крутить ручку кофемолки, зерна впитают его мысли-образы и непременно подадут знак. Бывший дизайнер даже набросал воображаемый план интерьера и подобрал репродукции для стен. Несколько лет работы в «Паленке» не канули в Лету, он знал, что еще способен на многое.

Турка охотно принялась за привычное дело. Ладони сами потянулись к теплу над ней. Сава с удивлением заметил, что привыкает к этому дому и этому образу жизни. Еще бы вид на закат, какой был с веранды дома, что он построил на Петрице. Можно было бы писать, думать над сюжетами новых картин и опять писать. Россия неисчерпаема в своей красоте, она способна постоянно дарить новые замыслы. Хоть зимой, хоть летом. Про осень и говорить не приходится, это время поэтов. Русь вся пропитана светлой грустью, которая так и тянет к творчеству…

— О! Ранняя пташка, — в дверях стояла Дина. — Грешным делом подумала, что ты забыл выключить свет. Или еще не ложился?

— Нет. Просто снегопад был, — отчего-то засмущался Сава.

— И романтичная душа на снег смотреть не уставала… — с иронией продекламировала женщина с карими глазами.

Он промолчал, сделав вид, будто больше всего на свете сейчас боится упустить главный момент в процессе приготовления кофе.

— Что говорят знаки?

— Дорога дальняя, — тут же откликнулся бывший зэк.

— Надеюсь, не в казенный дом.

— Посмотри, — он бережно поставил на стол турку и кивнул.

— Действительно, похоже, — Дина вскинула на него большие карие глаза, в которых мелькнуло то ли удивление, то ли восторг. — Ты шаман?

— Мольфар в третьем поколении.

— Просвети темную девушку, — она слегка улыбнулась, оценив неожиданную шутку.

— Это карпатские повелители гроз, потомки славяно-ариев.

— То есть мы теперь можем быть спокойны на счет погоды? — Дина привычно откинулась на спинку диванчика и закинула ногу на ногу.

— На счет молний я распоряжусь… Кофе будешь?

— Спасибо, нет. Приму душ и до часу посплю. В два за нами придет машина, а ты пока приведи себя в порядок. Форма парадная. В прихожей сумка с дорожными принадлежностями, можешь положить туда джинсы и рубашку.

— А халат? — Сава изобразил полное разочарование.

— Он подождет тебя здесь. Будешь скучать по нему, быстрей вернемся.

— Осмелюсь напомнить, что я бомжик.

— Неужели? — Дина достала из внутреннего кармана делового костюма новенький загранпаспорт и, открыв, прочитала: — Денисов. Сергей Владимирович… По-моему, похож.

— О! Так у меня сегодня…

— Забудь! — женщина со строгим взглядом оборвала его. — Сегодня ты на работе.

— За рулем, так за рулем, — он скрестил руки на груди. — А кофе?

— Только с молоком.

— Любимой женщины?

— И не мечтай.

— Вот за это я не люблю дороги.

— Не зарекайся, — она медленно встала и, выходя из-за стола, случайно едва коснулась его плеча грудью. — В два разбуди меня, а до этого собери сумку, запомни свои данные, побрейся и смотри, чтобы в спальню никто не входил. Охраняй!

— Изнутри?

— Только снаружи.

— А вдруг тебе станет страшно одной?

Уже в дверях, она, не оборачиваясь, погрозила ему пальчиком, будучи уверенной, что бывший зэк не отрываясь смотрит на ее стройную фигуру.

Налив себе кофе в маленькую чашечку, и смакуя мелкими глотками, Сава начал разглядывать загранпаспорт, стараясь запомнить свое новое имя. Фотографию Дина сделала еще в первый день их знакомства, когда принесла костюм. Глаз у нее наметан, пиджачок сидел отлично на его худеньких плечиках. Кадр получился удачный.

— Кому-то повезло с сотрудником, — подумалось Пике. — Все умеет и успевает.

В паспорте не было наклеено ни одной визы. Значит, они поедут не в Европу и не в Лондон. Хотя, не исключено, что им проще было оформить загранпаспорт, чем гражданский. Он поймал себя на мысли, что подумал «им». Пока бывший зэк совсем не продвинулся в этом направлении. Ну, что же будем брать лучшее, Пика вспомнил поговорку Хана, который опять оказался прав.

Ключей от входной двери так и не было ни в замке, ни на полке в прихожей, ни в дорожной сумке. Бывшего зэка держали на коротком поводке. Но кормили хорошо. У него даже был новенький галстук в тон поясному ремню. Судя по всему, ехать придется именно в нем, поскольку джинсы велено положить в сумку. Там еще была новенькая куртка, пара свитеров, хорошие туфли. Для января такая одежка годится только в южных странах. Эх, халат будет скучать… Ну, извини! Работа.

От нечего делать, Сава принялся изучать библиотеку в кабинете Игоря Михалыча. Четыре широкие полки до самого потолка были плотно укомплектованы книгами строго по направлениям: история, мемуары, классика, шахматы. Последние весьма удивили бывшего художника. Тут были учебники, сборники известных партий, подшивки шахматной периодики разных стран прошлого века, упакованные в хорошие переплеты, очерки и воспоминания участников крупных турниров и чемпионатов.

Художник даже позавидовал такой аккуратности и щепетильности в вопросе, который явно был только увлечением хозяина библиотеки, но никак не профессией. Сава, к своему стыду, до библиотеки не дорос. У него в доме на Петрице водились какие-то книги по живописи и портрету, но то были подарки красивых дорогих изданий и какие-то случайные каталоги. Систематически или целенаправленно заниматься библиотекой он не думал.

Теперь, разглядывая полки, уставленные не собраниями сочинений в одинаковых переплетах, а разнокалиберными внешне, но объединенные единой логикой, книгами Пика проникался все большим уважением к их хозяину. Захотелось с ним пообщаться на эту тему.

И вот уже проявляются контуры нового рисунка. Пожилой мужчина сидит в кресле у торшера и увлеченно читает книгу. Спокойное лицо едва тронула усмешка. Очевидно автору удалось затронуть душу, пережившую немало на своем веку. Несмотря на возраст, читатель явно способен сопереживать и подростку, впервые испытывающему романтическую увлеченность, и многодетной матери, взывающей к Создателю о помощи в трудной финансовой ситуации.

— Признаться, ты прав, — голос генерала звучал с удивительной теплотой, — нас у матери было одиннадцать душ. Отец погиб при аварии на Путиловском, и вопрос о хлебе насущном часто был основным. Кстати, ты знаешь, почему «насущный»?

— Это из молитвы какой-то, — неопределенно ответил художник.

— На существование, — уточнил голос Игоря Михалыча, — и не более того. Хотя, мы не голодали, Путилов помогал после потери кормильца. Почему-то о нем забыли. Незаслуженно забыли, а, ведь, для России много сделал этот русский инженер.

— Там что-то с революцией связано, — единственное, что удалось вспомнить Пике.

— К сожалению, в классовой борьбе после 1917 было много так называемых «перегибов», но не грех было бы немного знать о Путилове. В Крымскую войну 1854–1856 годов, когда англичане и французы устроили нам экономическую блокаду…

— Ввели санкции?

— Это современная политкорректность, — усмехнулся голос хозяина библиотеки, — а суть та же. Так вот, вопрос был серьезный. У англичан закупали сталь для орудий, у французов винтовки, у немцев снаряды. Не умели их тогда в крестьянской Руси сами делать. Выручил Путилов.

— Денег дал?

— Вранье, — отрезал генерал. — Тогда к Путилову обратился Великий князь Константин Николаевич и спросил, можетли русский инженер придумать и сделать для страны необходимое. Причем, Великий князь на это дал собственные средства.

Конец ознакомительного фрагмента.