Сталинизм. Книга 2. Тотальная Родина

Александр Афанасьев, 2021

Вторая часть книги "Сталинизм" откроет перед читателем основные причины тоталитаризма, который привёл СССР к экономическому упадку, а затем и к развалу страны. Рассмотрены основные судебные процессы над инакомыслящими, троцкистами, бухаринцами и оппортунистами.

Глава 5. Год 1929. Раскулачка и коллективизация

19 февраля 1933 года Сталин произнес длинную речь на Всесоюзном съезде колхозников-ударников. Явно намекая на катастрофическую ситуацию на Украине и во многих других регионах СССР, он говорил о голоде 1918–1919 годов, «когда рабочим Ленинграда и Москвы в лучшие дни удавалось выдавать по восьмушке фунта черного хлеба и то наполовину со жмыхами. И это продолжалось не месяц, и не полгода, а целых два года. Но рабочие терпели и не унывали, ибо они знали, что придут лучшие времена. Сравните-ка ваши трудности и лишения с трудностями и лишениями, пережитыми рабочими, и вы увидите, что о них не стоит даже серьезно разговаривать.

Фронда. Блеск и ничтожество советской интеллигенции. К.Э. Кеворкян

1929 год — это год начала очередного этапа войны партии большевиков во главе со Сталиным против собственного народа. Не надо быть наивными — вся ранняя история СССР, начиная с 1917 года и заканчивая годом 1941 — это годы войны партии большевиков против собственного народа. В этой войне можно выделить три основные кампании

— 1917-1921 годы — гражданская война, попытка строительства «с наскока» военного коммунизма, которая закончилась поражением большевиков и вынужденным введением Лениным НЭПа перед угрозой гибели государства в крестьянских войнах и восстания армии, принципиальную возможность которого показал Кронштадт.

— 1929-примерно 1933-34 годы — нападение государства на крестьян, коллективизация, фактическое введение второго крепостного права.

— 1937-1939 годы — третья война, нападение государственного аппарата на советское общество, политическая и этническая чистка, направленная на уничтожение даже не инакомыслящих, а всех кто способен на самостоятельные мысли и поступки, всех кто способен не просто слепо подчиняться. Только за два года — от рук палачей погибло свыше миллиона человек и несколько миллионов оказались в ГУЛАГе.

Концом этих войн следует считать 1941 год. Причин этому две. Первая — выигранная Великая отечественная война дала советскому государству новый мощнейший источник легитимности и сделала ненужным массовый террор. И второе — прецедент массового вооружения и обучения народа вооруженному насилию, сплочение в ходе войны офицерства — заставило стареющего Сталина вести себя крайне осторожно, особенно в отношении армии. Он так и не осмелился расстрелять Жукова, понимая, насколько он популярен в армии, и на что может пойти офицерство после его расстрела. После Сталина новые вожди уже никогда не прибегали к террору как к средству, ни к массовому, ни к индивидуальному, таким образом, можно сказать, что на Сталине террор закончился. Но он закончился, в том числе и потому что сталинское государство выиграло войну с обществом и те, кто мог сопротивляться — были безжалостно уничтожены.

Основной удар сталинской тоталитарной машины пришелся по крестьянству.

Русское крестьянство.

Русское крестьянство было тормозом на пути к коммунизму, потому что оно по самой природе было мелкобуржуазным, а так как крестьянство составляло до 90 % населения страны, говорить о какой-то легитимности любой городской власти — как то не приходилось. Основой существования крестьянина была община, но в 20 веке — община претерпевала естественный процесс распада и умирания, связанный с нарастающим имущественным и деятельностным расслоением крестьянства. К 1914 году крестьянства как единого целого не было, это были люди с разной судьбой, по-разному зарабатывающие и очень по-разному живущие. Но все они работали на себя, крестьянству был органически чужд и противен характерный для пролетария коллективный труд. Важно отметить, что даже при переделах земли (а во многих местах их не было за весь период после 1861 года) — крестьянство не практиковало коллективный труд и каждый обрабатывал свою полоску сам. Не было и коллективных орудий труда за исключением кооперативов, в которые вступали строго добровольно.

В последние десятилетия Империи — в общинах нарастало напряжение, так как власть последовательно лишала общину рычагов административной власти над ее членами, а система податей была устроена так что основная ее тяжесть ложилась на самых бедных и многодетных. Подоходного налога не было. Но за землю приходилось платить и вообще все подати и тягла для крестьянского населения — высчитывались от количества земли в собственности или в пользовании. Но чем дальше шло развитие — тем больше крестьян кормилось не от земли. Автор, например, встречал воспоминания тамбовчан, которые на 5-6 месяцев в году отправлялись «на вахты» работать на нефтяные прииски в Баку. Те, кто ходил на прииски имели в хозяйстве по 4-5 коров (за ними могли ходить и женщины, в то время как пахать женщины не могут), то есть они не нуждались в том чтобы пахать землю, вахтенных заработков и того что давали коровы хватало чтобы кормить даже очень большую семью (и видимо не случайно, именно на Тамбовщине произошло самое жестокое крестьянское восстание против большевиков). Кто-то ходил в город наниматься на фабрику, на извоз, кто-то торговал. Кто-то вовсе в деревне не появлялся, только числясь за общиной. Но они и не участвовали в распределении общинного тягла! Либо участвовали, но в минимальной степени. А основная тяжесть ложилась на тех, кто пахал землю, чтобы прокормить себя и детей, кому это нужно было для выживания. Существовало такое понятие как «наваливание земли» — то есть, земли крестьянам вроде как не хватало, но в то же время самые богатые крестьяне противились получению не нужных им участков земли, заявляя, что общество «не имеет право наваливать» то есть давать земельные участки против воли. И тягло, связанное с землей они тоже не брали. Все это создавало в общине все усиливающееся напряжение и вело к разорению наиболее бедной части крестьянства, задавленного налогами.

При этом, последние десятилетия своего существования, Российская империя все менее нуждалось в крестьянстве. Все большее значение имел город, городские промыслы и расширенное воспроизводство, в то время как крестьянство в Центральной России давало все меньше, требовало все больше, и все чаще находилось в состоянии голода или на его грани.

Во время Великой войны — крестьянство показало свое истинное лицо — ну и отомстило. Во-первых — именно крестьянство к 1917 году устало, открыло фронт и рвануло домой делить землю. Тому можно много придумать причин, но главная причина кроется все же в самом призывном контингенте, который устал и который решил что позорный мир лучше продолжения войны. Все остальное — это уже частности, поводы — но не причины. И одновременно с этим — провалился эксперимент по централизации снабжения городов хлебом. Это кстати была — ни много ни мало — катастрофа земского принципа, на который возлагали столько надежд с самой земской реформы. Земцы десятилетиями вкладывали в развитие провинции, шли туда работать, строили больницы, школы — в общем жертвовали. Крестьянин чем-то жертвовать отказался, он явно дал понять, что не считает это государство своим.

Потом с этим со всем пришлось иметь дело большевикам.

Первая попытка решить проблему «наскоком» не только не получилась, но стала одной из причин разгорания гражданской войны.

Прежде чем говорить дальше — давайте поймем, что такое крестьянская община, как жил русский крестьянин в начале 20 века и почему война государства сталинского типа и общины была неизбежной.

https://postnauka.ru/video/89879

Историк Леонид Алаев о появлении русской общины, помещичьей собственности и колхозах.

…Открыл русскую общину немец барон Август фон Гакстгаузен, который был направлен царским правительством на изучение сельского хозяйства и социальных отношений в русской деревне, когда стали готовиться к освобождению крестьян от крепостной зависимости. Фон Гакстгаузен вернулся из Санкт-Петербурга, издал книгу, где прославил русскую общину, еще первобытную, которая сохраняет русский дух, russischer geist. В это время как раз в Германии тоже открыли германскую общину и считали, что она выражает немецкий дух, deutscher geist. Вообще, это признак того, что нация живая и хорошая, коллективистская.

Как наши философы не увидели эту общину в своей стране — это, конечно, загадка. Помещики, которые стали интеллигентами, уделяли мало внимания проблеме крепостничества и проблеме, в частности, общины. Ни Гакстгаузен, ни славянофилы не заметили, что крепостная община сидит на помещичьей земле. Помещик руководит ею, хотя очень многие функции отдает самой общине. И как можно говорить об общинной собственности на землю, которая проявляется в переделах земли, если это земля не их, а помещичья?

Затем появились народники, которые стали думать о социализме и подхватили общину как зародыш будущего социализма. Хотя не все из них были марксистами, они стали писать Марксу с вопросом, как он к этому относится, потому что он был известен как теоретик социализма будущего. Россия, конечно, страна отсталая, но, опираясь на общину, можно было бы начать строить в ней социализм в России. Маркс был человеком вежливым и не отвечал им так, как он хотел бы ответить. Я прочитал все его письма русским на эту тему, он говорил, что это в принципе возможно, но для этого прежде должна произойти социалистическая революция в Западной Европе. Тогда социалисты в Западной Европе помогут российским социалистам установить социализм в России. Это не устраивало русских социалистов — эсеров.

Большевики, российские социал-демократы, в частности Ленин, прекрасно знали, что никакого социализма на общине построить нельзя. Когда появились исследования о возникновении общины, появились работы Чичерина и Кавелина, они дошли до Маркса, и тот обиделся, так как считал, что община первобытная, а Чичерин и Кавелин доказывали ее позднее происхождение.

Оказалось, что сведений об общине до XVII века на Руси нет. Все те, кто пишет об общине в России до XVII века, либо выдумывают, либо фантазируют, либо переносят на прежнюю историю то, что видят в XVIII–XIX веках. В XVII веке с развитием крепостничества помещики стали получать земли и начали выселять на них крестьян из других деревень, назначать им старосту или таким образом организовывать общину. После Петра I была введена подушевая подать, и любые мужчины любого возраста ее платили. Значит, землю тоже распределяли по мужчинам, в том числе младенцам. Все это исходило из того, что человека нужно заставить работать как можно больше, тогда будет все хорошо.

В центральных районах община существует только в тех пределах, которые дозволяются помещиком, у нее нет никакой самостоятельности. В северных районах России не было помещиков, там были государственные земли и государственные крестьяне. Хотя Вологодская, Архангельская, Псковская губернии были в полной власти царской администрации, некоторые считают, что волость существовала как крестьянская община. И при этом нам сообщают, что крестьяне часто обращались с жалобами, обращались с предложениями отобрать у них землю, потому что они не могут это тягло нести. Представляете себе крестьянина, который отказывается от земли? И в то же время он имеет право на эту землю, может ее продать, наследовать. Некоторые ученые пишут, что крестьянин был собственником, значит, он мог ее наследовать и продавать. Но этот собственник просит его этой собственности лишить. Значит, что-то с этой собственностью не так.

Потом крестьян освободили от крепостного права, указами создали общину, которая называлась обществом, общиной или миром. Миру была дана земля в пользование, причем крестьяне после освобождения не были уравнены со всеми остальными гражданами Российской империи в правах, они не получили собственности на землю. В постоянное владение землю получил двор, у которого был хозяин. Без разрешения общины нельзя было выйти из этого двора, продать можно было только с разрешения земского начальника такому же крестьянину.

Дело дошло до реформ Петра Столыпина, который захотел закончить дело, распустить общину, наделить крестьян землей, чтобы они могли развивать свое хозяйство. Реформа Столыпина так и не была закончена, события пошли другим путем. Затем к власти пришли большевики и отменили помещичью собственность. Владения помещиков, половину всех существующих земель, большевики раздали помещикам. Но только они объявили о национализации земли, то есть земля была не в частной собственности, а в собственности государства. Потом крестьяне быстро наладили все производство. НЭП залечил все основные кровоточащие раны на экономике, и началась коллективизация.

Большевики могли бы заявить, что это они восстанавливают общину, но Ленин был категорически против общины, поэтому параллели между колхозом и миром, российской общиной, никогда не проводили. Сейчас модно говорить, что русский крестьянин всегда был общинником. Но при всей общинности российский крестьянин хоть и временно, но имел свою землю, на которой сам работал и собирал урожай. А колхозник не имел никакой земли, кроме приусадебного участка. И работал он тоже не самостоятельно, а в бригадах. Советский колхозник не был крестьянином, и история общины на этом закончилась. В 1936 году официально было объявлено, что общества распускаются и вся руководящая роль переходит в сельсоветы или райсоветы.

Первая проблема — русский крестьянин не был учредителем государства, в котором он жил.

Почему в России так легко прижилась варяжская теория — по сути, теория порабощения. Пригласили, мол, варягов — правьте нами, а то у нас ума нет самим себе организовать власть. Да все это потому что точно такое же государство существовало в России в 18-19 веке. Это была система самоколонизации, русские элиты и русские низы были не схожи настолько, что это были два разных народа с двумя разными культурами. Но при этом нельзя сказать, что между низами и верхами всегда была война. Это был сложный симбиоз, в котором и крестьяне, в общем-то признавали власть и несли тягло (никто например не сомневался в том что Романовы — русские) и элиты сами себя считали русскими и как могли, как считали нужным заботились о стране, и социальные лифты худо-бедно, но работали. Но при этом — власть совершенно не была заинтересована в политическом пробуждении основной массы населения.

Что такое была община? Это была традиционная система низового самоуправления в деревнях. До реформы 1861 года она не имела такого значения как после реформы, потому что основным агентом государства на селе был помещик, он был низовой властью, он собирал подати, и он кстати был заинтересован в общине чтобы иметь дело не с каждой семьей в отдельности — а с обществом в целом.

При этом, уже во времена Александра I стала проявляться неблагоприятная тенденция — помещики разорялись, они не могли и не хотели исполнять те функции которых от них ждало государство, они переезжали в города, а «крещеная собственность», крестьяне были им нужны только для того чтобы заложить их в Дворянский банк, получить кредит и расточительно его прожить. При этом, про возврат кредита никто и думать не думал, считалось что эти деньги как бы «выдаются дворянам потому что они дворяне».

Отмена крепостного права поставила власть перед несколькими сложными вопросами:

Кто и как будет собирать налоги и выкуп за землю

Каким образом получать рекрутов для армии.

Как вообще строить систему местного самоуправления на низовом уровне

Ответом стала община — что, кстати, ставит под сомнение тезис о том, что община существует в России тысячу лет, что это исконная форма самоорганизации крестьян. Община может, и не родилась в 1861 году, но административные функции в отношении своих членов она получила именно тогда. Община стала коллективным помещиком, а система, унаследовавшая пороки старой, приносила денег все меньше, и требовала вложений все больше. В период с 1880-1900 годы в России все более явственно строилось Иждивенческое государство

Приведу в сокращении статью из моей книги «Империя»

… Говоря о русском крестьянстве — если мы хотим действительно серьезного разговора, а не бреда как плохо жилось при Царе и как хорошо при Сталине — надо понимать, что истинных данных о том, как жилось крестьянам — у нас практически нет. Причин тут две. Первая — многое из того что у нас есть, собрано интеллигенцией, а она уже тогда стояла в жесткой оппозиции режиму, и собирала сведения не для того чтобы понять, а для того чтобы судить. Вторая — сами крестьяне делали все, чтобы скрыть свое благосостояние и на то — были причины. Первая — только в 1903 году отменили круговую поруку, то есть уплату податей богатыми за бедных. То есть если ты показывал, что ты не нуждаешься, на тебя взваливали выплаты за соседей — кому это надо? Но и после 1903 года ситуация не изменилась — дело в том, что нищим было быть выгоднее, так можно было получать ссуды и продовольственную помощь, а так же списание долгов. О конкретных схемах поговорим ниже, пока скажу лишь одно — ни государственная статистика, ни воспоминания истинное состояние дел в деревне не отражают.

Ну и… крестьяне были не дураки и прекрасно понимали смысл задаваемых им вопросов: если правительство поймет что они не бедствуют — обложат налогами. Так что врали все.

Из книги «Из записок агронома» Аннина

…

… К сожалению, с первых же шагов пришлось столкнуться с недоверием к нашему брату: «статейщикам», «грунтовщикам». Всем было ясно, что сведения собирались для целей оценки, поэтому такое отношение являлось вполне естественным. В начале получение достоверных данных было делом крайне нелегким. Иногда ответы крестьян доводили прямо до отчаяния, поражая своею несообразностью; особенно с инородцами трудно было иметь дело. Если начнешь спрашивать одного хозяина, он показывает так, как есть в действительности, но когда их соберется десяток-другой, разговор принимает совсем иной оборот. Спрашиваешь, например: «Сколько высеваете ржи на душу?» Отвечают: «Десять пудов». «Сколько нажинаете на душу?». — «Один овин». — «А сколько намолачиваете с овина?» «Пуда три». И как ни убеждаешь, что этого не может быть, что это — явная нелепость, они стоят на своем. «Но ведь тогда незачем и сеять?» — «Да и действительно», — говорят — «незачем; если мы и занимаемся земледелием, то только потому, что отцы и деды им занимались, а что выгоды нет никакой, одни убытки…

Потом на базе этого рождались сказки об отсталой России и нестерпимости царского гнета, и о том, что жить было не на что и жрать нечего и выкупные платежи непосильные…

Но давайте начнем с самого начала.

Крепостничество. Это была палка о двух концах, крепостничество развращало как крепостников, так и крепостных. Хозяин должен был кормить своих крепостных в неурожайный год, так как если крепостные умрут — он потеряет свое имущество. Таким образом, у крепостных зарождались иждивенческо-патерналистские установки. И с ними мы и пришли к реформам Александра II, который освободил крестьян от личной зависимости, чтобы тут же ввести коллективную. Теперь крестьянин попадал в рабство к общине. Впрочем, власть можно было понять — надо было, как то собирать подати. Никакого другого инструмента кроме общины и круговой поруки — придумать не смогли, точнее — не решились.

Здесь надо сказать, что в том, что произошло со страной далее, виновата русская элита во главе с императором Александром II. Они приступили к реформам одновременно с американскими элитами, причем американские элиты находились в более сложном положении — у них произошла Гражданская война, весь юг лежал в руинах, население относилась к янки по понятным причинам крайне враждебно, кроме того и рабы и рабовладельцы были развращены рабской жизнью, жизнью с рабством. И, тем не менее, американские элиты пошли намного дальше, чем наши — они освободили рабов индивидуально (то есть без всяких попыток создать общину), без наделения землей.

Кстати, если уж подняли эту тему…

Жили-были две страны. В общем то начинали они примерно с одного и того же. Но одна стала мировым лидером, а другая — пережила две удачные революции и одну неудачную и стала едва ли не главным отрицательным примером двадцатого века.

Первая страна — это США. Вторая — это Россия. Освобождение крестьян от крепостного права и гражданская война, закончившаяся освобождением рабов — произошли практически одновременно. То как это было сделано — во многом определило будущее этих стран.

Давайте кратко, хотя бы тезисно определим различия между освобождением рабов и освобождением крестьян и попробуем понять, что же у нас пошло не так

Рабов освободили без земли.

Это главное, и вероятно фундаментальное отличие, смысл которого у нас практически никто не понимает. А американцы, наверное, не поймут нашей проблемы — освободить крестьян с землей. Как это — с землей? С чужой что ли?

Один из лидеров аболиционистов Фредерик Дуглас на вопрос, а что же делать с рабами после их освобождения ответил: С ними ничего не нужно делать: нам нужно заниматься своим делом и дать им возможность заниматься своим.

Вообще, для любого человека выросшего в культуре Запада вопрос о том, а что делать с освобожденными крестьянами тоже не стоял бы. Есть земельный участок? Он и будет вашим. Нет? Нанимайтесь на работу к помещику, если разбогатеете, купите свой. Нет работы — уходите в город.

Напомню, вопрос аграрной перенаселенности — тогда не стоял. Он встал потом, когда появилась передельная община — и там где она появилась.

Кажущаяся гуманность освобождения крестьян с землей (а что они кушать будут?) на самом деле выгодна, прежде всего… помещикам. Русский землевладелец не готов был платить за работу по обработке своего земельного участка деньгами. Не готов был существовать в условиях рынка и покупать на нем чужой труд. Потому он проделал совершенно потрясающую по своему цинизму операцию — государство выкупало у помещика землю по установленным расценкам (а кто их обосновал?) после чего принудительно навязывает эту землю крестьянам, да еще и в долг с выплатой огромного процента.

Если бы крестьян освободили без земли, вся земля, в том числе и выделяемая крестьянам оставалась бы у помещика — он в любом случае вынужден был бы нанимать людей на ее обработку и платить им деньги. Он вынужден был бы конкурировать с соседями и с городом. Потому то крестьян еще и прикрепили к месту, где они жили — только паспорт теперь выдавал не помещик, а община. То есть, крестьянин по-прежнему не был свободен, он не мог свободно перемещаться и предлагать рабочие руки там, где за них больше дают. Собственником земли тоже стала община.

Все это привело к чудовищным последствиям. Община с ее переделами земли по едокам — привела к нежеланию крестьян вкладывать в землю, ведь улучшенная земля достанется кому-то другому. Круговая порука — привела к нежеланию крестьян трудом добиваться успеха — ведь тогда на него разверстают больше податей и вообще зависть общинников — страшная штука. Отказ в полной мере распространить на крестьян действие закона — привело к правовому нигилизму, отказу уважать чужие права и собственность, в конечном итоге породило саму идею массового силового передела земель в свою пользу.

Кстати, в США в Конгрессе была группа, боровшаяся за то чтобы освободить рабов по российскому варианту — то есть конфисковать южные плантации и раздать бывшим рабам землю. К счастью они проиграли.

Рабов освободили индивидуально и дали им все те же права, что и другим гражданам. В России не так — освобождение крестьян от власти помещика не предоставило им индивидуальные права — они не могли продать свой участок земли, уйти в город, самостоятельно выбрать место жительства и род занятий. Государство было заинтересовано в том чтобы крестьяне так и оставались крестьянами, а не уходили массово в города. Тем самым кстати закладывалась демографическая мина под страну — в городах не хватало ни рабочих рук ни потребителей для ускоренного развития, а на селе не хватало земли чтобы прокормить тех кто остается. Государство пока что не осознавало перенаселенность деревни и то что в ней много крестьян — это не рабочие руки, не податное население — это обуза, которая не только не сможет кормить себя, но и будет требовать все больше и больше помощи.

Идем далее.

Следующим рубежом, вероятно, следует считать голод 1891 года. В тот год — впервые правительство оказало деревне массовую и ставшую безвозмездной помощь. Кроме того — помощь оказывали все, начиная от благотворительных организаций и заканчивая частными лицами.

Надо сказать, что механизм помощи в голодные годы был предусмотрен правительством еще при отмене крепостного права. Помощь оказывалась и ранее, но строго на возвратной основе. 1891 год стал переломным в том смысле, что оказанная помощь так и не была возвращена. При позднем Александре III, а затем и все время Николая II начинает свое существование уникальная форма «народной монархии» или иждивенское государство.

23.06.1892 г. Высочайшим повелением было установлено, что ссуды крестьяне могут возвращать либо деньгами, либо натурой из расчета пуд за пуд полученного хлеба. Что это значило: в голодные годы цена хлеба высока, а в те годы когда хлеба излишек цена низкая, таким образом, отдавая хлеб в голодные годы и получая назад в «сытые» государство как бы скрыто дотирует сельское хозяйство. Но это еще было бы ничего, если бы возвратность была обеспечена. Но она обеспечена не была…

20.06.1893 г. Высочайшим указом было списано долгов за ранее полученные продовольственные и семенные ссуды на 52 миллиона рублей.

14.11.1894 г. Высочайшим Манифестом по случаю свадьбы Николая II было списано еще около 50 млн. руб. долгов.

11.08.1904 г. по случаю крещения наследника цесаревича и великого князя Алексея Николаевича Высочайшим манифестом со всех крестьян Империи были списаны все личные недоимки по всем платежам, какие были на тот момент (выкупные, по ссудам и прочее).

Высочайшим указом от 05.08.1905 г. было списано по всем продовольственным долгам ссудам: в Казанской, Нижегородской, Новгородской, Псковской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Уфимской губерниях, в Терской области — две трети долга, в прочих местностях — одна вторая. Членам семей подданных, призванных в армию и на флот на время войны с Японией — долги прощались полностью.

Что это было в деньгах. В период 1891-1900 гг. из средств бюджета на поддержку села было отпущено 230 млн.. руб. (для сравнения, большая кораблестроительная программа стоила 430 млн.. рублей.), в том числе 211 млн.. руб. на возвратной основе. Фактически население вернуло 19 млн.. руб., все остальное было списано. Доходная часть бюджета страны в те годы — примерно 1,4 — 1,5 млрд.. рублей.

В 1901 году долг населения по продовольственным ссудам составил 52,7 млн.. руб. к 1905 г. вернули 771 тыс. руб., прощено 24,9 млн.. руб. На 01 января 1905 г. этот долг составлял уже 127,6 млн.. руб.

О чем говорят эти цифры. Во-первых — они говорят о том, что царская власть отнюдь не выжимала последние соки из деревни как это делал, к примеру, Сталин. Во-вторых — при таких постоянных списаниях, о какой системе налогообложения можно говорить? Никто и не платил ни налоги, ни выкупные — зачем, все равно спишут. А кто платит, тот дурак.

В-третьих — нетрудно заметить, что это своего рода система социального взяточничества. Власть пыталась ссудами и их списанием купить лояльность самой многочисленной категории своих подданных. И тем самым отложить или вовсе устранить потребность в политическом их представительстве, то есть в политических реформах. Народ же все больше проникался иждивенчеством и все больше требовал от государства вместо того чтобы работать самому.

В-четвертых — начиная с массовой раздачи 1891 года, эта система становилась все более и более коррумпированной.

Расскажу самую простую схему. При первой же возможности уезд, а то и вся губерния заявляет о недороде. Это выгодно всем, от крестьянина до губернатора, потому что поступят «федеральные деньги» /говоря современным языком/. Как только деньги поступали — волостные писари и земцы начинали составлять списки тех, кому нужна помощь — продовольственная или на обсеменение. В списки первым делом попадали родственники, потом родственники родственников, потом те, кого надо уважить, потом их родственники. Потом те, кто принес «барашка в бумажке». Списки никто не проверял, потому что это начало 20 века, как проверишь. По спискам поступала помощь, которая выдавалась в виде записок — ярлыков. Получив ярлык на столько-то пудов — крестьянин из списка (ему зерно было не нужно) шел к купцу — какому надо купцу. Купец давал ему не зерно, а деньги — из расчета 50-60 копеек за пуд, крестьянин расписывался в книге и отдавал ярлык. Монетизация льгот, однако. Купец шел с ярлыками в управу и получал по ним уже 90 копеек за пуд, причем физического зерна у него могло и не быть — просто он зарабатывал на записях в тетради. Понятно, что при таких гешефтах — недороды становятся очень выгодным делом и происходят все чаще и чаще.

МВД, которое ведало и продовольственным делом — просто не имело возможности проверить всех и вся — но редкие проверки выявляли совсем поразительные факты. Были, например те, кто продавал по тысяче и более пудов урожая — и тут же становился в очередь на продовольственную и семенную ссуду как голодающий. Нетрудно понять и то, что при таких порядках помощь до людей, действительно в ней нуждающихся — обычно не доходила.

Потом наступил 1914 год — и проблемой помощи беженцам и действующей армии начали заниматься те же самые земские люди, которые в российской прессе почему-то почитались образцом честности и бескорыстного служения, и которые год из года составляли эти списки. Это именно та «прогрессивная общественность», которая создала «Союз Союзов», «Земгор», которая шлялась по тылу в земгусарских френчах, которая прорвалась в Думу и упоенно критиковала власть.

Кстати. По странному стечению обстоятельств царский гнет для этих людей стал особенно невыносимым после того, как в начале 1917 года Царь окончательно понял, что Дума взяла путь на конфронтацию и по отмашке из Зимнего Дворца началась реализация накопленных материалов, а так же новые ревизии, связанные с распределением продовольственной и прочей помощи беженцам и выполнением гособоронзаказа. Понятно, что там было воровство великое, и воровали «лучшие люди страны» — те же самые, которые воровали два десятилетия до этого. Потому то и скинули несчастного Николая II — не мешай воровать!

Был царь дурачок, был и хлеб пятачок. А пришла республика — хлеб стал тридцать три рублика…

Н-да…

Почему происходили постоянные недоимки. Почему русское село не развивалось, все больше и больше пропитываясь иждивенческими настроениями, ждало все новых и новых послаблений от государства?

Считается, что крестьяне были освобождены в 1861 году, почти одновременно с освобождением американских рабов. На самом деле, это было не так. Крестьяне, избавившись от зависимости от барина — но лишь для того, чтобы попасть в другую зависимость — к общине. Зависимость эта была по сегодняшним меркам беспрецедентной.

Община была как бы маленьким квазигосударством. Высшим органом власти общины был сход, в котором имели право участвовать все домохозяева. Сход выбирал старосту, который вершил власть в общине в промежутках между сходами.

НИКАКИМИ ПРАВОВЫМИ АКТАМИ ПРОИСХОДЯЩЕЕ В ОБЩИНЕ НЕ РЕГУЛИРОВАЛОСЬ. ОБЩИНА ИМЕЛА ПОЧТИ АБСОЛЮТНУЮ ВЛАСТЬ НАД ИМУЩЕСТВОМ И ДАЖЕ ЖИЗНЯМИ КРЕСТЬЯН.

Все акты общины вершились полуграмотными, а порой и совсем безграмотными людьми по «обычаю», которого в писанном виде никто и никогда не видел. Община имела право в любой момент и как угодно провести передел земли, которая принадлежала общине, а не крестьянам (хотя на деле проводили не все и не всегда, часть общин не произвела к моменту начала Столыпинских реформ ни одного передела). Община имела право накладывать натуральные повинности на ее членов, а так же право разбирать судебным порядком споры между членами общины на сумму до трехсот рублей. Для справки — справный крестьянин имел доход 100-150 рублей в год — то есть два три годовых дохода, при этом суд общины опять-таки вершился полуграмотными людьми, а не судьями, без процедуры и по обычаю, не по закону. Община распределяла налоговое бремя между ее членами, а если кто-то не платил — то община имела право переложить бремя уплаты на другого человека или на всех. Община поставляла рекрутов, то есть решала, из чьих семей забирать детей на 25 лет. Никаких возможностей пожаловаться на решения общины не было. Как не было и возможности выйти — община решала, может ли человек выйти из общины, получить паспорт и уехать, скажем, в город на заработки.

А теперь скажите мне: это свобода?

Помимо прочего, выдвинутые общиной должностные лица — быстро коррумпировались и разлагались, превращаясь в этаких маленьких волостных и уездных хозяев.

МВД в 1887 г. так охарактеризовало сельское самоуправление: «Растраты общественных сумм, превышение и бездействие власти, явные насилия и произвол, неисполнение закона, лихоимство и другие преступления и проступки по должности сделались в течение последнего десятилетия (1875-1885) обычным явлением в среде как волостных старшин и сельских старост, так и других должностных лиц крестьянского общественного управления». Так, например, в одной из Юго-Восточных губерний с 1875 по 1880 г. привлечено было к ответственности 720 сельских должностных лиц, растративших в сумме 227 тыс. руб. Неудовлетворительность состава крестьянских должностных лиц, пишет Бржеский, наблюдается почти повсеместно и в 1890-е гг. Сельские власти из органов, «поставленных на страже интересов крестьянского самоуправления… превратились в зависимых от полиции взыскателей подати, энергия которых находится в прямой зависимости от воздействия полицейского начальства, так как других побуждений к надлежащему ведению дела не имеется…

…

Бржеский /доктор права, вице-директор Департамента окладных сборов (заместитель министра по налогам и сборам в современной терминологии)/ так же отмечает: «Сельский староста и волостной старшина, который настоятельно и строго требует выполнения крестьянами их податных обязанностей, нередко считается обществом за врага, сход уменьшает ему содержание, выживает из должности и даже впоследствии продолжает мстить ему, обделяя землей и лесом, притесняя пастбищем, нанося всякие обиды и оскорбления. Понятно, что ввиду такого возмездия со стороны однообщественников должностные лица предпочитают нести всякие наказания за свои служебные упущения и нарушения закона со стороны общих властей, лишь бы не восстановлять против себя крестьян, тем более, что известны случаи даже назначения обществами особого денежного вознаграждения старшинам, которые были подвергнуты взысканиям за нерадение по службе».

Предвыборные кампании на селах — сильно напоминали нынешние…

В Рязанской губернии хорошие люди, строгие по жизни, в старосты нейдут, уклоняются от этой должности, поэтому сходы часто избирают людей самых сомнительных качеств, которые, чтобы быть избранными, подпаивают мир, имея в виду в будущем попользоваться мирскою копейкою.

…

Волостные старшины в башкирских волостях Орского уезда Оренбургской губернии, которые тратили иногда до 1,5-2 тыс. руб. на свое избрание в расчете с лихвою вернуть все поборами, преимущественно с переселенцев, проживающих в волостях, заняты, прежде всего, устройством своих частных дел и не заботятся о казенных интересах».

Право же — читаешь, и видишь перед глазами, например Петра Алексеевича Порошенко…

Бытующее мнение о том, что недоимки допускали крестьяне, которым нечем было платить — так же не соответствует действительности…

Бржеский отмечает, что «задолженность достаточных хозяев есть явление повсеместное и притом весьма распространенное», и приводит ряд фактов, с которыми полезно будет ознакомиться современным певцам народных страданий.

Задолженность зажиточных крестьян встречается почти во всех уездах Нижегородской губернии. Так, большие недоимки, которые Нижегородский уезд накопил в 1891-1893 гг., местная администрация, по обыкновению, объясняла «хозяйственными невзгодами плательщиков, сокращением заработков, пожарами» и т. п. Однако местный податной инспектор Ушаков провел подворное обследование 90 селений 11 волостей Нижегородской уезда и выяснил, что свыше 50% всех недоимщиков составляют «вполне зажиточные и достаточные домохозяева; многие из них владеют, кроме надельной, еще собственной землею в количестве до 40 и более десятин; занимаются различными промыслами и торговлей, владеют лавками, мельницами и т. п. Сумма задолженности этих зажиточных и достаточных крестьян составляет от 30,5 до 50,6% всего количества недоимок, числящихся за всеми селениями. Так, из общей суммы недоимок по 60 селениям в 190600 руб. на долю означенных лиц приходится 75900 р., т. е. 40%, а по 6 селениям из общего количества недоимок в 12700 руб. за зажиточными числится 6500 руб., что составляет 50%».

Во многих местностях губерний Восточного района зажиточные домохозяева накопили крупные недоимки, однако их не только не привлекают к круговой поруке за других недоимщиков, «но даже не понуждают к уплате причитающихся с них сборов».

В Оренбургской губернии «недоимочность зажиточных хозяев и должностных лиц — явление обычное в большей части уездов. В Верхнеуральском уезде состоит за ними почти до У всей недоимки», причем в их числе встречались «лица, ведущие торговлю на десятки тысяч рублей, содержатели почтовых трактов, арендаторы базарных площадей и проч.»; в башкирских волостях Орского уезда такая недоимочность повсеместна, причем есть недоимщики, имеющие 100 и более лошадей, а «сельские и волостные власти не смеют тревожить богатых недоимщиков, от которых зависит самое избрание их на ту или другую должность»

В Ардатовском уезде Симбирской губернии числилось к 1893 г. около 2000 состоятельных недоимщиков с недоимкой в 80 тыс. руб. По сведениям податного инспектора (октябрь 1894 г.), в Симбирском уезде за 116 состоятельными недоимщиками числится свыше 4000 руб. казенной недоимки. Некоторые недоимщики весьма зажиточны: состоят председателями и членами волостных судов, сельскими старостами и т. п.; все они имеют достаточные средства для исправного отбывания повинностей. Один из них, например, за коим числится 22 руб. 45 коп. казенной недоимки, имеет 9 дес. надельной земли, 26 голов мелкого скота и кроме того, ветряную мельницу и бакалейную лавку (!!!); другой, имеющий 8 дес. надельной земли и содержащий почтовую станцию, за которую получает от 736 руб., состоит в недоимке на 18 руб. 40 коп.

Причины этого — в общем-то, те же что и сегодня при неуплате налогов. Зажиточные крестьяне — были грамотнее, они могли найти общий язык и с податным инспектором и с миром, как то договориться. Они же лучше знали и понимали, когда можно ждать списания недоимок — а какой смысл платить, когда завтра долги спишут?

Уже к началу 20 века — стало понятно, что община ведет русскую деревню в пропасть. Начали резко расти недоимки и неурожаи. Усиливалось пьянство. Если немецкий крестьянин или американский фермер, получив какие-то деньги, вкладывали их в дом, в землю — то русский крестьянин старался их как можно быстрее пропить. Вкладывать в землю было бессмысленно — чем лучше твой кусок земли, тем больше желающих на него будет при очередном переделе. Дом тоже лучше не перестраивать — будут завидовать, а зависть страшное чувство, особенно если ты зависишь от тех, кто тебе завидует. Лучше пропить.

При этом крестьяне, как уже было сказано выше, всегда имели деньги на выпивку, не имея при этом денег на выкупные платежи. Мологский комитет Совещания Витте, например, отметил, что население чрезмерно обременено платежами, из которых выкупные составляют две трети всех платежей. На это уездный податной (налоговый) инспектор Хомутов ответил, что выкупные платежи надо рассматривать как платежи по обязательствам и что население, расходуя до 450 тыс. руб. на вино, вполне естественно в состоянии уплачивать по своим обязательствам, достигающим суммы не свыше 252 тысяч.

Для справки — за период 1894-1913 год в бюджет России поступило питейного дохода 11,75 миллиардов рублей или три госбюджета России образца 1913 года. Для справки — за это же время от экспорта хлеба выручено 10,36 млрд.. рублей. То есть, страдающие от непосильного бремени крестьяне пропили даже больше средств, чем дал экспорт выращенного ими хлеба! В том числе в 1913 году питейного дохода собрано 0,952 млрд.. рублей. С каждым годом потребление алкоголя только увеличивалось.

Еще один пример. В 1906-1907 году в связи с недородом (интересно, с чего бы это) крестьянам двенадцати пострадавших губерний была оказана помощь на 128,3 млн.. рублей. В то же самое время крестьяне этих же губерний купили спиртного на 130,5 млн.. рублей. Во время недорода и связанного с этим голода — потребление спиртного в пострадавших губерниях не только не снизилось — но даже увеличилось. Причиной этого местные податные инспекторы называли приподнятое настроение крестьян (?!!) пропитие средств от продажи полученного во время погромов и грабежей усадеб, уклонением от уплаты податей, выборкой и пропитием средств из сберегательных касс, а так общее мнение что недоимки и так все спишут. Получаемые продовольственные ссуды так же часто обращали в деньги и тут же пропивали.

Однако, мысль о том, что податное бремя непосильно для крестьянства — уже не просто прочно засело в буйных головах наших интеллигентов — но и превратилось в своего рода опознавательный знак свой — чужой. Если ты считаешь что посильно — то ты сатрап и слуга царского режима. На истинную же причину бедственного положения крестьянства — передельную общину — предпочитали не обращать внимания.

Протасьев, непременный член Рязанского губернского присутствия:

Если бы представитель полиции при принудительном взыскании допустил десятую долю того произвола и того разорения, которое у всех на глазах допускается самодеятельным миром, то для такого полицейского чина не нашли бы подходящей скамьи подсудимого, а мужицкий «мир» творит все это безнаказанно.

Учитывая все это — совершенно в ином свете предстает историческая фигура П. А. Столыпина, который в письме Л. Н. Толстому писал: «Теперь единственная карьера для умного мужика быть мироедом, т. е. паразитом. Надо дать ему возможность свободно развиваться и не пить чужой крови». Столыпин, вопреки общепринятому мнению — знал сельский мир ничуть не хуже Толстого. И в отличие от Толстого он начал действовать.

Если первую цель предполагалось достичь немедленно (масштаб аграрных волнений летом 1906 года был несовместим с мирной жизнью страны и нормальным функционированием экономики), то вторую цель — процветание — сам Столыпин считал достижимой в двадцатилетней перспективе.

Если коротко, то Столыпинская аграрная реформа заключалась в следующем:

Повышение качества права собственности крестьян на землю, состоявшее прежде всего в замене коллективной и ограниченной собственности на землю сельских обществ полноценной частной собственностью отдельных крестьян-домохозяев; мероприятия в этом направлении носили административно-правовой характер.

Искоренение устаревших сословных гражданско-правовых ограничений, препятствовавших эффективной хозяйственной деятельности крестьян.

Повышение эффективности крестьянского сельского хозяйства; правительственные мероприятия состояли прежде всего в поощрении выделения крестьянам-собственникам участков «к одному месту» (отруба, хутора), что требовало проведения силами государства огромного объёма сложных и дорогостоящих землеустроительных работ по разверстанию чересполосных общинных земель.

Поощрение покупки частновладельческих (прежде всего помещичьих) земель крестьянами, через разного рода операции Крестьянского поземельного банка, преобладающее значение имело льготное кредитование.

Поощрение наращивания оборотных средств крестьянских хозяйств через кредитование во всех формах (банковское кредитование под залог земель, ссуды членам кооперативов и товариществ).

Расширение прямого субсидирования мероприятий так называемой «агрономической помощи» (агрономическое консультирование, просветительные мероприятия, содержание опытных и образцовых хозяйств, торговля современным оборудованием и удобрениями).

Поддержка кооперативов и товариществ крестьян.

Если коротко — то Столыпин освободил крестьян полностью и организовал для них систему помощи, поощряющую заниматься выгодным и продуктивным сельхозпроизводством. По Столыпину — крестьянин теперь получил свободу от схода, а так же право требовать сведения всех причитающихся ему земель в отруб, который не мог быть отчужден. Это значило, что отныне у крестьянина появлялся смысл вкладывать деньги в хозяйство, в землю, в скот, не боясь зависти соседей и того что ухоженный участок отберут. Так же крестьянин получал возможность кредитоваться и получать агрономическую помощь, а так же создавать кооперативы и товарищества для совместной обработки земли.

Но мало кто знает, что помимо законов о землеустройстве, Столыпин внес в Думу и пакет законопроектов о кардинальной реформе местного самоуправления («Положение о волостном управлении», «Положение о поселковом управлении», «Положение о губернском управлении») — ими намеревалось уничтожить общину как таковую и установить нормальное местное самоуправление. Ни один из этих законопроектов Думу не прошел.

Дума в пику столыпинским законам — предлагала отчуждение помещичьих земель, полное или частичное. Но с учетом того что мы теперь знаем — это привело бы лишь к увеличению потребления алкоголя на селе.

Столыпинские реформы часть деревни встретила враждебно, особенно конфликтогенными оказались выделения отрубов — их временно прекратили уже в воюющей России в 1915 году. Крестьяне писали, что выделение земли отдельным домохозяевам как бы обездоливает не только нынешние, но и будущие поколения. Самое страшное — они были искренни в своем неприятии реформы. Живя в состоянии зависимости от схода, они не чувствовали унижения, завися от равных, и не представляли, что может быть как-то иначе. Представили уже их дети, тридцать лет спустя, в колхозе, работая за трудодни…

…

Ну, как? Нормально?

Теперь вопрос — с чем столкнулись большевики, а затем и лично товарищ Сталин.

1. Крестьянство в России составляло 90 % населения. Революция и гражданская война почти полностью смели тот и так небольшой образованный слой населения, который страна накопила до 1917 года.

2. Значительная часть крестьянства прошла через войну, имела опыт убийств и припрятанное оружие. Война стала опытом морального развращения целой страны, после фронта слова «не убий» были простым сотрясением воздуха.

3. Крестьянство не считало государство своим, и не приучено было платить налоги. Режим Николая II внес немалый вклад в «развращение деревни» социальными взятками. Одной рукой брали — прибылями от продажи водки, акцизами на товары первой необходимости — основная тяжесть такого обложения ложилась на бедных. Другой рукой давали — постоянные списания недоимок, все учащающаяся помощь, которая не решала проблемы нищеты и безземелия на селе, но порождали иждивенческие настроения, мол, если урожай плохой, или если пьянствовали — государство поможет, в беде не оставит. Не была создана ни система налогообложения, ни система сбора налогов.

4. Надо сказать, что и Ленин и Сталин имели отрицательный личный опыт взаимодействия с крестьянами. Что явно сказалось на отношении советской власти к крестьянам (нацеленность на их уничтожение). Ленин пытался правильно хозяйствовать в унаследованном поместье, разделил землю на участки, сдавал в аренду, пытался завести маслобойку — и прогорел. Сталина крестьяне в Сибири едва не убили, когда он соблазнил несовершеннолетнюю, а потом в 1929 году, когда он поехал в Сибирь на хлебозаготовки, один крестьянин ему в лицо сказал — а ты спляши, тогда дам хлеба. И Ленин, и Сталин испытывали личную ненависть к крестьянству. Это важно. Ленин заявлял, что торговля хлебом есть государственное преступление.

Теперь главный вопрос — что тогда было с землей.

Я бы разделил вопрос крестьянской земли на два периода — до 1891 года и после.

Голод 1891 года — на самом деле это этап во взаимоотношениях власти и деревни, города и деревни. Стало понятно, что община не только не выполняет то, что от нее ожидалось, но и является тормозом в развитии деревни. И, наверное, власть плюнула бы на это если бы не одно «но» — на помощь голодающей деревне в 1891 году потратили деньги, сравнимые со стоимостью кораблестроительной программы. Уже Александру III стало понятно, что если ничего не менять, то деревня превратится из донора бюджета в бездонную бочку. Это кстати к распространенному в советские времена тезису о том что государство обложило деревню непомерными выкупными платежами за землю и этим жило. От выкупных платежей государство получило намного меньше, чем рассчитывало, а в виде помощи часть денег обратно вложили в деревню.

Потому Александр III, а за ним и Николай II начали предпринимать меры, направленные на развитие деревни с тем, чтобы она могла, по крайней мере, прокармливать себя. Как? Первое, что они делали — отнимали у общины административную власть. Этот процесс шел еще до Столыпина, например, право давать или не давать членам общины паспорт чтобы те могли уйти в город — у общины отняли еще в 1903 году, примерно тогда же лишили права ссылать своей властью в Сибирь. Столыпин завершил процесс, причем завершил резко, разрешив крестьянам выходить их общины с землей. Причем этот процесс не был таким революционным, как это считается сейчас — решение 1903 года еще революционнее. Дело в том что потенциальный заработок в городе не сравним с таковым в деревне. И потому если ранее община могла шантажировать наиболее удачливых своих членов паспортом, то теперь кому надо — получил паспорт и ушел в город. Да, без земли — но так ли много значит этот нищенский надел земли с которого едва прокормишься? Решение 1903 года разорвало обязательства между самыми богатыми и удачливыми членами общины и всеми остальными. Причем — sic! — в деревне тяглом облагался не доход — а земля. В итоге — крестьянин, отказываясь от земли, отказывался и от налога, наложенного на общину и уплачиваемого по системе круговой поруки.

Столыпин этот процесс не начал, он его завершил — теперь можно было уходить и с землей.

Столыпинское время — это одновременно и золотое время русской деревни… впервые стали доступны банковские кредиты, массово появилась в обороте сельхозтехника, стоимость земли постоянно росла, появилось множество кооперативов, появились новые способы заработков (тамбовские крестьяне по полгода работали вахтой в Баку на нефтеприисках, каждый имел большой дом и несколько коров, женщины сбивали на маслобойке и продавали масло). И одновременно с этим это было время распада общины, жесточайшего имущественного расслоения деревни и появления крестьян, которые голодали практически постоянно. Те, кто не смог вписаться в новые экономические реалии — остался наедине с истощенной землей, многодетными семьями (детей много рожали, чтобы получить больше земли «по едокам»), полудохлыми лошаденками и без какой-либо перспективы в жизни. До 1861 года политику имущественного выравнивания крестьян проводил помещик, которому было не выгодно, чтобы одни его крестьяне богатели, а другие с голода мерли, после — была община и круговая порука, перекладывающая подати на более богатых. После реформ не осталось ничего. К тому же земля постоянно дорожала, лишая безземельных возможности ее приобрести.

Перед тем как продолжать про советскую власть, расскажу еще про двух человек того времени.

В.К. Плеве, многолетний директор департамента полиции, потом министр внутренних дел. Он не известен как реформатор — но планы реформ у него были, в том числе крестьянская. О ней мало что известно, так как Плеве был убит до того как представил ее императору — но кое-что известно. Так например, Плеве предлагал часть земли сделать «крестьянской» то есть исключить ее покупку кем-то кроме крестьян. Не такая плохая идея, учитывая то, что свободный оборот земли приводил к спекулятивному росту цен на нее. Хотя и не слишком хорошая — тут надо было принимать принципиальное решение, что такое земля. Если земля это ресурс для бизнеса — то ее может продать любой и купить любой и выращивать что угодно. Если земля это некий заповедник, чтобы на ней, в некоем огороженном от остальной страны и ее правил пространстве как то жили и выживали крестьяне — то это другое. Но тогда не стоит ждать, ни модернизации сельского хозяйства (бедные крестьяне это не потянут, даже не по причине отсутствия средств, а по причине отсталости, многодетности и затурканности), ни повышения его товарности, ни модернизации страны в целом. Появление «крестьянской земли» могло привести к тому, что следующее поколение вынуждено было бы жить при риске цивилизационной войны развившегося города и еще более опустившейся деревни. Европа и Африка в одной и той же стране.

Второй человек куда более известен — это Сергей Витте. Финансовый кудесник Романовых, как его считают. Но результаты его работы никак нельзя считать однозначно положительными. Витте является отцом дифференцированного тарифа, причем перекошенного настолько, что из Сибири везти зерно и масло к экспортным портам было выгоднее, чем из центральной России. И Витте само собой пробил низкий ж/д тариф для любимой Украины, где он начинал. К чему это привело? На современном языке это называется перекрестное субсидирование — на монопольном рынке одни потребители дотируют других, платят по-разному за один и тот же товар или услугу. Дифференцированный тариф привел к тому, что купцы и землевладельцы Сибири, Украины, Азии богатели, а в Центральной части России едва сводили концы с концами. Высокий тариф для центральной России делал невыгодным выращивание зерна на продажу. Так его и не выращивали. А кто выращивал, искал возможность сократить издержки. И сокращал. Как? Меньше платил работникам, то есть крестьянам. Это приводило к тому что в Центральной России было меньше инвестиций, беднее земства, избыток рабочих рук и более низкая цена на рабочую силу… короче говоря, те самые перекосы, которые и приведут в итоге к социальному взрыву 1917 года. Большевизм охватил территорию Центральной России не случайно — она была куда менее благополучна чем окраины, и белогвардейцы не смогли взять именно эту территорию, а большевики именно с нее, перенаселенной и нищей — черпали неисчерпаемые людские ресурсы. По воспоминаниям командиров белых — большевикам проще было потерять три тысячи человек, чем белым — триста.

Может, при иных обстоятельствах — такая политика и привела бы к раскрытию Сибири как русской житницы, как страны неисчерпаемых чудес. Но вместо этого произошел взрыв, и Витте внес немалый вклад в это.

И возвращаясь к большевикам — с каким типом русского крестьянина им пришлось иметь дело:

— Крестьянин считал, что ему все по жизни должны, а он никому и ничего не должен. Причем это объяснила ему интеллигенция, в том числе и большевистская. Весь 19 век, когда интеллигенты в других странах пытались создать единую политическую нацию — наши объясняли крестьянину что государство «не его», что законы выполнять не надо, потому что они преступны, и написаны врагами. И крестьянин это усвоил.

— Крестьянин считал, что налоги платить не надо, врал о том, сколько он зарабатывает — и привык что государство недоимки спишет, а то и помощь подкинет. Если начать мятеж — особенно.

— Крестьянин вообще не считал городских своими, а соврать чужаку — это доблесть, а не грех.

— Еще одно — большинство крестьян не поддавались экономической стимуляции. То есть после того, как крестьянин бывал сыт сам и накормил детей и скотину — он не стремился произвести еще больше, чтобы заработать, скопить — он начинал меньше трудиться. Причина такого подхода — это как раз гибельное воздействие общины и крепостного права. Хорошо живешь — помещик лишнее отберет. Потом хорошо живешь — мир на тебя больше податей разверстает. Хорошо жить в русской деревне было очень опасно — зависть.

Ну и просто — крестьянин десятилетиями, столетиями работал на износ, надрывался, и теперь, когда большевики провозгласили власть народную — почему бы не понять это как призыв отдохнуть наконец то, не рвать жилы.

Теперь о том, что произошло в период 1927-1932 годы. Сначала официальная версия, потом что было на самом деле.

Из Википедии

К осени 1927 государство установило твёрдые цены на хлеб. Быстрый рост индустриальных центров, увеличение численности городского населения вызвали огромный рост потребности в хлебе. Низкая товарность зернового хозяйства, неурожай зерновых в ряде регионов СССР (преимущественно на Украине и Северном Кавказе) и главным образом выжидательная позиция поставщиков и продавцов в условиях так называемой «военной тревоги» 1927 привели к событиям, именуемым «хлебной стачкой». Несмотря на незначительное снижение урожая в период с 1 июля 1927 по 1 января 1928 государством было заготовлено на 2000 тыс. т. меньше, чем в тот же период предшествующего года. Нежелание главных поставщиков хлеба подогревало и то, что в прошлые годы правительство, как правило, вынужденно в конце концов повышало закупочные цены для выполнения хлебного баланса.

Уже к ноябрю 1927 года встала проблема с обеспечением продовольствием некоторых промышленных центров. Одновременный рост цен в кооперативных и частных лавках на продовольственные товары при снижении плановых поставок привёл к росту недовольства в рабочей среде.

Для обеспечения хлебозаготовок власти в некоторых районах СССР вернулись к заготовкам на принципах продразвёрстки. Подобные действия, однако, были осуждены в Резолюции пленума ЦК ВКП(б) от 10 июля 1928 года «Политика хлебозаготовок в связи с общим хозяйственным положением».

Курс на коллективизацию сельского хозяйства был провозглашён на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 года. На 1 июля 1927 года в стране насчитывалось 14 880 всех коллективных хозяйств (в них объединились 194 700 единоличников), на тот же период 1928 года социалистических хозяйств стало 33 200 (416 700 единоличников), в 1929 году их количество превысило 56 999, объединив 1 007 700 индивидуальных хозяйств. Среди организационных форм коллективных хозяйств преобладали товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы); имелись также сельхозартели и коммуны. Для поддержки коллективных хозяйств государством были предусмотрены различные поощрительные меры — беспроцентные кредиты, снабжение сельхозмашинами и орудиями, предоставление налоговых льгот.

Товарность зернового хозяйства в то время была крайне низкой — в 1926/27 году производители имели возможность поставить на рынок лишь 13,3 % продукции, причём по этому показателю наилучший результат (47,2 %) показывали социалистические предприятия — колхозы и совхозы. Товарность 20,0 % имели кулаки (при доле в сельском населении 5 %), 11,2 % — бедняки и середняки. Однако в валовой продукции зерна колхозы и совхозы занимали лишь 1,7 %, кулаки − 13 %, середняки и бедняки − 85,3 %. Кулацкие хозяйства располагали значительной частью (15-20 %) средств производства, в том числе им принадлежало около трети сельскохозяйственных машин.

Практика первых колхозов и совхозов 1928 года на Украине и Северном Кавказе показала, что они имеют больше возможностей для преодоления кризисов (природных, хозяйственных и т. п.). По замыслу Сталина, именно крупные промышленные зерновые хозяйства — совхозы, создававшиеся на государственных землях, — могли бы «разрешить хлебные затруднения» и избежать трудностей с обеспечением страны необходимым количеством товарного зерна. 11 июля 1928 года пленум ЦК ВКП(б) принял резолюцию «Об организации новых (зерновых) совхозов», в которой указывалось: «утвердить задание на 1928 г. с общей площадью вспашки, достаточной для получения в 1929 г. 5-7 млн пудов товарного хлеба».

Результатом этой резолюции стало принятие Постановления ЦИК и СНК СССР от 1 августа 1928 г. «Об организации крупных зерновых хозяйств», п. 1 которого гласил: «Признать необходимым организовать новые крупные зерновые советские хозяйства (зерновые фабрики) на свободных земельных фондах с таким учётом, чтобы к урожаю 1933 обеспечить получение товарного зерна от этих хозяйств в количестве не менее 100 000 000 пудов (1 638 000 тонн)». Создаваемые новые советские хозяйства намечалось объединить в трест общесоюзного значения «Зернотрест», в непосредственном подчинении Совету труда и обороны.

Из-за хлебной стачки рыночные цены хлеба за год с декабря 1927 года по декабрь 1928-го выросли вдвое, фураж подорожал в полтора раза. При том, что печёный хлеб изготавливался из заготовленного государством зерна и продавался в магазинах по твёрдым государственным ценам, мука на рынке стоила в некоторых регионах дороже печёного хлеба. Этот разрыв цен вызвал «оседание» сырья в крестьянских хозяйствах. Печёный хлеб те же крестьяне стали скупать на корм скоту, а высокие цены фуража вызвали падение поголовья скота. Цены на коров и лошадей снизились вплоть до 27 %, соотношение индекса цен на молоко и на фураж снизилось с 0,82 до 0,57 в Зауралье и с 1,31 до 0,62 в Ярославско-Костромском регионе (1926/27 г. в сравнении с 1927/28 г.).

Высокий уровень вольных цен на хлеба и картофель ухудшил конкурентоспособность технических культур — в первую очередь, льна. Если в 1926/27 г., индексы цен зерна ко льну составлял на Смоленщине по ржи до 1,35, по овсу до 1,55, то в четвёртом квартале 1927/28 г. он достиг соответственно 3,75 и 3,54. Ещё более тревожной тенденцией стало снижение конкурентоспособности основных товарных групп Нечерноземья (молоко, свёкла, лён) в сравнении с зерном].

Всё это вынудило государство повышать заготовительные цены 1928 года не на 16,8 %, как это планировалось в июле, а гораздо больше, особенно на кормовые культуры: по овсу в ноябре они выросли на 33,9 %, по ячменю на 27 %. Заготовительные цены мяса в ряде регионов превышали рыночные.

Именно рост частных сельскохозяйственных цен вызвал общий рост цен в стране при том, что для ликвидации «ножниц» ранее государство снизило цены на промышленную продукцию. Деревня не только поглотила предоставленную населению льготу, но и вызвала рост стоимости жизни по своему сектору товаров на 20 % в целом и на 50 % в частной торговле. Ускоренными темпами стали расти и торговые наценки. По 45 городам, кроме Москвы, они выросли с октября 1927-го по ноябрь 1928 года: по 8 основным промтоварам с 21,3 % до 26,3 %, а по 6 основным сельхозтоварам с 28,6 % до 84,0 %. По ржаной муке наценка увеличилась в 6,5 раз (с 19,4 % до 133 %), по подсолнечному маслу в 3 раза (с 51,1 % до 164,8 %). Всё это снижало реальные доходы городского населения, а выигрыш деревни (преимущественно кулака) от государственного регулирования цен повышало: в 1926/27 г. сельхозпроизводители получили дополнительно 77,8 млн рублей, а в 1927/28 г. уже 362,4 млн.

Из-за диспропорций цен на сельскохозяйственное сырьё (продававшееся по вольным ценам) и готовый хлеб (из заготовленной по государственным ценам муки) осенью 1928 года правительство было вынуждено ввести хлебные карточки в крупных городах. В феврале 1929 г. карточная система на хлеб стала всесоюзной: рабочим и служащим промышленных предприятий полагалось 900 гр. печеного хлеба в день, для членов их семей и безработных — 500 гр. В остальных промышленных городах и рабочих поселках — соответственно 600 и 300 гр. Перебои с продовольствием привели к тому, что на местах в дополнение к хлебным карточкам стали стихийно распространять нормирование и карточки на другие продукты: масло, мясо, сахар, крупы и т.д.

Таким образом, при благоприятной ситуации со сбором урожая в 1928/29 году страна оказалась в продовольственном кризисе. Перед партией большевиков встал вопрос дальнейшей судьбы НЭПа и выбора способа развития и преодоления кризиса и дефицита в поставках хлеба и других продуктов. Ряд сторонников продолжения политики НЭПа (т. н. «правая оппозиция»: Н. И. Бухарин, А. И. Рыков, М. П. Томский) предлагали снизить темпы индустриализации, отказаться от развёртывания колхозного строительства и «наступления на кулачество, вернуться к свободной продаже хлеба, подняв на него цены в 2-3 раза, а недостающий хлеб купить за границей». Однако ресурсов для такого курса у страны не было, поэтому хлебная стачка 1928 года фактически подтолкнула массированные социалистические преобразования в деревне, «совхозы и колхозы, способные использовать тракторы и другие современные машины» (из выступления И. Сталина на XVI Съезде ЦК ВКП(б) (1930 г.)), с подавлением противников, а также «внутренних врагов» (т. н. нэпмана и кулака)

А теперь — что было на самом деле.

Крестьянин всегда был у большевиков как кость в горле. Сам способ его жизни — противоречил большевистским теориям, и пока львиная доля населения страны живет своим мелкотоварным производством — о каком строительстве социализма можно говорить? Большевики помнили, как крестьяне предали страну в 1917 году, захотев мира, и если уж они предали Царя — что им стоит предать каких-то подозрительных людей в основном нерусских национальностей. Большевики обнаружили, что крестьянскую массу не удается расколоть по классовому принципу: если в городе «обездоленные» рабочие имели перевес над «буржуями», то на селе узы общины были важнее политических теорий и классовой вражды. Большевикам удалось привлечь на свою сторону только совершенно конченых типов — алкашей, отморозков, уголовников — тех кого сама община отвергла как «порченых». И напомню — крестьяне тогда составляли 90 % населения страны. Был т.н. Кронштадтский синдром — посланная на подавление мятежа дивизия состоящая из крестьян отказалась стрелять в своих, развернулась, и если бы не агитаторы, не известие о введении НЭП — цепочка событий могла бы кончиться свержением советской власти. Учитывая что солдат кроме как из крестьянства брать было больше неоткуда — большевики никогда не были бы уверены в устойчивости армии, особенно если придется подавлять беспорядки внутри страны.

И самый главный вопрос — вопрос социалистического накопления

Социалистического накопления закон, экономический закон, выражающий объективную необходимость систематического накопления известной части национального дохода и использования её для расширения, качественного совершенствования производства и увеличения богатства социалистического общества, создания условий для всестороннего развития членов общества. Социалистическое накопление коренным образом отличается от капиталистического. В социалистическом обществе происходит не накопление капитала, а накопление богатства, являющегося общественной собственностью. К. Маркс

Впервые вопрос социалистического накопления в СССР поднял Е. Преображенский в 1923 г. в восьмой книге"Вестника коммунистической академии"где стал доказывать, что накопление, необходимое для строительства хозяйственной базы социализма в СССР, может и должно быть создано лишь методом первоначального капиталистического накопления. При этом Преображенский различал два рода накоплений.

— Социалистическое накопление, присоединяющее к функционирующим средствам прибавочный продукт, создаваемый внутри социалистического хозяйства. То есть это дополнительный продукт, прибавочный, который ранее забирал капиталист.

— Первоначальное социалистическое накопление — это накопление вне комплекса государственного хозяйства путем грабежа деревни. Преображенский считает подобное неизбежным для начального построения социализма.

…Такие страны, как СССР, должны пройти период первоначального накопления, очень щедро черпая из источников досоциалистических форм хозяйства. Задачи социалистического государства не в том, чтобы брать с мелкобуржуазных производителей меньше, чем брал капитализм, а в том, чтобы брать ещё больше… Чем более экономически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства, чем менее то наследство, которое получает в фонд своего социалистического накопления пролетариат данной страны в момент социальной революции, тем относительно больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на части прибавочного продукта досоциалистических форм хозяйства. Мысль, что социалистическое хозяйство может развиваться само, не трогая ресурсов мелкобуржуазного, в том числе крестьянского хозяйства, является, несомненно, реакционной мелкобуржуазной утопией.

Напомню, что на тот момент — партия как раз пыталась оказать помощь деревне, боролась с «ножницами цен».

Эта теория была немедленно подхвачена троцкистами (то есть Сталин украл ее потом именно у троцкистов) и была осуждена правыми коммунистами

Рыков

Эта теория возмутительна. Преображенский нас убеждает, что социализм должен строиться методами первоначального капиталистического накопления. Можно ли придумать большее, чтобы смертельно скомпрометировать социализм? Нам трудно установить эквивалентность обмена между городом и деревней, индустрией и сельским хозяйством. К нарушению этой эквивалентности, к изъятиям доходов деревни нам неизбежно приходится прибегать, но это не должно быть высасыванием до последней кровинки из крестьянства, это не должно быть"пожиранием"деревни, о чем с такой настойчивостью говорит Преображенский. У него деревня только дойная корова для индустрии".

Бухарин назвал взгляды Преображенского чудовищными, Сталин также отверг теорию Преображенского, заявив, что она"не имеет ничего общего с взглядами партии". Но через четыре года Сталин и его команда воспримут эту, и многие другие троцкистские теории и начнут их воплощать в жизнь с звериной жестокостью.

Тут надо еще раз повторить. Ленинский период СССР делится на две части. Первоначальный наскок — до НЭПа, это примерно до 1921 года. Приведший к гражданской войне, голоду, непрерывным крестьянским восстаниям и Кронштадскому мятежу, который при ином развитии событий мог погубить советскую власть. И период НЭПа, выходящий и за смерть Ленина, в котором Ленин полностью отступил от всех принципов, которые провозглашал и с которыми делал революцию и пришел фактически к меньшевистской экономической политике.

Проблема была в том, что в этом случае возникал у многих вопрос — а за что сражались то? а попытки выстроить систему ограничений с тем чтобы СССР был все-таки страной идущей к социализму хотя бы для виду — приводила к тому, что экономика не развивалась в полную силу, инвестиции не шли.

Поворот к коллективизации 1929 года — обусловлен тем, что Сталин и сотоварищи решили попробовать вернуться к первоначальным идеям Ленина. Но с одной стороны — в более лучших экономических условиях, при нескольких годах мира и передышки в экономике, позволившей накопить кое-какие средства, которые теперь по мнению Сталина надо было «взять». С другой стороны — теперь в распоряжении советской власти была армия и была система явной и тайной полиции, которая позволяла подавить крестьянские бунты. В первый раз не получилось из—за того что крестьянские мятежи реально угрожали падением власти большевизма. Сейчас Сталин был уверен что удержит ситуацию и потому твердо был намерен попробовать то что не получилось сделать Ленину.

Были ли у Сталина объективные основания начать коллективизацию? Были и такие, к сожалению. В 1913 году деревня дала примерно 26 % товарного хлеба. Большая его часть — была произведена в крупных хозяйствах — экономиях, а так же вывезена на рынок кулаками. К 1927 году мы подошли в сборе хлебе примерно к тем же показателям, что и до войны — но товарность сократилась вдвое, до 12-14 %. Причина на поверхности — черный передел 1917 года, разорение крупных, товарных хозяйств и передел земли. Крестьяне сделали то о чем так долго мечтали — захватили и переделили землю. Помимо сокращения урожайности в связи с последствиями Гражданской войны и разрухи, снижением количества вносимых удобрений и в целом откате назад в вопросах культурности ведения сельского хозяйства (а где взять культурность, если крупные хозяйства разрушены, а крестьянская масса скептически, а часто и враждебно относится к чужакам из города, причем любым) — речь шла еще и о том, что крестьянство направило дополнительное зерно на собственное потребление. Просто стали больше есть и завели больше скотины — опять-таки чтобы лучше питаться самим и продавать мясо в город. У государства же интерес был иной, получить экспортный товар, зерно, на тот момент единственный экспортный товар которым располагали. Но как? Единоличное и даже мелко кооперативное крестьянское хозяйство не интенсифицируешь. Чтобы добывать из крестьянина товарный хлеб, нужен скупщик — то есть кулак. То есть, в политике придется свернуть как раз на то против чего все время боролись. Сделать ставку на богача, а не на бедняка. А ведь надо было принимать во внимание и такую возможность — сохранившиеся и образованные вновь крупные коммуны, тракторные хозяйства в случае их успешности возбуждали бы в обычном крестьянине ровно ту же самую зависть, какую до того возбуждал помещик с его «культурным хозяйством» и любой делец. И все могло закончится тем же самым — погромом и переделом земли. Ну и «на сладкое» — система с мельчайшим крестьянским хозяйством в случае большой мобилизации обречена на голод, потому что землю мобилизованного в армию крестьянина обрабатывать некому — и армию кормить тоже будет некому.

Как вспоминал Бухарин — он предупреждал о том, что политика коллективизации приведет к крестьянским восстаниям, но в какой-то момент понял, что сталинисты только этого и ждут.

Н.А. Ивницкий. Голод 1932-1933 годов в СССР

9 января 1928 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отправить в зерновые районы секретарей и членов ЦК для проведения хлебозаготовок: В.М.Молотова на Урал, А.И.Микояна — на Северный Кавказ, Г.К.Орджоникидзе — в Сибирь, Н.А. Кубяка — в Казахстан. В связи с болезнью Орджоникидзе его командировка в Сибирь была отменена, и 15 января туда выехал И.В.Сталин.

18 января 1928 г. в Новосибирске состоялось заседание бюро Сибкрайкома ВКП(б) с представителями заготовительных и других организаций, на котором выступил Сталин. В принятом по его предложению постановлении предлагалось окружным и районным комитетам партии «обеспечить энергичное взыскание недоимок по сельхозналогу с тем, чтобы ряд кулаков был обязательно подвергнут репрессивным мерам взыскания за несвоевременную сдачу сельхозналога (арест, судебные процессы и прочее)». Предлагалось также в каждом из основных хлебозаготовительных районов Сибири кулаков, располагающих большими запасами хлеба, «использующих хлебные затруднения для спекуляции, взвинчивания цен, задержек и невыпуска хлеба», привлекать к судебной ответственности по ст. 107 Уголовного кодекса РСФСР (лишение свободы до трех лет с конфискацией всего или части имущества или без таковой). Суды должны проводить такие дела «в особо срочном, и не связанном с формальностями, порядке».

С января 1928 г. ст. 107 УК РСФСР стала применяться к лицам, отказывающимся от сдачи «излишков» хлеба по государственным ценам.

Меры, как видим, принимались крутые. Правда, не все соглашались с предложением Сталина предавать суду кулаков за «невыпуск хлеба на рынок». Так, председатель правления Сибирского краевого сельхозбанка С.И.Загуменный на заседании бюро крайкома партии 18 января и на следующий день в письме И.В.Сталину и секретарю Сибкрайкома ВКП(б) С.И.Сырцову возражал против применения 107 статьи УК РСФСР к кулакам «в полном ее объеме».

«Основной смысл предложений товарища Сталина, выдвинувшего необходимость воспользоваться этой статьей, — писал Загуменный, — сводится к тому, чтобы ударить по кулаку… Развивая эту мысль дальше, т. Сталин рекомендовал сосредоточить внимание на той именно части 107 ст., которая трактует о наказании именно за «невыпуск» таковых на рынок…

По соображениям, высказывавшимся вчера на заседании, такой нажим на кулака заставит середняка повезти хлеб на рынок…

Я считаю этот расчет ошибочным. Я глубочайше убежден, что эффект от таких мероприятий мы получим совершенно противоположный тому, который ожидаем. И вот почему.

Как я и говорил уже вчера на заседании, мы еще ни разу за все время нэпа, — насколько я могу судить об этом, — не применяли по отношению к деревенскому кулаку таких мер, чтобы судить его только за невывоз хлеба на рынок. Если мы и ссылали кого-то в Нарым, так, видимо, только городских хлебных спекулянтов, за которыми непосредственно не стоит многомиллионная масса крестьянина-середняка. К кулакам, эксплуататорская сущность которых состоит не в торговле, а в производстве продуктов сельского хозяйства, мы не только не принимали таких мер, какие намечены сейчас, а пропагандировали, преимущественно, необходимость экономического воздействия с целью ограничения их роста. Поэтому, хоть закон у нас и есть, все же он будет непонятен основной массе крестьянства, как закон, не соответствующий духу новой экономической политики. Может быть, я ошибаюсь, но я твердо убежден в том, что основная масса середняка и бедноты расценит привлечение кулака к суду только за непродажу хлеба не иначе, как возврат, в той или иной форме, к временам военного коммунизма, периоду продразверстки… Осуждение кулака только за «невыпуск» хлеба приведет середняка к убеждению, что рано или поздно очередь дойдет и до него, как держателя известной части хлебных излишков…

Мне кажется, что мы слишком круто поворачиваем».

И.В. Сталин, прочитав это письмо, сделал на нем пометки: «Мы админ, мер не исключали», «ха-ха», «NB», а также сделал подчеркивание и вопросительные знаки. А на закрытом заседании бюро крайкома ВКП(б) 20 января он специально остановился на письме С.Н. Загуменного: «Он написал это письмо в связи с теми решениями, которые мы приняли относительно применения 107 статьи. Он считал наше решение насчет применения 107 ст. к кулаку не как к скупщику хлеба, а как к обладателю большой массы хлебного товара, который кулак не выпускает на рынок, — тов. Загуменный считает это решение неправильным… Те предполагаемые меры, о которых я говорил позавчера, ударят по кулаку, скупщику, чтобы не было взвинчивания цен. И тогда крестьянин поймет, что, значит, цены повышаться не будут, значит, нужно вывозить хлеб, а то еще попадешь в тюрьму. Мы из этого исходим. Тов. Загуменный говорит, что это приведет к сокращению хлебозаготовок. Откуда это ясно?» И далее Сталин привел данные о том, что на Украине и Северном Кавказе в результате применения чрезвычайных мер заготовки возросли в два раза, а в центральных губерниях — в 2,5 раза.

Сталин потребовал тех представителей «прокурорской и судебной власти», которые не применяют к кулакам 107 ст. УК РСФСР «вычищать» и «заменять» «другими, честными работниками». Он предложил далее, чтобы местные власти потребовали от кулаков сдачи всех «излишков хлеба» по государственным ценам, а в случае отказа привлекать их к судебной ответственности по ст. 107 и конфисковывать у кулаков хлеб в пользу государства, распределив 25% конфискованного хлеба среди бедняков и малоимущих середняков по низким государственным ценам или в порядке долгосрочного кредита. Сталин этим самым пытался материально заинтересовать бедняков, чтобы привлечь их к борьбе с кулаками.

В целях усиления хлебозаготовок запрещалась частная торговля на рынках зерном и мукой, широко применялась ст. 107 УК РСФСР. В результате применения чрезвычайных мер, заявлял Сталин, заготовки хлеба «стали немного оживляться. Серьезный перелом должен начаться в конце января или начале февраля». И действительно, в Сибири было заготовлено 77,1 млн. пудов хлеба, а всего в 1927/28 г. в стране было заготовлено 660 млн пудов. Достигнуто это было за счет применения чрезвычайных мер. Только за январь и февраль 1928 г. в Сибири органами ОГПУ было арестовано 1704 человека. На Северном Кавказе за январь-март осуждено 3424 человека, в том числе более двух тысяч середняков и бедняков[27]. В апреле 1928 г. по данным Наркомюста РСФСР по ст. 107 УК РСФСР было привлечено 5597 человек, в том числе 1700 середняков и бедняков. В других сообщениях Наркомюста сообщалось, что «107 статья применялась и в отношении середнячества и маломощно-бедняцкой части крестьянства».

Чрезвычайные меры переполнили чашу терпения крестьян, и они решались на крайние меры. В 1928 г. было зарегистрировано около 1400 террористических актов против сельских активистов. В официальных документах партийных и карательных органов террористические акты и крестьянские волнения трактовались как кулацкие или организованные ими выступления. На самом деле это было проявление недовольства крестьян политикой советской власти в деревне.

Оправдывая применение чрезвычайных мер, Сталин на апрельском 1928 г. пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) говорил, что статью 107 УК РСФСР пришлось применить якобы потому, что в 1928 г. сложились чрезвычайные обстоятельства, созданные «спекулянстскими махинациями кулачества» и угрожавшие голодом. В будущем году, если «не будет чрезвычайных обстоятельств и заготовки пойдут нормально, 107 статья не будет иметь применения. Если же «капиталистические элементы начнут опять «финтить», 107 статья снова появится на сцену».

Хлебозаготовки 1928-1929 годов — интересны еще и тем, что это первая организованная сталинской командой массовая спецоперация, по достижению форсированного результата методами насилия. Именно на этой операции были отработаны основные элементы системы «нажима», которые потом так трагически проявят себя в тридцатые

1. Переход какой-то из частей обычной деятельности в режим спецоперации с тем чтобы в короткие сроки кардинально изменить ситуацию, вопреки даже здравому смыслу

2. Массовое пропагандистское сопровождение кампании в прессе

3. Отмена, изменение и ужесточение законодательства в ходе кампании, в том числе и задним числом, наказание, снятие с должностей и даже арест тех исполнителей, которые не готовы участвовать в достижении целей кампании любой ценой даже с нарушением закона. Вот этот момент очень важен, потому что именно здесь скрывается исток сталинской системы беззакония, именно тут начался путь к 1937 году. Я изначально думал, что тридцать седьмой это порождение жестокостей Гражданской войны — но теперь думаю иначе. Война есть война, все ее участники понимают чрезвычайность обстоятельств и мотивацию насилия — идет война. В тридцать седьмом был мир. Тридцать седьмой — это результат нескольких лет отрицательного воспитания и селекции правоохранителей сталинской командой, когда Сталин не только изменял на ходу законодательство в репрессивных целях — но и поощрял исполнителей закона по всей системе, которые демонстрировали готовность ради достижения целей кампании отринуть ограничения закона и действовать с его нарушением. Сталин очень ценил готовых на все людей, потому что и сам был таким. И он принципиально считал, что закон не имеет права защищать людей от государства, что государственная необходимость всегда и везде должна быть выше закона.

4. Политизация кампании. Каждая кампания даже с сугубо хозяйственными задачами — превращалась в политическую, а те, кто не желал или не мог играть по объявленным государством правилам — объявлялись врагами народа и им предъявлялись политические обвинения.

5. Отсутствие ограничений. Как говорил Молотов — кампании ведутся наступательно, нажим не прекращается до достижения нужного результата. В случае с хлебозаготовками — кампания перешла в стопроцентную коллективизацию, сопровождаясь постоянным насилием — и почти без паузы перетекла в чистки 1937 года, в ходе которых реализовался потенциал насилия, накопленный при коллективизации. Звериная жестокость, проявленная в тридцать седьмом — есть вырвавшаяся на свободу разрушительная энергия скрытой войны власти и общества, вызванной отменой НЭП и коллективизацией. Как я покажу далее — Сталину не удалось реализовать то, что он наметил в ходе коллективизации и индустриализации, в том числе и по причинам скрытого саботажа значительной части населения страны, отказывающейся играть в игру, в которой не было ни единого шанса выиграть. Ведь согласитесь, если, к примеру, к вам придут и скажут — вы будете работать в два раза больше, а получать в два раза меньше, потому что так надо — вы вряд ли поверите что «надо» и вряд ли навалитесь на работу с удвоенной силой, верно? Так и тогда.

Вообще в этой историей с хлебозаготовками 1928-29 годов впервые сталинское государство очень ярко проявляет свою уголовную сущность. Оно будет демонстрировать ее еще не раз — например, в истории с денежной реформой 1947 года сталинский режим это коллективный мошенник, а с заготовками 1928-29 годов — коллективный бандит. Уголовная сущность сталинизма выявляется в самых простых логических конструкциях, каковые ни Сталин, ни сталинисты не считали нужным скрывать. Если государству нужны большие деньги на индустриализацию надо пойти и взять их. При этом никто не задается вопросом, а правомерно это или нет — в этом и есть сущность уголовного мышления. Когда уголовнику нужны деньги, уголовник их у кого-то отнимает, и именно поэтому он уголовник. Когда сталинскому режиму нужны были деньги, он их либо выманивал обещаниями, либо отнимал силой. Так почему же его нельзя считать уголовным?

Н.А. Ивницкий. Голод 1932-1933 годов в СССР

Так, в связи с подготовкой проекта постановления Политбюро ЦК о хлебозаготовках Сталин 10 августа 1929 г. писал Молотову: «Читал постановление ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам. При всех его достоинствах оно, по-моему, совершенно недостаточно». И далее он предлагает усилить репрессии в связи с хлебозаготовками. Он советовал «дать немедля директиву органам ГПУ открыть немедля репрессии в отношении городских (связанных с городом) спекулянтов хлебных продуктов (т.е. арестовывать и высылать их из хлебных районов), чтобы держатели хлеба почувствовали теперь же (в начале хлебозаготовительной кампании), что надежда на спекулянтов плоха, что хлеб можно сдавать без скандала (и без ущерба) лишь государственным и кооперативным организациям».

Во-вторых, «дать немедля директиву руководящим верхушкам кооперации, Союзхлеба, ОГПУ и судебных органов выявлять и немедля предавать суду (с немедленным отрешением от должности) всех уличенных в конкуренции хлебозаготовителей, как безусловно чуждых и нэпмановских элементов (я не исключаю и «коммунистов»), воровским образом пробравшихся в наши организации и злостно вредящих делу рабочего государства».

В-третьих, «установить наблюдение за колхозами (через КХЦ, парторганизации, ОГПУ) с тем, чтобы уличенных в задержке хлебных излишков или продаже их на сторону руководителей колхозов немедля отрешать от должности и предавать суду за обман государства и вредительство».

….

Об этом писал в одном из писем М.А.Шолохов (1929 г.): «Я втянут в водоворот хлебозаготовок (литература по боку!) и вот верчусь, помогаю тем, кого несправедливо обижают, езжу по районам и округам, наблюдаю и шибко «скорблю душой».

Когда читаешь в газетах короткие и розовые сообщения о том, что беднота и середнячество нажимают на кулака и тот хлеб везет — невольно приходит на ум не очень лестное сопоставление! Некогда, в годы гражданской войны, белые газеты столь же радостно вещали о «победах» на всех фронтах, о тесном союзе с «освобожденным казачеством»…

А вы бы посмотрели, что твориться у нас и в соседнем Нижне-Волжском крае. Жмут на кулака, а середняка уже раздавили. Беднота голодает, имущество, вплоть до самоваров и полостей, продают в Хоперском округе у самого истого середняка, зачастую даже маломощного. Народ звереет, настроение подавленное, на будущий год посевной клин катастрофически уменьшится. И как следствие умело проведенного нажима на кулака является факт (чудовищный факт!) появления на территории соседнего округа сформировавшихся политических банд… Что же такое, братцы? Дожили до ручки! В 29-м году — и банда…

Мне не хочется приводить примеров, как проводили хлебозаготовки в Хоперском округе, как хозяйничали там районные власти. Важно то, что им (незаконно обложенным) не давали документов на выезд в край или Москву, запретили почте принимать телеграммы во ВЦИК. Один парень — казак хутора Скуляндного, ушедший в 1919 году добровольцем в Красную Армию, прослуживший в ней 6 лет, красный командир — два года до 1927 года работал председателем сельсовета… У него продали все вплоть до семенного хлеба и курей. Забрали тягло, одежду, самовар, оставили только стены дома… После этого и давайте говорить о союзе с середняками. Ведь все это проделывалось в отношении середняка.

Я работал в жесткие годы, 1921-1922 годах на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтребуналом за превышение власти, а вот этаких «делов» даже тогда не слышал, чтобы делали…

Письмо это, адресованное Е.Г.Левицкой, члену партии с 1903 г., было передано Сталину, но и после этого в политике и практике хлебозаготовок ничего не изменилось, насилие продолжалось, репрессии усиливались.

…зимой 1929/30 г. начинался голод. Голодали крестьяне и незерновых районов. Об этом, в частности, свидетельствует письмо секретаря Амурского окружкома партии Е.Накорякова секретарю Дальне-Восточного крайкома ВКП(б) И.Перепечко: «Считаю необходимым, — писал секретарь окружкома, — быть с тобой откровенным до конца и сказать, что по всем данным, хлебные запасы деревни очень незначительны, что бедняцко-маломощная часть села уже с зимы не имеет хлеба, а до 70 сел голодают, не ошибясь можно сказать, что у 50% примерно хозяйств запасов хлеба совсем нет».

В одной из спецсводок ОГПУ о хлебозаготовках в Средне-Волжском крае (октябрь 1928 г.) приводились объяснения местных работников о нереальности планов хлебозаготовок: «Хлеба у крестьян нет и подобную контрольную цифру, данную по каждому селу, могут давать только бюрократы» (Самарский округ). «Категорически отказываюсь от заготовки хлеба, так как у крестьян излишков хлеба нет, контрольную цифру выполнить не сможем — это головотяпство со стороны тех, кто давал такие цифры» (там же). «Хлеба нет, в хлебозаготовку опять придется задеть бедноту, потому что иначе мы не выполним план. Нами недовольно все население деревни» (Ульяновский округ).

…

Непомерный объем хлебозаготовок, насилие и репрессии при изъятии зерна, угроза неминуемого голода привели к резкому обострению классовой борьбы в деревне. В 1929 г. резко возросло количество террористических актов против хлебозаготовителей и партийно-советского актива: если в 1927 г. был зарегистрирован 901 случай террора, то в 1928 г. — 1153, а в 1929 г. — 9137, причем 77% их числа произошло на почве хлебозаготовок и наступления на зажиточные слои деревни. Наибольшее число террористических актов приходилось на зерновые районы страны: Украина — 1458 случаев, ЦЧО — 1135, Сибирь — 989, Урал — 662, Средняя Волга — 473, Северный Кавказ — 401 и т.д.

В связи с резким ростом числа террористических актов ЦК ВКП (б) 3 октября 1929 г. принял директиву органам ОГПУ и Наркомюста РСФСР и УССР, в которой предлагалось: «Принять решительные и быстрые меры репрессий, вплоть до расстрелов, против кулаков, организующих террористические нападения на совпартработников и другие контрреволюционные выступления….

Проводя соответствующие меры, как правило, через судебные органы, в отдельных случаях, когда требуется особая быстрота, карать через ОГПУ. Соответствующие меры ОГПУ принимает по согласованию с областкомами ВКП(б), а в более важных случаях по согласованию с ЦК ВКП(б)».

Иллюстрации моих предыдущих тезисов, «большой хлеб» можно было взять только один год, потому что на следующий год справные крестьяне много сажать не будут и излишков хлеба тоже не будет. Через год, однако, хлеб понадобится опять и придется отбирать уже у середняков и бедняков, причем отбирать последнее. Так — деревня объединяется на антисоветской платформе против грабежа и разбоя власти.

Из выступления Сталина на пленуме ноября 1929 года

Что представляют собою чрезвычайные меры в нынешних условиях нашего наступления и развернутого колхозного движения? Они представляют десятую, может быть двадцатую часть, составную часть этого наступления и этого движения. Не ясно ли, что выпячивать теперь вопрос о чрезвычайных мерах вне связи с наступлением на кулачество и ростом колхозного движения, значит занять лицемерную, фальшивую, насквозь трусливую позицию? Не ясно ли, что также фальшивы и лицемерны ссылки правых уклонистов на решение пленума ЦК в прошлом году насчет нежелательности превращения чрезвычайных мер в меры постоянного порядка, ибо постановление ЦК в прошлом году касается чрезвычайных мер старого порядка (по преимуществу административных мер), тогда как мы имеем теперь дело с чрезвычайными мерами нового порядка, подкрепляемыми миллионными массами бедняков и середняков и представляющими составную часть дела наступления на кулачество, дела развития колхозного движения

Понятно, что Сталин нагло лгал. Речь шла именно про наступление на крестьянство, которое упорно отказывалось работать и жить в интересах государства. То что происходило в 1928-29 годы — несравнимо было даже с временами Гражданской войны. И я прекрасно понимаю, почему — потому что тогда классовые интересы были не пустым звуком, у богатых отнимали, чтобы действительно отдать бедным и голодающим рабочим, и отнимали продотрядовцы и комбедовцы. В 1928-29 годах отнимало государство, государственные служащие, чтобы продать на экспорт и получить деньги для индустриализации. Это принципиально разные ситуации и это понимали все, и те, кто отнимал и те, у кого отнимали, и даже часть партийных деятелей. Государственный интерес тут прямо противоречил классовому.

И Сталин понял, что с деревней так не совладать, что крестьяне просто перестанут работать, и ничего ты с ними не сделаешь. Так родилась идея отнять у крестьян все имущество и восстановить крепостное право — коллективизация.

Сырцов

Нескладный, долговязый председатель Совнаркома РСФСР Сырцов, никогда не расстававшийся с портфелем, молодой твердокаменный большевик, человек сильной воли и большого тщеславия, стал душой московского заговора 1930 года. Воспитанный духотой закулисной коммунистической борьбы, кость от кости партии, Сырцов все же не выдержал всероссийского погрома крестьянства, предпринятого Сталиным.

Роман Гуль.

Из Википедии

Серге́й Ива́нович Сырцо́в (5 [17] июля 1893, Славгород, Екатеринославская губерния — 10 сентября 1937, Москва) — советский партийный и государственный деятель, третий председатель СНК РСФСР (1929—1930).

Сын торгового служащего. Закончил в Ростове-на-Дону коммерческое училище. В 1912 году поступил на экономическое отделение Петербургского политехнического института. В 1916 году — исключен. Большевик с 1913 года, вёл социал-демократическую пропаганду. В 1914 году — член Невского райкома и пропагандистской коллегии при ПК РСДРП. Был арестован и приговорен к 9 месяцам тюрьмы. В 1916 году повторно арестован и сослан в село Манзурка Иркутской губернии. После Февральской революции возвращается из ссылки в Петроград. Направляется ЦК в Ростов-на-Дону. Внёс существенный вклад в большевизацию промышленно-горняцкой зоны Области войска Донского, что сильно повлияло на захват власти революционерами.

Участник Октябрьской революции. В октябре 1917 года — председатель Ростово-Нахичеванского совета и военно-революционного комитета (ВРК). В ходе переговоров с меньшевиками и эсерами 13-16 ноября способствовал оформлению соглашения о создании принципиально нового органа — реорганизованного ВРК, получившего название «Военно-революционный комитет объединённой демократии». С. И. Сырцов получил критику с обеих сторон: справа — как «большевистский узурпатор», слева — как «коммунистический кадет».

В ноябре 1917 — феврале 1918 года — председатель Донского областного ВРК по борьбе с белоказаками. В марте-сентябре 1918 года — заместитель председателя СНК Донской советской республики, проводил линию на соглашение с фронтовым казачеством.

Ведущий член Донского бюро ЦК РКП(б), В январе-апреле 1919 года — начальник отдела гражданского управления при Реввоенсовете Южного фронта. В годы Гражданской войны — военный комиссар 12-й армии Красной Армии. Один из организаторов «расказачивания», ставшим ответом на белоказачий террор, карательные экспедиции В. М. Чернецова. Пришел к выводу, что в изменившихся условиях сотрудничество с казачеством и привлечение его на сторону революционной власти будет «сговором с контрреволюцией», «аграрная революция на Дону должна состоять в полном разрушении экономического базиса казачества», «стирании всякой экономической грани между крестьянами и казаками» и «общие условия заставляют нас, идя навстречу крестьянам, за исключением самых верхушек, сделать их своей опорой в деле ликвидации казачества», что следует из его донесений и докладов в ЦК.

Весной 1920 года после освобождения Ростова-на-Дону частями РККА призвал к соглашению с трудовым казачеством. Старые оппоненты, С. Васильченко и М. Жакова, были недовольны расширением социальной базы власти и привлечением элементов из казачьей среды. 28 мая 1920 года Донком решил добиваться от ЦК отстранения от руководства, и Сырцова, и Васильченко, по причине них невозможности сработаться в течение долгого времени.

В 1920—1921 годах — секретарь Одесского губкома РКП(б). В 1921 году участвует в подавлении Кронштадтского восстания. В 1921—1923 годах — заведующий Учётно-распределительным отделом ЦК РКП(б). С 1924 года — заведующий Агитпропотделом ЦК. Член Президиума Комакадемии, редактор журнала «Коммунистическая революция».

На пленуме ЦК РКП в апреле 1925 года С. И. Сырцов выступил с содокладом «О положении казачества», обосновывающим необходимость договорённости власти с трудовым казачеством в условиях нэпа и вовлечения казачества в социалистическое строительство. По итогам пленума в тексте резолюции был зафиксирован курс партии на тщательный и постоянный учёт особенностей и традиций в казачьих областях, искоренение розни между казаками, крестьянами и ранее угнетенными национальностями, на полный отказ от насильственных мер в борьбе с остатками казачьих традиций. Был пересмотрен вопрос о лишении избирательных прав станичных и хуторских атаманов, восстановлены в избирательных правах реэмигранты, привлечены в аппараты местных Советов представители казачьей интеллигенции. Принято решение вовлекать казаков во все общественные организации — комсомол, кооперацию, ККОВы. Даны равные права крестьянам и казакам при поступлении в учебные заведения, не допускалась дискриминация казачества в национальных районах. Как для казачества, так и для самого Сырцова стало важнейшей вехой принятие этого документа. Принципиальные решения пленума ЦК РКП(б) обеспечили начало реабилитации казачества и возвращение 30 тысяч казаков-эмигрантов на Родину.

В 1926—1929 годах — секретарь Сибирского крайкома ВКП(б). Пытался проводить в Сибири НЭП в «бухаринском» виде. Характерными чертами было повышенное внимание к росту простейших форм кооперации, особенно в животноводстве и маслоделии, акцентирование не только на бедноте, но и уделение внимания среднему, и зажиточному трудовому крестьянству. Публично провозгласил лозунг «Накопляйте в добрый час», осуществлял попытки на этой почве противостоять ревизии НЭПа со стороны троцкистско-зиновьевской оппозиции. Отказался от своих предложений, получив серьёзную критику со стороны Сталина и Молотова.

Член ЦК ВКП(б) в 1927—1930 годах, кандидат — с 1924 года. Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) в 1929—1930 годах. Член ВЦИК и ЦИК СССР. С мая 1929 года — председатель СНК РСФСР. В 1920-е годы активно боролся как против троцкистско-зиновьевской оппозиции, так и против «правого уклона».

Как экономист он усвоил и учитывал требования рыковской школы управления, которая сформировалась во второй половине 1920-х годов. Зарубежная пресса описывала Сырцова: «Деловой администратор и организатор с практическими наклонностями русского купца или крестьянина — для американских и европейских деятелей он олицетворял новое поколение русских вождей, уходящих от лозунгов революционной эпохи, проникнутых духом американизма. По мнению зарубежной прессы, направление Сырцова в сторону освобождения от идеологических догм в экономических вопросах, его забота о развитии техники и новых технологий, научной организации труда — свидетельствовало о появлении нового типа руководителя, идущего на смену сталинским вождям».

Антисталинская политика

С 1929 года начинает открыто критиковать Сталина. В 1929 году на заседании СНК РСФСР он подверг критике практику осуществления и темпы индустриализации, а в 1930 году поставил вопрос о перемещении Сталина с поста генсека. Называл Сталина «тупоголовым человеком, который ведёт страну к гибели».

В апреле 1930 года стал во главе группы инакомыслящих членов партии, которую Сталин позже назвал «Право-левацкий блок Сырцова-Ломинадзе».

4 ноября 1930 года состоялось объединённое заседание Политбюро и Президиума Центральной контрольной комиссии (ЦКК), на котором с докладом выступил Г. Орджоникидзе. Был обсужден вопрос «О фракционной работе тт. Сырцова, Ломинадзе, Шацкина и др.». По итогам С. Сырцов был снят с должности за «фракционную деятельность» и одновременно выведен из состава Политбюро и ЦК ВКП(б)и направлен на партийную работу на Урал.

Находился на хозяйственной работе. С 1931 года — заместитель председателя правления акционерного общества «Экспортлес», управляющий «Вохимтрестом». В 1933 году с трудом прошел партийную чистку. В постановлении комиссии под председательством Р. Землячки было указано, что Сырцов не осознал до конца своих преступлений перед партией и «не изжил в себе до конца оппортунизма». В партии его оставили с последним предупреждением.

В 1935—1937 годах — директор завода в г. Электросталь.

В 1935 году в НКВД были получены сведения о неудовлетворенности Сырцова его положением и «тяжелых настроениях». Говорилось, что он ведёт себя как большой политический руководитель, невзирая на свою «политическую замаранность». Имеет негативную оценку положения в сельском хозяйстве, сомневается в участии Г. Е. Зиновьева в организации покушения на Кирова и др.

В 1937 году арестован НКВД.

Следователем Л. И. Влодзимирским был составлен протокол, в котором на 21 вопрос отмечен 21 отрицательный ответ. Мужественное поведение Сырцова отменило планы организации нового открытого политического процесса. Ввиду недостатка доказательств существования «резервного центра правых» всех обвиняемых осудили без публичного процесса по обычной конвейерной системе.

С. И. Сырцова военная коллегия Верховного Суда осудила в течение 15 минут по статьям 58-7, 58-8, 58-11 к высшей мере наказания 10 сентября 1937 года. В тот же день он был расстрелян.

Реабилитация

Посмертно реабилитирован военной коллегией Верховного суда СССР 27 декабря 1957 года. Посмертно восстановлен в рядах КПСС Комитетом партийного контроля при ЦК КПСС 29 июля 1959 года.

Точки зрения

С. А. Кислицын о Сырцове:

Позитивный вклад С. И. Сырцова в развитие страны значительно превосходит по масштабу отдельные его ошибки и просчеты. Его личная трагическая судьба может стать предостережением многим современным политикам, мечтающим о построении нового «светлого будущего» на пути форсированных радикальных преобразований, не обращая внимания на их социальную и гуманитарную цену и последствия. Трагедия Сырцова — это трагедия всей партии, большевиков, которые, искренне веря в возможность революционного переустройства России в кратчайшие сроки, отказались во имя «бешеных темпов» от общечеловеческих морально-нравственных ценностей, от гуманизма и достижений мировой цивилизации. Начав строить общество социальной справедливости с помощью насилия, они дискредитировали великие социалистические идеалы и погубили самих себя.

…

Почему то Ш. Фитцпатрик в своей книге про команду Сталина причисляет Сырцова к членам его команды пусть и очень недолгим. Это не так. Но Сырцов стоит того чтобы о нем поговорить — как о реальной альтернативе страшной сталинской диктатуре.

Не помню, кто из ленинских сподвижников сказал: трагедия революции заключается в том, что она полностью оттолкнула от себя весь образованный класс России, всю интеллигенцию. Добавлю от себя — все то цивилизованное, что наработала Российская Империя за годы трудных реформ. Это очень трезвое и здравое рассуждение. Тогда все сравнивали с французской революцией — так вот, французская революция все же была не столь низовой, не столь ориентированной на потребности самого дна общества. А большевики вынуждены были не только начинать с нуля в разрушенной стране. Они сами состояли из двух частей: политических эмигрантов из Европы, которые не знали жизни, и огромной полудикой прослойки выходцев из тех самых низов, которые может, и усвоили самые элементарные нормы марксизма, но дай им волю, они будут ногти обкусывать на заседании СНК.

Сырцов — это представитель малоизвестной, но все же существовавшей тогда прослойки большевиков. С одной стороны он отлично образован, не хуже того же Ленина. С другой стороны, он понял и принял марксизм, причем хорошо понял хотя бы потому что был в состоянии это понять, вряд ли Сталин с его семинарским образованием и тюремными университетами так хорошо понимал марксизм. С третьей — он все же был русский, и видимо его это когда-то от чего-то останавливало.

По всей жизни Сырцова в революции заметно — он проводит политику отличную от ранней ленинской — но, кстати, вписывающуюся в позднюю. Он не пытается обострять, наоборот — пытается сглаживать. Входить в соглашения. Трагедия сталинской эпохи в том, что Сталин никогда не пытался сглаживать (может разве что с Гитлером). Он охотно и целенаправленно шел на конфликт, в его понимании врага надо было обязательно победить, а не договориться с ним. Он получил огромный опыт в 1917 году, опыт этот заключался в том, что все преследовали свои интересы, и ничего хорошего в итоге не вышло. Вся деятельность Сталина, вся его борьба — исходила из того что люди не должны думать о своих интересах и преследовать их — только общие, а общие это те которые поставила партия, то есть лично он, Сталин. Вся деятельность Сталина конца 20-х и все тридцатые — это нападение на разные группы интересов и их разгром, это военная, по сути, кампания. Сырцов же получил интересную и многообещающую кличку — красный кадет. То есть, оставаясь искренним коммунистом, он верил в то, что большинству или даже всем можно найти в обновленной России — СССР место и включить их в общее дело. Он верил не в разгром как Сталин, он верил в сотрудничество. Хотя и воевать мог — как он воевал с казачеством. Но опять таки — и в казачестве он выделял тех с кем еще можно сотрудничать, кого можно включить в общий проект — трудовое казачество. Сталин наоборот пытался вычистить страну от потенциальных врагов «до донышка».

Вероятно, Сырцов мог куда большего добиться в ленинском СССР — нежели в сталинском. Ведь Ленин в отличие от Сталина сделал совсем иные выводы из гражданской войны. Он ужаснулся. Ужаснулся тому, что увидел и понял. Поздний Ленин повторяет один в один выводы Струве — проблема не в политике, не в экономике — первоначальная проблема в культуре. И это Струве говорил до 1917 и до 1914 года — а что тогда говорить Ленину в 1921-22 годах? Бескомпромиссность, жестокость, злобность, пресловутый «ндрав» — это как раз наследие цивилизационной дикости низов и тех условий, в которых они существовали. И последние работы Ленина — они о преодолении этой дикости, причем Ленин предостерегает от форсированного движения вперед дикой, некультурной массы, предвидя каких они наломают дров и как дискредитируют революцию в целом. Понятно, что при Ленине такому культурному работнику как Сырцов нашлось бы приличное место и кто знает, чего бы он добился.

Сырцов примыкает к советской экономической школе Рыкова. Что это значит? Это значит, что он осознает ценность экономики самой по себе, а не как бесплатного приложения к классовой борьбе и политике. Тем самым он вдвойне опасен для Сталина. Он опасен, потому что его не обмануть враньем пятилеток, он прекрасно видит что происходит — государство старается выдавить из населения все, что только можно, сконцентрировать максимум ресурсов для строительства, прежде всего оборонной промышленности, которая отдачи не даст. Видит он и то, что сам путь избранный Сталиным — путь принуждения и лжи — он порочен сам по себе, колхозники перестают сеять, рабочие работают спустя рукава, и в целом встает вопрос: это и есть то государство, за которое мы боролись в гражданской войне? Какое же оно «то», если эксплуатация по сравнению с капитализмом только усилилась?

И он опасен, потому что он может и готов договариваться и искать общность интересов. Вся политика Сталина — это политика недоговороспособности, сжигания мостов и лишения любой альтернативы даже самых ближайших соратников. О том, в какой степени диктатура была персоналистской, держалась только на злой воле Сталина — говорит хотя бы ее стремительное падение после его смерти: никто, даже самые близкие соратники не захотели продолжать его политику. Чем сильнее был нажим Сталина — тем больше бы возрастала потребность в таких людях как Сырцов. Тем более что Сырцов знал что делать в экономике — в отличие от Сталина который рассматривал экономику только с точки зрения того сколько она может произвести вооружений.

Кстати, история Сырцова и его группы заговорщиков — это почти точная копия так называемого «Ленинградского дела» конца сороковых — и не зная про Сырцова, наверное нельзя понять и параноидальное озверение Сталина в Ленинградском деле. Вознесенский почти зеркально повторил Сырцова, который готовил атаку на Сталина, используя структуры РСФСР, будучи председателем Совмина и фактически управляющим союзной экономикой после смерти Алексея Рыкова.

Интересно и то что Сырцов был сторонником НОТ — научной организации труда. Труд в СССР был поставлен на пьедестал только на словах. При Ленине работа шла, планировалось создание Центрального института труда. При Сталине труд изучался — но уже по остаточному принципу, на смену НОТ пришла стахановщина. Сталин явно верил в самые простые вещи, в трудовой порыв, в силу слова, в искреннее и бескорыстное движение по пути коммунизма, в то что народ готов верить и терпеть. Научная организация труда была для него опасной по двум причинам. Первая — смычка интеллигенции, часто оппозиционной с рабочими. Вторая — НОТ раскрыла бы опаснейшую тайну Сталина — что все его усилия нацелены на то чтобы люди работали побольше, а получали — поменьше. Это было неизбежно и рабочим это сильно бы не понравилось.

Сырцов заслуживает уважения тем, что он до конца отстаивал свои убеждения. Он не сломался — как Постышев. На вопросы анкеты, которую ему предложил следователь — он дал все (!!) отрицательные ответы. Стало понятно, что его выводить на процесс нельзя, он не будет ни каяться, ни подыгрывать, это второй Димитров. Его и расстреляли.