Хрущевские гонения. На Вятской земле

Александр Балыбердин

Автор книги всесторонне исследует антицерковную кампанию 1958–1964 гг., в ходе которой Вятская (Кировская) епархия подверглась беспрецедентному давлению со стороны советского атеистического государства, но выстояла. В основу книги положена диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защита которой состоялась в Сыктывкарском государственном университете в 2004 году.

Глава 1. Развитие государственно-церковных отношений в Кировской области во второй половине 1950-х гг.

1.1. Состояние государственно-церковных отношений и укрепление позиций Кировской епархии в 1955—1957 гг.

Правовая база

В основу конфессиональной политики Советского государства была положена мысль К. Маркса о религии как «опиуме народа», которую основатель Советского государства В. И. Ленин назвал «краеугольным камнем всего миросозерцания марксизма в вопросе о религии».⁵¹

Классики марксизма предполагали, что с окончательным исчезновением противоположности классов в будущем исчезнут также и религиозные иллюзии, прикрывающие классовую эксплуатацию, и поэтому в коммунистическом обществе не будет места ни религии, ни церкви, ни религиозным организациям вообще — этим «органам буржуазной реакции, служащим защите эксплуатации и одурманиванию рабочего класса».⁵²

Свое практическое выражение эта мысль получила в декрете Совета Народных Комиссаров РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. и постановлении ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г., которые продолжали действовать, с незначительными изменениями, также и после Великой Отечественной войны. Положенные в основу всего советского законодательства о культах, эти законодательные акты позволяли органам государственной власти контролировать все стороны деятельности религиозных объединений, в том числе Русской Православной Церкви, наиболее многочисленной и влиятельной религиозной организации в СССР. В соответствии с ними все имущество Русской Православной Церкви было объявлено государственной собственностью. Пользоваться им церковные общины могли только на основании государственной регистрации и специального договора, заключенного учредителями общины («двадцаткой») с исполкомом местного Совета депутатов трудящихся. В случае нарушения общиной советского законодательства о культах государство оставляло за собой право изъять у нее церковное здание и иное имущество, а саму общину распустить.

Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. значительно ограничивало деятельность церковных общин. Для совершения религиозных обрядов за церковной оградой требовалась особое разрешение гражданских властей. Восстановление храмов было затруднено тем, что лишенные прав юридического лица церковные общины не могли сотрудничать в этом деле на договорных основаниях с советскими предприятиями и организациями. Церковные общины также не имели права создавать кассы взаимопомощи, кооперативы, производственные объединения, оказывать материальную поддержку своим членам, организовывать группы и кружки для обучения религии. Район деятельности духовенства был ограничен лишь местом проживания членов религиозной общины. В случае необходимости культового здания для государственных или общественных надобностей областной исполнительный комитет совета депутатов трудящихся по согласованию с Советом по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР мог расторгнуть договор аренды здания с общиной верующих и передать его государству. Любые религиозные шествия и требы за оградой храма могли также совершаться только с местных властей. Даже краткое перечисление всех этих ограничений показывает, в какое стесненное положение были поставлены православные общины Кировской епархии действующим законодательством, и какой простор открывала новому наступлению на Церковь эта чрезвычайно развитая система запретительных мер.

После исторической встречи И. В. Сталина со священноначалием Русской Православной Церкви, состоявшейся 4 сентября 1943 г., в законодательную базу конфессиональной политики Советского государства были внесены изменения. При Совете Народных Комиссаров СССР был создан Совет по делам Русской Православной Церкви, без разрешения которого областные и районные власти отныне не могли самовольно закрывать храмы и разбирать церковные здания. Началось возвращение церквей верующим. 22 августа 1945 г. СНК СССР предложил облисполкомам предусматривать, в пределах возможного, снабжение стройматериалами приходских общин для ремонта церковных зданий. Этим постановлением епархиям, приходским общинам и монастырям были предоставлены юридические права на приобретение транспортных средств, производство церковной утвари и предметов религиозного культа, продажу этих предметов общинам верующих, аренду и покупку в собственность домов для церковных надобностей с разрешения уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви. Местным органам было предложено не препятствовать колокольному звону и приобретению колоколов.⁵³

Однако, внесение этих изменений в советское законодательство о культах, вовсе не означало, что государство отказалось от контроля за деятельностью религиозных организаций, в том числе на территории Кировской области.

Уполномоченные и их начальники

Ключевой фигурой в осуществлении этого контроля являлся уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви, должность которого входила в структуру областного исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся — облисполкома. В определенной степени, представить положение уполномоченного можно, сравнив ставку его должностного оклада со ставками должностных окладов других ответственных работников облисполкома — летом 1958 г. оклад уполномоченного составлял 1150 руб., что было немногим меньше окладов заместителей начальников управлений облисполкома (народного образования, культуры, здравоохранения, торговли — оклад 1275 руб.), но выше окладов многих работников облисполкома (оклад помощника председателя — 980 руб., оклад заведующего общим отделом — 790 руб., оклад главного бухгалтера — 740 руб., оклад инструктора — 600 руб.).⁵⁴

Непосредственным начальником уполномоченного являлся председатель облисполкома. В течение 1958—1964 гг. в этой должности работало несколько руководителей, краткие биографии которых представляют определенный интерес для настоящего исследования.

С сентября 1952 г. по март 1958 г. председателем Кировского облисполкома являлся Иван Петрович Сафронов (род.1907, член ВКП (б) с 1929).⁵⁵ В апреле 1958 г. облисполком возглавил Степан Власович Кальченко (род.1908, член ВКП (б) с 1931), при котором в Кировской области началась подготовка к новой антирелигиозной кампании.⁵⁶ В связи с назначением С.В.Кальченко министром сельского хозяйства РСФСР, в марте 1959 г. он был переведен на работу в г. Москву. В течение нескольких месяцев, наиболее важных для ликвидации Великорецкого паломничества, Кировский облисполком не имел председателя. В июле 1959 г. облисполком возглавил Иван Федорович Объедков (род.1913, член ВКП (б) с 1946, бывший инструктор отдела парторганов ЦК КПСС по РСФСР, в годы Великой Отечественной войны — старший помощник начальника оперативного отдела дивизии войск НКВД. В связи с разделением Кировского облисполкома в декабре 1962 года на промышленный и сельский, И.Ф.Объедков возглавил последний из них, оставаясь его председателем до ухода на пенсию в феврале 1964 г.⁵⁷ Преемником И. Ф. Объедкова в должности председателя Кировского сельского облисполкома стал Евгений Николаевич Некрасов (род.1914, член ВКП (б) с 1940), бывший первый секретарь Кировского райкома КПСС и председатель Кировского областного совета профсоюзов.⁵⁸ Одновременно с ними, в декабре 1962 г. — декабре 1964 г., Кировским промышленным облисполкомом руководил Григорий Иванович Шаталин (род.1911, член ВКП (б) с 1932), работавший в 1955—1962 гг. вторым секретарем Кировского обкома КПСС.⁵⁹ В декабре 1964 г. разделение Кировского облисполкома на промышленный и сельский было упразднено, и объединенный облисполком возглавил Николай Иванович Паузин (род.1922, член ВКП (б) с 1943), перешедший на эту работу с должности председателя Горьковского сельского облисполкома.⁶⁰

Вклад этих руководителей в антирелигиозную кампанию 1958—1964 гг. был разным. Начало этой кампании было положено в краткий период управления областью С.В.Кальченко (апрель 1958 г. — март 1959 г.). Основные же события получили развитие при И.Ф.Объедкове, чье руководство областью было наиболее продолжительным. Г.И.Шаталин и Е.Н.Некрасов продолжили курс Советского государства в отношении Русской Православной Церкви. Большая часть деятельности И.П.Сафронова и Н.И.Паузина фактически остается за границами нашего исследования.

При обобщении кратких биографических данных лиц, возглавлявших Кировский облисполком в 1958—1964 гг. обращают на себя внимание следующие обстоятельства. Все они принадлежали к поколению людей родившихся еще до массового закрытия церквей и, возможно, в детстве вместе со своими родителями участвовали в церковной жизни. Их молодые годы пришлись на период борьбы с религией. Вместе с тем, это были не только годы гонений на верующих, но также и годы масштабных социалистических преобразований, которые советский народ смог защитить в годы Великой Отечественной войны. Именно в эти годы они вступили в ряды коммунистической партии и приобрели большой опыт аппаратной работы в государственных, партийных и ведомственных органах. Также представляется важным, что все они родились за пределами Кировской области: И.П.Сафронов и Н.И.Паузин — в Нижегородской области, И.Ф.Объедков и Г.И.Шаталин — в Саратовской области, Е.Н.Некрасов — в г. Астрахани, С.В.Кальченко — на Украине.⁶¹ Можно предположить, что в силу этого обстоятельства они не могли иметь с православными традициями Вятской земли той глубинной личностной связи, какую имели коренные жители Кировской области.

Таким образом, с определенной степенью вероятности можно предположить, что во главе Кировского облисполкома в 1958—1964 гг. находились руководители субъективно готовые к осуществлению мероприятий, направленных на ограничение влияния Кировской епархии Русской Православной Церкви.

Руководящая роль партии

Это предположение может быть справедливым также и в отношении руководителей Кировской областной партийной организации — первых секретарей обкома КПСС, которым уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви, как правило, направлял копии своих справок о состоянии государственно-церковных отношений в области. С марта 1952 г. первым секретарем Кировского областного комитета КПСС являлся Александр Павлович Пчеляков (род.1908, член ВКП (б) с 1939), который в феврале 1961 г. был снят с должности и выведен из состава членов бюро ОК КПСС за допущенные серьезные ошибки в руководстве сельским хозяйством.⁶² Новым руководителем областной партийной организации был избран Борис Федорович Петухов (род.1913, член ВКП (б) с 1940) и оставался им до февраля 1971 г., возглавляя в период разделения областных партийных органов, с декабря 1962 г. по декабрь 1964 г., Кировский сельский обком КПСС.⁶³ В этот же период Кировским промышленный обком КПСС возглавлял Павел Георгиевич Доброрадных (род.1922, член ВКП (б) с 1947).⁶⁴ Как и председатели облисполкома, все они состоялись как руководители в годы Советской власти и родились за пределами Кировской области: А.П.Пчеляков — в бывшей Казанской губернии, Б.Ф.Петухов — в Краснодарском крае, П.Г.Доброрадных — в Тульской области.⁶⁵ Это позволяет предположить, что областную партийную организацию в 1958—1964 гг. также возглавляли руководители, субъективно готовые к осуществлению комплекса антирелигиозных мероприятий.

Вместе с тем, подчеркивая роль первых лиц области (председателя облисполкома и первого секретаря обкома партии) в формировании системы государственно-церковных отношений, преувеличивать ее все же не следует. Следует помнить, что подлинное руководство всеми сферами общественной жизни области осуществлял коллегиальный орган — бюро обкома КПСС, компетенция которого распространялась на самый широкий круг вопросов — от принятия мер к развитию промышленности до утверждения репертуара кировских театров на очередной театральный сезон.⁶⁶

Членами бюро являлись все 5 секретарей обкома КПСС (один первый, один второй и три секретаря), председатель и первый заместитель председателя облисполкома, первый секретарь Кировского горкома КПСС, председатель областного совета профсоюзных организаций, а кандидатам в члены бюро — первый секретарь обкома ВЛКСМ и редактор газеты «Кировская правда», печатного органа обкома партии. Кроме них в заседаниях бюро участвовали заведующие отделами и секторами обкома и другие приглашенные лица, в зависимости от рассматриваемого вопроса.⁶⁷ Постановления бюро были обязательны для исполнения всеми органами власти на территории Кировской области — партийными, советскими, профсоюзными, комсомольскими.⁶⁸ Так на практике в жизни Кировской области осуществлялся конституционный принцип руководящей и направляющей роли Коммунистической партии Советского Союза в развитии страны.

Политическая воля бюро обкома КПСС реализовывалась через 300 первичных партийных организаций области, работавших под руководством соответствующих партийных органов — 2 горкомов, 41 райкома и Кировского областного комитета КПСС.⁶⁹ Непосредственное руководство идеологической работой в области осуществлял отдел пропаганды и агитации обкома партии, в штате которого, помимо руководства отдела, состояли 5 лекторов и 4 инструктора, призванных контролировать состояние этой работы в городах и районах области.⁷⁰ Подобные отделы, состоящие, как правило, из 4 сотрудников, существовали во всех городских и районных комитетах партии.⁷¹

Естественно, что вопросы развития государственно-церковных отношений наиболее остро стояли в тех городах и районах, на территории которых находились действующие церкви. Особенно, в г. Кирове — самом крупном населенном пункте области, насчитывавшем в 1958 г. 252,4 тыс. жителей.

В контексте теории модернизации, представляется важным отметить, что за предыдущее двадцатилетие число кировчан выросло более, чем на 100 тысяч. Значительно превосходя по численности населения другие города области, г. Киров находился в зоне особого внимания областных властей, в том числе в вопросах антирелигиозной работы. Переписка с уполномоченными Совета по делам Русской Православной Церкви по Кировской области свидетельствует о том, что руководители областного центра (председатели Кировского горисполкома и Кировского горкома КПСС) также были вовлечены в осуществление мероприятий, призванных ограничить влияние Кировской епархии. Наряду с областным центром, наиболее крупными городами были Слободской (30,8 тыс. чел.), Кирово-Чепецк (28,7 тыс. чел.), Котельнич (27,6 тыс. чел.), Вятские Поляны (25,7 тыс. человек), Омутнинск (24,8 тыс. чел.), Зуевка (19,9 тыс. чел.) и Нововятск (19,4 тыс. чел.).⁷² В каждом из этих городов (за исключением Кирово-Чепецка) действовали православная церковь или молельный дом, богослужения в которых совершались ежедневно. В сельских храмах епархии богослужения совершались, как правило, только по воскресным и праздничным дням.

В совокупности, все названные выше партийные и советские органы составляли единую систему контроля за деятельностью религиозных объединений, главном координатором которой являлся уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви, одновременно, также исполняющий обязанности уполномоченного Совета по делам религиозных культов.

П. Л. Смирнов

С 1954 г. в этой должности трудился Петр Логинович Смирнов, биография которого была достаточно типична для большинства руководителей: родился в 1903 г. в дер. Большой Крутец Нижегородской губернии, в крестьянской семье, закончил Нижегородский вечерний комвуз, в 1928 г. стал членом ВКП (б), работал председателем Верховинского райисполкома (1933—1936), председателем Ждановского райисполкома г. Кирова (1936—1937), председателем горплана Кировского горисполкома (1937), вторым заместителем председателя Кировского облисполкома (1938—1943), председателем Кировского горисполкома (июль 1943 г. — май 1945 г.), заместителем председателя Рижского и председателем Пензенского горисполкомов (1945—1949). Вернувшись в Кировскую область, Смирнов некоторое время работал заведующим дорожным отделом Кировского облисполкома, а в 1954 г. был назначен уполномоченным Совета по делам Русской Православной Церкви по Кировской области, проработав в этой должности до февраля 1961 года.⁷³ Вехи биографии Смирнова свидетельствуют о том, что он был опытным и хорошо известным в Кировской области руководителем, коммунистом с большим партийным стажем, активная общественная деятельность которого началась в начале 1930-х гг..

Отчеты уполномоченного Кировского облисполкома П.Л.Смирнова Совету по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР, а также его записки, информации, справки на имя председателя Кировского облисполкома и секретарей Кировского обкома КПСС являются наиболее ценным источником сведений о состоянии Кировской епархии накануне первого этапа реализации комплекса антирелигиозных мероприятий 1958—1964 гг.

Возглавив этот участок работы, столь важный для развития государственно-церковных отношений в области, Смирнов зарекомендовал себя, как деятельный и убежденный сторонник усиления контроля за деятельностью религиозных организаций. В частности, это подтверждают приведенные ниже фрагменты отчетов уполномоченного Совету по делам Русской Православной Церкви. Смирнов сообщал Совету: о злоупотреблениях в некоторых церквях епархии: «Разумеется, что я каких-либо мер к наведению порядка в церквях по этим жалобам не принимал, руководствуясь принципом «чем хуже, тем лучше»; о расколе в общине Зуевской церкви: «Моя линия сводилась к тому, чтобы этот раскол общины не заглушался, а все расширялся, углублялся»; об известных ему склоках среди духовенства: «Со священниками таких церквей, где имеется склока, и епископом я веду такую линию, чтобы эти склоки сохранялись и развивались»; об управляющем епархией: «Епископ Поликарп, как и раньше, не заслуживает доверия»; об одном из просителей: «Поскольку он является неисправимым пьяницей и разложившимся человеком, я не вижу оснований препятствовать ему стать священником».⁷⁴

Для проверки деятельности местных религиозных общин в части соблюдения ими советского законодательства о культах Смирнов часто выезжал в районы области, составляя по итогам этих поездок «карательные справки» на имя председателя облисполкома И.П.Сафронова и секретаря ОК КПСС В.Д.Летягина.⁷⁵ В январе-феврале 1958 г. такие справки были составлены по факту посещения общин в Нолинском районе и содержали сведения о состоянии приходов в г. Нолинске, селах Сырчаны, Сретенское, Чигирень, Манылово, Зыково.⁷⁶ Всего же в 1958 г. уполномоченный 24 раза выезжал в районы области, согласовывая каждый свой выезд с председателем облисполкома.⁷⁷ Ежегодно Смирнов лично наблюдал за совершением Пасхальных и Рождественских служб в Серафимовской и Феодоровской церквях г. Кирова,⁷⁸ а также за совершением паломничества на реку Великую,⁷⁹ информируя об их итогах вышестоящие органы.

Еще одним каналом информации о состоянии государственно-церковных отношений были для Смирнова встречи с посещающими его священниками, прихожанами, партийными и советскими работниками. Во втором полугодии 1957 г. он принял 89 посетителей, в первом полугодии 1958 г. — 101.⁸⁰ Представители духовенства чаще всего обращалось к уполномоченному с просьбой выдать справку о регистрации, без которой священники и диаконы не могли служить на приходах, прихожане — с просьбами об открытии новых церквей или с жалобами на священников, которые Смирнов сразу отсылал к управляющему епархией. При этом трижды во втором полугодии 1957 г. посетители предлагали уполномоченному взятки: 23 июля М.Е.Кузнецов обещал уполномоченному принести ему меда, масла и денег ради открытия церкви в с. Улеш; 26 июля церковный староста из г. Яранска А. И. Тресцов предложил ему 1 тыс. рублей за разрешение купить для церкви жилой дом; 29 декабря протоиерей Сергий Пуртов из пос. Лальска послал со своей дочерью 700 рублей с просьбой купить дом для ночлега богомольцев. Во всех этих случаях уполномоченным были составлены акты для привлечения виновных к ответственности. Реакция Смирнова на эти случаи еще раз подчеркивает, насколько принципиальным он был в относящихся к его компетенции вопросах.

1954. Первый натиск

Утверждение Смирнова в должности уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви совпало по времени с выходом в 1954 г. двух постановлений ЦК КПСС, посвященных вопросам усиления научно-атеистической пропаганды. Первое из них — постановление ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах ее улучшения» от 7 июля 1954 г. констатировало «запущенность» этого «важнейшего участка идеологической работы» и призвало обкомы КПСС решительно покончить с пассивностью в отношении религии и отныне «систематически, со всей настойчивостью» проводить антирелигиозную работу. Им были намечены конкретные меры по подготовке пропагандистских кадров в области научно-атеистических знаний, изданию естественнонаучной и атеистической литературы, насыщению атеистическим содержанием работы учреждений образования и культуры.⁸¹ Несколькими месяцами позже коррективы в эту деятельность внесло постановление ЦК КПСС «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» от 10 ноября 1954 г., которое указало на недопустимость оскорбления чувств верующих, но еще раз подчеркивало правильность курса на усиление атеистической работы.⁸²

Следует, признать, что эти постановления, действительно, смогли несколько оживить антирелигиозную работу в Кировской области и стали, в определенном смысле, провозвестниками будущей антирелигиозной кампании. В течение 1954—1957 гг. лекторами Кировского областного отделения общества по распространению политических и научных знаний было прочитано почти 1700 лекций на научно-атеистические темы, в том числе в 1957 г. — 666 лекций.⁸³ С 19 по 23 ноября 1957 г. Кировским обкомом КПСС был организован областной семинар лекторов-атеистов.⁸⁴ В течение 1957 г. на страницах областных газет несколько раз появлялись материалы на антирелигиозную тему — 1 раз в газете «Кировская правда» и 5 раз в газете «Комсомольское племя».⁸⁵ В 1955—1957 гг. центральными издательствами были выпущены несколько новых книг на научно-атеистическую тему, которые в начале 1958 г. предлагал лекторам «Блокнот агитатора», издаваемый отделом пропаганды и агитации Кировского ОК КПСС.⁸⁶

Положение Церкви

В 1958 г. Русская Православная Церковь имела в своем составе 13 413 церквей и молитвенных домов, 57 монастырей, 7 скитов, 2 Духовных академии и 8 Духовных семинарий, более 12160 священнослужителей. Епархиями управляли 62 архиерея, среди них: 7 митрополитов, 24 архиепископа и 31 епископ.⁸⁷ Кировская епархия была одной из 73 епархий Русской Православной Церкви и являлась самой большой религиозной организацией в Кировской области — на 1 января 1958 г. она объединяла 80 православных приходов, что составляло 90% от общего числа религиозных организаций, зарегистрированных на территории области.⁸⁸

Кроме православных приходов в Кировской области государственную регистрацию имели 9 религиозных общин — 3 мусульманских, 4 старообрядческих беспоповского согласия и 2 старообрядческих Белокриницкого направления. Еще до трех десятков малочисленных религиозных групп, действовали на территории области без государственной регистрации, в их числе 15 старообрядческих, 6 мусульманских, 4 группы евангельских христиан-баптистов, 2 группы евангельских христиан-менонитов и одна католическая.⁸⁹ Ни одно из этих религиозных объединений не могло составить конкуренции Кировской епархии, доминирующая роль которой закреплялась также тем, что ей одной удалось воссоздать централизованную структуру управления, обеспечивавшую взаимодействие епархии с органами государственной власти на всех уровнях — от настоятеля прихода до управляющего епархией.

Архиепископ Вениамин (Тихоницкий)

Труд воссоздания традиционных форм церковной жизни лег на плечи архиепископа Кировского и Слободского Вениамина (Тихоницкого) управлявшего Кировской епархией с декабря 1942 г. по апрель 1957 г.⁹⁰ В результате гонений 1920—1930 гг. Вятская епархия была практически уничтожена — с 1937 г. она не имела правящего архиерея, действующими на территории области оставались всего 6 церквей, расположенных в Оричевском, Кикнурском и Малмыжском районах.⁹¹

Первой верующим была возвращена небольшая Серафимовская церковь г. Кирова. Это произошло 22 июня 1942 г. — ровно через год после начала Великой Отечественной войны⁹² (Прим. 1). С назначением на вдовствующую Кировскую кафедру епископа Вениамина (Тихоницкого) Серафимовская церковь стала кафедральным храмом Кировской епархии. Вслед за ней стали передаваться верующим и другие храмы. Всего в послевоенный период православным общинам Кировской епархии было возвращено 76 церквей, семь из которых затем были вновь закрыты за невозможностью их восстановления⁹³ (Прим. 2). Тщанием духовенства и прихожан во всех храмах и молитвенных домах епархии были возобновлены богослужения. Труды владыки Вениамина были отмечены высокими наградами, как церковными, так и государственными — указом Святейшего Патриарха Алексия в 1945 г. он был возведен в сан архиепископа, награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».⁹⁴ Эта государственная награда стала признанием вклада верующих Кировской области в победу над фашистской Германией и позволяла надеяться на то, что период ожесточенного противостояния Советского государства и Русской Православной Церкви закончился и наступил новый этап в развитии государственно-церковных отношений.

2 апреля 1957 г. после продолжительной и тяжелой болезни владыка Вениамин скончался на 88 году жизни и был погребен в Серафимовском соборе г. Кирова.⁹⁵ До назначения нового епископа временное управление Кировской епархией было поручено архиепископу Вологодскому и Череповецкому Гавриилу (Огородникову), который 5 апреля при первой встрече с уполномоченным Смирновым высказал свое желание возглавить Кировскую епархию. В конце июня 1957 г. во главе «посольства» из 6—7 человек владыка Гавриил посетил на пароходе все церкви расположенные вниз по течению реки Вятки — Халтуринскую, Котельничскую, Советскую, Вятско-Полянскую и везде призывал духовенство решительнее принимать меры к увеличению доходов церквей.⁹⁶ Эта поездка серьезно насторожила областные власти. На предложение архиепископа Гавриила уполномоченный ответил категорическим отказом, сообщая Совету по делам Русской Православной Церкви: «Гавриил мне высказал свое желание быть архиепископом Кировским и спросил на это моего согласия. Я ответил Гавриилу, что готов его поздравить на высоком посту в Кировской епархии тотчас же, как последует Указ о его назначении. В самом же деле, учитывая его прошлое (полковник белой армии) и настоящую неутомимую активность в укреплении церкви, я категорически возражаю против назначения его правящим архиепископом в Кировскую епархию».⁹⁷

За годы правления архиепископа Вениамина (Тихоницкого) областные власти привыкли к тому, что пожилой и немощный владыка осуществлял руководство епархией, не выезжая на приходы, путем вызова к себе благочинных и священников по одиночке. Областные власти давно знали владыку Вениамина — местного уроженца, который до своего назначения Кировским епископом более сорока лет прослужил в церквях областного центра. В беседах с уполномоченным владыка Вениамин охотно рассказывал о находящемся в эмиграции брате — митрополите Владимире, о выписанных советских газетах и журналах, о своем увлечении кино, которое архиепископ смотрит у себя на квартире «в виду того, что ему ходить в общее кино невозможно».⁹⁸ Поездка архиепископа Гавриила стала серьезным ударом по отношениям между управляющим епархией и уполномоченным Кировского облисполкома. А ведь именно от контакта этих двух людей во многом зависел общий климат государственно-церковных отношений в области.

Епископ Поликарп (Приймак)

6 июля 1957 г. новым управляющим Кировской епархией был назначен епископ Поликарп (в миру — Георгий Кондратьевич Приймак). В г. Киров владыка Поликарп прибыл 27 июля⁹⁹. Судя по биографии и послужному списку, еще до приезда в г. Киров епископ Поликарп мог показаться властям человеком, во многом противоположным владыке Вениамину. Епископ Поликарп был почти вдвое младше своего предшественника — ему исполнилось всего 45 лет. Если архиепископ Вениамин родился на Вятской земле и здесь же прожил всю жизнь, то епископ Поликарп большую часть своей жизни провел за пределами СССР — родившись во Владивостоке, он в годы гражданской войны эмигрировал с семьей в Манчжурию, окончил гимназию в г. Харбине, жил в Японии, где был рукоположен в священный сан и принял монашество, затем в течение тринадцати лет миссионерствовал в Корее, в 1951—1955 гг. нес послушание в Иерусалимской миссии Московского Патриархата. Последним местом служения владыки Поликарпа перед хиротонией во епископа Кировского был женский монастырь г. Мукачево Закарпатской области.¹⁰⁰ И молодость, и опыт миссионерского служения — все располагало к более решительным действиям нового епископа на Вятской земле.

Примечателен факт, который приводит в своей диссертации корейский исследователь Шин Донг Хёк: епископ Поликарп оказался последним православным миссионером в Корее — возглавляя в сане архимандрита Русскую Духовную миссию, 29 июня 1949 г. он был выслан корейскими властями из г. Сеула, как «принявший советское гражданство, то есть ставший гражданином страны, находящихся во враждебных отношениях с Кореей».¹⁰¹

Тревожные ожидания областных властей подтвердились уже в первые месяцы пребывания епископа Поликарпа на Кировской кафедре. Всей своей деятельностью он словно продолжал линию архиепископа Гавриила (Огородникова), стремясь вдохнуть новые силы в традиционные формы церковной организации. Во все воскресные и праздничные дни он неопустительно участвовал в богослужениях в кафедральной Серафимовской церкви, часто сам говорил проповеди и добивался того же от священников, призывая их говорить проповеди экспромтом, используя современные, хорошо известные прихожанам темы, будь то недостатки в колхозном животноводстве или уборке урожая.

Знакомясь с епархией, владыка Поликарп часто выезжал в приходы, не всегда согласуя эти поездки с уполномоченным. Посещая приходы, он сам активно участвовал в поиске кандидатов для рукоположения и принимал меры ликвидации разного рода склок в церковной среде, перемещая виновных, если это необходимо, с понижением на другие приходы. При этом епископ Поликарп старался подчеркнуто внимательно относиться к перспективному молодому духовенству, которое действовало в сравнении со «стариками» наиболее активно, службу вело наиболее ревностно и аккуратно, с соблюдением канонических правил. Определенное значение для поднятия социального статуса духовенства имело введение в епархии епископом Поликарпом системы оплачиваемых отпусков священнослужителей. И хотя в личных отношениях со Смирновым епископ старался быть корректным, часто посещая уполномоченного, охотно беседуя с ним и стараясь не противиться его рекомендациям, но уполномоченный все же считал, что «епископ Поликарп, как и раньше, не заслуживает доверия».¹⁰²

Ближайшую помощь в управлении епархией епископу Поликарпу оказывали епархиальный совет, епархиальное управление и благочинные округов Кировской епархии. Епархиальный совет был совещательным органом при правящем архиерее и состоял из председателя и двух членов, которыми могли быть только священнослужители. Его возглавлял старейший клирик Серафимовского кафедрального собора г. Кирова протоиерей Дмитрий Жестков, 1884 г. р¹⁰³. Епархиальное управление осуществляло исполнительские функции, на работу в него принимались как священники, так и миряне. Послушание секретаря Кировского епархиального управления исполнял Константин Александрович Костров.¹⁰⁴

Кировская епархия в 1958 году

Кировская епархия делилась на 15 благочиннических округов — Кировский, Кикнурский, Первый и Второй Котельничский, Лальский, Малмыжский, Медянский, Нововятский, Нолинский, Омутнинский, Оричевский, Слободской, Советский, Уржумский, Яранский.¹⁰⁵ Округа возглавляли благочинные, на должность которых назначались наиболее достойные и опытные священнослужители — протоиереи, пользовавшиеся непререкаемым авторитетом у верующих, такие как благочинный Уржумского округа протоиерей Симеон Гаркавцев, благочинный Первого Котельничского округа протоиерей Виктор Пономарев, благочинный Кикнурского округа священник Леонид Медведев, благочинный Нововятского округа священник Александр Кибардин.¹⁰⁶ Как правило, именно благочинные по благословению правящего епископа рассматривали все споры и тяжбы на приходах между духовенством или прихожанами.

Первичной точкой Кировской епархии являлась приходская община (приход), возглавляемая священником — настоятелем церкви, который также являлся председателем исполнительного органа общины — церковного совета. Церковный совет состоял из 4 человек, его члены избирались открытым голосованием на приходском собрании и участвовали в решении текущих вопросов приходской жизни. Помимо церковного совета приходское собрание также избирало ревизионную комиссию, состоящую из председателя и двух членов, в обязанности которых входил контроль за расходованием поступивших в общину пожертвований. Поскольку доходы общины складывались из добровольных приношений верующих на содержание церкви, то по существующим в СССР законам доходы церквей налогами не облагались. Духовенство платило подоходный налог со своего заработка, как и все граждане Советского Союза.

По состоянию на 1 января 1958 г. на территории Кировской области государственную регистрацию имели 80 православных общин, в пользовании которых находилось 80 православных культовых зданий — 6 не закрывавшихся церквей, 69 церквей возвращенных общинам в послевоенный период и 5 молитвенных домов, выкупленных прихожанами у частных владельцев в городах Омутнинске, Котельниче и Вятских Полянах, поселках Рудничный и Кирс. На приходах Кировской епархии несли церковное послушание 97 священников и 21 диакон. Монастырей и духовных школ в епархии не было.¹⁰⁷ Церковные здания были переданы общинам верующим на основании договора аренды, оставаясь в собственности государства, которое сохраняло за собой право изъять церковной здание у общины в случае нарушения действующего постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г., имевшего силу закона.

Большинство зарегистрированных в Кировской области культовых зданий — 61 из 80 — находились в сельской местности, в то время как городах и рабочих поселках области действовало лишь 14 церквей и 5 молитвенных домов.¹⁰⁸ Преобладание сельских приходов было естественным для Кировской области, в которой по данным всеобщих переписей населения 1945—1950 гг. 75% населения жили на селе и лишь 25% — в городах и рабочих поселках.¹⁰⁹ Этому показателю почти идентично процентное соотношение сельских и городских церквей, действовавших на территории Кировской области — соответственно 76% и 24%. Между тем, в течение всего послевоенного периода доля сельского населения Кировской области продолжала неуклонно уменьшаться, составляя в 1960 г. — 61,3%, в 1970 г. — 45,4%.¹¹⁰ Всего же за краткий исторический период — с 1950 г. по 1970 г. — сопоставимый с жизнью одного поколения кировчан, сельское население области уменьшилось на 30%, то есть каждый третий житель села покинул родной дом и переехал на жительство в город. Эта тенденция не могла не оказать влияния на развитие приходов епархии — она создавала проблемы для сельских приходов и вселяла надежду на будущее городских церквей.

В течение 1952—1957 гг. в Кировский облисполком поступило более 75 ходатайств о передаче верующим ранее закрытых церквей¹¹¹ (Прим. 3). В 1958 г. уполномоченный Кировского облисполкома зарегистрировал еще 11 таких прошений.¹¹² Эта ходатайства были, отчасти, обусловлены тем, что на территории Кировской области по-прежнему существовало более 300 церковных зданий, не использующихся по их прямому назначению, из которых 164 были заняты под склады зерна, 73 — под промышленные и другие предприятия, 44 — под культурно-просветительские учреждения, 19 были свободны.¹¹³ Тем не менее, на все обращения верующих Кировский облисполком отвечал отказом.

В стороне от этих прошений также оставалось и епархиальное руководство, стараясь, прежде всего, возродить богослужение в уже переданных общинам храмах. К началу 1958 г. из-за нехватки священников не служили в 5 церквях епархии — в селах Березник, Елгань, Завертная, Лутошкино, Зашижемье¹¹⁴. Известно, что Смирнов неоднократно просил Совет по делам Русской Православной Церкви снять с регистрации Березниковскую церковь, в которой не служили с 1951 г., но эти прошения до времени оставались не удовлетворенными.¹¹⁵ Понимая, что близкая участь могла ожидать и другие бездействующие храмы (Прим. 4), епископ Поликарп, как и архиепископ Вениамин, не настаивали на передаче верующим новых церквей и стремились возобновить богослужения в уже переданных храмах. Данные о переданных верующим церковных зданиях и ходатайствах об открытии новых церквей представлены в таблице №1.

Между тем, то обстоятельство, что долгое время количество церквей, действовавших на территории области, оставалось неизменным, имело для Кировской епархии не только отрицательное, но и положительное значение (Прим. 5.) Оно позволило сконцентрировать средства на восстановлении уже переданных церквей, в результате чего крупные городские приходы смогли приступить в 1956—1957 гг. к новому, технологически более сложному этапу восстановления церквей, связанному с проведением в церковные здания электричества, строительством церковных оград и благоустройством территории вокруг храмов. Все эти работы не могли быть выполнены одними только прихожанами и требовали участия государственных предприятий и организаций. Однако, все попытки такого сотрудничества немедленно пресекались уполномоченным Кировского облисполкома.

Так в 1956 г. предметом обсуждения Слободского РК КПСС стали работы по благоустройству местной Екатерининской церкви — сделан водопровод, проведено электроосвещение, выполнены большие дренажные работы, возведена кирпичная ограда с красивыми чугунными решетками — выполненные при участии шести государственных организаций, возглавляемых членами партии.¹¹⁶ За подключение Белохолуницкой церкви к электролинии местного завода бюро Белохолуницкого РК КПСС были наказаны коммунисты — директор и главный энергетик завода, а также управляющий лесхозом.¹¹⁷ Тогда же было проведено электричество в церкви городов Халтурина и Советска, а также проведены большие строительные работы и в Котельническом молитвенном доме (переделан алтарь, перекрыта крыша, увеличена паперть, расширен пруд, заново сделан в овраге мост).¹¹⁸ По мнению уполномоченного, эти «дорогостоящие декоративные ремонты»¹¹⁹, произведенные во всех городских церквях епархии, привлекли в храмы епархии новых верующих, что сказалось на росте основной религиозной обрядности — крещений, венчаний, отпеваний, и привело к увеличению доходов церквей.

Рост посещаемости церквей

Одним из наиболее убедительных свидетельств укрепления позиций Кировской епархии накануне антицерковной кампании 1958—1964 гг. являлся рост посещаемости церквей, о котором свидетельствуют как епархиальные документы, так и отчеты уполномоченного Кировского облисполкома Совету по делам Русской Православной Церкви. В годовом отчете за 1954 г. архиепископ Вениамин (Тихоницкий) писал: «Отрадное явление — во многих селах, особенно в городах, увеличилось число верующих, посещаемость храмов огромная, увеличилось число крещений, венчаний и погребений. Православная вера стала сознательной необходимостью православного человека».¹²⁰ Сообщая Совету по делам Русской Православной Церкви о росте посещаемости церквей, уполномоченный также докладывал, что в праздничные же дни и, особенно, на Пасху и Рождество, храмы епархии бывают переполнены, в том числе учащейся молодежью.¹²¹

Пытаясь объяснить это явление, Смирнов отмечал, что после выхода постановление ЦК КПСС от 10 ноября 1954 г. «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения» люди перестали бояться быть верующими и стали «смелее ходить в церковь».¹²² В подтверждение того, что нередко этот выбор был осознанным, уполномоченный приводил слова жителя Свечинского района А.И.Киселева: «Церковь нам нужна, так как есть еще у нас озверевшие люди, которые ругаются матом, без рассудка пьют водку, пьют даже женщины и молодежи. Пьют на похоронах, запиваются до смерти. Есть случаи, когда отдельные люди не подчиняются власти, особенно колхозной. Церковь сумела бы положительно влиять на все эти отрицательные факты».¹²³

О росте религиозной активности прихожан свидетельствует также тот факт, что в течение 1956—1958 гг. доходы церквей от продажи свечей и просфор возросли с 5,8 до 7,0 млн. руб., а доходы от исполнения треб — с 4,5 до 5,5 млн. руб.¹²⁴ При чем этот рост был достигнут в условиях значительного снижения цен на требы, произведенного по благословению нового епископа Поликарпа. В частности, сумма пожертвования за крещение во всех городских церквях была снижена с 35 до 15—20 рублей. Требы стали еще более доступными, доходы церквей возросли. В течение 1956—1957 гг. число треб, совершенных в Серафимовском кафедральном соборе г. Кирова увеличилось: крещений с 4068 до 4836, венчаний с 230 до 381, отпеваний с 2276 до 2522, а доход собора вырос с 1731 до 2034 тыс. руб.¹²⁵

Не менее показательными были данные по городам и районам области. Например, за тот же период число крещений увеличилось: в Нолинском районе с 1077 до 1235, в том числе в г. Нолинске с 381 до 429; в Уржумском районе с 1116 до 1719, в том числе в г. Уржуме с 730 до 864; в г. Котельниче с 1805 до 2347.¹²⁶ В некоторых районах области — Зуевском, Слободском, Шабалинском, Яранском — показатель крещений по отношению к новорожденным превышал 70%.¹²⁷ В 1956 г. в Котельничском районе было окрещено 2020 человек при 1201 родившемся.¹²⁸ Расположенная в центре большого района, на железной дороге Котельничская церковь являлась одной из наиболее доступных и востребованных церквей в области. В еще более выгодном положении оказались Серафимовская и Феодоровская церкви г. Кирова, на крестины в которые селяне ехали даже из приходов, имеющих свои храмы, объясняя это тем, что «в Кирове в церкви торжественнее, чем у нас, а берут за крестины дешевле».¹²⁹

Вместе с тем, анализируя сложившуюся практику крещения детей, уполномоченный отмечал, что его чаще всего организуют «старухи, тещи, свахи и свекрови, причем, как правило, тайком от молодых родителей».¹³⁰ Старшее поколение оставалось наиболее близким к Церкви, в то время, как молодые люди, не получившие в детстве религиозного воспитания, в основной своей массе, все дальше отходили от нее. Этот вывод подтверждается также тем, что процентный показатель числа венчаний был наиболее низким среди остальных показателей основной религиозной обрядности — так в Екатерининской церкви г. Слободского в 1956 г. было совершено 3618 крещений, 330 отпеваний и всего 29 венчаний, число венчаний в Уржумском районе в 1956—1957 гг. даже сократилось с 69 до 41 пары, что составило всего 9% от числа зарегистрированных в районе браков.¹³¹

Паломничества к святым местам

Не менее показательным для характеристики роста религиозной активности населения является возрождение традиции паломничества к святым местам, среди которых наиболее древним и многочисленным являлось паломничество к месту явления на реке Великой в 1383 г. Великорецкого образа Святителя Николая. Уполномоченный сообщал, что в 1956 г. и 1957 г. на реке Великой собиралось до 6 тыс. паломников, а сама Великорецкая церковь собирала за три дня паломничества до 120 тыс. руб. пожертвований. При этом паломники шли на реку Великую небольшими группами, многие из которых имели своих «вожаков» из числа мирян, духовенство епархии в паломничестве не участвовало.¹³²

Великорецкое паломничество не было единственным. В справке Совету по делам Русской Православной Церкви (Прим. 8) уполномоченный указывал, что, возвращаясь с реки Великой, паломники заходили на могилы иеромонаха Стефана Куртеева (ныне — преподобного Стефана Филейского) и игуменьи Февронии.¹³³ До 30 человек ежегодно сходились на могилу подвижника Прокопия в селе Галицком Санчурского района. В 1956—1957 гг. возродилась дореволюционная традиция паломничества к закрытой церкви с. Елево Белохолуницкого района, в которой находилась икона «Пламенные младенцы», написанная в память о невинных детях, убитых обезумевшим отцом. Летом 1958 г. впервые возникло паломничество к месту бывшей часовни на реке Снегиревка Оричевского района.

Ежегодно, в конце мая до 500 паломников посещали могилу иеромонаха Матфея Швецова (ныне — преподобного Матфея Яранского) на кладбище г. Яранска. Здесь на месте погребения отца Матфея в 27 мая 1957 г. произошло событие, вызвавшее беспокойство не только уполномоченного, но и местных священников — в присутствии нескольких сотен человек проживающие в доме церковной общины монахини «устроили на могиле Матвея службу за царя Николая и двух каких-то духовных лиц, расстрелянных советской властью за контрреволюцию в период 1920—1925 гг.».¹³⁴ Смирнов немедленно проинформировал об этом органы госбезопасности, обком КПСС и облисполком. Неизвестно, получила ли эта история дальнейшее развитие. Но других фактов антисоветских выступлений верующих в 1954—1957 гг. отчеты уполномоченного Кировского облисполкома не содержат.

Рост церковных доходов

Закономерным результатом роста посещаемости церквей явилось увеличение доходов епархии в течение 1955—1957 гг. на 25% — с 10,7 млн. руб. до 13,4 млн. руб.¹³⁵ При этом 15% годового дохода епархии давал Серафимовский кафедральный собор г. Кирова, получивший в 1957 г. более 2 млн. руб. пожертвований.¹³⁶ С 13 декабря 1949 г. при Серафимовском соборе работала свечная мастерская, производившая ежегодно до 10 тонн свечей. Реализация этих свечей приносила свечной мастерской более 2 млн. руб. дохода, из которых лишь 30% направлялись на производственные нужды, а 70% — выплачивались в виде налога Кировскому горфинотделу.¹³⁷ Епархии приходилось мириться с такими большими отчислениями в городской бюджет, потому что реализация свечей приносила ей до половины годового дохода — больше, чем исполнение треб, продажа крестиков и икон или любой другой источник поступлений средств в епархиальную казну.¹³⁸

Стабильный рост доходов позволил наиболее крупным городским церквям аккумулировать часть средств на счетах в Государственном банке. По итогам 1957 г., Вятскополянская, Халтуринская и Советская церкви имели на банковском счете от 100 до 120 тыс. руб. каждая.¹³⁹ Вместе с тем, следует отметить, что доходы большинства сельских церквей были существенно ниже — в 1957 г. доход Троицкой церкви с. Волково составил 197 тыс. руб., Покровской церкви с. Верходворье — 88 тыс. руб., Дмитриевской церкви с. Кильмезь — 72 тыс. руб., православные приходы в селах Старый Бурец и Гоньба Малмыжского района получали немногим более 50 тыс. руб.¹⁴⁰ При этом разрыв в доходах между городскими и сельскими церквями нарастал с каждым годом.

Кадровые проблемы

Впрочем, эта проблема не была единственной. В течение всего послевоенного периода главной и наиболее острой проблемой епархии оставалась нехватка духовенства. Именно от ее решения во многом зависели все остальные составляющие епархиальной жизни — надлежащее использование переданных епархии церквей, рост их посещаемости, состояние епархиального бюджета и возрождение во всей полноте церковной жизни на приходах епархии. Наглядно представить сущность кадровой проблемы можно на основании данных таблицы №2, характеризующей состояние штатного духовенства Кировской епархии в 1953—1957 гг.

Теоретически, для совершения богослужений в 80 культовых зданиях Кировской епархии требовалось не менее 100 священнослужителей: по одному — для каждой из 60 сельских церквей, в которых богослужения совершались по праздничным дням, и не менее двух — для каждой из 20 городских церквей, в которых богослужения совершались ежедневно. В действительности же, священников требовалось еще больше, особенно для церквей крупных городов, в которых два служащих священника не могли удовлетворить религиозные потребности многочисленных прихожан. Об этом свидетельствует также и богослужебная практика Вятской епархии — в 1909 г. в штате 866 вятских церквей состояло 1256 священников и 597 диаконов, или, в среднем, 14—15 священников и 7 диаконов — на каждые 10 церквей епархии.¹⁴¹ В соответствии с этой пропорцией, штаты 80 культовых зданий Кировской епархии должны были бы в 1957 г. состоять из 116 священников и 56 диаконов, в наличии же имелось около 80% священников и 37% диаконов.

Нехватка священников усугублялась подавляющим преобладанием пожилого духовенства (старше 55 лет), составлявшего в 1957 г. более 75% от числа всех штатных священнослужителей Кировской епархии. Наглядно представить суть проблемы помогает таблица №3, характеризующая возрастной состав штатного духовенства Кировской епархии (Прим. 6). Еще одной проблемой для епархии являлся сравнительно невысокий образовательный уровень духовенства епархии — почти 75% священнослужителей Кировской епархии не имели ни специального духовного образования, ни среднего светского.² В послевоенный период в СССР действовали две Духовных академии и 8 семинарий, но потребовались бы десятилетия для того, чтобы с их помощью в корне изменить сложившуюся ситуацию. Проблема стояла остро и требовала немедленного разрешения. Для перспектив Кировской епархии, как воздух, были необходимы молодые священнослужители, готовые связать свою судьбу с ее судьбой на многие десятилетия вперед, какими бы тяжелыми для Церкви они не были (Прим. 7).

Итоги главы

Подводя итог анализу состояния государственно-церковных отношений в Кировской области в период, предшествующий антирелигиозной кампании 1958—1964 гг., следует, прежде всего, обратить внимание на то, что вступивший в управление Кировской епархией в июле 1957 г. епископ Поликарп (Приймак) унаследовал от своего предшественника архиепископа Вениамина (Тихоницкого) динамично развивающуюся церковную организацию. Почти во всех переданных епархии храмах были возобновлены богослужения.

Рост церковных доходов позволило общинам городских церквей в 1955—1957 гг. не только провести необходимые ремонты, но и аккумулировать на своих счетах в Госбанке немалые средства, создающие для приходов определенный «запас прочности». Возросла посещаемость церквей, а с ней и число совершенных в храмах крещений, венчаний, отпеваний. Происходило возрождение традиционных для Русской Православной Церкви форм религиозной жизни — таких, как паломничество к святым местам, совершение треб на все случаи жизни православного христианина. При этом центрами религиозной жизни все больше становились городские церкви, что соответствовало общим тенденциям развития социальной инфраструктуры. Развитие религиозности населения не сопровождалось ростом антисоветских настроений, которые были исключительно редки и не меняли общей картины лояльного отношения духовенства и прихожан к социалистическим преобразованиям в стране.

Описывая аналогичные процессы на общесоюзном уровне, М.В.Шкаровский отмечает, что на смену начавшемуся в 1945 г. этапу «временного перемирия» между Советским государством и Русской Православной Церковью в 1953 г. пришел новый этап «укрепления позиций Московской Патриархии».¹⁴² Приведенные выше примеры свидетельствует о том, что этот тезис находит свое подтверждение в истории развития государственно-церковных отношений в Кировской области.

Вместе с тем, достижений Кировской епархии в послевоенном возрождении церковной жизни не следует переоценивать. На 1 января 1958 г. она располагала всего лишь 9% церквей и 6% штатного духовенства дореволюционной Вятской епархии.¹⁴³ Ей так и не удалось восстановить ни одного из 13 монастырей, ранее игравших в ее жизни заметную роль.¹⁴⁴ Несмотря на рост посещаемости церквей, большинство населения области, особенно, молодежи, по-прежнему оставалось за церковной оградой. В епархии сохранялась острая нехватка молодых и грамотных священнослужителей. Успехи Кировской епархии покажутся еще более скромными, если принять во внимание, что противостоящее Церкви Советское государство за годы социалистических преобразований смогло сосредоточить в своих руках силы и ресурсы, значительно превосходящие дореволюционный уровень.

Так же следует отметить, что в указанный исторический период органы государственной власти Кировской области вовсе не отказалось от сложившейся ранее системы контроля и запретов. Ходатайства верующих о возвращении им церквей по-прежнему оставались без удовлетворения. Областные власти требовали от управляющего епархией обязательного согласования поездок по территории епархии. К партийным и хозяйственным работникам, допустившим «ненормальности» в отношении Церкви применялись взыскания. Епархиальное руководство так и не смогло получить разрешения властей на создание курсов по подготовке священнослужителей. Административный ресурс государства был по-прежнему велик, хотя и не задействован со всей решительностью, как в период массовых репрессий 1930-х гг. В условиях, когда главным законодательным актом, регулирующим сферу государственно-церковных отношений в СССР, оставалось Постановление СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г., такая возможность у государства всегда была. Однако, как важный и положительный момент для процесса развития государственно-церковных отношений в области можно отметить тот факт, что до 1958 г. власти Кировской области в разрешении тех или иных вопросов деятельности церковных общин не шли на обострение конфликта с духовенством и прихожанами, что способствовало укреплению позиций Кировской епархии в середине 1950-х гг.

Условной датой окончания этого этапа стал 1958 г., начиная с которого в течение семи лет в Кировской области был реализован комплекс антирелигиозных мероприятий, который Д.В.Поспеловский назвал «хрущевскими гонениями на Церковь».¹⁴⁵

1.2. Нарастание конфликта между гражданскими властями Кировской области и руководством Кировской епархии в 1958—1959 гг.

Подготовка нового наступления на Церковь

На всесоюзном уровне подготовка новой антирелигиозной кампании началась еще в конце 1957 г., когда по запросу отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС председатели Совета по делам Русской Православной Церкви и Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР представили в ЦК КПСС справки об активизации религиозных организаций и состоянии научно-атеистической работы в стране.¹⁴⁶ При подготовке этих справок была использована информация, собранная местными уполномоченными Совета. Обобщив и проанализировав полученные сведения, 19 апреля 1958 г. отдел пропаганды и агитации подготовил докладную записку секретарю ЦК КПСС Е. А. Фурцевой, курировавшей, среди прочих, и вопросы развития государственно-церковных отношений.¹⁴⁷ Эта же информация была положена в основу секретной справки «О религиозных культах в СССР», направленной в регионы заведующим отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС по РСФСР В. Московским и полученной Кировским обкомом КПСС 4 марта 1958 г.¹⁴⁸

Анализ этого документа показывает, что он был составлен специалистами, не только владеющими богатой информацией о современном состоянии основных религиозных конфессий Советского Союза, но также способными грамотно, со знанием дела ее изложить, акцентируя внимание на тенденциях развития государственно-церковных отношений. Первый из шести разделов справки был посвящен Русской Православной Церкви, второй — сектантским объединениям, третий — старообрядческим церквам, четвертый — протестантским, пятый — католической церкви, шестой — исламу, иудаизму и буддизму.

Состояние Русской Православной Церкви анализировалось по параграфам: структура и устройство, монастыри, духовные учебные заведения, церковная деятельность в РСФСР. Кировская область упоминалась в документе дважды: первый раз — в связи со случаями заказа молебнов учащимися перед экзаменами, второй раз — в связи с существованием на территории области незарегистрированных групп старообрядцев, совершающих богослужения в частных домах.¹⁴⁹

Через весь документ красной нитью проходила мысль о том, что в последние годы религиозные объединения активизировали свое влияние на советское общество. Особенно, Русская Православная Церковь. Это нашло выражение в росте дохода монастырей и приходов, увеличении притока заявлений от желающих обучаться в духовных учебных заведениях, активизации проповеднической деятельности духовенства и усилении его влияния на молодежь, создании «благолепия» в уже переданных общинам церквях и подстрекании верующих к подаче ходатайств об открытии новых церквей. Документ не содержал конкретных указаний или рекомендаций по противодействию этим явлениям. Поэтому, ознакомившись с ним, первый секретарь Кировского обкома КПСС А. П. Пчеляков направил справку в отдел пропаганды и агитации с резолюцией «ознакомить работников отдела»,¹⁵⁰ которая не предполагала немедленных действий в отношении религиозных объединений области, но означала, что при получении дополнительных указаний, работники отдела пропаганды и агитации обкома КПСС должны быть готовы к их выполнению.

Информация о деятельности религиозных общин, поступающая в 1958 г. в Кировский обком КПСС и облисполком от уполномоченного, подтверждала факт упрочения позиций Кировской епархии.

В январе-феврале 1958 г. Смирнов посетил приходы Нолинского района, ознакомившись с деятельностью православных общин в г. Нолинске, селах Сырчаны, Сретенское, Чигирень, Манылово и Зыково, отметив, что доходы всех церквей выросли по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Нарушений советского законодательства о культах и каких-либо антисоветских проявлений уполномоченный не нашел.¹⁵¹

В Пасхальные дни 1958 г. Смирнов лично наблюдал за ходом торжеств в Серафимовской и Феодоровской церквях г. Кирова, а секретари райисполкомов — в храмах городов Вятские Поляны, Зуевка, Котельнич, Белая Холуница, Нолинск и Халтурин. Отмечая рост дохода церквей в пасхальные дни, уполномоченный подчеркивал, что молодежи в храмах почти не было. Главной причиной тому он называл успехи в научно-атеистической пропаганде, к которым относил в том числе и полет советского искусственного спутника Земли, который, по его словам, наблюдали в предпасхальные дни над г. Кировом тысячи горожан.¹⁵²

Продолжая информировать Совет по делам Русской Православной Церкви о важнейших событиях в религиозной жизни области, 12 июня 1958 г. уполномоченный направил в Совет отчет о Великорецком паломничестве, в котором сообщал о том, что в нем приняли участие до 6 тыс. чел. из разных районов Кировской области, а также из Костромской области, Удмуртии, Украины и других регионов Советского Союза. Молодежь составляла не более 2—3% от числа паломников. Не только в дни торжеств, но с 31 мая по 9 июня местное население не работало, готовясь к приему паломников. В самый же разгар торжеств — 5 и 6 июня — хозяева пускали на ночлег до 100 паломников в один дом, получая с каждого из них по 2—3 рубля за ночь. Великорецкая церковь за два дня паломничества получила, по данным церковного старосты А.Н.Новоселовой, 221100 рублей — сумму, превосходившую годовой доход многих сельских церквей епархии. После богослужения настоятель церкви священник Петр Лысков пригласил уполномоченного в алтарь и пытался вручить ему завернутые в газету деньги в знак благодарности за помощь в организации паломничества, но уполномоченный «отстранил» протянутую к нему руку. Сумму предложенной «взятки» — две или три тысячи рублей — автор справки назвал ориентировочно, оценив «на глаз» толщину протянутой пачки.¹⁵³

Особое внимание уполномоченного привлекли трагические события, случившиеся в с. Великорецком и сыгравшие впоследствии определенное значение в судьбе паломничества. Сначала 24-летний Петр Агалаков, тракторист, член ВЛКСМ, приехавший с родителями из г. Кирова, в драке зарезал перочинным ножом Колпащикова Германа Васильевича, тоже комсомольца, недавно демобилизовавшегося из армии и приехавшего в с. Великорецкое «на гулянку». Затем в подобной же пьяной драке кочегар паровоза Маракулин нанес ножевое ранение молодому кировчанину Леониду Агалакову, как и остальные, приехавшему в с. Великорецкое «в гости, на праздник». Все четверо друг друга раньше не знали и впервые встретились на реке Великой. Игнорируя этот факт, уполномоченный обобщил увиденное следующих словах: «Этот религиозный праздник все более перерастает для местного населения в какую-то пьяную гулянку и легкую наживу для паломников».¹⁵⁴

К сожалению, о причинах этой трансформации уполномоченный умалчивал. Между тем, справедливым будет предположить, что во многом это происходило благодаря тому, что в течение нескольких десятилетий Великорецкое паломничество, по вине властей, было лишено должного руководства со стороны духовенства епархии. Игнорировали его и местные власти, создавая тем самым почву для разного рода безобразий. Решить проблему можно было, по крайней мере, двумя способами — или объединить усилия светских и церковных властей ради должной организации паломничества, или решительно ликвидировать его как явление. Примечательно, что в справке от 12 июня 1958 г. уполномоченный Смирнов, описывая все недостатки Великорецкого паломничества, еще не призывает к его запрету, а лишь предлагает устроить «большой народный дом» (клуб) в здании Никольской церкви села Великорецкое, временно переданной под склад местному детскому дому.¹⁵⁵

Итоги своей работы и состояния государственно-церковных отношений в Кировской области в первом полугодии 1958 г. Смирнов подвел в отчетно-информационном докладе, направленном секретарю ОК КПСС В.Д.Летягину. Уполномоченный сообщал, что за этот период провел 53 дня в командировках и ознакомился с деятельностью 12 православных приходов, принял 101 посетителя — 9 раз его рабочий кабинет в облисполкоме посещали епископ Поликарп и секретарь Кировского епархиального управления Константин Костров, 22 раза представители духовенства, 14 раз члены церковных советов, 23 раза рядовые верующие и 33 раза партийные и советские работники.¹⁵⁶

За этот же период в Кировский облисполком поступило 8 просьб об открытии церквей из сел Вымск Лальского района, Верхолипово Верхошижемского района, Вихарево Кильмезского района, Архангельское Нолинского района, Первомайское Слободского района, Высоково Яранского района, Макарье и Боровка Котельничского района, причем жители первых шести сел просили об открытии церквей впервые. Через Совет по делам Русской Православной Церкви поступила жалоба 250 прихожан церкви с. Нестино Сунского района на затянувшееся освобождение местной действующей церкви от расположенного в ней склада зерна. Смирнов отказал пяти церквям епархии в приобретении легковых машин, отклонил жалобу священника Александра Ташевского на отключение Белохолуницкой церкви от энерголинии местного завода и просьбу священника Леонида Медведева о постройке жилого дома в ограде Падеринской церкви, помог передать в Вознесенскую церковь с. Сметанино Санчурского района иконостас из подлежащей разборке соседней Великореченской церкви, изучил предложение церковного совета Богоявленской церкви г. Малмыжа о выделении 350 куб. м. круглого леса для укрепления берега реки Шошмы возле храма, предполагая, что поможет в этом деле.¹⁵⁷

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

51

Ленин В. И. Об отношении рабочей партии к религии. В.И.Ленин об атеизме, религии и церкви. — М., 1980. — С.81.

52

Маркс К., Энгельс Ф. Об атеизме, религии и церкви. — М., 1971 — С.137.

53

Алексей Николин, священник. Цит. соч. — С.174—175.

54

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Лл.220—270.

55

Энциклопедия земли Вятской. Том 6. Знатные люди: Биографический словарь. — Киров, 1996. — С.395.

56

Там же. — С.179.

57

Там же. — С.314.

58

Там же. — С.304—305.

59

Энциклопедия земли Вятской. Том 6. Знатные люди… — С.499—500.

60

Там же. — С.331.

61

Энциклопедия земли Вятской. Том 6. Знатные люди… — С.178, 304, 314, 331, 395, 499.

62

Там же. — С.363.

63

Там же. — С.338.

64

Там же. — С.130.

65

Энциклопедия земли Вятской. Том 6. Знатные люди… — С.130, 338, 361.

66

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.43. — Д.23. — Л.62.

67

Там же. — Оп.34. — Д.51. Л.30; Оп.35. — Д.10. — Л.3.

68

Там же. — Оп.31. — Д.39. — Лл.146—149; Оп.35. — Д.26. — Лл.144—147; Оп.41. — Д.34. — Лл.83—86.

69

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.34. — Д.1. — Л.87.

70

Там же. — Оп.43. — Д.1. — Л.17.

71

Там же. — Лл.11—13.

72

200 лет Вятской губернии: Статистический сборник. — Киров, 1996. — С.35.

73

С почтением и благодарностью: Главы городского управления. Почетные граждане. — Киров, Триада-С, 1999. — С.57.

74

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.45, 129, 233, 278, 369.

75

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Л.20.

76

Там же. — Л.67—82.

77

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Л.217.

78

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Лл.86—88.

79

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.11. — Лл.12, 18—20, 29—33.

80

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Лл.1—21, 102.

81

КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. — М., 1996. — Т.8. — С.428—432.

82

Там же. — С.446—450.

83

ГАСПИ КО. — Ф.6725. — Оп.3. — Д.2. — Л.1.

84

Там же. — Оп.2. — Д.5. — Лл.1—2.

85

Кировская правда. 1957. 12 июля; Комсомольское племя. 1957. 15 фев., 17 фев., 20 фев., 8 мар., 12 июня.

86

Блокнот агитатора. 1958. №1.

87

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Л.55.

88

Там же. — Д.59. — Лл. 1—21.

89

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Л.202.

90

⁹⁰ Гавриил, епископ Вологодский и Череповецкий. Вениамин, архиепископ Кировский и Слободской: Некролог \\ Журнал Московской Патриархии, — 1957. — №5. — С.17—18.

91

Вятский край на рубеже тысячелетий. История и современность: Историко-статистический сборник. — Киров, 2002. — С.553.

92

ГАКО.-Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.39. — Л.1.

93

Там же. — Д.2. — Л.34.

94

Гавриил, епископ Вологодский и Череповецкий. Вениамин, архиепископ Кировский и Слободской… — С.17—18.

95

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.4. — Л.79.

96

Там же. — Д.2. — Лл.132, 133.

97

Там же. — Л.129.

98

Там же. — Л.23.

99

ВЕА. — Ф.1. — Оп.1. — Д.27. — Л.10.

100

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.128. — Л.142.

101

Шин Донг Хёк. Деятельность Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР в первое десятилетие его существования. 1943—1953 гг.: Автореф. дис. канд. ист. наук. — М., 2002. — С.21.

102

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.166, 175, 176, 181, 187, 238, 244,278.

103

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.119. — Лл.109—114.

104

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Л.102; Ф.1293. — Оп.5. — Д.124. — Л.104.

105

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.119. — Лл.109—114.

106

Там же. — Д.2. — Л.127.

107

ГАКО. — Ф.Р.-2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.2, 5, 114, 186, 212; Д.57. — Лл.3—9; ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Л.59.

108

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.41, 212.

109

Вятский край на рубеже тысячелетий… — С.18.

110

Вятский край на рубеже тысячелетий… — С.18.

111

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.4, 14, 64, 82, 108, 147.

112

Там же. — Л.214.

113

Там же. — Л.1.

114

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Лл.1—21.

115

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.41, 229.

116

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.94.

117

Там же. — Лл.131, 141, 173.

118

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.52—54, 154—155.

119

Там же. — Л.153.

120

Там же. — Л.7.

121

Там же. — Лл.27, 68, 109—111, 235, 253.

122

Там же. — Лл.110, 158.

123

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Лл.14.

124

Там же. — Л.219.

125

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31 — Д.59. — Лл.14, 102.

126

Там же. — Лл.110—111.

127

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Л.132.

128

Там же. — Д.6. — Л.358.

129

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Л.157.

130

Там же. — Л.180.

131

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31 — Д.59. — Лл.110—111; Оп.34. — Д.51. — Лл.32—36.

132

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.11. — Лл.5—21.

133

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.11. — Лл.5—21.

134

Там же. — Д.2. — Л.129.

135

Там же. — Лл.37, 132, 177.

136

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Л.102.

137

ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.9. — Лл.2, 16.

138

Там же. — Д.2. — Лл.177, 256, 259.

139

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31 — Д.59. — Л.14.

140

Там же. — Оп.34. — Д.51. — Лл.37, 50, 64, 78, 79.

141

Вятский край на рубеже тысячелетий… — С.551. ¹⁴² ГАКО. — Ф.Р.2169. — Оп.45. — Д.2. — Л.259.

142

Шкаровский М. В. Цит. соч. — С.332.

143

Вятский край на рубеже тысячелетий… — С.551.

144

Там же. — С.552.

145

Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в ХХ веке… — С.280.

146

Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве… — С.361.

147

Там же. — С.361—362.

148

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Лл.54—84.

149

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Лл.59, 75.

150

Там же. — Л.54.

151

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.59. — Лл.67—82.

152

Там же. — Лл.86—88.

153

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Лл.89—97.

154

Там же. — Л.91.

155

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Л.96.

156

Там же. — Лл.98—109,116.

157

ГАСПИ КО. — Ф.1290. — Оп.31. — Д.1. — Л.103.