Лиана. Хроники затомиса

Александр Беляев

Главный герой, работая на скорой помощи, приходит на вызов к необычной пациентке и влюбляется в нее с первого взгляда. С этой встречи жизнь его меняется бесповоротно, но любовь приводит героя к весьма драматическим последствиям.

ГЛАВА 2. Сотворение кумира

В течение недели Андрей каждое утро пытался дозвониться до Лианы, боясь сделать это вечером, когда Леночка являлась из института. Но, очевидно, она выздоровела после приступа и вышла на работу (кстати, Андрей так и не знал, где она работает). Через несколько дней после истории с отцом Сергием Леночка сообщила, что кризис миновал, и батюшка медленно пошел на поправку. Она заметно повеселела, и в ее отношении к Андрею наступило потепление. И все же Андрей ощущал: что-то стало не так. «Хоть бы она как-нибудь к матери ушла на целый вечер!» — раздраженно думал он. С другой стороны, он боялся, что к телефону подойдет муж Лианы и что-то заподозрит, поэтому оттягивал звонок, хотя вполне мог бы сказать Леночке, что звонит какой-нибудь больной. Но Леночка, как назло, к матери не ехала, только пару раз днем навестила (вместе со своей общиной) отца Сергия в больнице, когда тому стало полегче.

Недели через две после их первого свидания, утром, когда Андрей только-только пришел с дежурства и собирался лечь спать, зазвонил телефон.

— Андрюша? — раздался в трубке голос, который Андрей не спутал бы ни с каким другим. — Ты сейчас свободен?

— Лианочка! — чуть не взвизгнул Андрей восторженно-нежно (Леночка, к счастью, была на занятиях). — Это вы… ты?! Я звонил, но тебя все время дома не было, а вечером тревожить не решался!

— Андрюша! — перебила его Лиана. — У меня, кажется, снова приступ начинается, боюсь, как бы опять не парализовало. Ты не мог бы сейчас ко мне приехать? Мне кажется, ты сможешь мне помочь.

— Господи, что случилось?! Конечно, приеду!

— Приезжай скорее, а то, боюсь, сознание потеряю, и некому будет тебе дверь открыть: муж на работе, а дочка в школе.

Андрей быстро оделся и выскочил на улицу: в душе его перемешивались два чувства — страх за Лиану и восторг оттого, что она ему сама позвонила.

«У нее ведь наверняка знакомых сенсов полно, — думал Андрей, — и все же она позвонила именно мне! Значит, доверяет мне больше, чем кому-либо!

Через полчаса он уже звонил в дверь Лианы. Она открыла не сразу, была бледна, и ее покачивало. Андрей схватил ее за руку и довел до кровати.

— Вот видишь, при каких обстоятельствах снова встретились, — виновато улыбнулась она. — Не лучший повод для встречи, к тому же… я сейчас, наверное, такая страшная и… старая?

— Господи, да что ты говоришь, да ты…. — Андрей осекся, не решившись сказать, как она, по его мнению, прекрасна даже сейчас, во время приступа. — Расскажи, что произошло, что сейчас чувствуешь, чтобы я знал, с чего начать.

— Ты же сэнс, и сэнс незаурядный, я сразу увидела, — попыталась улыбнуться Лиана. — Зачем тебе слова? Посмотри меня и начинай работать, а то я, кажется, отключаюсь… — ее глаза начали закатываться, — речь не слушается, — с трудом проговорила она и, похоже, действительно отключилась.

Андрей запаниковал. Не раз в его присутствии люди лежали без сознания, но то были незнакомые, совершенно безразличные ему люди, а тут…

Он долго не мог прийти в рабочее состояние, чтобы «посмотреть Лиану на ментале», но через некоторое время уже наработанное мастерство взяло свое, он успокоился, воспроизвел в сознании кристалл, который символизировал целительский эгрегор непортальщиков, представил на руке свой личный код, который получил при инициации, и приложил его к кристаллу. (Несмотря на то, что после исчезновения Балашова непортальщики перестали собираться для подпитки своего совместного эгрегора, Андрей продолжал по привычке пользоваться этой схемой). Ощутив, что «энергия пошла», Андрей стал смотреть ментальный образ Лианы. Он быстро обнаружил два темных пятна на ее ауре — одно перекрывало две ее нижние чакры, символизирующие половую сферу, другое — в районе горла, на Вишудхе, тянуло щупальца к области сердца, что, по-видимому, спровоцировало сердечный приступ. Голова была чистой, и Андрей отчетливо увидел вертикальный столб, соединяющий сознание Лианы с Космосом, но снизу энергия была словно бы частично перекрыта верхним очагом, отчего мозг оказался обесточенным. Одновременно с этим в сознании Андрея вдруг возникла самопроизвольная картинка: он увидел огромную каменную фигуру-памятник, очень похожую на Лиану, но почему-то в индийском сари, и у ног ее — себя, совсем маленького, едва достигающего до колена изваяния, в отчаянии бьющего кулаками по каменной ноге. Тут Андрей вздрогнул, и видение исчезло.

«Что бы это значило? — недоуменно подумал Андрей. — Какая-то кармическая сценка, которая имеет отношение к ее приступам? Но тогда что означает эта огромная скульптура?»

Андрей перешел на режим воздействия и начал убирать очаги негатива. На уровне физического тела каких-то существенных повреждений он не увидел. Кляксы убирались с трудом, и прошло немало времени, прежде чем они начали устойчиво осветляться. Вскоре ощущение в ладони также смягчилось, и первоначальная «жесткая колючка» стала уходить. Андрей удостоверился, что она больше не возникает, сделав несколько дополнительных пассов, затем перешел к точечному массажу-шиатсу, чтобы восстановить ход энергии в физическом теле. Все это время Лиана была без сознания, Андрей снова запаниковал, начал энергично прорабатывать каналы сердца и перикарда и, когда перешел к точкам, расположенным в районе ключицы, отвел в сторону ворот халата. Вольно или невольно — возможно, у него дрожали руки — ворот он отодвинул слишком далеко и полностью обнажил левую грудь Лианы — она была без бюстгальтера, очевидно не успев одеться после сна. Андрея окатило горячей волной: грудь у Лианы оказалась весьма большой, но крепкой и упругой, словно у девушки, как будто она никогда не рожала. Андрей ощутил острое желание, смешанное с отчаянием, что Лиана уходит. Подчиняясь какому-то неосознанному импульсу, Андрей поцеловал ее в бледные полураскрытые губы, а затем в сосок… Неожиданно сосок расправился и напрягся, как бывает у женщин, охваченных желанием. В этот момент Лиана открыла глаза, и Андрей испуганно отпрянул от нее, запахнув ворот халата. «Животное! — мелькнуло в его голове. — Что же ты делаешь, подонок!»

Но, похоже, Лиана то ли не заметила, то ли не поняла, что произошло, она приподнялась на локтях, глаза ее смотрели куда-то сквозь Андрея.

— Кто ты? — вдруг спросила она отчетливо, но каким-то далеким, изменившимся голосом.

— Ты… ты меня не узнаешь? Я — Андрей, я пришел помочь…

— Ты… я тебя всегда узнаю, — снова переменился голос Лианы, в нем мелькнули нотки нежности. — Мне нельзя, нам запрещено… Оставь меня! — вдруг с отчаянием выкрикнула она.

— Мне… оставить… — растерялся Андрей.

Тут Лиана произнесла несколько слов на языке, который был Андрею совершенно незнаком, и вдруг ее глаза приняли осмысленное выражение. Она ошарашено осмотрелась вокруг, затем прижала ладонь к щеке, бросила взгляд на свой халат, потом на Андрея.

— Андрюша? Ты здесь?

— Ты же мне сама позвонила! — тупо начал оправдываться Андрей. — Я с тобой работал… теперь лучше?

Лиана прижала пальцы к вискам.

— Все в голове путается, — произнесла она слабым голосом, — что было до приступа, как в тумане. Ну да, помню, я тебе звонила, как еще твой телефон нашла… Отходит уже, — более твердым и спокойным голосом сказала она. — Я, случайно, в беспамятстве ничего не говорила? — она подозрительно глянула на Андрея и села на краю кровати.

— Лежи, лежи! — осторожно постарался опустить ее на подушку Андрей. — Тебе еще нельзя подниматься.

— Уже нормально, я мгновенно восстанавливаюсь, — упрямо вывернулась из его рук Лиана. — Так говорила я что-нибудь? Я кое-что видела по поводу моего прошлого… И, кажется, твоего, — добавила она, почему-то потупив глаза.

— Да так, — пожал плечами Андрей. — Я, честно говоря, ничего не понял. Сначала меня не узнала, потом вроде бы узнала, потом несколько слов, я их не разобрал, что-то не по-нашему.

Его потянуло рассказать Лиане о своем непонятном видении во время сеанса, ему страшно хотелось узнать, что же она видела в это время, но сдержался, поскольку Лиана, по его мнению, была еще очень слаба и воспоминания могли вновь спровоцировать приступ.

— Давай я тебе шею на место поставлю! — вернулся «к своим баранам» Андрей, а то, я вижу, у тебя блок на шее. — В свое время, обучаясь у Балашова, он освоил немало приемов мануальной терапии и часто небезуспешно пользовался этой, в те времена полузапрещенной методикой.

— А ты мне ее не открутишь? — кокетливо спросила Лиана. Она уже пришла в себя, порозовела и выглядела так, словно и не лежала только что с закатившимися глазами без сознания.

— Я аккуратно! — успокоил ее Андрей, ему не терпелось продемонстрировать Лиане, что, несмотря на молодой возраст, он не какой-то там дилетант, а неплохо владеет многими методами немедикаментозного целительства.

Нехитрыми приемами постизометрической релаксации он растянул ей шейные и лестничные мышцы, затем быстрыми манипуляциями поставил на место позвонки. Потом перешел к грудному отделу и закончил свои действия тракцией, крепко обхватив Лиану сзади и резко приподняв. В этот момент они прижались друг к другу, и Андрея охватила горячая волна. «Как она желанна мне! — подумал Андрей, — Господи, как желанна!»

— Ну, все, — сказал он осипшим голосом, стараясь изобразить из себя хладнокровного профессионала, которому нет дела до женских прелестей очаровательной кокетливой пациентки. — Голова не кружится? Не подташнивает?

— Все замечательно! — улыбнулась Лиана. — Милый доктор, вы так чудесно меня исцелили, уж и не знаю, как вас благодарить! — она вновь стрельнула на Андрея глазками. — Как шея трещала, словно у старухи восьмидесятилетней!

«Быстро же она отошла! — подумал Андрей. — Еще десять минут назад казалось, что она умирает, а сейчас словно ничего и не было. Даже не понятно: я ей помог или у нее само по себе все прошло. Интересно, заметила она, что я ее целовал?» — Вдруг испугался Андрей. — А то решит, что я какой-нибудь сексуальный маньяк, ведь действительно же мерзко, когда ты без сознания, в полной беспомощности. Нет, наверное, все же не заметила».

— Как раз это хорошо, что трещала, у старух, как правило, и не трещит, а что до благодарности, то, как говорят у нас на «Скорой», «Спасибо — это слишком много, а червонца — достаточно»! — блеснул он остроумием. — А мне чашечки чая будет довольно, с бутербродом, а то я после дежурства даже не позавтракал. Только ты полежи минут пятнадцать сначала, а то мало ли чего.

— Как скажете, милый доктор, — очаровательно улыбнулась Лиана. — Повинуюсь всем вашим предписаниям… Как странно, — сказала она через некоторое время, — сколько себя помню, занимаясь целительством, я всегда ощущала свою власть над больными и они всегда меня беспрекословно слушались. Я очень многое могу, иногда мне удавалось вылечить совершенно безнадежные случаи, только одно не получалось — себе помочь. И вот я теперь сама пациентка и слушаюсь своего юного доктора, вернее, спасителя.

Андрей проглотил эпитет «юный», но, очевидно, в устах тридцатилетней Лианы это звучало, скорее, как комплимент. Андрей приложил палец к губам, намекая на то, чтобы Лиана полежала чуток, не разговаривая, и начал ходить по маленькой спальне, рассматривая всякие «достопримечательности». Помимо индийских и китайских статуэток и красочных открыток с изображениями Будды, Шивы, Вишну, Кришны, Сарасвати, Ганеши и Кали — все это он видел у Маркелова и Балашова — и натуральных самоцветов, которые в большом количестве валялись у Вадика Крюкова, — внимание Андрея привлекли несколько фотографий, на которых он увидел знакомые лица. На первой рядом с Лианой, совсем еще юной, не старше 17—18 лет, в штормовке и брезентовых брюках, стоял Владимир Высоцкий, собственной персоной, тоже совсем молодой, с бородой и гитарой. Фотография была сделана на фоне лесной опушки и живописного озера.

— Это мы с Володей Высоцким в одной компании в поход ходили по Селигеру, — услышал он комментарий Лианы. — Я только что школу закончила и в МАИ поступила. Он в тот период еще не столь известен был. Кстати, в походе он изрядно за мной приударял и даже песню свою «Живу в заколдованном, диком лесу» мне посвятил. Потом, правда, наши дороги разошлись, и я его больше не видела, хоть он и звонил пару раз. Что мне тогда был Высоцкий, за мной в ту пору сам Магомаев ухаживал… правда, больше, пожалуй, покровительствовал, чем ухаживал, я совсем девчонкой была. Я вообще многих эстрадных звезд знала. Мой папа был известным авиаконструктором, одним из замов Илюшина, он говорил, что любую модель «Ила» мог бы собрать и разобрать собственными руками. Он в свободное время вращался в кругах эстрадного бомонда, иногда и меня с собой брал. Сейчас он совсем старенький, я была его поздним ребенком.

А это я с Анной Герман, — продолжила Лиана, видя, что Андрей снова увидел знакомое лицо (на этой фотографии Лиана была уже гораздо старше). — Я ее вытягивала после того, как она в автомобильную катастрофу попала.

— А это кто? — спросил Андрей, увидев снова совсем молодую Лиану рядом с невысоким, плотного телосложения мужчиной с небольшими усиками. — Мне кажется, я его лицо где-то видел, но не могу припомнить где.

— Это — Иван Антонович Ефремов, — ответила Лиана, — помнишь «Час быка», «Лезвие бритвы», «Туманность Андромеды»?..

Андрей вскинул брови: это было уже гораздо интереснее и ближе ему, поскольку эстрадные и кинозвезды его мало интересовали, а вот «Лезвием бритвы» и «Часом быка» он когда-то зачитывался.

— Наши квартиры рядом были, — стала рассказывать Лиана, — когда я у мамы с папой жила, и я часто к нему в гости ходила еще девчонкой. Он был очень необычным человеком, увлекался парапсихологией и сам серьезно занимался йогой. Кстати, он первым обратил внимание на мои необычные способности. Я ведь с детства и ауру видела, и цветные картинки, когда глаза закрывала, но думала, что это у всех. Он же мне объяснил, что это признаки ясновидения, а потом даже заставлял работать, то есть просматривать картинки специально для него. Кстати, в «Таис Афинской» есть много сценок, которые я увидела и ему описала, например — сцену, когда Птолемей с Таис легли на свежевспаханную землю, и много других. Он смеялся, что, по сути дела, я соавтор этой книги. Еще он меня познакомил с Вольфом Месингом незадолго до своей смерти — к сожалению, как следует позаниматься со мной Месинг не успел, но нашел, что я очень способна и могла бы даже со временем заменить его на сцене. Увы, ничего не вышло, вскоре после нашего знакомства Иван Антонович умер, с Вольфом Григорьевичем я потеряла контакт, а целительством стала заниматься немного позже.

— Ты прямо ходячая история, — позавидовал Андрей, — таких замечательных людей живьем видела. А кого-нибудь из индийских гуру встречала?

— Полуходячая-полулежачая, — грустно улыбнулась Лиана. — Если доживу до преклонных лет, в чем не особенно уверена, смогу написать мемуары «Моя жизнь среди звезд».

— Ты сама — звезда, — тихо сказал Андрей.

— А что касается индийских гуру… — не отреагировала Лиана на последние слова Андрея, словно бы соглашаясь с ними, — к Ивану Антоновичу как-то приезжал старичок из Индии — Иван Антонович называл его «Махатма». Как его звали, не помню, но он первый сказал, что одно из моих воплощений было в Индии. Тогда я заинтересовалась его словами, а позже стала видеть картинки, относящиеся к этому периоду… — Лиана пристально посмотрела в глаза Андрею. — Это была история Дурги и Рама.

— Ладно, — сказала она, поднимаясь, — хватит валяться, мне для улучшения работы мозга нужно чего-нибудь сладкого выпить или съесть. Пошли на кухню, я чай приготовлю.

Лиана заварила чай, нарезала хлеб с ветчиной, и они сели завтракать.

— И все же, — спросил Андрей, решив уточнить диагноз, — из-за чего приступ произошел? Или просто так, на ровном месте? Я когда на ментале просматривал, никаких серьезных повреждений в твоем организме не заметил. Чисто внешние энергетические наводки.

— Не знаю, — Лиана сразу же помрачнела, — я себя никогда посмотреть не могла. Может быть, потому, что Толя опять сегодня… ночью… пытался.

— Что пытался? — вскинулся Андрей, впрочем, понимая, о чем идет речь.

— Он думал, что я заснула, и пытался… тихонько… пока я сплю… Ну, не могу я об этом говорить! — вырвалось у Лианы отчаянное. — Уж хоть бы он себе любовницу завел, если невтерпеж, так нет, он, видишь ли, порядочный, считает, что это нашу семью разрушит, а меня мучает. В общем, утром, когда у меня приступ начался, я сумела собраться, виду ему не показала, дождалась, когда он на работу уйдет, и тебе позвонила, а то он бы принялся своими методами меня в чувство приводить, и кончилось бы все «Скорой» или больницей… — Лиана замолчала, на ее глазах появились слезы.

— Лианочка! — сердце Андрея разрывалось от жалости, неожиданно он поднялся со стула и страстно прижал ее голову к своей груди. На какое-то время Лиана затихла, тихонько всхлипывая, затем положила ладони ему на предплечья и запрокинула голову, глядя на Андрея удивленными глазами, полными слез. Это было уже выше его сил, Андрей медленно наклонился и поцеловал Лиану в губы. В тот же момент Лиана глубоко задышала, и Андрей почувствовал ответ на своих губах… Несколько минут они страстно целовались, Андрей не предполагал, что целоваться можно так искусно и даже яростно, он никогда не целовался со взрослой женщиной, весь его интимный опыт касался только неопытных девчонок, и Леночка умела только то, чему научил ее он сам, — и тут Лиана со стоном оторвалась от него и закрыла лицо руками.

— Что мы делаем! — прошептала она. — Ты же мальчик совсем, я же тебя на десять лет старше!

Андрей сел на стул, в голове у него все смешалось.

«Как так можно! — мелькнула мысль. — У нее же недавно приступ был, и приступ, спровоцированный действиями мужчины! А теперь и я туда же… И все-таки она отозвалась на мой порыв! Не оттолкнула сразу!

— Прости, — пробормотал он смущенно, — не знаю, что со мной случилось, никогда такого не было.

— Ты хочешь сказать, что никогда не целовался? — усмехнулась Лиана, украдкой посмотрев на его обручальное кольцо.

— Да нет, почему же, — совсем растерялся Андрей, — я имею в виду, что со мной никогда такого не творилось, совсем голову потерял.

— Это надо понимать как признание? — серьезно посмотрела на него Лиана. — Не рано ли?

Не зная, что ответить, Андрей тупо уставился на пол.

— Дырку в полу проглядишь, — кокетливо толкнула его плечиком Лиана. — Давай договоримся так: ничего сейчас не было, забыли, я взрослая, замужняя женщина, у меня дочь-школьница, и ты для меня совсем еще мальчик… хоть и не простой, звездный мальчик… — добавила она дрогнувшим голосом, — и что-то со мной сделал такое, что я с собой не совладала… признайся, что ты со мной сделал?! — вновь толкнула она его плечиком, видя, что Андрей совсем раскис. — Давай условимся так: ты мне очень дорог. Но я пока не знаю почему, прошло слишком мало времени с момента нашего знакомства. Мне надо разобраться в своих чувствах, да и тебе бы не помешало. До сего момента мне казалось, что ты меня заинтересовал… ну, как юный сэнс и автор замечательных стихов, и особенно потому, что мы видели в астрале одну и ту же историю. Это меня больше всего поразило, и хотелось ее в деталях с тобой обсудить. У меня и раньше были юные друзья, но только друзья, ничего подобного тому, что произошло сейчас, я себе не позволяла. Но сегодня что-то со мной произошло, мне показалось, что это нечто больше, и я испугалась своего порыва. Так или иначе, мне нужно время, чтобы понять, почему меня к тебе вдруг так потянуло — не как к юному другу, а как к мужчине… Ты не сердишься? Ты обещаешь не торопить меня?

— Лиана… Ланочка! — задохнулся от нежности Андрей. — Да как я могу! Я вообще ни на что такое не рассчитывал, это было какое-то помрачнение, но я… я… все же не жалею об этом! — добавил он уже гораздо тверже. — И буду ждать, сколько ты скажешь. Я ведь тоже женат, и у меня тоже с этим серьезные проблемы, — для чего-то напомнил он Лиане.

— Тем более! — в голосе Лианы Андрей уловил какую-то новую ноту — чуть ли не ревность. — Зачем ты так рано женился, ведь ты ее не любишь!

— Не знаю, — пробормотал Андрей, — так получилось, одно время мне казалось, что люблю, но, по-видимому, просто казалось.

— Она забеременела? — Лиана сверлила Андрея глазами.

— Нет, нет, — почему-то испугался Андрей, — Бог миловал, просто она все решила за меня, а я не смог сопротивляться, да и всякие разные обстоятельства были. Кстати, — он тоже посмотрел на Лиану с укором, — ты ведь и сама говорила, что вышла не по любви!

— У меня тоже были обстоятельства, — грустно ответила Лиана. — С Толей я была знакома с первого курса, он долго и галантно за мной ухаживал, я хорошо знала его семью, у него была замечательная мама… Да я тебе об этом уже рассказывала, о своем обещании ей перед смертью, не сказала только, что Толя ей однажды намекнул, что покончит с собой, если я не выйду за него замуж, — и она этого серьезно опасалась, Толя никогда не бросал слов на ветер.

В этот момент раздался скрежет ключа в двери.

— Ну вот, — спохватилась Лиана, — даже не заметила, как время с тобой пронеслось, — дочка из школы вернулась.

Андрей тревожно посмотрел на дверь кухни.

— А это ничего, что я здесь?

— А что особенного? — удивилась Лиана. — У меня часто всякие гости бывают, мои уже привыкли. Иди, познакомься.

Они вышли в прихожую, где стягивала с себя курточку худенькая белобрысая девочка лет восьми.

— Вот, Машуня, познакомься, — представила Лиана Андрея дочери, — это мой лечащий доктор и друг Андрей… — она запнулась.

— Евгеньевич, — подсказал Андрей. — Хотя, зачем отчество!

— Андрей Евгеньевич, — закончила Лиана.

Девочка привычно протянула Андрею руку, и представилась по-взрослому: «Мария».

— Андрей, — смутился тот, пожав ее худенькую ручку.

— А ты что не на работе, мамочка? — быстро перевела она взгляд на мать.

— Плохо мне было, дочка, приступ случился. Вот если бы не Андрей Евгеньевич, не знаю, что бы со мной было!

— Да перестаньте, Лиана, — вновь перешел на «вы» Андрей. — Ничего особенного я не сделал, у вашего организма хорошие компенсаторные возможности… Ладно, пора мне идти! — вдруг засобирался он.

— А может, еще чайку?

— Да не стоит, как-нибудь в следующий раз.

Он быстро надел куртку, незаметно от Маши подмигнул Лиане, и она ответила ему тем же, потом помахал маме с дочкой и вышел за дверь.

Взволнованный всем произошедшим, Андрей решил пройти домой пешком. В душе его одновременно боролись несколько чувств, а на губах горел жгучий поцелуй Лианы. Он еще и еще раз вспоминал, как во время приступа целовал ее губы, ее красивую упругую грудь, потом свой безотчетный порыв на кухне, и как страстно Лиана отозвалась на этот порыв, и с каким сладко-мучительным стоном она оторвалась от его губ. В его ушах еще звучали и «мой звездный мальчик», и «что ты со мной сделал?», и все это заставляло его душу петь от счастья. Это ничего, что Лиана испугалась своих чувств и остановила его, иначе он, конечно, пошел бы на большее. В конце концов, он действительно младше Лианы более, чем на десять лет, и можно понять чувства замужней порядочной женщины, а в том, что она порядочна, Андрей ни секунды не сомневался. Потом, когда она привыкнет и к нему, и к его возрасту, — все станет возможным: Андрей очень тонко чувствовал женские сердца и безошибочно определял, когда «к нему потянулись». С другой стороны, несколько противоположных чувств омрачали его восторженное состояние. Это была и тревога за Лиану, ее странные приступы с потерей сознания, причем второй наблюдаемый им приступ отличался от первого. И вообще, эти постоянные намеки на свою раннюю смерть, ее работа с тяжелыми больными, невзирая на свое собственное состояние. Но, как ни парадоксально, это только усиливало остроту его чувств к Лиане. В ней было нечто от героинь Эдгара По: загадочность, тайные знания, непонятная болезнь, ранее угасание в ореоле мистики и тайны, словно, еще не обретя ее, он уже предвидел потерю, и это делало Лиану частью его Несбыточного.

Другим чувством, омрачавшим радость Андрея, была ревность и возмущение поведением мужа Лианы.

«Как он может так?! — Думал Андрей, переполняясь праведным гневом. — Неужели он не видит, что губит ее. Правильно Лиана говорит — завел бы любовницу, если невтерпеж, а еще лучше, если бы благородно ушел, раз такой порядочный. Как можно свою прихоть ставить выше жизни человека, и какого человека?! Кому нужна такая семья?!»

Мысли о семье тотчас же перенесли Андрея к его личным проблемам с Леночкой. Он вдруг почувствовал острую жалость к этому ни в чем неповинному перед ним существу, с которым прожил два года, и, в общем, не так плохо прожил, ну, разве что немного скучновато, и ни разу ни на одну женщину не поднял глаз, пока не появилась Лиана. Андрей подумал, что если бы сейчас ребром был поставлен вопрос о разводе, то вряд ли это принесло бы ему большую радость: тут и уклад жизни, к которому он привык, и квартира, в которой чувствовал себя хозяином, и ощущение вины перед этой по сути дела еще девочкой, в чьей жизни он был первым мужчиной и которую до него никто даже по-настоящему не целовал. И потом, чем он лучше Анатолия? Любит Лиану, а продолжает заниматься сексом с постылой женой! Или все же не постылой? Ведь не так давно он провел с Леночкой бурную ночь, как в былые дни, когда они еще учились в школе. Андрей почувствовал стыд и, как в насмешку, в противовес этому стыду, отметил, что и сегодня без отвращения перепихнулся бы с женой, несмотря на все возвышенные чувства к Лиане.

«Ну и что бы я Ленке сказал, — пытался оправдаться Андрей, — если бы отказался выполнять супружеские обязанности… тьфу ты, слово-то какое мерзкое! Ясно, что она бы все поняла. И к чему бы это привело? С Лианой пока тоже ничего не ясно, и Ленки бы лишился, а ведь все же я к ней привык, и мне на эту корову не наплевать!»

«Эх ты, безумный Ромео, — презрительно вступил в диалог его внутренний оппонент, — по-старому жить уже не можешь, но хочешь, чтобы все оставалось как было, чтобы и волки сыты и овцы целы, да еще при этом ощущать свою духовность и благородство! Нет, дорогой, так не бывает, „в одну телегу впрясть неможно вола и трепетную лань“. Ты хочешь, чтобы все обошлось без жертв? Наивная мысль».

Андрей вновь ощутил мучительную раздвоенность. От этого внутреннего диалога двух «Я» ему стало совсем погано и он почувствовал, будто из него выкачали все силы.

«Скажу все Ленке! — торжественно произнесло его самолюбивое «Я».

«Ничего ты ей не скажешь, дружок! — саркастически ухмыльнулся оппонент. — Пороху маловато!»

Андрей понял, что, пожалуй, пока маловато, но ничего, он ей все скажет! Обязательно скажет… только не сегодня.

Вконец измученный этим диалогом, Андрей дошел до дома. Пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, он начал читать «Легенды» Рериха, но они сегодня, несмотря на всю увлекательность, не шли в голову. Тогда Андрей уселся за стихи, сосредоточившись на обожаемом образе Лианы, и, действительно, вскоре он весь ушел в работу, и проклятый диалог прекратился. Через несколько часов получилось вот что. Стихотворение называлось «К Бхагавати 3».

Не смутив ни действием, ни словом —

Мыслью лишь, что Вы легко прочтете,

Где ваш лик ценнейшим из полотен,

Лаской поклоненья нарисован.

Буду весел, вежлив, остроумен.

Грусти лик оправлю в нимб улыбки,

Зная, из какой небесной зыбки

Вы пришли по дымным звездным струнам.

Ветвью стать! Ручьем, прохладой тени,

Беззаветно веруя удаче,

Позабыв, что остов мой прозрачен

Для потока жестких излучений,

Что, горя, всегда идешь на убыль,

Что я сам — под сенью вашей кроны,

Что загадка — высшие резоны

И не мне решать святые судьбы.

К тому времени, когда Андрей закончил, Леночка еще не пришла, очевидно вновь отправилась в больницу к отцу Сергию, и Андрей начал набирать номер Лианы: ему не терпелось вновь услышать ее голос и распирало от желания прочитать новое стихотворение, которое он потом должен будет прятать от Леночки — уж слишком явно его последние три стихотворения указывали на конкретного адресата. Лиана словно бы ждала его звонка и тут же подняла трубку.

— Андрюшенька? — тут же раздалось в трубке, не успел тот сказать «Алло». — Я почему-то знала, что это ты звонишь!

— Ну а как же я мог иначе? — обрадовался Андрей ее нежному «Андрюшенька». — Как ты себя чувствуешь? Я так волнуюсь за тебя!

— Все замечательно! — проворковала Лиана. — Ты так чудесно меня полечил, особенно там, на кухне, — прошептала она заговорчески. — А почему раньше не позвонил? Я уже соскучилась!

— Да я стихи писал, — выпалил Андрей — в душе его пели фанфары любви. — Хочешь, прочту?

— Ну конечно, конечно, обожаю твои стихи! — тут же согласилась Лиана…

— Мой звездный мальчик! — сказала она взволнованно, когда Андрей прочел последние строки. — Ты меня такой видишь? Ты не прав, я гораздо хуже: сегодня, вскоре после твоего ухода, звонили родители слепой девочки, о которой я тебе говорила, и я впервые попросила перенести сеанс на завтра — у меня не было сил после твоего поцелуя работать с ней. А сейчас мне безумно стыдно.

— Да что ты говоришь! — возмутился Андрей. — У тебя сегодня был приступ, как ты могла с ней работать!

— А раньше могла, даже после приступа!

— Да как ты не понимаешь, и как они этого не понимают?! Ты же погибнешь, если будешь работать с такими тяжелыми больными в таком режиме. В конце концов, если они такие эгоисты, то могли хотя бы подумать, что будет с их дочкой, если с тобой что-то случится? Даже из этих соображений, не говоря о других.

— Ты, конечно, прав, Андрюша, — впервые согласилась с ним Лиана, — и все же меня совесть мучает. Ты же сам написал, я даже запомнила: «Что, горя, всегда идешь на убыль». Ты меня устыдил своими стихами, я их не достойна.

— Ну что ты, как ты можешь так говорить?! Мне кажется, наоборот, что все мои слова слишком бедны и невыразительны, чтобы передать то, чего ты достойна!

— Хватит, льстец, — нежно сказала Лиана, — соблазнитель коварный! Ты всем женщинам такие чудесные стихи посвящаешь и такие изысканные комплименты говоришь?

— Да что ты, Ланочка, таких женщин, как ты, я и не встречал никогда, не то, что был знаком. А до тебя я стихи одной — единственной женщине посвятил, вернее, не женщине, а девочке десятилетней. А вернее — не девочке, а ее душе, которую я в сновидении встретил. То есть не в сновидении, а в астральном выходе — только я тогда еще не знал, что это астральный выход, мне всего десять лет было, — а стихи я гораздо позже написал, когда уже йогой начал заниматься и эту историю вспомнил — вначале я ее почти полностью забыл.

— Расскажи мне об этом, — голос Лианы стал серьезным.

В этот момент в прихожей раздался звонок, очевидно, Леночке было лень вытаскивать ключи из сумочки.

— Слушай, — Андрей понизил голос, словно Леночка могла услышать их из-за двери, — тут в дверь звонят, похоже, жена явилась — не запылилась, я тебе потом все расскажу и стихи прочитаю. Когда мы можем встретиться?

— Давай во вторник, часов в десять утра, у меня по вторникам библиотечный день — можно просачковать. У тебя как во вторник?

— Нормально, у меня дежурство сутки — через двое, как раз отдыхаю.

— Тогда встретимся на станции метро «Ленинские горы», у последнего вагона, а то я боюсь тебя домой приглашать. Когда одна. А вдруг с собой не справимся? — то ли в шутку, то ли всерьез закончила Лиана. — Пока, мой звездный мальчик!

— Пока, моя звездная странница! — в тон ей попрощался Андрей.

Он повесил трубку и бросился открывать дверь, но Леночка уже сделала это сама, не дождавшись реакции на свой звонок.

— Ты чего не открывал? — спросила она подозрительно. — Лень сахарницу от дивана оторвать?

— Не от дивана, а от унитаза, — соврал Андрей. — Ты всегда выбираешь лучшее время позвонить.

(В туалете действительно журчала вода, в целях маскировки Андрей сообразил ее спустить.)

Леночка начала стаскивать с себя пальто.

— Чего это ты сияешь, как медный чайник? — недовольно глянула она на Андрея.

— Оттого, что ты прошла по переулку! — разозлился Андрей. — Хмурый — плохо, веселый — опять плохо! Ты прям как прапорщик Епрст — всем недовольна. Что еще хорошего скажешь? («Что-то она часто срываться начала, — озадаченно подумал он, — раньше за ней этого не водилось. Или заподозрила?») Сама-то чего так поздно?

— Мы с нашими ребятами у отца Сергия в больнице были. Слава Богу, он на поправку пошел.

— И много у вас там ребят? — проворчал Андрей, но, чтобы Леночка не заподозрила его в ревности, прокомментировал: — Что-то не верится, там, в вашей общине, небось, одни бабульки.

— А вот тут ты как раз заблуждаешься, — уязвила его Леночка. Бабульки, конечно, тоже есть, вернее, не бабульки, а лет по 50—60. Между прочим, очень даже интеллигентные пожилые дамы. Но и молодежь есть — и девочки, и мальчики. Нас там человек 15 собирается. А чего ты так разволновался? У нас в институте тоже мальчиков много.

— Чего это мне волноваться? — пожал плечами Андрей. — Я тебя пасти не собираюсь, насильно мил не будешь. Если тебе взбредет в голову роман закрутить, как я тебе помешаю? Задушу что ли, как Отелло Дездемону?

Мысль о том, что Леночка может закрутить роман, почему-то больно кольнула Андрея: как ни странно, раньше подобные мысли в голову ему не приходили. Он был слишком самонадеян и уверен в том, что у Леночки ничего ни с кем быть не может, — другое дело у него самого.

— А ты ревнуешь! — почему-то обрадовалась Леночка. — Признайся, ревнуешь ведь?

— Вот еще! — фыркнул Андрей. — Больше мне голову нечем забивать! Я считаю, что каждый человек волен сам принимать решение по вопросам личной жизни. Союз двух людей должен быть сугубо добровольным. Да и вообще, куда-то нас не туда занесло. Что значит «ревнуешь» — «не ревнуешь»?

— А я не знаю, ты сам этот разговор завел, — слегка передернула карты Леночка. — Между прочим, я тебя тоже в чем угодно заподозрить могу. Мало ли ты на «Скорой» разных женщин встречаешь? И сутки тебя дома нет — почем я знаю, что ты на дежурстве?

— Это уже совсем глупость! — возмутился Андрей. — В конце концов, сама можешь сходить на «Скорую», мой график проверить.

— Больше мне делать нечего, — хмыкнула Леночка, — сам сказал, что насильно мил не будешь!

— Ну и закончим этот дурацкий разговор, — примирительно сказал Андрей, — пошли лучше ужинать.

«Да, — подумал он, когда после ужина Леночка уселась на кухне за учебники, а сам он для вида улегся на диван с печатным пособием по Шиатсу известного японского массажиста Намакоши — текст совершенно не лез ему в голову, — что это я, действительно ревновать ее начал? Мало ли какие у человека увлечения могут быть! И все же, она ведь ни разу не предложила вместе пойти на их «православный ликбез». Другое дело, что я бы и сам не пошел, но предложить-то могла?! Я же ведь приглашал ее на наши встречи «непортальщиков» — хоть и видел, что она там чужая. Хотя бы из вежливости! А может, она и сама не хочет, чтобы я с ней ходил? Может, ей и правда есть что скрывать?

«А впрочем, — возмутился другой его голос, — если даже у нее что-то там и есть, какое тебе до этого дело? Сам же себя уверял, что ее не любишь, а без ума от Лианы! Где же твой пресловутый здравый смысл? Тоже мне, собственник выискался! В конце концов, если она даже закрутила или закрутит с кем-то роман — это тебе только руки развяжет, и не будет повода для дурацких угрызений совести. С Лианой-то, похоже, дело всерьез намечается, ведь не просто так же она сказала, что ее потянуло ко мне как к мужчине? И какая нежность в голосе! Неужели женщина, которая к тебе ничего не чувствует и не строит по поводу тебя каких-то серьезных планов, может сказать, что теперь боится приглашать тебя к себе домой — мы, мол, с собой не справимся! Только непонятно, что же такого она во мне нашла?»

Андрей встал с дивана и начал рассматривать себя в большое старинное зеркало, которое, как семейную реликвию, подарила им на свадьбу мама. На него смотрел стройный, высокий молодой человек с длинными каштановыми вьющимися волосами и тонкими аристократическими чертами лица, правда, им несколько недоставало мужественности, и подбородок был маловат. Андрей стянул майку и стал осматривать свою фигуру. Конечно, он был несколько худощав, и мышцы его не отличались особой мощью, но все же они выглядели достаточно рельефно, и вся его фигура дышала если не большой силой, то гибкостью и энергией.

«Разумеется, не Шварценеггер, — подумал Андрей (фотографию этого в те годы малоизвестного в Советском союзе актера он несколько раз видел на стенах у своих друзей), — но я же, в конце концов, не бодибилдингом занимаюсь, а йогой, а у йогов культуристических мышц никогда не бывает. Да и вообще, зачем эти горы мяса? Когда смотришь на культуристов, то кажется, что единственная лишняя деталь в их фигурах — это голова, а с головой у меня как раз полный порядок, да и остальное ничего. К тому же, я уверен, Лиана совсем не за внешность на меня внимание обратила — слава Богу, у меня и внутри кое-что имеется, — (Андрей вспомнил Лианиного мужа Анатолия, ростом, мощной фигурой и лицом напоминающего былинного богатыря, в сравнении с которым он сам выглядел несколько изящно), — к тому же у Лианы, может быть, вообще идиосинкразия к могучим мужикам вроде ее мужа, не случайно она с такой нежностью произносит „мой звездный мальчик“, — это как-то не вяжется с обликом Ильи Муромца».

Вдруг устыдившись своего неожиданного приступа нарциссизма, Андрей натянул майку и снова лег на диван с учебником, но вскоре глаза его начали слипаться (предыдущую ночь он дежурил и проспал урывками не больше двух часов), и он, в чем был, заснул прямо на диване, уронив голову на книгу. Утром выяснилось, что Леночка не стала его будить и спала в большой комнате одна. Это была первая ночь со времени их женитьбы, которую они провели на разных кроватях.

Через несколько дней Андрей с Лианой встретились в условленном месте на станции метро «Ленинские горы». Лиана коснулась его губ быстрым поцелуем, решительно взяла за руку, и они пошли вдоль Москвы-реки в сторону университета. Стояли первые дни декабря, но недавняя оттепель практически уничтожила весь снег, правда, этим утром вновь приморозило, и собравшаяся было зимовать трава покрылась изморозью и казалась сделанной из фарфора. Если добавить, что к тому же впервые за долгие дни небо очистилось и являло взору бледный, холодный диск солнца, а склоны Воробьевых гор обнажились и были пустынны, то нарисованная картина, несомненно, вдохновила бы какого-нибудь художника-пейзажиста на очередное бессмертное творение.

— Хорошо-то как, — вырвалось у Андрея, — словно природа специально для нас постаралась: и этот легкий морозец, и это безлюдье, и даже то, что снег сошел, — очень хорошо, какое-то дивное безвременье: ни зима, ни осень, ни город, ни пригород — прекрасная неопределенность.

— Да, — в тон ему продолжила Лиана, — ни супруги, ни любовники, но и просто знакомыми не назовешь.

— И это правда, — вздохнул Андрей, — но в этом даже есть какая-то прелесть, когда все так неопределенно: душа начинает волноваться и раскрывает свои тайники, в такие дни рождаются замечательные строки и полотна, наполненные волшебством. Казалось бы, надо стремиться к такой неопределенности как к идеальному душевному состоянию, ан нет — нам нужно, чтобы все было ясно, разложено по полочкам, чтобы черное — черное, белое — белое, и никаких полутонов. Может, потому люди и несчастны: стремятся к тому, к чему на самом деле и не нужно стремиться, и вечно живут одними планами на будущее — достигну этого, и тогда… добьюсь того, и свершится… А в действительности ничего не приходит, ничего не свершается — и настоящее не замечается, и прекрасное мгновение ускользает.

Произнеся «прекрасное мгновение», Андрей сразу же вспомнил Йохана Фауста, но не в гетевской интерпретации, а того, которого знал он, и прервал свой поэтический экспромт.

— А может, если всегда будет сплошное «между», то это тоже перейдет в привычку и перестанет волновать душу? — задумчиво сказала Лиана. — Может быть, смысл в вечных качелях: черное — белое, счастье — горе, добро — зло. Нет, мне кажется, полнота возникает в непрерывных перепадах, ты ведь сам, как я вижу, жаждешь некоей определенности в наших отношениях, а может, исходя из твоей концепции, оставим все как есть?

— Да нет, — запротестовал Андрей, — нельзя это так буквально понимать, конечно, существует и прекрасная неопределенность, но есть и реальная жизнь, и судьба, а пытаться обмануть судьбу — опасно. Меня, помню, поразила одна притча, которую я прочитал у Джека Лондона — не помню, в каком романе или рассказе, — о том, как двое влюбленных были так очарованы своими платоническими чувствами друг к другу, что решили удержать их на всю жизнь и договорились не вступать в супружеские отношения. Год из года их чувства и неудовлетворенная страсть друг к другу все росли и росли, а они по-прежнему позволяли себе только легкие прикосновения, и сдерживали свою страсть. Все им завидовали, говорили: какая замечательная пара — прошли годы, а они по-прежнему сохраняют чувства, как в юности, и по-прежнему смотрят друг на друга обожающе (никто не предполагал, что они никогда не были любовниками). Но однажды они проснулись и вдруг поняли, что совершенно равнодушны друг к другу: все перегорело и превратилось в золу. Они попытались обмануть природу, и природа им этого не простила.

— Вот видишь! — сказала Лиана. — Сам же себе противоречишь.

— Да нет, — сдал свои первоначальные позиции Андрей, — по поводу неопределенности это я так, теоретически, а в жизни все, конечно, по-другому. Как я могу желать, чтобы у нас все осталось как было, если меня тянет к тебе с немыслимой силой, если я ни о чем и ни о ком, кроме тебя, и думать не могу? Понимаю, что, может, разумнее было бы не усугублять, ведь ты замужем, я женат, и ни моя жена, ни твой муж перед нами не виноваты, но сделать с собой ничего не могу.

— Я, кажется, тоже, — серьезно посмотрела на него Лиана.

— И ты… — чуть не задохнулся Андрей. — Ланочка, любовь моя! — он рванулся к Лиане, но та мягко его остановила.

— Пойдем спустимся к реке, — указала она взглядом на ступеньки, ведущие к самой кромке воды. — Люблю на воду смотреть.

Москва-река была уже схвачена льдом, но усердиями речного катера-ледокола, пробивающего путь всяким буксирам и баржам, лед был превращен в крошево, и небольшие льдинки плавно покачивались около приступки к реке. Андрей и Лиана спустились на приступочку, Андрей обнял Лиану за плечи, и они некоторое время созерцали вспыхивающие на солнце сколы искореженных льдинок. Тут Лиана прижалась к Андрею, тоже крепко обняла его за талию.

— Мой звездный мальчик… — прошептала она, — куда нас с тобой несет?..

Андрей резко встал напротив Лианы и начал покрывать поцелуями ее ладони, выбившиеся из под вязаной шапочки волосы, веки, щеки, брови. Лиана поймала его губы жадным поцелуем и впилась в них, словно от этого поцелуя зависела ее жизнь. Забыв обо всем на свете, несколько минут они раскачивались в объятиях друг друга, и Лиана не сделала ни одной попытки остановить Андрея. Не известно, сколько бы времени продолжалось это немое признание, но прервано оно было самым досадным образом. Невдалеке пророкотал буксир, тянущий через ледяное крошево огромную баржу, — на это страстные влюбленные не обратили внимания — и спохватились, только когда их ноги окатило ледяной волной.

— Ой! — взвизгнула Лиана. — Ну вот, — огорченно осмотрела она сапожки после того, как они с Андреем запоздало отскочили от края приступки, — все ноги мокрые — недобрый знак!

И, словно подтверждая ее слова, в небо с деревьев поднялась стая ворон, испуганная громким хлопком взрывпакета, очевидно взорванного среди деревьев каким-нибудь оболтусом, прогуливающим уроки. Увидав ворон, Лиана болезненно сжалась.

— Господи, — испуганно пролепетала она, — и вороны туда же! Стая как назло долго не желала угомониться и возмущенно каркала.

— Ангел мой! — нежно произнес Андрей, тихонько сжав ладонями ее затылок. («Кажется, так Фауст Маргариту называл», — почему-то промелькнуло в его голове.) — Что же ты так испугалась? Ничего не бойся, ты со мной, и я никаким силам тебя в обиду не дам, я чувствую, что только я смогу закрыть тебя в этой жизни от всех бед и напастей. То, что нас волной окатило, — так это даже здорово, это вроде как крещение, нам дали знак, что у нас начинается новая жизнь, прекрасная и светлая. А что вороны каркали, так что ж тут удивляться, каким-то силам, конечно, не нравится, что две половинки огромного сердца нашли друг друга — но тут уж ничего не поделаешь, черные всегда норовят палки в колеса вставить. Ничего, будем бороться. С другой стороны, все ведь от нашей установки зависит: если мы верим, что черная кошка, перебежавшая дорогу, несчастье приносит, то обязательно принесет.

— Ты так думаешь? — несколько расслабилась Лиана. — Дай Бог, чтобы все было, как ты говоришь. Я не случайно этих примет так боюсь, я ведь мужчинам только беды приношу. Взять того же Толю. Что же он не видит, что со мной происходит? Видит прекрасно, и мучается, а изменить ничего ни он, ни я не можем, и чем дальше нас ситуация заводит, тем более по-дурацки он себя ведет и тем сильнее петлю на наших отношениях затягивает, хотя все время хочет, чтобы все как лучше было. А у меня от его попыток все наладить, от его внимательности и нежности только раздражение растет и отвращение, сама не знаю почему. И если бы только он. Я ведь не святая, мне ведь тоже всегда хотелось любить и быть любимой, и года два назад я не выдержала и ответила на ухаживания своего давнего поклонника: мы с ним на Фурманном познакомились, звали его Саша Мазур. Прекрасный был человек, тоже сэнс, даосской философией увлекался, ушу, профессионально альпинизмом занимался — ну прямо мой идеал из юности, я тебе что-то про него рассказывала. И тоже когда мы с ним друг к другу потянулись, всякие знаки нехорошие… не хочу об этом вспоминать. И только-только мне показалось, что наконец счастье ко мне лицом повернулось и я наконец полюбила, он отправился на Памир и там в горах разбился, его тело даже обнаружить в ущелье не удалось — так и лежит, наверное, в зоне вечной мерзлоты под снегом. Были и другие случаи, и всегда они как-то нехорошо заканчивались, словно на мне проклятье какое-то. Не случайно меня в наших кругах роковой женщиной зовут. А ведь мне тоже обычного бабьего счастья немного надо, и влюбиться безоглядно хочется.

— Ты с этим Мазуром близка была? — ревниво спросил Андрей.

— Да, — сказала Лиана печально, — но недолго, всего полгода, я тогда от Толи к нему ушла, он тоже женат был, мы квартиру снимали, хотели после того, как он из своего альпинистского похода вернется, оба на развод подавать… Вот и подали. С того времени всего полгода прошло.

— А что Толя? — тупо спросил Андрей.

— А что Толя, — неприязненно передернула плечами Лиана. — Сначала он меня к Саше отпустил — по крайней мере ничего не сделал такого, чтобы удержать, а потом, когда ему стало известно о Сашиной гибели, пришел ко мне и бухнулся в ноги — вернись, мол, ради дочки, ради семьи — и все пошло по-старому… Я себе зарок дала, — печально сказала Лиана после некоторого молчания, — отказаться от женского счастья и полностью уйти в целительство, в мои видения, в мои путешествия по времени и пространству, в воспитание дочки, наконец. Вот только эти приступы — они все чаще и все тяжелее… иногда мне кажется, что я скоро умру — но я и с этим смирилась. И тут ты появился, мой звездный мальчик, — Лиана сквозь слезы улыбнулась Андрею, — и спутал все мои планы, теперь мне снова жить захотелось, хоть и знакомы мы с тобой всего две недели.

— Не две недели, а по меньшей мере пятьсот лет, — Андрей снова обнял Лиану за плечи. — Про Дургу и Рама забыла?

— Ах да, — грустно улыбнулась Лиана. — Конечно… Только у этой истории тоже печальный конец, но не буду тебе ничего говорить, а то шарахнешься от меня, как от прокаженной. Если Господу будет угодно, сам когда-нибудь ее досмотришь… а может, и нет, мне, например, не все истории до конца показывают. — Лиана грустно замолчала, по-видимому, припомнив печальные события из своих видений.

— Ладно, — сказала она, стряхнув наваждение, — что теперь делать-то будем? Ноги вдрызг мокрые, а на дворе не июль. Простудиться можно в два счета. Ну что, по домам? Жалко, такую чудную прогулку эта баржа испортила, я ведь так редко гуляю.

— Ну, поехали, — грустно сказал Андрей, — а то и правда заболеешь, я-то не боюсь.

Они повернули обратно и сели в метро. Вагон был полупустой, Лиана прижалась к Андрею и крепко сжала его руку.

— Ты тогда по телефону начал рассказывать, что до меня единственной женщине стихи посвятил, а потом оговорился, что у тебя в детстве по поводу нее какое-то видение было. Расскажи, мне интересно.

— Да так, — неохотно отозвался Андрей, — детские грезы. Мне было лет десять, я с мамой в Трускавец на Нафтусю ехал, на поезде… и Андрей, что помнил, рассказал о своем первом неосознанном астральном выходе и о странной встрече в церкви с девочкой, как две капли воды похожей на ту, из сновидения. — Она часто потом в моих видениях приходила, — закончил Андрей свой рассказ. — Иногда она меня о чем-то предупреждала, иногда укоряла, только я никогда ее не слушался, все делал по-своему, словно назло ей. Правда, последние годы я ее перестал видеть, может, потому, что однажды во время астрального выхода замок Вечности на песке разрушил. А раньше мне казалось, что это действительно моя Единственная и что если я ее встречу, то жизнь совсем по-другому пойдет, и я покой и счастье обрету. Только теперь я ни во что это не верю, наверное, это всего лишь собирательный образ моей тоски по Несбыточному — просто детский способ утешиться хотя бы отчасти. А почему я все время мучаюсь? Не знаю. Иногда во мне два «Я» начинают разговаривать, словно адвокат и прокурор, и так порой душу изматывают — просто сил нет. Наверное, это от Фауста пошло.

— От Фауста? — Лиана вскинула бровь, на секунду ее глаза остекленели, словно перед ее сознанием начали разворачиваться картинки. Андрей испугался этого остекленевшего взора, слишком еще были сильны воспоминания о недавнем приступе Лианы.

— Я тебе как-нибудь потом об этой истории расскажу, — чуть встряхнул он Лиану, — она очень долгая и печальная, не хочу сейчас об этом. Я ее в астрале видел и довольно подробно помню. Давай я лучше тебе стихотворение прочитаю, которое я этой девочке из сновидения посвятил, она сказала, что ее в этой жизни Анной зовут.

И Андрей прочитал стихотворение, которое уже давно выучил наизусть (другие свои стихи он помнил плохо и постоянно сбивался). К концу стихотворения в глазах Лианы стояли слезы.

— Ты не обращай внимания, — хлюпнула она носом, — я такая сентиментальная, когда расслаблюсь — обычно, когда одна — а тут и с другим человеком себе позволила. С остальными-то я королевой держусь — настоящая железная леди, тут я себе сопли распускать не позволяю… Это, конечно, не обо мне, Андрюша, — сказала она после некоторого молчания. — Может тебе эту Анну искать надо? А вдруг на нас с тобой беды посыпятся?

— Кого искать?! — возмутился Андрей. — Призрак? Да нет в этом земном мире ее. Это же как детские грезы о прекрасной принцессе — и я твердо знаю, что эту свою принцессу нашел, и у нее удивительное королевское имя Лиана, и я ей тоже несколько неплохих стихов посвятил, и еще не одно посвящу!

— Не неплохих, а замечательных, — нежно проворковала Лиана. — Мой звездный мальчик! — затем ее глаза вновь посерьезнели. — Есть на земле эта Анна, — сказала она несколько отрешенно, устремив взгляд в одну точку, — и даже в Москве она проживает, правда, где именно — не могу сказать, это мне мгновенная информация пришла. И встречались вы в прежних воплощениях, и любили, правда, мне показалось, что она с тобой как-то жестоко поступила, но не могу сказать, как — это не картинки, а так, ощущения.

Андрей внимательно посмотрел на Лиану.

— Очень жестоко! — произнес он отчетливо. — Она меня кинжалом заколола, правда, и себя потом. Но я пока больше ничего не хочу говорить. Я тебе как-нибудь потом расскажу, на это много времени нужно и собраться. Я всю эту историю в астрале видел.

— Ты мой сенситив великий! — нежно сказала Лиана, еще сильнее прижимаясь к Андрею. — Я пока первого человека встречаю, который, как я, свои воплощения может просматривать. А я много сенсов знаю, трепятся-то многие, а чтоб по настоящему — ты первый.

Поезд пришел на станцию метро «Бабушкинская», и Андрей отправился провожать Лиану, проклиная досадное происшествие с баржой.

— Ты меня дальше не провожай, — сказала она расстроенно, когда они дошли до улицы летчика Бабушкина, — а то у моих соседок на скамеечке глазок-смотрок — кто с кем и когда — и ко мне заходить смысла нет, уже полпервого, дочка в час из школы возвращается, ее кормить надо, и все такое. Я хочу тебе предложить: ты завтра свободен?

— Свободен, у меня послезавтра дежурство.

— Эх, выгонят меня с работы! — словно бы решилась на что-то Лиана. — Да ничего, потом наверстаю, у меня расписание достаточно свободное. Сам понимаешь, НИИ, старший научный сотрудник — позвоню на работу, что еще денек в библиотеке посижу, мол материал доработать не успела — я в лаборатории искусственного сердца работаю, — зачем-то уточнила она.

— Ты меня приглашаешь? — Андрей почувствовал дрожь во всем теле, понимая, что означает это приглашение.

— Да, милый, — очень серьезно сказала Лиана. — В эти дни я поняла, что если сейчас на что-то не решусь, то никогда уже не решусь! А с твоим появлением в моей душе словно солнышко засветило, птицы весенние запели. Приходи пораньше, часов в девять утра. У тебя ведь жена в институте будет?

— Да, слава Богу… — стараясь сдержать дрожь, проговорил Андрей.

— Ну и у меня — муж до пяти, дочка — до двух, у нее завтра шесть уроков.

Она прижалась всем телом к Андрею и прошептала:

— Я буду совсем тепленькая, и постелька моя будет тепленькая… — и, словно смутившись от своего недвусмысленного намека, она быстро поцеловала Андрея в губы, махнула ему и побежала к дому.

— До завтра, любимая, — только и успел прошептать ей вслед Андрей. Его внутренняя дрожь усилилась: предложение Лианы могло значить только одно — она хочет, чтобы они стали любовниками. Эта мысль, наряду со сладостным томлением, почему-то несколько испугала его.

«А как же Ленка»? — мелькнула в его голове провокационная мысль. Он понимал, что теперь все мосты сожжены, отказать Лиане — это значит потерять ее, и тешить себя дальше мыслями об их неопределенных отношениях бессмысленно.

«Ладно, — разозлился на себя Андрей, — тоже мне, мужик, нелюбимой жены испугался! Пора, наконец, на что-то решаться! Ты мечтал о любви и счастье? Что же, теперь на попятную?»

Стараясь отогнать сомнение, и думать о том, что должно свершиться завтра, Андрей пешком отправился домой. Но мысли, тем не менее, лезли в голову, и омрачали радость ожидания, Андрей хорошо понимал, что с завтрашнего дня в их отношения с Леночкой прочно войдет ложь. Хотя, почему с завтрашнего? Она уже вошла к ним с того момента, когда он впервые переступил порог квартиры Кремлевых. Разве он уже не изменил жене в своих мыслях, желаниях, разве не говорил Христос: «Кто посмотрел на женщину с вожделением, тот уже прелюбодействовал с ней в сердце своем»?

«В конце концов, — злился на себя Андрей, — миллионы мужчин изменяют своим женам и наоборот — и ничего, небо на землю не падает. А ты прямо гамлетовский вопрос решаешь: быть или не быть! Ты же прекрасно знаешь, что быть, и другого пути быть не может. Да и потом, ты что, с девкой с Казанского вокзала встречаешься завтра? Ты же встречаешься с той, кого по-настоящему любишь, и, возможно, любишь впервые в жизни, с той, которая любит тебя. Хоть напрямую она этого не сказала, но это же совершенно очевидно. Это-то как раз не безнравственно, а безнравственно то, что ты уже давно живешь с нелюбимой женщиной».

И, тем не менее, ему все же было не по себе оттого, что он сегодня будет встречать Леночку у порога, разговаривать с ней, как ни в чем не бывало, смотреть ей в глаза. А вдруг она будет с ним ласкова, вдруг она захочет сегодня близости? Нет, нет, этого нельзя допустить, его же просто измучит жалость к ней. Проклятая жалость, она всегда была его главным врагом! А может, все ей сказать? Разорвать отношения? Нет, только не сегодня!

Андрей пришел домой, перекусил и тут же лег в постель: предыдущую ночь он спал мало, поскольку был на дежурстве и, утомленный своими нравственными дилеммами, быстро заснул. Проснулся он, когда уже темнело, но Леночки все еще не было.

«Ну и черт с ней, чем позже, тем лучше, — подумал Андрей, — а лучше бы вообще ее сегодня не видеть!»

Он попробовал читать, но мысли были далеко, пощелкал переключателем телевизора, но по всем программам шла обычная скукотень. Чтобы не изматывать себя тягостным ожиданием, он отправился в центр, погулял по Арбату, зашел в кино, хоть уже сто лет не был в кинотеатре, и посмотрел какую-то дурацкую, но очень смешную французскую комедию с Луи де Фюнесом. Затем бесцельно бродил по Александровскому саду, только чтобы попозже прийти домой, имеет же он право, в конце концов, погулять! Но время, как назло, шло медленно.

«Уж лучше бы к Чечику съездил или к Вадику! — сердился на себя Андрей. — Быстрее бы время прошло». — Но в действительности ни Игоря, ни Вадика ему видеть не хотелось.

Гуляя по Александровскому саду, Андрей почему-то стал думать о своем далеком видении в поезде и о Единственной, хотя эти воспоминания уже давно его не посещали. Мысли на этот раз были приятными, погружали в атмосферу детства, и Андрей уселся на скамеечке, чтобы лучше сконцентрироваться на своих приятных ощущениях, уводящих его от проклятых внутренних диалогов. Какое-то время он сидел, погруженный в эту полумедитацию, когда вдруг в его сознании прозвучал чей-то тоненький голосок:

— Андрюша, иди сюда.

— Куда «сюда»? — мысленно вздрогнул Андрей. — Ну вот, голоса начались, совсем крыша поехала!

На всякий случай он осмотрелся вокруг. Естественно, ничего не обнаружил, затем закрыл глаза и начал сканировать пространство третьим глазом. В конце концов, он был практическим мистиком и понимал, что этот голосок мог быть не порождением расстроенной психики, но иметь вполне конкретный источник из иного измерения. Через несколько минут по его внутреннему экрану пошли световые круги, словно от камня, брошенного в воду, и экран действительно стал напоминать поверхность воды, только расположенную вертикально: вначале она была темной, ничего не отражающей, затем посветлела, стала прозрачной, и Андрей увидел точно тот же участок Александровского парка, куда были направлены его прикрытые веками глаза, только вечерний сумрак, немного рассеиваемый уличными фонарями, сменился знакомой рассветной белесой мутью, в которую он многократно погружался во время своих астральных путешествий, а окружающий пейзаж и ощущения очень напоминали его последний выход, когда он, «расправившись» с неверной женой и отцом Сергием, оказался на улице перед своим домом. Мимо него проходили люди (в саду было еще достаточно многолюдно), и снова, как тогда, рядом с некоторыми реальными людьми шествовали, пристроившись сзади, группки серо-коричневых лярв.

«Вот здорово, — лениво подумал Андрей, — никогда еще с закрытыми глазами, оставаясь в теле, реальный мир не видел, об этом я что-то у Бориса Сахарова читал в „Стрелке из лука“. Хотя, нет, один раз что-то было, но тогда стояла ночь, я лежал в своей кровати, и состояние казалось переходным, незадолго до выхода. Интересно, Лиана так может или нет?»

Неожиданно под деревом, напротив, он увидел маленькое существо, не больше куклы, в каком-то скоморошьем древнеславянском одеянии словно бы из невыкрашенного льна, без бороды и со светлыми взлохмаченными волосами. Человечек был совсем не страшным, да Андрей, собственно, его и не испугался, он уже привык к необычным встречам в параллельных мирах, правда, этот человечек не походил ни на кого из существ, которых ему довелось там встретить.

«Иди сюда!» — снова пропищал в сознании Андрея тоненький голосок, но на этот раз он напрямую связался с этим таинственным коротышкой.

Андрей попытался с закрытыми глазами, чтобы не терять изображения, подняться со скамейки, но вместо этого почувствовал на мгновение уже привычное раздвоение и понял, что его физическое тело осталось, где сидело, а астральное двинулось вперед, сразу приобретя привычный способ мышления и восприятия, характерного для астрала. Пройдя несколько шагов навстречу незнакомому существу (оно совсем не изменилось после выхода Андрея в астрал), он захотел обернуться назад, чтобы посмотреть, осталось ли его физическое тело сидеть на скамеечке, но маленький незнакомец сделал предупреждающий жест:

— Не оборачивайся, иначе обратно затянешься, а у нас впереди много дел, — пропищал он толи вслух, то ли мысленно.

Поскольку характер Андрея в астрале совершенно менялся, а в последнее время приобрел откровенно агрессивные черты, ему почему-то показалось оскорбительным, что какая-то шмакадявка указывает ему, опытному астральщику, что можно в астрале делать, а чего нельзя.

Конец ознакомительного фрагмента.