Покушение

Александр Беляев

Роман известного писателя, лауреата премии имени Фадеева Александра Павловича Беляева (1927–1996), написанный на документальной основе, рассказывает о том, как в годы Великой Отечественной войны советские контрразведчики раскрыли и предотвратили террористическую акцию гитлеровских спецслужб против Верховного главнокомандования Красной армии. В этой поистине героической борьбе с вражеской агентурой они постоянно опирались на помощь наших людей: воинов-красноармейцев, сотрудников милиции, тружеников тыла, подпольщиков, партизан.

Глава 9

— Слышали сводку? — заходя в кабинет Круклиса, еще с порога спросил Доронин.

— Еще бы! Такие новости! Столица Украины! Красавец Киев! Лучшего подарка к 26-й годовщине Октября и не придумаешь, — довольно ответил Круклис.

— Просто молодцы, — высказал похвалу в адрес воинов-освободителей Доронин.

— Они-то да. А мы? — лукаво улыбнулся Круклис.

— Несравнимо слабее, но кое-что тоже есть, товарищ полковник, — ответил Доронин. — Разрешите начать с фотографий?

— С чего хотите, — согласился Круклис, вытаскивая из стола свое непременное в таких случаях увеличительное стекло.

Доронин разложил перед полковником фотографии.

— По данным экспертизы, товарищ полковник, все снимки сделаны еще до войны — не раньше, чем в тридцать девятом году. Снимали из фотоаппарата с очень маленьким объективом. Вероятно, какая-нибудь подделка под зажигалку или под портсигар, или что-либо подобное. Это доказывается тем, что часть снимков — монтированные, — начал доклад Доронин. — Объекты фотографирования просто не умещались в одном кадре.

Доронин докладывал, а Круклис вновь, с еще большим вниманием, разглядывал снимки через увеличительное стекло.

— Я заметил это еще в прошлый раз, — сказал он. — Конечно, разве захватишь в один кадр новые корпуса завода «ЗиС»? Или даже Крымский мост? А монтаж получился неплохой…

— Обратите внимание вот на эту серию, я бы так выразился, — подсказал Доронин.

Круклис просмотрел. На снимках были какие-то неизвестные ему дома, две подворотни, витрина магазина.

— Я их уже видел. Но не очень пока понял, для чего их фотографировали, — признался он. — Может, вы догадались? Может, тут главное не дома, а люди?

— У нас пока тоже ясности нет. Но мы склонны думать, что снимались все же именно дома. А вот с какой целью? — вопросом ответил Доронин.

— Явки? Места встреч? Тайники? — высказал предположение Круклис.

— Все может быть, — согласился Доронин. — Но ведь надо знать точно.

— Хорошо. Время есть — подумаем. Что дальше? — спросил Круклис.

— Дальше я бы хотел доложить о жильцах. Тут нам повезло больше…

— Еще бы! Тут к вашим услугам и соседи, и милиция, и паспортный стол. Так в чем же нам повезло?

— В квартире, начиная с тысяча девятьсот двадцать пятого года до того самого момента, как в нее вселилась Баранова, проживала семья Мартыновых: муж, жена и двое детей, — объяснил Доронин. — Глава семьи — Мартынов Тимофей Петрович, умер от воспаления легких в тридцать третьем году. Его супруга, Мартынова Глафира Ермолаевна, умерла от язвы желудка в тридцать шестом. Обе их дочери, Анна Тимофеевна и Любовь Тимофеевна, вышли замуж и уехали из Москвы. Анна — в тридцать седьмом в Новосибирск, где проживает с семьей до сих пор. Любовь вышла замуж за военного и уехала с ним в марте сорокового года в Бобруйск. Сведений о ней нет. В отделении милиции так характеризовали Мартыновых: семья простая, рабочая. Никто из семьи никогда ни в какой деятельности, направленной против советской власти, замешан не был.

— Это хорошо, — после некоторого раздумья сказал Круклис. — Каковы же выводы?

— Ни Мартыновы-старшие, ни их дочь Анна никакого отношения к снимкам не имеют, так как последние сделаны уже после того, как эти трое жили в Москве. Это первое, — загнул один палец Доронин.

— Продолжайте, — кивнул Круклис.

— Второе. Мы взяли данные на мужа Мартыновой-младшей в Киевском районном загсе и запросили на их основании Главное управление кадров Наркомата обороны подтвердить его личность. А заодно и место его службы в настоящее время. Однако ответа пока не получили. Что касается данных последней ответственной квартиросъемщицы — Барановой Марии Кирилловны, товарищ полковник, то тут мы неожиданно попали в тупик. В сведениях, имеющихся в домовой книге, говорится, что она родилась в Киеве в 1902 году. Но Киев только вчера освободили. И найдем ли мы там подтверждение этого факта позднее, тоже неизвестно. Вполне возможно, что все архивы киевских загсов погибли. Тогда мы навели о ней справки в подмосковном поселке Томилино, откуда она согласно записи в домовой книге переехала в Москву в сентябре сорокового года. Оказалось, что в Томилино Баранова перебралась в тысяча девятьсот тридцать пятом году из Детского Села — ныне Пушкин, под Ленинградом. Но город Пушкин оккупирован. И проследить путь Барановой до тридцать пятого года мы пока тоже не в состоянии. Не удалось на данный момент установить и то, была ли она замужем. И в Москве, и в Томилине она проживала одна. Народу к ней ходило много. Но ведь она, как врач, занималась частной практикой на дому. Вполне возможно, что это были ее пациенты. А про друзей и знакомых — никто ничего не знает. Единственным человеком, который мог бы пролить некоторый свет на это дело, был, как ни странно, дворник дома в Москве, в котором проживала Баранова. Почему-то именно ему она сообщала некоторые сведения о себе. Он сейчас на фронте. Но я уже вызвал его. Хотя, конечно, наши сотрудники могли бы получить необходимые сведения у него прямо там, на месте. Но мало ли еще какие вопросы возникнут по ходу дела?..

— Вызвали и правильно сделали, — одобрил действия своего заместителя Круклис. — А где эта дама получала паспорт?

— По сведениям той же томилинской домовой книги — в Детском Селе в тридцать втором году, когда проводилась общая паспортизация.

— В Детское Село, то бишь в Пушкин, нам, вы правы, пока не попасть, — согласился Круклис. — Но давайте начнем с того, что поверим Барановой. Она пишет: родилась в Киеве. Вот туда и поедем. И вы зря настроены так пессимистически, — покачал он головой. — Что-то там погибло — это совершенно определенно. А что-то, вполне возможно, и сохранилось. Так что побывать в Киеве просто необходимо. Давайте-ка пошлем туда Петренко. Он город знает, ему легче будет там во всем разобраться. Только проинструктируйте его хорошенько.

— Понял, товарищ полковник, — ответил Доронин.