Отражение

Александр Борисович Ульянов

Лето это время отпусков и каникул. Что принесет поездка в неизвестность? Какие сюрпризы готовит им судьба? Как изменятся герои и смогут ли они найти дорогу домой? Что заставит школьницу взять в руки оружие?

Глава 5

Голоса приближались слишком быстро, но звуков мотора не было.

— Пап, что это? — Ринка не выглядела испуганной, скорее собранной.

— Не знаю, люди какие-то, скоро узнаем. Значит так, ты брысь вон в те кусты и чтобы тебя было не видно и не слышно; выйдешь, только если позову!

— Папа…

— Не папкай, — резко перебил я, — перестраховка еще никогда не вредила.

Я подтолкнул дочку в спину. Она больше не возражала, быстрым шагом направилась к кустарнику, но на полпути вернулась, забрала из машины лук и уже бегом скрылась за листвой.

Мои приготовления были нехитрыми: машинально хлопнув по кобуре, я проверил на месте ли пистолет, переставил табурет так, чтобы видеть мост и, налив в кружку чай, уселся, придав своей позе максимум беспечности.

Голоса явно распевали какую-то песню, я даже различал некоторые слова нашего родного, великого и могучего, русского мата. В конце концов, в поле зрения появился багги. Вопреки ожиданиям, появился он не на мосту, а на противоположном берегу, съехав с дороги, багги приблизился к реке. К моему удивлению, двигалась машина совершенно бесшумно. Я насчитал семь человек: четверо находились на сиденьях — двое спереди и двое сзади, еще двое стояли по бокам на подножках и держались за специальные поручни, и последний сидел на возвышении в маленьком кузове. Этот последний и заметил меня. Он что-то крикнул своим товарищам, машина, лихо развернувшись и выбросив фонтан земли из под колес, помчалась к мосту.

Через несколько минут, чудо гаражной инженерии подлетело ко мне. Компания ловко выгрузилась, и я, с невероятным удивлением, узнал в них наших старых знакомых, именно тех, с которыми мы вчера чуть не подружились на берегу реки.

— Опаньки, вот это встреча! — радостно развел руки в стороны щербатый. — Квадрат, ты только глянь, кто тут у нас!

Квадратом звался как раз тот угрюмый, которого я оценил самым опасным противником. Прозванный мною щербатым, таковым и оказался, — до чего же предсказуемые клички у шпаны! Они подошли к костру и встали полукругом передо мной. Щербатый, успевший познакомиться со мной, так сказать, поближе, теперь держался поодаль, не торопясь попасть в зону действия моих рук. Я продолжал сидеть; с виду расслабленная поза на самом деле была сжатой боевой пружиной. Я отхлебнул глоток из кружки, обводя взглядом непрошеных гостей.

— Вот это фарт! — пробасил Квадрат. — А соска-то твоя где?

— Да хрен с ней, ты глянь, какой агрегат теперь у нас будет! — радостно похлопал по крылу автомобиля длинный и очень тощий парень.

— Мужик, а как ты сюда попал-то? — спросил еще один паренек; он выглядел самым молодым.

— Не поверишь, на машине приехал, — ответил я, снова делая глоток.

— Вот что за человек, — развел руками Щербатый, — опять борзеет!

— Так, парни, давайте не будем обострять, — я поставил кружку на землю и поднялся, — я вас сюда не звал, вы сами пришли к моему костру, так ведите себя подобающим образом.

Компания дружно заржала.

— Не, мужик, ты не догоняешь: это ты к нам пришел. Без спроса на нашей земле костер развел, — так не бывает, платить надо, а если учитывать нашу первую встречу, то заплатишь ты по-полной!

Взгляд одного из них упал на веревку, протянутую от палатки к машине. Я проследил его взгляд и понял свою оплошность.

— А девка-то с ним, вон трусы сушат, — указал он пальцем на веревку с плавками.

— Крас-савица, в-выходи, г — где ты пряч-чешься?! — до сего момента молчавший, видимо по причине заикания парень, подал голос и явно вознамерился проверить кусты.

К счастью, он направился в другую сторону, и я, поначалу напрягшись, потерял на время к нему интерес, пытаясь разрешить ситуацию мирным путем. Все мои попытки были тщетны, бандиты, — а это были именно бандиты, а не обычные хулиганы, — всё уже решили для себя. Они чувствовали свою полную безнаказанность и не торопились переходить к активным действиям только потому, что это для них была своего рода игра. Краем глаза я продолжал следить за заикой, теперь он приближался к тем кустам, где пряталась Ринка, — нужно было срочно что-то предпринять.

— Давайте проясним ситуацию, — обвел я взглядом компанию. — Я здесь впервые и не знал, что это ваша земля, объясните мне границы, и я тотчас покину вашу территорию; также буду весьма признателен, если вы проведете краткий ликбез, дабы я впредь не попадал в подобные неприятности.

— Лик-что? — не понял Щербатый, — ты можешь по-человечески говорить? А то ты как свой рот откроешь, так мне тебя ударить сразу хочется, — он тупо заржал, озираясь на товарищей в ожидании поддержки.

— Так что же не ударишь? Помнится мне, у тебя была такая возможность, — не выдержал я и осадил наглеца.

— Заткнись, Щербатый, — цыкнул на него Квадрат и уставился на меня. — Мужик, мне уже наскучил этот пустой базар! Объяснить, конечно, можно, но я не страдаю излишней добротой; девка твоя нам нужна, я не смогу своих балбесов отговорить, да и не хочу. Тачка твоя нам тоже пригодится, так что выход только один, — и ты понимаешь какой, — он сплюнул и ухмыльнулся.

В следующее мгновение произошло несколько вещей одновременно. Рука Квадрата метнулась к моему горлу, норовя перебить кадык, — я был готов: чуть отшатнувшись в сторону, я ушел от удара; перехватив его руку, я продолжил её движение и, поставив подножку, заставил бандита пропахать носом землю. В этот же момент заика, приблизившись на опасное расстояние к затаившейся девочке, вдруг схватился за горло и, захрипев, упал навзничь, — из горла торчало древко стрелы.

Минус один, машинально подумал я.

Заика был за спинами бандитов, а их внимание было приковано ко мне. На какое-то мгновение они замешкались, рассредоточиваясь и готовясь к нападению. Квадрат, ловко вскочив на ноги, пошел в атаку.

Нет, дружок, боксировать я с тобой не намерен, — уклонившись от двух прямых и нырнув под его левый хук, я оказался у него за спиной.

Удар ногой под колено, захват шеи, — и вот характерный хруст сообщил мне печальную новость.

Минус два!

В этот же момент задергал руками и осел долговязый: из основания черепа торчало древко второй стрелы.

Минус три!

Удивляться тому, что девочка в четырнадцать лет с легкостью убивает людей, мне было некогда, я превратился в боевую машину: мозг чист, работают только рефлексы.

Остальные четверо напали разом, у всех сверкнули ножи. Уворот. Нырок. Отскок. Главное — не пустить за спину.

Мой нож мирно висел на ремне, сейчас самое время его достать. Держать дистанцию. Маневрировать. Их четверо, — заставить их мешать друг другу.

Очередной бандит бросился вперед, размахивая ножом. Уход от удара. Перехват. Мой клинок врезается ему в подмышку, перебивает сухожилия, — что ж ты так орешь?! Вот, так лучше, — с ножом в горле орать неудобно.

Минус четыре.

Наш танец смерти переместился. Теперь Ринка не может стрелять, мешает автомобиль. Бандиты не торопятся атаковать: оставшись втроем, они стали более осмотрительны.

Из-за машины показалась Ринка; что же ты делаешь, дурочка?! но я молчу, бандиты её не видят, она смотрит на меня, я указываю ей глазами на самого молодого, и только тут замечаю, что она без лука.

Так, максимум внимания на себя. Сделать пару выпадов. Отскок.

А молодой не прост, попытался поймать меня на прием; я хотел указать дочке другую цель, но было уже поздно, она, взвившись в воздух, выбросила вперед ногу в попытке поразить висок, но бандит каким-то образом успел заметить движение и ловко увернулся. Ринка не найдя опору на миг потеряла равновесие, бандит расплылся в кровожадной улыбке, и мощный маваши гери обрушился на голову девочки.

Из-за потери равновесия она не смогла уклониться, все, что ей осталось, — это только подставить руки, что она и сделала, но сила удара опрокинула её на землю. Я бросился на помощь, но Щербатый с товарищем быстро оттеснили меня назад. Все-таки этой короткой атаки хватило, чтобы молодой на секунду отвлекся на меня. Ринке хватило этой секунды: кувырок назад — и она уже в стойке, — удар не причинил ей видимого ущерба. Но долго она не простоит, нужно торопиться.

Щербатый и второй бандит оттесняли меня к воде, постоянно заставляя уклоняться от выпадов, но не давая возможности поймать на прием. К тому же, отсутствие тренировок давало о себе знать, — я уставал.

Ситуация у Ринки была на удивления стабильной: она ушла в оборону, танцевала вокруг противника, уклоняясь от всех ударов. Я понял её расчет: парень уже начинает злиться, что какая-то девчонка ему достойно противостоит. Скоро он начнет совершать ошибки и одна из них станет роковой.

Так и произошло. Привыкнув, что девушка уклоняется, он пытался поймать её на потере равновесия и совершенно перестал опасаться захватов, за это и поплатился: очередной хук застрял в захвате, мгновенно хрустнул сустав, а ладонь Ринки вонзилась в кадык, затем в переносицу. Сломанная рука повисла плетью, парень отползал на четвереньках, давясь кашлем и роняя кровавые сопли.

Ринка бросилась ко мне на выручку. Она выглядела сущей дьяволицей: волосы растрепаны, глаза горят, кулаки сжаты и готовы к бою.

Бандиты оказались между двух огней; безымянный бандит отпрыгнул в сторону, разрывая дистанцию со мной, Щербатый не был столь предусмотрителен и попросту повернул голову, — я тут же этим воспользовался: рука с клинком молнией покрыла расстояние до шеи, перебив сонную артерию. Ринка с разбега атаковала своего противника, молниеносно ударила пальцами по глазам, тот, ослепленный, отшатнулся, размахивая ножом; девушка перехватила его руку, легким движением вывела противника из равновесия и вывернула его руку. Бандит упал на собственный нож и затих.

Бой был окончен.

Мы стояли, тяжело дыша.

— Ты как? — спросил я, осматривая девочку. Хотя — какую девочку? уже — девушку. После всего произошедшего, назвать Катю девочкой или ребенком язык не поворачивался.

— Плохо, — ответила она сквозь зубы и, прижав ладонь ко рту, устремилась к кустам.

Что ни говори, а убить человека нелегко. Это — на всю жизнь. Это — не забыть. Мне до сих пор снился мой первый ваххабит; сколько было потом, — не помню, а вот того, первого, запомнил на всю жизнь!

Сейчас лучше оставить её одну, — пусть немного отойдет, потом поговорим, успокою, а сейчас лучше пусть сама приведет свои мысли в порядок.

Я осмотрел поле боя: кругом валялись тела, даже мелкий отдал богу душу; по выпученным глазам я понял, что перебитая гортань, хоть и не сразу, но перекрыла воздух, и парень задохнулся. Я оттащил трупы в сторону и спрятал в кустарнике. Выдернув стрелы, я осмотрел их, — вроде не повредились; обтерев кровь прямо об одежду трупа, я заткнул стрелы за пояс. Не забыл проверить и карманы: ничего ценного не обнаружилось, обычный карманный хлам. Я не стал мародерничать и всё оставил как есть.

— Рина, ну ты как там, может помощь нужна? — я позвал дочку, но ответа не последовало.

Девушка сидела на земле, обхватив колени. Её плечи тряслись от беззвучного плача, я тихо сел рядом и обнял её за плечи, она резко повернула ко мне своё мокрое лицо, обхватила за шею и, уткнувшись в плечо, заревела, — даже не заревела, а завыла глухо и на одной ноте. Мне стало не по себе и даже немного жутко. Я гладил её по голове, пытался успокоить, но на все мои слова она только крепче прижималась ко мне и не переставала выть.

— Катюша, ну успокаивайся, ты всё правильно сделала. Это же не люди, это бандиты, отребье, их не должно быть жалко. Думаешь, они бы нас пожалели? — мы сидели уже минут двадцать, вой постепенно перешел во всхлипывание, но прижималась девушка по-прежнему крепко и головы не поднимала.

— Поднимайся, нужно уезжать отсюда, здесь оставаться опасно, — тут я вспомнил о багги; как-то в суматохе совершенно забылось, что у нас прибавка в транспорте, — тебе еще осваивать вождение багги!

— Да-да, пойдем, — тихо сказала она, всё еще всхлипывая.

Мы вышли к реке. Катя, взяв из машины всё необходимое, отправилась к воде умыться, а я подошел к багги.

Я не очень разбираюсь в подобных самодельных машинах. Конструкция была простейшая: каркас, сваренный из труб. Металлические сидения, типа ковш; привод был полный и, судя по всему, постоянный, но что самое интересное — так это двигатель, а точнее — четыре электродвигателя на каждое колесо. В задней части располагался внушительный аккумулятор, по крайней мере, я решил, что это аккумулятор. Поверх него было маленькое отделение, с сиденьем. Насколько я смог судить, это было место стрелка. Кресло располагалось на поворотной платформе, и перед ним был установлен некий штатив, по всей видимости, для крепления пулемета.

Я сел за руль. Из приборов было три циферблата и семь лампочек. Справа от руля было пять тумблеров. Один из них красного цвета и под защитным колпачком. Скорее всего, это был главный тумблер подачи энергии. За что отвечали четыре оставшихся, — придется выяснять. Я привычно поставил ноги на педали и изумленно посмотрел вниз. Педалей было пять. Педаль по центру была самая большая, две по бокам от нее оказались спаренными и работали синхронно, — видимо, чтобы дать возможность выполнять одну и ту же функцию любой ногой; самые крайние педали нажимались по отдельности и были вынесены слегка вперед.

Ну, что ж, надо попробовать завести это чудо. Я откинул колпачок и повернул переключатель. Лампочки радостно перемигнулись зеленым и загорелись тусклым желтым цветом. Стрелки на циферблатах дрогнули: насколько я смог понять, один указывал заряд аккумулятора, но не в привычных амперах, а в часах и минутах, заряда хватало еще на тридцать четыре часа и двенадцать минут. Два других пока показывали ноль. Я осторожно коснулся педалей. Через несколько минут я разобрался с управлением и выключил багги.

Костер прогорел, Ринка разбирала так и не пригодившуюся палатку. Общими усилиями и особо не мудрствуя, покидали всё в кунг. Девушка подобрала стрелы, которые я выложил у костра и, явно пересиливая себя, сунула их в колчан. Лук уже лежал на заднем диване пикапа.

— Вроде, всё готово, показывай, как с этой игрушкой управляться. — Ринка, всё еще пряча глаза, направилась к багги.

Определенные навыки вождения у нее, конечно, были, — по всяким проселкам водила вполне уверенно, а большего в данной ситуации и не требовалось.

— Значится так, смотри, — начал я, когда она уселась за руль, — тут все просто, главное — в педалях не запутайся

— Что-то маловато педалек, я бы еще штуки три добавила, — улыбнулась она.

Я обрадовался: шутит, — это хорошо.

— Самая большая — это общий тормоз, на все колеса; рядом с ней — это газ, а самые крайние — это тормоза по бортам.

— Это как и зачем? — её глаза с сомнением уставились на педали.

— Это очень просто: про общий объяснять не буду, — он как в любой машине. Бортовые тормозят только колеса на борту, правая на правом и, соответственно, левая на левом, — это для увеличения маневренности. Ты можешь таким образом разворачиваться на месте.

— Круто, — восхитилась девушка, — отойди-ка, я попробую.

Я отошел в сторонку и с гордостью наблюдал, как ловко моя дочь орудует новой техникой.

— А где задний ход? — крикнула она, отъехав на приличное расстояние, — а, всё, нашла, — интересно придумали.

Про задний ход я как-то и не подумал, и навскидку не мог вспомнить, где бы он мог быть. Надо потом поискать. Ринка подлетела ко мне и, используя новую функцию бортовых тормозов, залихватски развернулась.

— Пап, это самая крутая тачка! Она теперь моя? — глаза её горели счастливым огнем.

— Твоя, твоя, — улыбнулся я, — готова? Тогда поехали.

Темнело быстро. Мы проехали по дороге от моста, нашли более-менее подходящее строение и решили остановиться у него, спрятав машины таким образом, чтобы их было не видно с дороги. Палатку я решил поставить прямо в доме, — благо конструкция не требовала всяких старомодных колышков. Найдя в кунге несколько стеклянных бутылок, я пожертвовал содержимым и, разбив их, рассыпал стекло в дверном проходе и под окном. Такая своеобразная сигнализация: если кто-то зайдет, то стекло обязательно хрустнет под ногами.

На улице уже окончательно стемнело, а в палатке, при свете подвесного фонаря, было спокойно и уютно.

Только наконец-то улегшись, я понял, как устал за день: всё тело гудело. Я посмотрел на девушку: ей досталось еще сильнее, — столько пережить.

— Катюш, ну ты как? — тихо спросил я.

— Да нормально всё, — не сразу ответила девушка — не парься, па. Спать ужасно хочется.

— Ты у меня очень сильная, я горжусь тобой.

— Гордишься убийцей?

— Дочка, это было вынужденно и необходимо, — начал было я, но Ринка меня оборвала.

— Нет, па, не было. Мы с тобой убийцы в самом грязном понимании этого слова. Знаешь, почему я бросила лук? Я не хотела никого убивать. Я была уверена, что стрела не пробьет череп, и целилась в голову, но позиция была неудобная, и я промазала; и второй раз — промазала. Эти промахи были случайностью. Но потом я убивала осознанно, голыми руками, прекрасно зная, к чему ведет каждый удар. Понимаешь, пап, тот парень просто хотел меня схватить, — я даже догадываюсь, что он еще хотел, — но он не хотел меня убивать, а я уклонялась от его рук и планировала, как нанесу смертельный удар. В тот момент я была словно богиня, во власти которой оставить человеку жизнь или отобрать, — и мне это нравилось. Вот это — самое противное.

Я не знал что ответить. Как подобрать нужные слова? Нет, вины я не чувствовал, мы все правильно сделали, но как объяснить это дочке?

— Это место что-то изменило в нас, — осторожно начал я. — Будь мы в нашем мире, такого не было бы, сработали бы тормоза, заложенные обществом. Здесь же тормоза слетели сами собой.

Ринка права: можно было бы всего этого избежать, можно было просто разогнать их при помощи пистолета, но что бы это дало? Пришлось бы ждать, что они нападут из-за спины? Могли бы мы спокойно спать, зная, что на свободе разгуливают семь отморозков? В нашем мире мы бы заявили в полицию, и ими бы занялись, а здесь — каждый сам за себя. Но далеко не каждый может за себя постоять.

— Пап, а ты заметил, что сказал «в этом мире»? Ведь действительно, мы не в реалити, мы в другом мире, и этот другой мир диктует нам свои законы. Всё, всё это по-настоящему, и нам уже не вернуться обратно. Я не увижу друзей, маму, школу. Теперь моя жизнь здесь, жизнь убийцы и бродяги. — Ринка отвернулась и всхлипнула.

Я выключил свет и успокаивающе положил руку ей на плечо.

— Катя, мы вернемся, обязательно вернемся, и всё будет как прежде. Ни на секунду не забывай, что в этом мире мы гости, и что нас ждет наш дом!