В гостях у Берроуза. Американская повесть

Александр Бренер, 2021

Рассказ о встрече с американским классиком во время поездки по США в 1997 году в исполнении неподражаемого Александра Бренера оборачивается гимном человеческой свободе. И одновременно панихидой по человечеству. Содержит нецензурную брань.

Часть первая. Бренда

1

Моя повесть относится к лету 1996 года, когда я путешествовал по Америке с художниками из словенской группы IRWIN.

Они организовали проект под названием Transnacionala — месячную поездку по Соединённым Штатам.

Мы передвигались в двух трейлерах — жилых комнатах на колёсах.

Путешествие началось в Атланте и закончилось в Сиэтле.

В проекте участвовали ещё два московских художника — Юрий Лейдерман и Вадим Фишкин.

Как почти все художественные затеи подобного рода, это была халтура (под соусом встречи Запада и Востока).

Зато я увидел места, о которых мог только мечтать: Долину Смерти, Большой Каньон, Скалистые горы.

В каком-то мотеле в пустыне я обнаружил в ванне гремучую змею, спавшую мирно, как младенец.

В другой раз я видел койота, забежавшего в супермаркет и раскидавшего товары.

Но самым неожиданным моим открытием было то, что аризонские божьи коровки хрюкают, как месячные поросята.

2

В Америке мне снились странные кошмары: будто туча летучих мышей вылетает из унитаза и облепляет моё тело.

Или что у меня вместо зубов гвозди и я пережёвываю ими жевательную резину.

Или что я встречаюсь в каком-то подвале с Фиделем Кастро.

Из-за этих чёртовых снов нервы мои расшатались.

Впрочем, другие участники проекта Transnacionala тоже нуждались в починке.

У Фишкина, например, ни с того ни с сего завелись блохи.

Лейдерман постоянно скрипел зубами.

А у Борута Вогельника из группы IRWIN поминутно текли слёзы.

Отношения в нашей компании разладились: из-за тесного соседства в трейлерах мы готовы были прикончить друг друга.

Но у меня сохранились приятельские отношения с Мираном Мохаром — самым доброжелательным из группы IRWIN.

Ему я навсегда благодарен и за это американское приключение, и за многое другое, что он для нас с Барбарой сделал.

3

IRWINы планировали дискуссии с разными людьми в разных городах Соединённых Штатов.

Самой заманчивой в их списке была встреча с Уильямом Берроузом — знаменитым автором «Naked Lunch» и прочих забавных книжек.

Калифорнийский художник Марк Полин — основатель группы Survival Research Labs и организатор механических перформансов Robot Wars — дал IRWINам телефон Берроуза в Лоуренсе.

Вот они и вознамерились заехать в этот городок в Канзасе, где обитал писатель.

Однако Берроуз на звонки не отвечал, и, посовещавшись, IRWINы отказались от своего плана.

Меня это не только расстроило, но и разозлило.

Я очень хотел увидеть Берроуза: я им тогда восхищался.

Кроме того, мне настолько опротивела компания Лейдермана (а ему моя), что я просто жаждал смыться из машины, где мы сидели, как два скорпиона.

Я решил отколоться от группы Transnacionala и пообещал Мирану, что догоню их в Альбукерке.

Как сказал Берроуз: «Told by an idiot, signifying nothing».

4

В Канзас-сити я сел на рейсовый автобус и покатил в Лоуренс, понадеявшись на удачу.

За окном маячили поля кукурузы, поля кукурузы, поля кукурузы.

Я думал: «В Америке меня ни с чем не связывают никакие узы».

Мне это было по нраву.

Помню, мы проехали мимо громадного потрёпанного американского флага, развевающегося над бензоколонкой.

И я вспомнил флаги Джаспера Джонса.

Помню, в кукурузных полях стояли заброшенные амбары.

Я подумал, что мог бы спрятаться в одном из них, если бы скрывался от закона.

В автобусе сидел чернокожий, как две капли воды похожий на Джеймса Болдуина.

Я любил его книги, но Уильям Берроуз интересовал меня куда больше.

Он сказал о себе однажды: «Я знаю то, чего никто не знает. И понимаю то, чего никто не понимает».

Я ехал в Лоуренс, чтобы познакомиться с самым знающим и понимающим человеком на свете.

5

В том автобусе на плече впередисидящего пассажира сидел большой зелёный богомол, молитвенно сложив длинные лапки с острыми шипами.

Возможно, этот богомол спас нас от автодорожной катастрофы.

А потом он куда-то делся.

6

Город Берроуза оказался довольно провинциальным.

Сперва я прошёлся по центральной улице, застроенной красными кирпичными домами.

Там я встретил красивую девушку, прогуливавшую свою попку.

Именно так: девушка двигалась сама по себе, а её попка — чуть сбоку, как роскошная собачонка.

Попка была одета в белые шорты, а девушка — в чёрную блузку с очень низким вырезом (и спереди, и сзади).

Я решил бросить всё на свете и навечно связать судьбу с этой красоткой.

Вообще-то я не любитель попок, но эта меня околдовала.

Я упорно влачился за ними, пока мы не оказались в респектабельном квартале с каменными особняками.

Тут красотка повернулась ко мне и сказала:

— Ты ведь не обидишь меня, милый?

— Ни за что, — сказал я и положил руку на сердце.

— Ты меня не поранишь?

— Нет, конечно.

— И не задушишь?

— Да нет же.

— И не порежешь ножом на мелкие кусочки? Я стоял и смотрел на неё честными глазами.

— Тогда пойдём, — сказала она и, взяв меня за руку, повела к старому двухэтажному дому, окружённому чугунной решёткой.

У этой девушки было неимоверно мощное, сосредоточенное, изумительно властное магнитное поле.

И я угодил в него, как металлическая стружка. Её звали Бренда.

7

Дом был вроде виллы — с лужайкой и бассейном. Больше всего меня поразило то, что в бассейне плавал мёртвый опоссум.

Бренда попросила меня достать его оттуда.

— Они сюда часто забегают и тонут, — сказала моя новая знакомка. — А однажды я нашла здесь здоровенного дикобраза. У него были очень острые иглы. Он плавал прямо посреди бассейна. Я сперва решила, что это гризли.

Я выловил опоссума большим сачком на длинной ручке.

Потом мы положили его в чёрный пластиковый мешок, принесённый Брендой.

Она унесла мешок и вернулась — без всякой одежды.

Голая она была ещё красивее, чем в блузке.

Голая она была СОВЕРШЕНСТВО.

8

Я испугался. Я не знал, что всё это значит.

Я подумал, что она нимфоманка.

Я подумал, что она безумна.

Я подумал: «Неужели я опять влип во что-то?»

Я подумал: всё это мне снится.

Она предложила мне поплавать голышом в том самом бассейне, где ещё недавно плавал мёртвый опоссум.

Она сказала:

— Я хочу осмотреть твой член и решить, что нам дальше делать.

После этих слов я ещё больше испугался.

Но, должно быть, я был действительно околдован Брендой.

И поэтому мог пойти на любое безрассудство.

9

— У тебя член сухой и тёмный, как мумия кошки из Древнего Египта, — сказала Бренда. — Я видела такую мумию в музее в Нью-Йорке.

Она повертела мой член в своих нежных пальцах:

— Мне это не подходит. Я люблю толстые мужские члены, похожие на голову льва, разъярившегося при виде добычи. А у тебя он слишком тонкий.

Мы стояли голые на краю бассейна.

Мой член сам собой поднялся от зрелища её брюшного пресса.

У неё были младенческие груди.

И пупок чемпионки по многоборью.

Но она сказала:

— Я люблю поднимать члены собственноручно. Иногда я их поднимаю, массируя своими ступнями. Я не люблю, когда член стоит сам по себе, как бейсбольная бита.

После этих слов мой член стал медленно опускаться.

У Бренды были очень красивые ляжки и икры.

Она встала на голову, прошлась на руках и спросила:

— А ты так умеешь?

Я сказал, что не умею.

Она рассмеялась, показав восхитительные зубы.

Сверх того, у неё был великолепный позвоночник.

И лодыжки.

Как сказал бы Берроуз: «The Secret Agent, set in Wild West» (вот кем эта девушка была).

Или я просто спятил?

10

Мы немного поплавали в бассейне, но у меня из головы не выходил мёртвый опоссум.

Бренда плавала заправски, в разных стилях.

Её попка плавала отдельно и напоминала Стромболи — маленький итальянский остров с действующим вулканом.

Этот вулкан постоянно активен и знаменит частыми мелкими извержениями, которые можно наблюдать с разных точек острова, а также из Тирренского моря.

11

Потом Бренда сказала:

— Я хочу приготовить бараньи рёбра на гриле.

Она сама разожгла огонь и положила на решётку рёбра.

Мне она как будто уже не доверяла, хотя и не проявляла особой враждебности или неприязни.

Она принесла из дома бумажные тарелки.

Она пользовалась специальными щипцами, переворачивая рёбра на жаровне.

Потом мы сидели в чёрных шезлонгах перед бассейном.

Она ела без ножа и вилки — голыми руками.

Я тоже.

Я уже не помню вкус этих бараньих рёбер.

Кажется, они были как горелые камни.

12

Бренда так и осталась в голом виде, а я надел трусы и футболку.

Я её стеснялся.

И по-прежнему чего-то боялся.

Мы запивали рёбра белым вином из пластиковых стаканов.

Я спросил её:

— Бренда, ты не знаешь, где живёт Уильям Берроуз?

— Кто? — переспросила она со скрытой угрозой.

— Берроуз. Знаменитый писатель. Автор романа «Джанки».

— Я не понимаю. У тебя очень плохое произношение, — сказала Бренда.

Больше мы к этому не возвращались.

После еды она сказала:

— Этот дом принадлежит одному почтенному джентльмену. Он мой покровитель. Сейчас он в больнице. Ему вырезали опухоль величиной с кулак Мухаммеда Али — знаменитого чемпиона по боксу. Надеюсь, ты ценишь моё гостеприимство.

Я поблагодарил её от всего сердца.

Я и сейчас ей благодарен за весь этот опыт, за всю эту науку.

Она сказала:

— Хочу показать тебе что-то.

Она пошла к дому, а её попка поспешала за ней чуть вразвалку.

Я подумал: «I want to know how this turns out».

13

Бренда вернулась — в ковбойских сапогах из змеиной кожи.

Она так мне и объяснила:

— Эти сапоги — из змеиной кожи.

Они были зелёные, на лихих скошенных каблуках, с металлическими клёпками: великолепный аксессуар для Бренды и её жопы.

Теперь я думал именно так: «жопа», а не «попка». Она прошлась передо мной в этих сапогах, как модель по подиуму, но совершенно нагая.

Её жопа прыгала за ней, как детский надувной шарик.

У неё были изумительные плечи, ключицы.

Её лобковые волосы были тонкими и серыми, как паутина.

У меня опять поднялся пенис.

Он выпирал из трусов: не пенис, а фаллос.

Заметив это, Бренда сказала:

— Пусть он встаёт сколько хочет. Всё равно никакого толку от этого не будет.

Я хотел спросить её, какой толк она подразумевает, но не нашёл подходящих выражений.

Мой английский был беден, беден!

К тому же я почти что лишился дара речи.

Вдруг она сказала:

— Я пошла спать. А ты, если хочешь, можешь переночевать в этом шезлонге.

Я с радостью согласился.

Мне не хотелось искать Берроуза ночью.

Как говорится: «Утро вечера мудренее».

Между мной и Берроузом разверзлась бездна!

Между мной и Берроузом были Содом и Гоморра.

14

Бренда принесла мне лоскутное одеяло.

Я вежливо пожелал ей спокойной ночи.

Но это не проторило тропку к её сердцу.

Она смотрела на меня как на проходимца!

Впрочем, она тоже пожелала мне спокойной ночи.

И направилась к дому.

Я провожал её взглядом.

Её жопа резвилась, как пара разыгравшихся в сумерках дельфинов.

15

В ту ночь мне приснилось, будто я — неизвестно кто с мягким стоячим членом.

Член одновременно стоял и был мягок, как вата!

И какая-то женщина, похожая на Бренду, обнимала мои ноги и брала мой член в рот, отчего мне делалось очень, очень приятно.

Но внезапно я понимал, что у неё во рту зубья пилы, а не зубы.

И мне становилось страшно и больно.

О боги!

Такой вот примитивный кошмар приснился.

Я проснулся в холодном поту, с головной болью. И подумал: «Почему все мои сны поверхностны и брутальны?»

А Берроуз записывал свои сновидения в журнал и потом опубликовал книгу под названием: «My Education: AoBook of Dreams» — замечательный опус.

Однажды он сказал, что писатели учат людей видеть сны и жить в соответствии с ними.

Вот я и испугался: «Неужели мне ничего не удастся извлечь из своих кошмаров?»

16

Я восклицал про себя: «Что я наделал?! Чего ради приехал в этот город? Зачем откололся от группы IRWIN, которая меня поила и кормила? Куда мне теперь деваться?!»

Я осознал, что между мной и Берроузом стоит вавилонский хаос.

Я осознал своё вопиющее одиночество в Соединённых Штатах.

Но тут из дома вышла Бренда.

Она была в тех же змеиных сапогах, но уже в купальном халате.

Впрочем, этот белый халат был распахнут.

Я опять увидел её младенческие груди.

И пупок атлетки.

И чудесный лобок, покрытый паутинными волосами.

А вот лицо у неё как-то изменилось.

Это было лицо не вчерашней Бренды, а зубастой женщины из моего эротического кошмара.

17

О, человеческие лица!

Они так обманчивы, так непостоянны.

Сейчас я уже не могу вспомнить лицо Бренды.

Бывают такие лица, которые невозможно вспомнить — даже если видел их накануне.

Почему я так легко забываю лица?

Даже лица отца и матери я припоминаю с натугой. Они представляются мне то такими, то сякими, то такими, то сякими.

А иногда вместо их лиц я вижу только белые пятна.

Зато фигуру Бренды я хорошо запомнил.

18

Она принесла мне банку пепси-колы на завтрак.

Она подала мне её, не говоря ни слова.

Потом она проводила меня на пустынную улицу и сказала:

— Желаю удачи.

И добавила:

— Okey-dokey!