Ева-пенетратор, или Оживители и умертвители

Александр Бренер, 2020

Новая книга художника и писателя, легендарного нарушителя спокойствия, пугала обывателей всей Европы и последнего странствующего философа современности Александра Бренера в доступной форме рассказывает о тайном смысле и прикладном значении искусства.

Между кадавром и кентавром

Один критик сказал, что я — слабый писатель.

Всегда, мол, пишу о себе, — во всех своих книжках.

О себе, о себе, о себе — а иначе, мол, не умею.

Разве это не слабая литература?

Очень слабая, — так рассудил критик.

Но это, конечно же, глупость.

Во-первых, я вообще не писатель.

Я — пишущий.

И это разделение важно.

Во-вторых, я пишу не о себе, а о некоем существе, живущем в каждом и каждой.

О «сокровенном человеке», как сказал однажды Платонов.

О Дон Кихоте, как назвал его Сервантес.

О том князе Мышкине, который родился в сердце и умер.

О душевной, внутренней твари, требующей оживленья.

Иногда это гиена.

Иногда мессия.

Иногда Чжуан-цзы.

Иногда потерянный кот.

Иногда дурачок.

Иногда шишига или ангел.

Иногда Тиль Уленшпигель.

Иногда Оливер Твист.

Иногда ёжик.

И это существо, троглодит, чудо, чудище, бестия, созданье есть в каждом из нас — и во мне, разумеется, тоже.

Я верю, я осязаю: мне каждый день, каждый миг следует жить, а я не справляюсь, не смею!

Я не умею жить во весь дух, здравствовать в полную мощь, быть в живых что есть силы.

Я существую слабо и дурно.

И пишу поэтому плохо.

Я умерщвляю в себе Гека Финна и Моби Дика — исподтишка, потихоньку.

Я умерщвляю их, потакая жлобам и мерзавцам; кивая той поганой мелодии дня, что звучит отовсюду.

Я умерщвляю их, когда сыт, обут и доволен собою.

А когда я хочу оживить в себе мальчугана, сбежавшего из казармы, то ленюсь и мертвею.

Об этом вот и пишу — о падениях и неудачах, о провалах, ошибках и неспособности оживления жизни.

Но они — эти ошибки — мои-не-мои, не только мои, но и ваши.

Потому что никто вообще не справляется с оживлением жизни.

Может быть, даже Пушкин…

Я пишу о своём примере, потому что знаю его чуть лучше.

А другие пусть о своих примерах расскажут.

Понимаешь, читатель?

Задача каждой живительной книжки и каждого оживлённого слова: найти в человеке — в его сердцевине — того дикобраза, который не только ощерится всеми иглами на своего убийцу, но и откроется для становления птицей.

Иными словами: расконопатить сердце.

— Стучат в дверь!

— Стучат в дверь!

— Стучат в дверь!

Так сказал Сесар Авраам Вальехо Мендоса.