Моряк солёны уши. Пермский этап

Александр Брыксенков

О Перми и её жителях пишут мало. Сами же пермяки рекламированием своего города занимаются слабо. А, жаль. Поскольку Пермь – оригинальный город и в культурном, и в национальном, и в промышленном отношениях. Авторы, прожившие в Перми пятнадцать лет и впитавшие в себя дух этого города, изложили в данной книге свои впечатления о городе и его гражданах и, особенно, о замечательном высшем военном училище, которое готовило кадры для Ракетных войск. Читайте! Не пожалеете.

Восьмой угол

Раньше в этом доме был бордель. Не во всем, конечно, доме. Дом очень большой. Совершенно не типичный для старой, в основном деревянной, Перми. Он имел в плане форму буквы П и четыре этажа с высокими потолками.

Помимо пикантного заведения в доме располагались различные торговые конторы, мастерские, многочисленные лавки, хлебопекарня. На первом этаже функционировало питейное заведение. После революции дом очистили от всего чуждого пролетариату и заселили трудовыми семьями.

В комнатках, в которых прежде девочки принимали своих клиентов, стал проживать обслуживающий персонал (официантки, рабочие, сторожа, лаборантки, повара, уборщицы, библиотекарши и т.п.) открывшегося в 1938 тоду Молотовского морского авиационно-технического училища, а затем (на его базе) и Пермского высшего командно-инженерного училища.

Каждая комнатка имела 1—2 окна, выходивших на оживленную улицу. Двери комнат открывались в длиннющий коридор с окнами на двор.

В конце коридора размещалось два больших туалета. Что-то с вентиляцией в туалетах было не то. Их атмосфера постоянно вторгалась в коридорные пространства.

Вдоль коридора были установлены газовые плиты, на которых готовилась еда. Запахи щей, лука, жареной рыбы неизменно витали в воздухе и проникали в комнаты. Возле плит стояли кухонные столы, за ними жильцы этой хламиды, обычно, принимали пищу. Здесь же устраивались пирушки по-соседски.

Народ пирушки любил и учинял их довольно часто. Кутилы водку особо не привечали, налегая в большей степени на бражку, которю готовили по сохранившимся в памяти народным рецептам. Пойло было еще то! Аж на лестнице разило, а уж про коридор и говорить нечего. Под ногами путались дети, шныряли крысы, в комнатах по щелям в стенах сидели злющие клопы.

Вот такое жилищное чудо, которое в обиходе называли «Восьмым углом», реально существовало в центре Перми. Если сравнивать его с «Вороньей слободкой», то еще не ясно, чей козырь будет старше.

Кленовые листья лениво планировали на подернутую инеем траву. С Камы тянуло прохладой. В это чистое, осеннее утро Барсуков отправился в аэропорт, чтобы встретить жену и сына.

Для временного пристанища (пока не достроят новый дом) Барсукову выделили пустовавшую комнату в Восьмом углу. К прибытию жены он купил кровать, диван, стол, стулья и еще кое-что по мелочи.

Барсуков очень опасался, что экстравагантность Восьмого угла шокирует жену. Он всячески подготавливал её к встрече и с самим углом и с его обитателями. Да видно в своих стараниях пересаливал. Жена слушала, слушала его и наконец прервала:

— Ну, что ты суетишься. Что я трущёб не видала. Ничего страшного. Перебьемся.

— Но там и крысы есть.

— Крысы — это грызуны. Типа зайцев. Причем очень умные канальи.

О наличии у жены такой грани, как непринужденное общение с ущербными, как он считал, людьми, Барсуков даже не подозревал. А такая грань имелась. Тамара быстро нашла общий язык почти со всеми жильцами Восьмого угла. Часто с ними болтала. Они отвечали взаимностью и даже угощали её бражкой.

Барсуков удивлялся:

— Ну, что ты в них находишь?

— О, Леша, это очень оригинальные люди.

— В чем же проявляется их оригинальность?

— Ну, например, Нина, дочь дяди Васи. Натуральная колдунья. Тонкие черты лица, один глаз серый, другой зеленый, льняные локоны. Когда она примет полстакана и начнет декламировать Цветаеву, то ты начинаешь, наконец, понимать эту поэтессу.

— Откуда она Цветаеву-то знает?

— Нина училась в Университете на филфаке. Но не доучилась. Бурный роман с Костей, сыном профессора. Скандал. Костя ушел с ней. Сейчас, конечно, спивается, но это другой разговор.

— Что и Лиза Кантор тоже оригиналка?

— Еще какая! Она у себя в комнате крыс дрессирует.

— Крыс!?

— Да, я видела. Это очень уморительно. Они её слушаются.

— А, Клава с Марусей?

— Здесь вообще коллизия. Клава только внешне женщина. На самом деле у неё между ног такое болтается, любой мужик позавидует.

Барсуков был очень удивлен полученной информацией. Чтобы передохнуть, он нацедил в стакан холодного чая и стал его прихлебывать с шоколадкой, ожидая дальнейших сенсаций:

— Ну в Ленке-то Заниной ничего такого нет.

— Ты что! Здесь настоящая магия. Мужчины к ней липнут — не оторвешь. А один её хахаль обязательно приходит с подарком. Он достает из кармана и преподносит ей кусок дефицитного мяса. До такого даже Шекспир не додумался бы.

— А откуда он мясо-то берет.

— С мясокомбината. Он там работает.

— Что ты еще поведаешь?

— Много чего могу поведать. Знаешь ли ты, что наша соскдка Вера убила своего мужа и ей ничего не было?

— Ну ты какие-то страсти начала рассказывать. Наверное, хватит на сегодня.

Через три месяца Барсуковы получили двухкомнатную квартиру в новом доме и с помощью жильцов Восьмого угла переехали на новое место жительства.

Тамара, прожив на новом месте месяц, другой, смеялась: «Дожили! Поговорить не с кем. Пойти, что ли в Восьмой угол, да поболтать с интересными людьми».