Дигитальное перо

Александр Валентинович Васильев, 2017

Мир молодёжи – это мир, к которому каждый из нас принадлежал или принадлежит. Этот мир всегда на грани будущего. Когда мы молоды, день завтрашний, как очередное фантастическое приключение, правда, с такими же правилами, как и у взрослых: есть дружба, любовь, занимательное дело. И как мы этим распорядимся, зависит лишь от нас…

Глава 3 (пятница) Парнас. Лаборатория.

Пройдя коридор и влетев в кабинет, я бросил китель на вешалку и плюхнулся чуть не с разбега в кресло. Один за другим повспыхивали визоры моего центрального лабораторного компьютера. На всякий случай через плечо я крикнул двери включить блокировку.

Внутренне собравшись, я прочитал адрес вслух, проверил, правильно ли меня понял голосовой детектор, включил собственный поисковик и отдал команду на розыск. Необходимо было установить точное местоположение процессора на Парнасе. Если сильно повезёт, он мог быть из стационарных кабинетных или лекционных компьютеров. Или ещё какой, но не мобильный. Если это лэп, то придётся за ним ещё и побегать. С территории его, конечно, не вынесут. Но найти придётся постараться.

Компьютер принялся за работу, а я, глядя на визор, на какое-то время перестал его видеть. Мысли во мне нащупывали нечто смутное, что ощущать не так уж и хотелось. А чего хотелось? А хотелось, кстати, присесть. Вся эта поездка от шахты назад, разговоры с Веславом и встреча с незнакомкой в лифте не давали возможности посидеть спокойно, без мысленной суеты. Я придвинул своё кресло и с удовольствием сел в него. Ждать результатов, откинувшись на мягкую спинку, было намного приятней.

Поисковик сканировал все возможные узлы связи Парнаса с целью обнаружения следов в логах. Задачу выполнял мой лаборантский комп. Он был усилен мной до возможных пределов, но всё же с центральной университетской системой был сравним, как сторожевой катер с линкором. Но в эту систему отдавать запрос не хотелось. Тогда там могут остаться следы моих собственных поисков. Их удаление тоже в принципе дело возможное, но нужно будет задействовать администрацию уже среди людей. И после всего необходимо будет убедиться, что все документы по этому запросу должны быть похоронены в архиве. Но на этом пути такое большое влияние человеческого фактора, что варианты развития событий представляли собой бесконечное множество. Я уже не говорю о последствиях. В общем, лучше мы тихо, но сами.

Размышлять в кресле было на удивление удобно. Это я подмечал за собой уже много раз. Запрокинув голову к потолку и покручиваясь из стороны в сторону, мне приходили порой замечательные идеи. Правда, однажды за таким занятием одному студенту на голову обрушился светильник. Не помню, где слышал об этом. Хотя враньё, наверно. Очередная общежитская байка. Сейчас на голову мне идеи не сыпались. Хотелось элементарно отдохнуть. Весь предыдущий день — четверг — я провёл на лучном турнире, постоянно на ногах. И отоспаться у них там в палатке тоже нормально не удалось. И возвращаться на работу из-за этого вызова на рудники пришлось раньше намеченного. Одним словом, что ноги, что голова в кресле сейчас отдыхали одинаково. Хоть размышления и продолжались.

Искомый компьютер сам по себе особенно ничего не значил. Имело значение лишь то, кто им пользовался. И когда. Как это установить будет видно по обстановке. И придётся общаться с людьми. Ох, уж мне эти люди! Придётся устанавливать правду. Вот именно поэтому с людьми только охать и придётся. И всё нужно провести гладко, без тени подозрения. И самое сложное — в одиночку. Вряд ли я кому-то могу довериться в этой ситуации. Вычислять хакера придётся самому, и тут помощников у меня нет никаких. Да, и в конце концов это дело принципа. Админ против хакера. Когда ещё такое было? В качестве студенческого соревнования — да. Рубились нещадно не раз. Но здесь всё было серьёзно и по-настоящему. И самое главное не прослеживались определённые мотивы. Ну, да и до них дело дойдёт. Человек, проделавший такую работу, явно делал её с какой-то целью. Найдём, присмотримся, выясним.

Тут я вспомнил о кофе. Мой лаборантский кофейник знал только десять рецептов приготовления. Из них достойных для меня было только два. Их названия я придумал сам, от скуки, и с действительными рецептами они никакой связи не имели. Один был “Домкрат”, это чтоб поднять с постели, если пришёл за кофе, но так с неё и не встал. И второй “Яблочко”. Имя шло от мишени для стрельбы, чёрный кружочек в середине был небольшим, но очков за попадание приносил больше всего. Попадая в яблочко, стрелок мысленно или материально всегда получал приз. В случае с кофе — это был взрыв ясности в голове. Метясь в яблочко, стрелок высаживал порой всю обойму по краям мишени, не достигая желаемого результата. И тут тоже иногда можно было выпить хоть пять порций, но вместо внезапного осенения впасть в адреналиновый тупняк. Который лечился в итоге всегда только крепким сном.

Поэтому “Домкрат” был в самый раз. Я достал карманник и ещё раз прочёл сообщение. “От: Кристальный город. Несанкционированное удаление файлов. Жёлтый.” Меня будоражило практически каждое слово.

Кристальный город должен сейчас спать. Он не может слать мне ничего. Из состояния сна это просто невозможно. Значит, город не спал. А разбудить город могу только я. А Грин, Бертыч и Градский могут это сделать только в определённое время. Сообщение по времени с ними не совпадало. Да и не надо им там ничего стирать. Для них город не часть информатики. Они же ни черта там не знают с точки зрения программирования. Но, а если с самого начала?

О городе знаем только мы. Это, во-первых. Мог ли кто-то из них добраться до моего доступа? Теоретически, да. Но практически у меня нет столько фантазии, чтоб это представить. Чтобы высокий Грин положил мне руку на плечо, пригнулся, посмотрел на меня своими зелёными глазами, и проговорив: “Битик, что-то коды твои лажают сегодня, я тебе давно говорю, слезай с кофе, переходи на зарядку!”, загнал мне червя в карманник? Это какой-то спектакль с уклоном в сюрреализм.

Или двое других начинают дуэль на словесных рапирах:

— Битвайзер, ты какой бит в байте младший или старший?

— Да нет, он самый умный! Ты что по-английски не читаешь?

— Как может быть бит умным, если он или единица, или ноль?

— Если умный, значит единица, не ноль же, сам понимаешь?

— А если у нас ещё один бит-единица?

— Единица — значит один. Обнулился от одиночества!

— А наш как же?

— Так, а мы на что?

И пока я, улыбаясь, закрываю глаза ладонью, чтоб отгородится от всей этой ахинеи, зная, что у них просто появилась пауза при перезагрузке, они смотрят мне через плечо, чтобы запомнить, что у меня на экране? Такое вообще возможно? Надо быть полной скотиной, чтоб так думать о друзьях.

Конечно, всем нам нужно собраться. Но сегодня пятница, и у нас так и так посиделки. Так что не будем торопить события. Вместо вольной философии и спонтанной метафизики будет конкретная тема для беседы. И вместо кисленьких клюквенных коктейлей горячий чёрный шоколад. Сладкое стимулирует ум. У кого имеется, если говорить до конца.

Так что там адрес? Нашёлся? Глянем. А вот и результат. Ай, да мы! Компьютер стационарный, определён по типу сетевого носителя, скорее всего лекционный, текущее местоположение WRE-7412. Даже так. Точный номер аудитории. Иди и проверяй хоть сейчас. А сейчас что за час? Обеденное время прошло, но ещё какие-то занятия идут. Ещё сегодня можно успеть выяснить что-то о тех, кто рядом с этим компьютером. WRE? Где это вообще? Я набрал поиск аудитории. Хм, не так уж далеко. Отделение физики, факультет связи. Связисты значит. Хорошо, не будем медлить. Допиваем кофе и вперёд.

На всякий случай я решил прикинуться студентом. Кто его знает, с кем придётся столкнуться. Если придётся вливаться в какую-нибудь студенческую группу или клуб, то лучше быть им ровней. Надо было переодеться, и тут мне помог мой одёжный резерв, который нужен мне был из-за моей неряшливости и хранился в небольшой коробке. Вечно я чем-нибудь пачкался в кафе или обрывал пару пуговиц, зацепившись за что-то.

Поэтому к кителю на вешалку добавились приличные брюки, и из резервной одежды были выбраны потёртые джинсы, порезанные бритвой в некоторых местах. Старая гвардия, так сказать. Рубашка годилась, так как была итак не ахти. А китель я достал студенческий.

Мой последний студенческий китель хранился среди прочей запасной одежды. Он был усеян нашивками разной величины, формы и цвета. В основном это были особенно ценные для меня предметы, которые я учил и принимал также участие в виде соревнования по ним с другими студентами. Была парочка клубных. Китель был выцветшим, затертым донельзя, на правом рукаве был содран карман. В целом, ничего приметного. К шестому курсу обычно у всех кителя были такие.

Самое главное — я оставил себе шеврон четвертого курса. За потерю знака отличия обычно назначался штраф, который записывался в студенческий кредит. За шеврон я кредит отработал, так что теперь он был в моём полном распоряжении. За ним тянулась романтическая история личного характера, в противном случае мне и в голову не пришло бы оставлять его себе. Но как оказалось потом, иметь запасной знак отличия было очень кстати. Например, можно было и дальше принимать в участие в соревнованиях со студентами, без лишних взглядов вступать в самые разные споры и беседы самых невообразимых компаний. Или как сейчас — незаметно наблюдать за кем-то из пестрой коридорной толпы.

Итак, я был готов. Для лихости я надел ещё очки с легкой тонировкой. Вдруг кто надо не узнает. Перекинул через плечо сумку с лэпом и ворохом уже позабытых бумаг. Но прямо на пороге меня остановил карманник. На этот раз он звонил и требовал ответа. Когда я увидел звонящего, а точнее звонящую, понял, что ответ не требовался, он должен был мгновенно сформулирован в самом точном, подробном и максимально развернутом виде. Звонила глава секретариата, правая рука директора нашего отделения, мой непосредственный работодатель Альбина Лягрос, очень милое лицо на визитном фото и неостановимый высокоскоростной локомотив в жизни. С ней медлить было нельзя и поэтому я, выключив на всякий случай видеосигнал, с неизменным замиранием нажал кнопку принятия вызова.

— Добрый день, администратор, — тон был слегка шутлив. Она всегда не выносила меня звать по имени или прозвищем. Хотя могла. В студенчестве мы были коротко знакомы, но она была на курс старше и не считала меня ровней, хоть этого прямо и не говорила, я всегда читал это по взгляду. — Ты чем сейчас занят? По плану у тебя диагностика, это подождёт. Тебе надо ко мне зайти. Сегодня. Если не занят, то лучше сразу. В общем, буду ждать до конца дня. А ну сразу, так сразу. Жду.

Я знал, что это по пути. Долго она у себя не держит. Высокая скорость её интеллектуальной жизни не терпела долгих бюрократических разбирательств, особенно с подчинёнными. Она умела пропускать через себя огромное количество проектов, завязывала тысячи деловых знакомств, которые так потом нужны были Парнасу, канцелярия её отдела считалась лучшей у нас. Её подчинённые пищали от восторга прорабатывая для её просьб лишние часы, а директор в ней души не чаял и тихо благоговел, радуясь тому что можно заниматься на своём месте исключительно наукой. Я тоже пищал, так как у неё было — меньше слов, а больше дела. Я вышел в коридор и захлопнул дверь.