Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Александр Викторович Левченко, 2019

О чем этюд этот? В двух словах и не скажешь. Наверное, о временах разных, сквозь которые мы идем и наблюдаем за их прелестями и мерзостями на примере судьбы человека поколения 90-х. Он видится плывущим на веслах по реке времени и наблюдающим за жизнью и людьми, одновременно расставляя на этой реке маяки в виде имен, идеалов и поступков, которые, по его мнению, должны служить ориентирами. В своих размышлениях он пытается найти ответы на вечные вопросы, равно как и на вопросы, которые ставит современность. «Политический сон Баклажанова» – это вольный авторский взгляд на ход мировых процессов, расстановку сил и даже попытка некоторых прогнозов. Там, в частности, и рассуждения о национальной идее, о мировой элите и оригинальная подача "еврейского вопроса" в целом и советского периода в частности. Просто в отличие от работ профессиональных политологов тут все будет подано в образно-художественном ключе.

Апостериори

Блаженная тишина, подобно вечернему туману, опускалась из-под сводов синагоги, окутывая хоры и наполняя полутемный зал. Безмолвие лишь изредка прерывалось робким шепотом, разносившимся эхом и угасавшим в воздухе. Приближалось время вечерней молитвы, и народ постепенно прибывал, хаотично растекаясь по залу и рассаживаясь. Люди заходили сюда, оставляя свои тягости и невзгоды вне этих стен, преисполненные веры и надежды. Они входили, словно в какой-то иной мир, снимая маски в сладостном ожидании той редкой возможности побыть собой. Люди заходили домой, где не было богатых и бедных, были сняты погоны и попраны ранги, и огромный магендовид, как всевидящее око, наблюдал из-под купола за всей круговертью этого дома собраний.

Левий то суетился у бимы в последних приготовлениях, то шел к входу, встречая людей, переглядываясь с неподвижно стоявшим поодаль кантором. Кантор был молодым мужчиной лет 30-и приятной полноты и с добродушным лицом. Он держал в руках Тору, одет был согласно случаю и пристально наблюдал за человеком, сидевшим в первом ряду. Человек был средних лет, крепкого телосложения, ухожен, даже слегка щеголеват. Он был в костюме и задумчивости. И то, и другое шло ему. Начищенные до блеска ботинки и идеально выглаженные брюки явно выдавали в нем педанта. «Что он тут делает?» — думал кантор, смотря ему в глаза и внимательно изучая его отнюдь не иудейскую внешность. Человек сидел спокойно, и чувствовалось, что в своих мыслях был где-то далеко. Потом он стал осматриваться, с интересом изучая все вокруг, и в один момент их взгляды встретились. Взгляд у человека был тяжелый, и кантор, открыв Тору, переключился на нее. Затем он стал медленно ходить по залу и, встретившись с коэном, взял его за руку и повел к человеку. Они приближались медленно и беззвучно, слышен был лишь шепот молившегося поодаль миньяна мужчин, мерно помахивавших тфилинами на головах. Подойдя к нему и немного постояв, коэн начал что-то говорить. «Нарекаем тебя…» — доносилось, словно эхом из-под талоса коэна, закрывавшего ему лицо. Говорил он тихо, и человек не мог ничего разобрать. «Нарекаем тебя…Борухом», — повторил коэн, приблизившись вплотную и глядя человеку прямо в глаза.

* * *

Борух проснулся и с криком вскочил. «Приснится же такое?!» — подумал он, вытирая с лица холодную испарину. Баклажанов полежал немного, глядя в потолок и пытаясь прийти в себя. Затем он встал, надел халат и начал ходить по квартире. Голова гудела, и состояние было крайне похабное. Шел восьмой день запоя, и Борух мучительно пытался восстановить в памяти цепь событий последнего времени. Он подошел к холодильнику, достал бутылку белого вина и, бросив в бокал льда, налил половину. Подойдя к окну, он сделал пару глотков и уставился вдаль. «Отпускает», — подумал он через некоторое время. В памяти вертелись обрывки клубов и ресторанов с лицами знакомыми и не очень, и постепенно картина начала восстанавливаться. «Дал ты опять стране угля, шахтер!» — подумал Борух.

Фоном работал не выключенный на ночь телевизор. Шел шахназаровский «Курьер», который Баклажанов знал наизусть. Он продолжил беспутно слоняться по квартире с бокалом в руке и, подойдя к большому зеркалу, начал внимательно изучать себя.

— В чьи руки перейдет воздвигнутое нами здание? — доносилось с экрана.

— В наши перешло! — сказал Борух, глядя в зеркало, допил вино и задумался.

Дома сидеть абсолютно не хотелось и опять тянуло на подвиги. «В баню бы надо сгонять — в себя прийти», — подумал он. Постояв какое-то время под холодным душем, он начал собираться и вызвал такси.