Чужая жизнь. Книга IV. Путь к власти

Александр Владыкин (2025)

Попал в мир магии. В первый же день был против воли женат. Пережил несколько покушений. Победил в войнах. Теперь я император. Я молод и у меня четыре красивейших жены. Но главные битвы еще впереди. Меня не оставят в покое, да и я уже не готов довольствоваться малым.

Глава 8. Опять перстни.

А что делать? Продолжать пугать темной магией. Растянул фиолетовый туман и перед фронтом войска эльфов, преградив им путь к коннице и дроу. Ну, не полезут же они сами в него? Не совсем же из ума выжили?

Вообще, темной магии здесь боятся. И причин сразу несколько. Соглашусь, что перспектива стать живым трупом не самая радужная и страх перед этим заклятьем мне понятен. Но вот объясните, чем смерть от дымки тления отличается от смерти от огненного шара? Как по мне, так практически мгновенно осыпаться прахом на землю куда приятнее, чем заживо сгореть.

Тем не менее, например, маги-огневики никакого ужаса не вызывают. Привычно, видимо. Есть, конечно, и еще одна причина. От всех стихийников существуют защитные амулеты, и уверен, что и эта невменяемая Галанэль и Арвандил ими увешаны, что называется, на все случаи жизни. А против темной магии амулетов нет.

Но опять же. Почему их нет? Да потому, что зарядить такой амулет может только темный маг, а местное магическое сообщество сначала их всех извело под корень, а теперь бдит, чтобы у кого-то такой дар не появился. И если находят подобного самородка, то вместе с инквизицией сразу тащит на костер. А тут я. И теперь еще и Элениэль. Мелисса сейчас далеко, но и она тоже с недавних пор многое может. Кстати, именно этот иррациональный во многом страх перед темной магией и позволял ей удерживать за собой Саэкс. Так-то она ничего особого сделать и не могла, пока я не взялся за ее обучение.

А если древний маг все-таки умудрится как-то из своего убежища в проклятых землях выползти, что вы делать будете? Этот никого, подозреваю, не пощадит. И раньше добротой не отличался, а просидев столько веков, как собака на цепи, думаю, и последние крохи человеколюбия растерял.

Но сейчас мне этот страх на руку. Ну, не должны эльфы сами кинуться в туман. Или должны?

Вперед выходят девушки из отряда Галанэль. Глазам своим не верю, но они строятся сейчас для того, чтобы как раз это и сделать. Своими телами постараться исчерпать силу моего заклинания и открыть остальным проход.

Мда… Пожалуй, это не тот случай, когда пропустить представительниц прекрасного пола вперед, это признак вежливости. Тем не менее, именно это и происходит сейчас в рядах войска Арвандила. Мужчины держатся позади, а девушки собираются пожертвовать собой.

Ладно. Тогда, как говорил один классик, мы пойдем другим путем. Выпускаю темно-зеленую змейку. Пусть как следует ужалит эту невменяемую. Когда она, став нежитью, бросится на своих и те ее будут вынуждены зарубить, надеюсь, сообразят, что куда лучше постараться со мной договориться, чем бессмысленно погибать. Они же должны видеть, что я не атакую их, а только удерживаю на месте!

— Нет! — хватает меня за руку, которой я направляю змею в сторону Галанэль, Элоран. — Это не она! Это все Арвандил! Он прибег к древнейшему нашему обычаю забирать у воительниц перед началом похода их перстни. Теперь они не могут не выполнить его приказ. Это он гонит их на смерть! Подлец. Уже много веков никто так перстни не использует. Мы их даже переименовали в брачные, чтобы эта жестокая традиция была забыта. А так они назывались перстни подчинения. Как и ритуал у дроу. Из наших перстней древние маги и узнали, как его проводить. Его, его убей! — указывает мне на стоящего в центре своего отряда Арвандила.

И как я это сделаю? Его столько воинов прикрывает, что мне придется половину эльфов перебить, чтобы до этого родственничка Элениэль добраться.

— Алира! — кричу я, чтобы попробовать потянуть время. — Вызови Галанэль на бой!

Хочется верить, что ненависть к бывшей королеве дроу затмит у эльфийки силу подчинения перстню. У Элениэль в свое время получилось, когда она пришла ночью меня убивать. А там я что-нибудь придумаю.

Алира выходит вперед и громко вызывает предводительницу эльфийских воительниц на поединок. Та вздрагивает, будто ее внезапно разбудили, и поднимает вверх свой меч в знак согласия. Уже что-то.

Раздвигаю в стороны туман, освобождая место для предстоящей схватки, и сам иду туда. Хочется верить, что Арвандил как командующей своей армией последует моему примеру, а не будет отсиживаться за спинами своих воинов.

Так и происходит. Гордо выходит и встает рядом со своей поединщицей.

— Двое на двое! — объявляю я. — До смерти или сдачи.

И вот теперь ему уже деваться некуда. Отказаться на глазах всего своего войска Арвандил не может. Это будет такой позор, что ему больше не то что командовать никто и никогда не доверит, ему руки никто не подаст. Но не трус этот эльф, судя по всему. Не колеблясь ни мгновения, скидывает свой плащ и обнажает меч.

Что ж, поиграем. На что способна Алира я знаю. Помню, как мы бунтовщиков в моем тронном зале вместе рубили. Арвандил, насколько я помню, в свое время проиграл Элениэль поединок за право возглавить охоту на меня, так что проблем мне доставить не должен. А вот Галанэль для меня загадка. Судя по тому, какое напряженное выражение лица у Алиры, она в этой паре самая опасная.

— Крест на крест, — говорю шепотом бывшей королеве Драура. — По моему сигналу.

Дама кивает. Попробуем сейчас с ней этот довольно примитивный прием, который, тем не менее, в данном случае может сработать, так как от нас его не ждут. А мы его в шуточных поединках с ее мужьями практиковали, когда Алира у меня в башне гостила.

Места я от тумана освободил немного, так что отдалиться друг от друга невозможно. У меня, правда, есть преимущество — в отличие от остальных я могу себе позволить зашагнуть в туман, для меня он безопасен, но я этим не пользуюсь. Фехтуем аккуратно, прощупываем, финтим, каждый пытается понять, на что способен его противник. Наконец, наступает тот момент, которого я ждал все это время.

— Сейчас! — кричу и, скользнув вниз и по диагонали и выпадая из поля зрения Арвандила, из этой позиции в длинном выпаде колю Галанэль в руку, в которой она держит свое подобие катаны, такой же, как у Элениэль.

Эльфийка этого моего действия не ожидает и роняет свое оружие. Перехватить другой рукой не успевает. В это время над моей головой проносится порыв ветра. Это Алира сделав шаг тоже по диагонали, как и я, только в сторону Арвандила одним мощным ударом сносит ему голову, которая отлетает в туман и там исчезает.

Я в это время направляю свою шпагу в горло Галанэль. Она теперь может или сдаться или сделать самоубийственный шаг в фиолетовую дымку. Эльфийка замирает на мгновение и… выбирает жизнь. Не сводя взгляда с острия моего оружия, она расстегивает свой ремень, и он падает на землю вместе с пустыми ножнами от ее меча и кинжалом.

Вот теперь, действительно, дело сделано. Один командир мертв, второй, в смысле — вторая, сдалась в плен. Эльфы начинают, не произнося ни слова, складывать свое оружие.

Так, а что тут у нас с этими перстнями? Не мог же Арвандил на себе их три тысячи таскать? Ага. Он, разумеется, так и не делал. Снимаю с пальца обезглавленного трупа одно. По тому, как следит за моими действиями Галанэль, понимаю, что оно принадлежит ей. Ну, да. Логично. Достаточно иметь возможность отдать безусловный приказ ей, а не ходить, обмотанным гирляндами перстней ее подчиненных. И все-таки как-то странно, что девушки были готовы столь безропотно выполнить его приказ. Впрочем, потом у Элениэль спрошу, как покойничек мог этого добиться. Сейчас не до того.

Развеиваю туман (Элениэль свой уже убрала — ей так долго его поддерживать пока еще тяжело), приказываю рассадить наших пленников, превышающих нас количеством, отдельно по тысяче. И девушек подальше от мужчин и под охраной воинов Турвальда. А то как бы дроу с ними чего не учудили. Правда, смотрят они на пленниц без особой ненависти. А как можно смотреть с ненавистью на побежденных юных девушек, которые даже никакого вреда тебе нанести не успели? Но все равно — так мне спокойнее будет.

Ко мне подводят заводного коня, к седлу которого привязаны два мешка. Догадываюсь, и чей конь, и что в мешках. Те самые три тысячи перстней, которые Арвандил собрал с отряда Галанэль. Слышу ее разговор с Элораном.

— Как ты могла на такое пойти Галанэль? — возмущается принц. — Как ты могла отдать своих воспитанниц практически в рабство Арвандилу? Как ты сама ему свой перстень доверила? Мы так уже много веков не поступаем. Это тогда, в эпоху, когда древние маги на наших девушек настоящую охоту вели, и потом еще во время войны всех против всех, когда само существование нашей расы висело на волоске, было допустимо. Но сейчас?!

— Твой отец так приказал! — отрезает Галанэль, и в ее голосе явственно слышится ярость. — Твой, Элоран, отец! Король Эльфары Фаэрон! Понял?!

Элоран опускается на землю и обхватывает голову руками. Что? Стыдно? Вот и подумай пока, кто тут у нас злодей — темный маг и муж твоей сестры или твой собственный папаша, который так хотел заполучить свою дочку назад, отомстить мне, добить дроу, что вспомнил о преданном забвению позорном обычае и решился его возродить.

— А ну-ка, — обращаюсь к подошедшей ко мне Элениэль. — Быстренько расскажи мне все об этих ваших перстнях. Я их всегда просто брачными считал, а тут выясняется, что это не совсем так.

— А что рассказывать? — пожимает та плечами. — Перстни, действительно, брачные. Но можно и по-другому использовать (ясно — функционал может быть расширен за счет дополнительных настроек). Старый и жестокий обычай жертвовать в случае чего девушками. Больше их у нас! — срывается она. — Я же тебе это говорила. Вот и поступали так в древности. А чтобы не сопротивлялись, передавали перстни тому, кто должен был в случае смертельной опасности для всех принять такое решение. Там еще дополнительную клятву на перстне девушки дать должны. Выполнять все приказы и что-то еще. Точно даже не знаю. Ни разу не видела, как это происходит. Да и не могла. Сотни лет такого не было. А как действуют перстни, ты и сам знаешь. Когда мой тебе после нашей дуэли достался, ты же помнишь, как я тебя слушалась, хотя и не хотела этого. Но приказать мне пойти на смерть ты не мог, а тут это становится возможным.

Ага. Этакие камикадзе получаются.

Про то, как я сам перстнем Элениэль вначале пользовался, я помню. Теперь мне надо подумать, как мне с тремя тысячами таких перстней поступить. Даже тремя тысячами одним. Еще тот, что самой Галанэль принадлежит. И она моего решения ждет. Следит за каждым моим движением. Кстати…

— А теперь что? — спрашиваю у Элениэль. — Арвандил убит. Значит, ни с кем у этих горе-воительниц больше связи нет?

— С тобой, судя по всему, есть, — видно, что это Элениэль не слишком радует. — Ты взял перстень Галанэль, который был у Арвандила, первым. Остальные завязаны на него. В общем, теперь они тебя слушаться должны. Хочешь еще три тысячи эльфийских жен? — шутит, но не совсем и шутит моя третья жена.

— Не беспокойся, — обнимаю девушку за талию. — Мне тебя одной такой вполне хватает.

Три тысячи жен, три тысячи жен, крутится у меня в голове. И стали эти девушки, всем им от двадцати до двадцати пяти где-то, воительницами не только по внутреннему призванию, но и потому, что мужчин у эльфов меньше. Попробую, пожалуй. Думал уже о такой возможности, но был уверен, что никаких шансов на успех нет, а сейчас вроде бы возможность предоставляется.

Но сначала нужно с семью тысячами мужчин-эльфов вопрос решить. И с Элораном.

— Бери их под свое командование, — отрываю принца от его грустных мыслей и указываю на пленных эльфов. — Всех, кроме девушек. И веди обратно в Эльфару. Оружие мы им завтра вернем. Сегодня не стоит.

— Ты их всех отпустишь? — удивляется Элоран. — Но почему?

— Мы же с тобой обсуждали возможность союза империи Юм и Эльфары. Вот ты и будешь его добиваться. А чтобы к тебе прислушались, вернешь к своим семьям воинов. Все живы, как видишь. Кроме Арвандила. В общем, дерзай, принц! — хлопаю Элорана по плечу.

— А девушек себе оставишь? — спрашивает он. — Четырех жен тебе мало?

Опять эта насмешливость. Вот только что сидел на пятой точке на холодной земле и горевал, а тут в один миг снова в эльфийского принца превратился.

— Завтра увидишь. Хотя нет. Сегодня. Потерпи чуть-чуть, — отвечаю не менее насмешливым тоном.

За холмом, чтобы пленные эльфы не видели (не надо их нервировать раньше времени, а то еще взбунтуются) стоят друг напротив друга два строя. Справа две тысячи воинов-дроу, слева — три тысячи воительниц-эльфиек. Чуть в стороне в кучу свалены доставленные из обоза кирки и лопаты. Нашлись, к счастью. Мне они в качестве наглядной агитации пригодятся.

Выхожу между этими двумя рядами, которые смотрят друг на друга и на меня с недоумением. Ничего, сейчас разъясню волю самодура-императора. На несколько расстеленных плащей вываливаю из мешков перстни.

Отхожу на свое место. А они чем-то похожи, кстати. Дроу все мужчины хоть куда — высокие, широкоплечие, сильные. Настоящие воины. Но и эльфийки им немногим уступают. Тоже все этакие поклонницы кросс-фита. Тут удивляться нечему — они тренируются владеть оружием лет с десяти. Подкачаешься от такой жизни. Но при этом свою эльфийскую грацию сохраняют. Загляденье, в общем.

— Сейчас у вас будет возможность сделать выбор, — объявляю я, обращаясь к эльфийкам. — Вон там сложены кирки и лопаты. Те, кто выберет их, будут у меня в Юме прокладывать дороги. Здесь, — указываю на груду перстней. — Ваши перстни. У вас есть возможность взять свой и вручить его тому из этих красавцев, — протягиваю руку в сторону мужского строя. — кто вам приглянется. Всем все понятно?

Легкий гул голосов. Девушки начинают переговариваться, переглядываться. Видок у них сейчас, надо сказать, забавный. А вот дроу расплываются в улыбках. Здесь только холостяки — в поход только таких взяли. А напротив такие красотки стоят. Да еще каждому по одной жене может достаться. А не одну на пятерых-семерых делить. Эти девушки даже не подозревают, как им повезти может. Эти мужики своих жен на руках носить будут. В этом я не сомневаюсь. Как и Алира, которая стоит рядом со мной и довольно ухмыляется. Проблема с лишними мужчинами ее волнует и лично. Среди ожидающих своего счастья шесть ее бывших мужей.

— Слева по одной, — отдаю я команду из моего мира. — Пошли!

Сначала девушки несмело направляются к киркам и лопатам. Предсказуемо. Кто же сразу решится к строю мужиков ломануться? Потом одна, самая смелая, решительно отбрасывает орудие труда и идет к груде перстней. Сразу находит свой (как мне Элениэль сказала, они чувствуют их) и наигранно уверенным шагом движется к строю дроу. Краснея, идет вдоль него, вглядываясь в лица застывших, почти не дыша, дроу. Пошел процесс! Выбрала! Первая пара отходит в сторону. Воин-дроу с гордостью надевает на палец эльфийский брачный перстень.

И плотина прорвалась. Ни одной кирки или лопаты не убавилось. А вот перстней стало через какие-то полтора часа на две тысячи меньше. Последней тысячи девушек мужчин не хватило. Ничего, доставим их в Новый Драур, там найдут своих суженых.

Неожиданно из-за строя эльфиек выходит Галанэль и тоже направляется к куче перстней. Ожидаемо не находит своего и идет в мою сторону.

— Даже не вздумай!, — удерживает ее за плечо, подскочив к предводительнице воительниц, Элениэль.

— Не беспокойся, девочка, — мягко освобождается от ее хватки Галанэль. — Я для этого уже старовата. Я клятву принести хочу. Если мои воспитанницы остаются здесь. Да еще и по своей воле. Я тоже останусь. И буду служить твоему мужу. Назад к королю Фаэрону я не хочу возвращаться.

Элоран в шоке и не скрывает этого. Только что на его глазах вся картина мира, где дроу и эльфы непримиримые враги, его отец немного вспыльчивый, но справедливый король, его сестра — предательница, а ее муж — жестокий темный маг, рассыпается в прах.

— Я добьюсь от Совета утверждения союза с Юмом, — произносит он. — Да и как теперь нам воевать, если наших подданных будут связывать родственные узы?

Такого результата, в том числе, я и хотел добиться. Но это еще не все, что тебя ждет, принц. Ты даже не представляешь, что тут ночью будет твориться, думаю я. Две тысячи только что созданных пар! Две тысячи изголодавшихся по женской ласке здоровых мужиков и столько же девушек, большинство из которых еще мужчин вовсе не знали. Тут впору берушами запасаться. Кстати, мой шатер никакой звукоизоляцией не оборудован. Так что мне тоже предстоит всем этим насладиться.

Ну, Элениэль поможет не обращать внимания на слишком откровенные звуки.